Поздоровавшись направо и налево, Марк Иванович подошел к столику, где сидели Величковский, Бабочкин и Городов.
- Я вам могу сообщить приятную новость, - затараторил он, здороваясь с сидевшими и усаживаясь на подставленный лакеем стул, - завтра к нам на общее собрание приедет сам Исаак Соломонович и желает, в качестве почетного члена, принять деятельное участие в делах общества, с чем я искренне всех нас поздравляю. Это ведь не шуточка… Значит, у нас, то есть у общества, будут деньги. Сейчас только узнал эту свежую новость и надо будет сию же минуту отослать сообщение в газету.
Он вынул из кармана записную книжку, вырвал из нее листок и стал писать карандашом, положив бумажку на колено и прислонив последнее к столу, но в то же время не переставая говорить.
- Да, еще узнал новость. Это уж по секрету. Как нам в общество поступила в качестве актрисы, а следовательно и члена, госпожа Щепетович. Как кажется, мы ей-то главным образом и обязаны благосклонностью Исаака Соломоновича. Я с ней вчера познакомился. Прелесть, что за барыня, оживит все общество.
- Я эту Щепетович знаю, - пробасил Бабочкин, - только не знаю, зачем она к нам в общество понадобилась? А, впрочем, почем знать, может быть, теперь это и нужно для искусства…
Вывих кончил писать, сложил бумажку и подозвал лакея.
- Пошли сейчас же с моим извозчиком, - передал он ему бумажку, - вели ему отвезти в редакцию. Знаешь моего извозчика? Найдешь?
- Найду-с. Как же не знать-с.
- Так проворнее поворачивайся…
Лакей побежал.
- Ах, постой! - спохватился Марк Иванович, но лакей уже был далеко. - Убежал. Вот досада, забыл совсем в сообщение поместить еще одну очень важную новость. Поступила к нам актриса Дудкина, - строчек десять проухал…
Вывих быстро отошел от них, сделав отчаянный жест рукой, и стал переходить от стола к столу, всюду сообщая эти свежие новости.
Городов, между тем, продолжал уговаривать Величковского.
- Вы послушайте меня внимательно. Иван Владимирович, я удивляюсь, почему вы не хотите и уклоняетесь от поступления в председатели. Я бы на вашем месте, если бы у меня было столько голосов, как у вас, и я мог бы, как вы, наверное рассчитывать быть избранным, - ни за что бы не отказался. Из меня тоже мог бы выйти хороший председатель. Юридическую сторону дела я знаю, а также и канцелярский порядок, потому уже несколько лет как частный поверенный, и административную великолепно тоже знаю - был прежде становым приставом. Ух, как бы я актеров держал. У меня ни гугу. А мое литературное значение всем известно. Корреспондирую в пяти газетах, значит, умею ценить искусство, кроме того, недавно пьесу написал, значит, вполне литератор, - с пафосом закончил он.
- Да, вы человек основательный, - покосился на него Бабочкин. - Ни один редактор на вас не пожалуется, чтобы ему из-за вас какая неприятность была. Все дорожат, потому что не подведете - очень осторожны. Такому человеку можно дело поручить… Правильное направление твердо знаете, вот что дорого…
Перед столом опять как из-под земли вырос Вывих.
- Слышали, слышали, еще свежая новость, - с хохотом начал он. - Наши Фауст и Маргарита поссорились не на шутку. У них, говорят, что-то вышло из-за Когана. Оттого и Крюковская больна и за последнее время не являлась в "общество" и не играла. А я-то сожалел об ее болезни, хотел ехать навестить, а оказывается, просто у нее любовная мигрень.
Он снова расхохотался.
- Нет, господа, это не притворство, - серьезным тоном начал Михаил Васильевич, укоризненно посмотрев на Вывиха. - Мне ее в последний спектакль даже очень жалко было - дрожит вся бедняжка. Дело-то у них должно быть всерьез пошло. Да и напугала же она меня. Входит ко мне в уборную, а меня в это время парикмахер брил. Схватила бритву: - Ах, вот, говорит, чего я все эти дни искала, мне для роли в одной новой пьесе нужно. - А сама смеется, да так нехорошо. - Продай мне, говорит парикмахеру. Я было у нее отнимать, думаю, руку обрежет, а она не дает и хохочет, даже мне от ее смеха страшно стало. - Чего вы, - говорит, - испугались, не зарежусь. - Бросила парикмахеру десять рублей, убежала и бритву с собой унесла.
