Рой вспомнил о лже-горце Мах Симе, который обманом заманил в свое логово малышку Дону. Заманил и убил. И кулаки его сжались сами собой…
– Наша задача, – рубил воздух ребром ладони, словно мечом, капитан, – добраться до этих горцев и уничтожить их. Выжечь, как заразу, доделать то, что когда-то давно не доделали наши предки. И тогда на Зартаке наконец наступит мир, а живущие в горах племена из врагов станут нашими друзьями. Вот наша цель!
– Так почему же не доберемся? – задал вопрос кто-то из солдат.
– Если бы это было так просто… – вздохнул Фогуту. – Их не смогли уничтожить даже теми сверхбомбами, которыми уничтожили города Зартака двадцать лет назад. А теперь у нас меньше возможностей, чем было у имперской армии. Но мы обязательно доберемся до них, солдаты! Не сегодня, так завтра! Потому что мы…
– Горные егеря!!!
– Поняли теперь, зачем я вас сюда привел, солдаты? Врага надо знать в лицо. Он хитер и изворотлив, зато мы – смелее. Он прячется в неприступных горах и натравливает на нас всякую гнусь, но мы все равно его достанем… Ладно, – перебил сам себя капитан. – Нам еще вниз топать и топать, чтобы до темноты успеть найти место для ночлега.
– Разрешите еще минуточку, – дрожащим голосом попросил рядовой Бекту. – Только на Мировой Свет взглянуть! Может быть, никогда в жизни уже…
– Разговорчики! Построились в том же порядке!
Прошло всего несколько минут, а Мировой Свет уже казался прекрасным сном, никогда не виденным в реальности. И с каждым шагом все больше и больше сомневался Рой, что вообще открывал глаза там, на вершине…
Вниз почему-то шли еще дольше, чем наверх. Возможно, граница тумана за то время, пока они были наверху, спустилась ниже, а может, всем просто не хотелось уходить от только что увиденного воочию чуда. Когда туман превратился в серую, колышущуюся стену за спиной, отряд остановился.
– Господин капитан, – голос рядового Рууку, шедшего предпоследним, был растерянным. – Господин капитан…
– Обращайтесь по форме, рядовой. Что там у вас?
– Осмелюсь доложить, господин капитан: Бекту пропал.
Теперь уже все заметили, что отряд стал меньше. Солдаты окружили растерянного Рууку, тычущего всем в нос свободный конец троса, привязанного к поясу, хотя и так было отлично видно, что он не оборван, а аккуратно срезан. Острым, как бритва, егерским ножом, входящим в снаряжение каждого и одинаково хорошо годившимся для того, чтобы нарезать хлеб, вскрыть банку консервов или перерезать горло противнику.
– Дьявол меня побери! – выругался капитан, отстегивая от ранца свежую бухту троса. – Этого-то я и боялся… Отделение! Стройся!
Солдаты быстро построились, хотя по колено в снегу принять строевую стойку было не так просто.
– Наш товарищ пропал. Я иду на его поиски.
– А мы? – подал голос один из новичков.
– А вы – не малые дети! Строем, с песней, вниз до того дрючка, – офицер указал на скалу, напоминающую столб, криво воткнутый в склон в полукилометре ниже границы тумана. – Поставить палатки, развести огонь и ждать моего возвращения. До десяти ноль-ноль утра. Дальше чем на пять метров от лагеря не отходить, сюда не подниматься, что бы ни произошло. Если не вернусь – сворачиваетесь и спускаетесь вниз. Примерно в двух километрах ниже – площадка. Ждать там вертолет. Это – приказ. На время своего отсутствия старшим назначаю… – взгляд капитана Фогуту пробежал по вытянутым лицам солдат, – капрала Гаала. Понятно, капрал Гаал?
– Так точно!
– Выполняйте.
Офицер привязал свободный конец троса к вбитому в расселину скалы костылю, еще раз обернулся к солдатам, но ничего не сказал и быстро полез наверх, прямо в туман, обрадованно протянувший к нему серые щупальца.
