Выставной Владислав Валерьевич
В жизни все не так, как кажется на первый взгляд.
Это касается и людей, и книг...
Сказал кто-то
Джулия заметила его издалека.Среди сухой травы вдруг вспыхнула яркая красная точка, дразня отвыкший от живых красок взгляд. Это был первый тюльпан.Встепь пришла весна.
Джулия медленно шла навстречу заходящему солнцу, и ее тень,все ускоряя ход, бежала назад, к крепостным стенам.
Пора было возвращаться. И без того Джулия нарушила запрет отца,выйдя в степь без сопровождения. Но слишком свеж был степной воздух и слишком нежно ласкал ветер, заставляя трепыхаться волосы и тонкое платье из драгоценного алийкисского шелка. Низкое солнце расползалось по горизонту, окрашивая небо фантастическими красками. Закрывшись ладонью от колких лучей, Джулия всматривалась вдаль, стараясь не потерять из вида цветок.
... Назад Джулия бежала. Где-то по ее следам быстро приближалась опасность, но Джулию не покидало ощущение игры, жуткой, но захватывающей.
У подъемного моста Джулия перешла на шаг, и, возбужденно дыша,обернулась.Солнце почти скрылось, но еще цеплялось узкой полосой за далекий курган. Она успела. Как всегда.
Уже спокойным и уверенным шагом Джулия вошла под массивный каменный свод. Стражники почтительно склонились и дружно лязгнули железными перчатками по бронированным торсам. Проходя вдоль длинного ряда воинов и с трудом пряча лукавую улыбку, Джулия как бы нечаянно коснулась бутоном лица молодого стражника. Тот вздрогнул и склонился сильнее. Выходя из внутренних ворот, довольная Джулия мельком подумала,
что этот счастливчик еще своим внукам будет рассказывать о знаке внимания,оказанном ему принцессой. Она знала, что в войсках ее боготворят,
и слышала даже, поверье о том, что татуировка с ее изображением хранит носителя от отравленной арбалетной стрелыкочевника...
Возле караульной Джулия налетела на бледного начальника внешней стражи. Тот был обеспокоен поздним отсутствием принцессы, которая без предупреждения покинула городскую черту. За ее безопасность главный стражник отвечал головой (и не только головой: четвертование по валонским обычаям начиналось с правой руки).
Не слушая испуганное бормотание этого занудливого старикашки, принцесса легким щелчком пальцев подозвала носильщиков, которые ждали ее возвращения, и опустилась на подушки крытых носилок. Смуглые рабы подхватили драгоценную ношу и устремились в сторону дворца. Начальник стражи сделал рукой знак, и следом легко побежали пятеро алийкиссийцев из личной охраны принцессы. Лучше поздно, чем никогда...
Под мерное дыхание носильщиков Джулия неслась по вечернему городу.Чуть отстранив рукой складчатую занавеску, она выглянула: мимо, слегка вздрагивая, проплывали тесно налепленные дома улицы победителей.
Здесь громоздились неуклюжие двух-трехэтажные дома состоятельных горожан лавки богатых купцов и дорогие трактиры.
Всю свою жизнь принцесса видела город только так, из носилок, иногда проезжая верхом в праздничной процессий, да, пожалуй, еще со стен отцовского замка, что высился на вершине неприступной скалы в центре Валона. Но с высоты соколиного полета город казался игрушечным. а люди мелькали цветными пятнами на фоне серого булыжника улиц. И иногда ей хотелось, отбросив лицемерные условности, соскочить с надоевших рабских плеч и затеряться среди незнакомых улиц родного города. Простые люди казались Джулии интересными и таинственными, в отличие от надоевшего придворного окружения.
Но это только мечты. Джулия никогда не уронит родовой чести. Она дочь короля и вполне довольна своей участью. Ей нравится восторг на лицах подданных, одаренных мимолетным взглядом красавицы-принцессы.Каждое ее желание, любая прихоть немедленно исполняются, потому что она - единственная и любимая дочь могущественного короля Валонского и Нижнелисского, самого сильного монарха на Скалистом полуострове. И Джулия любит своего отца, а больше никого у нее нет. Мать умерла при ее же родах (медицина в Валоне была слабая, так как веками не жаловалась церковью). Прочие родственники теми или иными путями один за другим перебрались в Счастливый мир:одни погибли в войнах, другие перебили друг друга на турнирах, третьи нашли смерть от кинжала, яда или стрелы наемного убийцы: единовластие доставалось королю очень и очень непросто.