- Не нравится мне, - заметил Городов, - что у нее часто бывают такие странные выходки. Она баба хорошая, только переходы в ней чересчур резки: то уж очень весела, то, думаешь, не святая ли мученица какая?
К столу в это время подошел Курский-Петров и уселся на свое место.
Марк Иванович с негодованием отодвинул стул и вскочил.
- Однако надо выпить!
Он быстро ушел по направлению к буфету.
Сергей Сергеевич расхохотался.
- Ишь, стрекача от меня задает! Знаете, за что меня Вывих не терпит и ругает?
- А за что? - спросил Величковский.
- Да я уж очень с ним шельмовскую шутку сыграл, - со смехом начал тот. - Был у нас тут в прошлом году один бенефисик назначен, я в ту ночь, около часу, Вывиха здесь же встретил; подлетает он ко мне и спрашивает, хорошо ли прошла пьеса. Я, говорит, не успел быть, а завтра нужно непременно отчет в газете, хоть в нескольких строках, а все-таки дать. Я, не долго думая, возьми да и соври ему, что, мол, прошел спектакль с успехом, только Бабочкин провалил свою роль. Марк Иванович эту самую шутку сейчас же из трактира в редакцию кратким сообщением и отослал, а пьеса эта вовсе не шла - бенефис был отменен. Егоза такую штуку все другие газеты продернули: пишет, мол, о спектакле, которого не было. С тех пор он меня видеть не может…
Присутствующие расхохотались.
XII. Общее собрание
На другой день, к семи часам вечера, собрались приглашенные повестками на годичное собрание "общества поощрения искусств", как исполнители действительные, так и почетные.
Громадное помещение "общества", находившееся на одной из бесчисленных набережных Петербурга, было уже переполнено массой публики, прослышавшей, что заседание будет бурное. В одной из зал, предназначенной в обыкновенные дня для танцев, стоял громадный стол, или, лучше сказать, несколько приставленных друг к другу столов, покрытых зеленым сукном; кругом были расставлены стулья, а в середине находилось председательское кресло.
Несмотря на то что бы уже девятый час, эта зала была пуста. Заседание еще не открывалось - ждали приезда Владимира Николаевича Бежецкого.
Публика и члены, среди которых были и знакомые уже нам Величковский, Городов, Бабочкин и Петров-Курский бродили и занимали столики в буфетных залах. Компания, которую мы видели накануне в "Малом Ярославце", сидела и теперь за одним столом. Рядом с Величковским была на этот раз и его племянница Marie.
Дядя не сводил с нее глаз.
- Не озябла ли ты, Marie? - заботливо временами спрашивал он.
- Нет, дядя, merci, - отвечала она.
- Однако, господа, мы здесь говорим, пьем и едим, - возвысил голос Городов, - а о деле, для которого собрались, мало думаем. Надо решить! И на что это похоже - все собрались, а председателя нет. Заставляет себя дожидаться. Странно что-то. Я бы уже этого не дозволил себе на его месте. - Он встал и подошел к сгруппировавшимся посреди залы.
Среди последних были: Исаак Соломонович Коган, архитектор Алексей Алексеевич Чадилкин, мужчина чрезвычайно высокого роста с окладистой черной бородкой.
К этой же группе подошла только что приехавшая в сопровождении Дудкиной, Надежда Александровна Крюковская.
С ней рядом шел Петров-Курский.
Он заметил ее, когда она входила в двери, раньше всех и поспешил к ней навстречу.
- А наконец-то наше красное солнышко проглянуло. Надежда Александровна, здравствуйте! Как здоровье? Мы так за вас боялись.
- Здравствуйте, Курский! - подала ему руку Дудкина.
Тот пожал ее.
Крюковская была бледна, но, видимо, старалась казаться веселой.