Возвратился он в девять сорок пять утра, весь покрытый инеем, с горящими лихорадочным румянцем щеками. Один. Никто ничего не спрашивал – все было понятно и без слов: Мировой Свет потребовал от святотатцев, осмелившихся глянуть на него, еще одну жертву…
Глава 5
Зловредную деревеньку удалось скрытно окружить по всем правилам еще затемно, и теперь, сосредоточившись на высотах вокруг нее, егеря ждали лишь приказа на штурм. Горцы, похоже, не подозревали о нависшей над ними угрозе и спокойно занимались своими повседневными делами. Рою, лежащему рядом с крупнокалиберным пулеметом, они, приближенные линзами бинокля, казались муравьями, копошащимися в своем муравейнике.
Мальчишкой он, убежав в чахлый лесок, начинавшийся сразу за последними домами их окраинной тогда улицы, любил часами наблюдать за копошащейся в траве мелкой живностью, притаскивал домой спичечные коробки с жуками и стрекозами, мечтал, окончив школу, выучиться на какого-нибудь зоолога, чтобы узнать все об этих крошечных созданиях. Но в старших классах вместе с историей отменили и все естественные науки: к чему будущему рабочему или солдату такие тонкости? Освободившиеся часы поделили между физкультурой и подготовкой Молодых Воинов – изучением оружия и боевой техники, стрельбой, рытьем окопов, кроссам в противогазах… Это казалось Отцам полезнее пустых знаний, не имеющих реального применения.
«Муравьишки» лениво переходили из одного окруженного игрушечным забором прямоугольничка в другой, собирались группками, о чем-то беседуя и размахивая передними лапками. Один вроде бы лепил горшки, другой, беззвучно тюкая топориком – звуки не долетали сюда, на высоту, – колол дрова, третий, должно быть, женщина, судя по длиннополой одежде, растапливала печь… Вот еще один выволок из сарая какую-то отчаянно брыкающуюся животинку, навалился на нее, мелькнул острым лучиком нож…
– Везде одно и то же, – скорбно произнес кто-то за спиной у Роя. – Одни живые существа отнимают жизнь у других, чтобы насытиться…
Зариса, что ли, потянуло на философию после ночного перехода? Нет, следуя вечному солдатскому принципу, капрал Текуду прикорнул за камушком и выводил носом деликатные рулады. Нет, не дрых без задних ног, как какой-нибудь несуразный штатский на его месте, а, как и полагается горному егерю, чутко отдыхал, готовый в любой момент проснуться и даже не протирая глаз вступить в бой.
– Не бойся, я не причиню тебе зла.
Рой резко обернулся. Никого.
Чудится всякое с недосыпа!
– Я пришел поговорить с тобой.
Высоченный, метра два с лишним, коричневый полуголый великан словно вышел из отвесной скалы: только что не было его – только голос, – а теперь стоит в расслабленной позе, скрестив руки на груди и опершись плечом о камень. Длинные, как у женщины, волосы цвета воронова крыла рассыпались по мускулистым – здоровяк Зарис позавидует – плечам, узкие бедра обернуты какой-то светлой блестящей тканью, на голове легкомысленный веночек из ярких горных цветов… И взгляд не по-здешнему светлых золотистых глаз: серьезный, кажется, проникающий в душу. Такой, что намертво притягивает к себе глаза, оставляя черты лица где-то вне фокуса, размытыми, нечеткими…
Горец! Тот самый, настоящий! Из тех, кого показывал с горы в прибор со странным, совсем не запомнившимся названием капитан Фогуту.
Враг. Один из тех, кто убил Дону…
Автомат лежал рядом, но Рой даже не мог поднять руку, чтобы преодолеть те несколько сантиметров, которые отделяли его пальцы от вороненого друга, изученного за прошедшие месяцы до последней царапины.
– Будьте вы прокляты… – Он ожидал, что язык и голосовые связки тоже парализованы, но это выговорилось легко.
– Почему ты нас так ненавидишь? – горец, не сделав ни единого лишнего движения, не хрустнув ни единым камушком под босой ступней, перелился в сидячее положение: только что стоял возле скалы, а уже сидит на корточках буквально в метре от Гаала.
Тот даже сморщился заранее, готовясь учуять вонь никогда не мытого дикарского тела, но от пришельца не пахло ничем. В смысле – ничем неприятным. Легкий цветочный аромат, наверное, от венка на голове, теплый, хлебный какой-то запах – так пахнет нагретый за день камень, еще что-то неуловимое, но не вызывающее отторжения…
Человек напротив него терпеливо ждал, по-птичьи склонив голову чуть набок. И от этого, равно как и от его неудобнейшей с точки зрения цивилизованного горожанина позы, в памяти Роя всплыла древняя легенда, может, слышанная где-то, может, прочитанная когда-то, а может, просто приснившаяся.