Итак, Джулия счастлива: она любит и она любима. И потому со смехом встречает в Малом тронном зале очередного знатного жениха. А получить руку и сердце принцессы Валонской мечтают самые достойные. Что говорить о безродных рыцарях, что безысходность свою заливают дешевым вином в тавернах на окраине Валлона! Наследник самого герцога Акнарского, сердцеед королевского размаха красавец Сеннар, получив небрежный отказ Джулии, тут же в присутствии двухсот знатных гостей вспорол себе животкривым ритуальным кинжалом, забрызгав кровьюпослов Алийкиссии и Лисмисстера и вывалив к ногам жестокой красавицы содержимое своего могучего тела. Лекари делали все, что умели, беднягу заштопали кое-как, но тот той же ночью скончался... А сколько народу полегло на турнирах в ее честь, а сколько поэм и сонетов было сотворено бессонными ночами.
А Джулия любила.Любила их всех... и никого.
...Принцесса стояла на краю огромной дворцовой террасы, и от пропасти ее отделяли лишь невысокие каменные перила, замысловатую резьбу на которых давным-давно скрыл зеленый налет лишайника, Джулия смотрела туда, где ночь накрыла бесконечные степные просторы. Туда, куда никогда нельзя ходить одной.
Потому что ночью в степь приходит смерть.
Она появляется из-за курганов, как только гаснут последние солнечные лучи. Первыми возвещают о ее приходе городские собаки, которые дружно затягивают свою тоскливую и жуткую песню. Вскоре, впрочем,они замолкают, и город погружается в привычный беспокойный сон.
И только стража напряженнождет. Чегождет? Этого не знает никто. Но тот, кто видел бесчисленные полчища бесшумных Черных всадников и их страшные тени на фоне звездного неба, поймет,что это зрелище не для шатких нервов суеверного горожанина. Даже опытные воины, уцелевшие после неудачных ночных вылазок, не могли извлечь из своей памяти ничего, кроме нечеловеческого ужаса и унижения бегства.Ночные призракибыли неуязвимы.
И они убивали.
Никто не мог ответить, что за проклятье нависло над городом. С появлением черных призраков (а началось это почти десять лет назад) в Валоне и в прилегающих селениях началась паника. Люди из деревень бросали дома и уходили в город,а те, кто побогаче, старались покинуть и Валон. Масла в огонь подлила Церковь. Валонский епископ призвал тогда к покаянию и искуплению накопившихся грехов, кое искупление заключалось в передаче власти священнослужителям. В городе началась смута. Загорелись богатые дома, все, что можно было разграбить - было разграблено. Но молодой король был решителен и беспощаден. Бунт захлебнулся в крови,и вВалоневосстановили порядок. Однако окрестные селения вымерли,так как ночь щадила лишь город.
Так Валон и остался в одиночестве посреди безлюдной степи, упираясь стенами в базальтовый кряж, так же одиноко торчащий в центре равнины. Город вымер бы от голода, Но он находился на пути единственного караванного маршрута к побережьюи только он мог дать безопасный ночной приют сотням купцов, везущих товары по Скалистому полуострову...
Джулия задумчиво склонилась над прохладной темнотой. Остывающиймрамор перил жадно вытягивал тепло из ее ладоней.
К тихому треску факелов прибавился новый звук. Сложными путями коридоров,лабиринтами залов и потайных ходов эхо разносило мерный стук шагов. Шаги приблизились.Джулия улыбнулась и повернулась навстречу отцу.
Король взял дочь за руку и, наигранно-сурово покачав головой, повлек ее в глубину комнаты, одну из стен которой и заменяла терраса. Возле огромного камина они сели в плетеные кресла, и король раскурил длинную изогнутую трубку...