- Мега, я здорова, - засмеялась она в ответ на вопросы Сергея Сергеевича, тоже подавая ему руку, которую он почтительно поцеловал. - Разве стоит за меня бояться, мне никогда ни от чего ничего не делается и ничто не пробирает, точно я заколдованная. Даже досадно. А, может быть, кошачья натура, - с новым смехом добавила она. - А вы как тут без меня живете, хорошо ли себя ведете себя, мои милые дети…
Они подошли к группе. Она и Дудкина начали здороваться с присутствующими.
- Да не совсем хорошо! - ответил за всех Сергей Сергеевич.
- Вероятно, все об искусстве заботитесь, которого нет… - расхохоталась она.
- Ай, ай! Разве можно так говорить. Смотрите, старшие услышат.
- Что же тут такого? Я говорю правду.
- Правду-то, правду, только мне странно это от вас слышать…
- Почему странно, когда это правда? Разве вы думаете, что я должна кривить душой?
Она расхохоталась почти истерически.
- Так очень ошибаетесь. Я всегда говорила и буду говорить, что дело искусства не может быть там, где люди о нем не думают, а у нас каждый думает только о себе, о своих трактирах, именинах, пирогах и ужинах. Какое там еще искусство выдумали. Долой, господа, искусство; не думая о нем - веселей живется.
- Браво, браво! Надежда Александровна! - послышались голоса, и все снова заговорили разом.
Дудкина под шумок пристала к Сергею Сергеевичу:
- А что же мой дебют? Когда для меня пьесу поставят? Я хочу играть Адриену Лукеврер, непременно Адриену…
- Я-то почем знаю, разве я здесь распоряжаюсь… отбояривался от нее Курский.
В это время вошла в залу Лариса Алексеевна Щепетович и остановилась у колонн.
К ней подлетел бродивший по зале Вывих.
- Здравствуйте, Лариса Алексеевна. Я вас здесь дожидался, чтобы ввести и со всеми познакомить.
- Мега!.. Вы очень милы, но… - произнесла она, надевая пенсне, - я жду моего кавалера…
За колоннами показался Бежецкий.
- Вот видите и не странно, что председателя не было видно, он не один, - заметил Курский Городову, указывая на проходивших по зале Бежецкого и Щепетович.
Оба расхохотались.
- Милости просим, Лариса Алексеевна. Идемте. J'espere, que vous n'etes pas, genee? Бодрей, бодрей…
Он шел с ней под руку, гордо раскланиваясь со всеми кивком головы.
- J'espere bien, que non! Я не из трусливого десятка, - отвечала она, кокетливо улыбаясь по сторонам. - В мужском обществе не теряюсь. Вот барынь не люблю - скучные они все и меня к мужчинам ревнуют.
- Честь имею вам представить, господа, нашу новую артистку, Ларису Алексеевну Щепетович! - подошел он с ней к группе, где стоял Городов и только что подошедшие Бабочкин и Величковский.
При приближении их Коган, Чадилкин, Крюковская и Дудкина поспешно отделились от остальных и отошли в сторону.
После взаимных представлений, Щепетович обратилась к Бабочкину:
- Мы, Михаил Васильевич, с вами, кажется знакомы?
- Да-с, имел эту честь. У Палкина, если я не ошибаюсь, вы бывали со Степановым.
- Нет, с Сержем Войтовским, а Степанов всегда бывал в нашей компании. Тогда очень мило и весело жилось в Петербурге. Каждый день катанье на тройках, обеды у Палкина, ужины у Донона, потом на острова, цыгане… И всегда с нами Петя Лапшин, князь Коко… Вы помните, такой шалун и весельчак еще…
- Как же не помнить. Бывало, к ним попадешь, уж живой не выйдешь, всегда до положения риз… - засмеялся Бабочкин.
- Славные ребята! - расхохоталась на всю залу Лариса Алексеевна. - C'etait charmant, в особенности Васька Белищев, не тот, штатский, а гвардеец, русская широкая натура.
- Каковы манеры! - наклонился Городов к Величковскому, - вот пример, что у нас делается. Разве эта барыня может иметь что-нибудь общее с искусством и носить звание артистки, впрочем, для кутежей, может быть, - она артистка первоклассная.
Величковский только пожал плечами.
- Однако, господа, что же мы не начинаем? - поглядел на часы Владимир Николаевич. - Где же Шмель?