Где-то в глубине Зартакских гор, в недоступной чужим долине, живут испокон веков особые люди – великаны, способные летать по воздуху, внушать свою волю, творить всяческие чудеса. Они могли бы покорить весь мир, потому что превосходят всех – когда-либо живших, живущих и будущих жить – своими необыкновенными способностями. Но этого не случилось в прошлом и никогда не случится в будущем только потому, что они – бесконечно добры. Не способны они причинить зло ничему живому и даже не употребляют животной пищи, питаясь плодами, опадающими с ветвей в свой срок, и цветочным нектаром. Они живут в такой гармонии с природой, что та, словно ласковая мать, наделяет их всем, что им нужно в жизни, – домом, постелью, едой – без малейшего насилия над собой. Деревья наливают для них сладким соком плоды, птицы приносят в клювах цветы и доверчиво садятся на их огромные ладони. Оттого, наверное, и назвали их племенем Птицеловов, хотя сами они называют себя иначе… Когда-то, на заре веков, все люди были такими, но большая их часть не захотела жить по Первым, великим законам, дарованным Мировым Светом, и презрела их. Те, от кого мы ведем свой род, спустились с гор и в жадности своей вкусили сперва крови четвероногих и крылатых братьев, а потом и своих соплеменников. И Мировой Свет наказал святотатцев, навсегда скрывшись от их взора, – только Птицеловы отныне могли взирать на него. А остальные, предавшие Первые законы, стали слабы и злобны, и позабыли все, кроме жажды убийства и наживы. Перестав быть чистыми, подобно Мировому Свету, постарались они забыть о Птицеловах, объявили их сказкой, и повелось так между ними до сего дня.
– Все это было совсем не так, – с улыбкой возразил горец, хотя Рой даже не разжал губ: видимо, он читал в его мозгу так же легко, как обычные люди читают в книге. – Мы жили здесь, в горах, всегда. А люди всегда были такими, как они есть. И мы вас не судим за это, наоборот, нам жаль вас, слабых и недолговечных и от того, наверное, таких злых и жестоких.
Смуглый великан помолчал, а когда заговорил снова, в голосе его слышалась грусть:
– Много ваших коротких поколений назад они пришли сюда, в Вечные Горы, и мы встретили их радушно, как братьев. Мы попытались научить их всему, что они оказались способны понять и перенять, мы жили бок о бок с ними, и если юноше-птицелову нравилась их девушка или их юноша был готов связать жизнь с девушкой из нашего племени, никто не был против. Но оказалось, что от смешанных браков родятся не птицеловы, а обычные люди. Умные, красивые, но – обычные люди, не наделенные ни нашей силой, ни нашим здоровьем, обреченные на недолгий человеческий век. И люди отстранились от нас. Мы стали для них богами, которым они поклонялись, и не было силы, способной убедить их, что это не так… Что нам не нужны их кровавые жертвы и драгоценные, с их точки зрения, подношения. Что хотим мы только одного – чтобы они изжили в сердцах своих злость и жестокость, чтобы стали ближе к общей матери нашей – природе. И тогда, может быть, она пожалела бы их и наградила тем же, что дала в свое время нам. Чтобы рождались они, как и мы, зачатыми только в любви, в радости, а не в кровавых слезах и муках. Чтобы жили, не причиняя вреда и горя ни единому в мире живому существу, а уходили не в болезни и немочи, проклиная весь свет, но достигнув всех высот, которые хотели, сами пожелав этого, дабы освободить дорогу детям, внукам и правнукам.
– И что они? – Против своей воли, Рой заслушался плавно текущей речью горца, о котором не думал больше, как о дикаре: ему казалось, что тот рассказывает ему долгую волшебную сказку, как когда-то бабушка на ночь.
– Они? – удивился рассказчик. – Вы.
– Я родился в городе. Среди моих предков не было горцев.