- Ну что, Жюли, ты снова за свое? Почему ты заставляешь меня переживать? Мне опять пришлось выслушивать эти жалкие оправданияостолопа, что не в состоянии уследить даже за маленькой проказной девчонкой -а ведь отвечает за безопасность всего города! - низкий голос короля отражался от гранитных стен и вместе с табачным дымом расплывался по комнате.
- Я уже не ребенок, папа, - тихо ответила Джулия. В руках у нее был тюльпан, и теперь она медленно, один за другим отрывала лепестки, и те, плавно кружась, опускались кее ногам,- Мне больше не нужна постоянная опека этих шпионов.
- Они стараются для твоей же безопасности. Ну а раз они не справляются,мне придется их наказать. Жюли,ведь ты не хочешь,чтобы по твоей милости начальнику стражи отрубили голову? Шучу,конечно! Так я совсем без людей останусь. Они ведь не виноваты,что хитростью и дерзостью дочь пошла в отца! - король с довольным видом откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу.- Кстати,дочка, как все-таки ты скрылась от этих ослов?
-Очень просто,папа. Носилки вынесли из дворца пустыми, и охранники бегали за ними по всему городу. А я спокойно вышла из города через главные ворота вместе с каким-то караваном. Вот и все.
- Действительно просто... Постой-ка, а почему носильщики сообщили, что несут пустые носилки? Да я им за это языки отрежу!. .
- Может, потому и не донесли, что языки у них давным-давно отрезаны.
- Да. Придется, видимо, удвоить стражу...
- Но папа! Днем степь совершенно безопасна...
-Откуда тебе знать,девчонка! Сколько раз мы уже говорили об этом, хватит!
Король с отвращением отбросил трубку и откуда-то из камзола достал пачку "Мальборо". Джулия удивлено смотрела, как, щелкнув зажигалкой, он пустил в сторону камина густую струю дыма и взглянул на дочь.
-Даже королевскому терпению приходит конец, - сказал он,- В следующий раз мне придется запретить тебе покидать дворец, а, мне, поверь, этого не хотелось бы.
С такими словами король накрыл своей ладонью руку Джулии и улыбнулся.
- Я понимаю, дочка,что тебе наскучила дворцовая жизнь, но ведь все мы подчиняемся каким-то правилам, даже я,- король вздохнул,- Ну, мне пора, Жюли. Спокойной ночи!
Король резко встал, поцеловал на прощанье Джулию и ушел в сопровождении невесть откуда возникшего гонца. Джулия осталась одна.
Подкрадывалась ночь. а вместе с нею то время, которое Джулия не любила... Нет,этого времени Джулия просто боялась. То ли из-за мертвой тишины засыпающего дворца, то ли из-за странных теней, начинающих бледную пляску на шершавых стенах. Джулия напряженно ждет, и вот они появляются, и к дикому мельтешению красок прибавляются далекие неясные голоса, и от всего этого появляется странное беспокойство, и кружится голова, и хочется бежать, но куда, и спастись можно только во сне, инадо спешить к кровати, своей белой кровати, которая с радостью примет ее в свои объятья, а рядом всегда ждет служанка, которая уложит ее и подключит капельницу, и, тогда можно будет уснуть и укрыться от этой страшной НОЧИ.
-Эй, кто-нибудь! - слабо позвала Джулия, и тут же ее руку сжала холодная уверенная ладонь.
* * *
-Все хорошо, девочка, успокойся! Все у нас хорошо, и не надо бояться! Сидя на койке рядом о Юлей, врач поглаживал ее руку и следил за сестрой, которая только что надломила ампулу и теперь наполняя шприц.
-Сегодня что, полнолуние? - тихо спросил врач.
Сестра рассеянно кивнула. Глядя на свет ночника, она отмерила дозу,и струйка лекарства из иглы рассыпалась на сверкающие капли.
-Кого-то надо оставить с ней на ночь, - врач крепче сжал запястье больной.
Почувствовав прикосновение иглы, Юля вздрогнула и что-то прошептала.
- А где тот парень, Рон, кажется, его зовут? Он же всегда приходил в такие дни. Я даже удивлялся: он как будто что чувствует, когда нужен...
Сестра пожала плечами. Затем собрала шприц, ампулы, тампоны, вышла и закрыла дверь.