– А какая разница? Ну пусть не твои предки, пусть предки его, – коричневый палец указал на сладко спящего Зариса. – Или его… Или его… – Рой не видел, на кого указывал горец, но перед его мысленным взором проплывали спокойные умиротворенные лица товарищей. – Главное, что люди возомнили, будто мы не только те, кому следует поклоняться и возносить жертвы. Среди них появились толкователи, велящие им сделать то или иное от нашего имени. И когда мы увидели, что люди нашим именем принялись убивать других, точно таких же, как они, людей, вся вина которых заключалась лишь в том, что они жили не тут и возносили хвалы не нам, – наше терпение иссякло. Мы ушли от них.
– Забавная сказка. Но я своими глазами видел обычных людей среди вас… – Он хотел сказать больше, но вовремя прикусил язык:
«Перед тобой враг, – напомнил он себе. – А ты не предатель…»
– Я не враг тебе, – вздохнул горец. – И ты – не предатель, потому что тут нет никакой тайны… Эти люди по-прежнему верят в то, что мы – их боги. Они все эти годы лукавили, признавая ваших богов для вида, чтобы сберечь свою веру. И до сих пор верят, что защищают нас, не позволяя вам забираться в сердце Зартака.
– А те люди?
– Это… – великан замялся. – Это – жертвы. Знал бы ты, мальчик, каких усилий нам стоило убедить здешних людей отказаться от кровавых жертв. Эти люди – те, кого они принесли нам в жертву, оставив связанными замерзать в снегу на полпути к Священной Вершине. И мы не разубеждаем их, потому что иначе они будут убивать пленных…
– Значит, те, кого я видел, – ваши рабы?
– Зачем же так? Они свободны, как любой из нас. Мы никого не держим силой.
– Ага! – не поверил Рой. – Свободны умереть, замерзнув в снегу по пути домой… Какие же вы великодушные, птицеловы! Я в это не верю.
– Ты не прав. Остаются с нами только те, кто этого хочет. Остальных мы возвращаем домой или туда, куда они хотят. Ты не забыл, мальчик? – горец улыбнулся снова. – Мы же умеем летать по воздуху…
– Я этому не верю, – упрямо повторил капрал. – Ладно, вы такие добрые, пригреваете людей, взятых в плен, чтобы угодить вам. При этом, правда, убивают других, но я сейчас не об этом.
– Я весь внимание.
– Зачем вы убили мою сестру? – выпалил Рой. – Кто такой этот ваш лжепророк Мах Сим?
– Сестру? – В глубине золотистых глаз горца отразилось непонимание. – Ну-ка…
Он приблизил свое лицо вплотную к лицу Роя, заглянул ему в глаза… Молодой солдат видел перед собой два наполненных золотым пламенем колодца, которые будто высасывали его душу…
– Я так и думал. – Великан удовлетворенно вернулся на свое место, оставив ошеломленного Роя моргать глазами. – До чего же странные вы существа – люди! Так переплетаете все в своем крошечном мозгу, что и не разобраться сразу, что к чему…
– Я жду ответа.
– Как бы тебе объяснить… Тот, кого ты называешь Мах Сим, – не один из нас…
– Лжепророк, прикидывающийся вашим именем? Я так и думал!
– Погоди. Я пока просто сказал, что он – не один из нас. И не из вас. И не из местных. Он вообще не отсюда.
– Из Островной Империи? Шпион?
– Нет. Он не из нашего мира.
Мысли Роя заметались, будто перепуганные пташки в тесной клетке.
«Не из нашего мира… Тогда… откуда?..»
– О-о-о! Тебя унесло совсем не туда, – рассмеялся горец. – Демоны, крадущие людские души, обернувшись людьми, – это худшие из сказок, придуманных вами!
– Какой же иной мир, кроме преисподней, ты имел в виду? – с вызовом спросил Рой. – Существуют только этот мир и тот, – он притопнул ботинком по земле, удивившись, что способен шевелить ногами. Шевельнул пальцами рук – получилось. Потянулся к автомату – неудача.
– Погоди, – досадливо поморщился гость. – Я думаю, как тебе все объяснить. Но как объяснить слепому, что такое горы, когда он способен ощупать только один из камней? Как объяснить ему, что такое море, когда ему доступно лишь ощущение воды в ладонях и вкус соли на языке? Как объяснить ему, что такое Мировой Свет…