На смятой больничной постели, обхватив руками колени, сидела Юля. Ее била легкая дрожь, лидо скрывали растрепанные волосы. Рядом, прислонившись к стене, стоял врач.Они молча,смотрели в окно.
Туда, где за решеткой, закрывая звезды, проплывали бесшумные тени Черных всадников...
* * *
Рон сделал отчаянное усилие и проснулся. Лежать было неудобно: что-то больно давило между ребер своим острым углом. Рон с трудом вытащил из-под себя плоский прямоугольник. "Что-то" оказалось книгой.
Он сел, огляделся вокруг непонимающим взглядом. Сердце все еще испуганно колотилось, сознание возвращалось медленно. Вот он сидит в центре огромного темного зала. Слева черный шкаф, уходящий в недосягаемую высь. Справа колоссальный диван, наполовину тонущий в темноте. Прямо перед ним, высоко над головой большое окно, в центре которого, разрубленный пополам оконной рамой, висит слепящий шар луны.
Ощущение действительности вернулось внезапно. Рон понял, что сидит на полу своей собственной комнаты. Видно, задремал, а верные спутники сна - кошмары - сбросили его на пол. Рон нашарил в темноте выключатель торшера. Свет больно резанул по глазам, и Рон, неуклюже закрывшись ладонью, встал.
Комната приняла свой нормальный об так, а вещи - привычные размеры. Даже странная луна исчезла,скрывшись за карнизом.
Отодвинув ногой груду валявшихся на полу дискет, плат и прочего электронного хлама, Рон поднял книгу. На яркой обложке готикой выведена гордая надпись:"Мечи Валлона".
Рон не любил фэнтези. Мистика и всякаятам рыцарская романтика вызывала у него лишь усталость и раздражение.
Фэнтези любила Юля. Еще до больницы она увлекалась этими романами в ярких обложках, при виде которых Рон удивлялся: как можно отличать друг от друга бесчисленные тома со стандартными названиями? А Юля как будто жила в мире замков, волшебников и благородных рыцарей.
"Ее, конечно, можно понять, - думал Рон, - Когда вокруг тебя пустота,ее надо чем-то заполнять. Уход отца, полное непонимание со стороны матери,скандалы, угрозы уйти из дома... "
Обычная история семнадцатилетней девчонки. Что должно быть дальше? Странные кампании, вино, наркотики? Нет, хуже - книги.
Рон положил книгу на журнальный столик. Осторожно. Словно противопехотную мину. Это еще вопрос, думал Рон, может ли мина так искорежить человека. Его и раньше порой занимало, как устроен механизм сумасшествия. Что служит толчком, бросающим человека по ту сторону разума? И вообще, где та грань, что отделяет "нормального" отбезумца?
Рон вспоминал, как ЭТО началось с Юлей, и удивлялся, насколько незаметно и обыденно ОНО надвигалось, и как дико резанул слух диагноз, произнесенный седым психиатром.
Книги. книги... Навязчивая идея. Психоз. Шизофрения. Безумие. Потеря сознания.Реанимация. Койка.Сиделка.И пустой безжизненный взгляд.
Нет, что-то здесь не сходится. Видел он настоящих шизоидов, когда приходил навестить Юлю. Он же разговаривал с ней - ничего не изменилось в их и без того странных отношениях. И никто из тех, кто общался с Юлей не мог заподозрить неладное. И вот что непонятно:Юля сама знает, когда на нее НАДВИГАЕТСЯ. Тогда она зовет сестру и отдает себя в руки врачей.И глядя на нее, не скажешь, что она чувствует себя больной. И то, что действительно может вызвать ужас: онакак будто ждет наступления приступа, улыбается и болтает всякие радостные глупости. Вот это ожидание и казалось Рону действительно безумным.
А дальше... Дальше бледность, падение пульса и уколы, уколы... И врач,беспомощно разводящий руками: сами, мол, не понимаем, но все возможное...
Рон выключил свет и лег. Но заснуть, конечно, не удалось. В тяжелые мысли Рона ворвался телефонный звонок.
Роннехотя поднялся с дивана.
Звонки были частыми и настойчивыми."Междугородка", - мельком подумал Рон и поднял трубку.