Борис Александрович вырос перед ним как из-под земли.
- Я здесь! Если угодно, можно начинать заседание. Все готово! Отчеты я положил вам на стол. Все обстоит благополучно.
Последнюю фразу он произнес шепотом.
- А, хорошо!
- И господ членов довольно уже набралось. Если прикажете, можно дать звонок, - продолжал он вслух.
- Так потрудитесь!
Шмель вынул из кармана колокольчик и начал, звоня, обходить залы.
Все члены направились в зал, приготовленный для общего собрания, у дверей которого стояли два лакея, отбиравшие повестки у мало известных.
- Я вас провожу в зал заседаний. Я надеюсь, что вы мне позволите, - подал Бежецкий руку Щепетович.
- О, с вами куда угодно. Хоть на край света! - громко и с ударением ответила она.
- Вот как!.. Зачем же это объяснять и так публично. Шалунья, - заметил он ей уже на ходу.
Последняя фраза не ускользнула от оставшегося еще в той же зале Когана, разговаривавшего вполголоса с Чадилкиным.
- Вот как! - прошипел он. - Куда угодно, хоть на край света. Вы слышали каково?! Быстро, быстро! Не слишком ли скоро? Ну, да это мы увидим, с кем. Почему бы и не с вами, и не со мной. Увидим, кто сильнее: мы или Бежецкий?
- Все мое, сказало злато, И я твой, сказал булат, Все куплю, сказало злато, И меня, сказал булат.
- продекламировал со смехом в ответ архитектор. - Война, значит, уважаемый Исаак Соломонович? - добавил он, положив ему на плечо свою огромную руку.
- Нет, как же война. Я так только пошутил. Разве подобная дрянь, как Щепетович, стоит этого. Я ею вовсе и не интересуюсь.
К ним подскочил Марк Иванович, вышедший из залы заседания.
- Что же вы, Исаак Соломонович? Пожалуйте. Все уже собрались, заседание будет интересное.
- Еще успеем, - зевнул Чадилкин.
- У нас тут возбужден будет вопрос о перемене председателя, - подошел к Когану Сергей Сергеевич.
Вывих при его приближении быстро отошел и направился в залу заседания, окинув Петрова-Курского презрительным взглядом.
- Желал бы я знать ваше мнение на счет этого, уважаемый Исаак Соломонович.
- На счет перемены председателя. А! Это очень кстати, и знаете, - добавил он таинственно, - если будет другой председатель, я пожертвую для общества. Передайте это от меня членам.
- Непременно передам. Мы думаем выбрать Величковского, он человек с честным направлением.
- Величковского? Да! Он с честным направлением. Я согласен, согласен, - важно изрек Коган.
- Идите же, идите, - заспешил Курский и побежал обратно в залу, откуда уже слышались шумные возгласы.
Исаак Соломонович с Чадилкиным направились было туда же, но оттуда, как бомба, вылетел Вывих.
- Идите, идите, Исаак Соломонович, - подскочил он к ним. - Читают отчеты. Очень интересно, как они так подтасовали. Деньги растрачены. Завтра же в газетах тисну. Целый фельетон выйдет. Строчек в триста - значит, пятнадцать рублей получу. Идите скорее.
- Идем, идем! Надо другого председателя выбрать. Я думаю Величковского, он с честным направлением, - сообщил Коган Вывиху.
- Величковского, конечно, Величковского, - подтвердил на ходу уже в дверях Марк Иванович.
- Видно, - думал Алексей Алексеевич, идя вслед за ними, - в нынешнем году слетит господин Бежецкий - это не прежнее время. Баба замешалась, а во всякой гадости ищи женщину, а она тут и есть. Будет теперь знать, как мне не додавать денег. За постройку прошлого года мне не додали, а в нынешнем другого архитектора взяли. Я ему удружу.
Все трое вошли в зал.
XIII. Скатертью дорога
Заседание в самом деле было бурное.
По прочтении отчета, со всех сторон послышались возгласы.
Громче всех раздавались голоса Петрова-Курского и Городова.
- Неправда, неправда, вы подтасовали счета! - слышались крики.
- Это оскорбление личности! - старался перекричать Шмель, читавший отчеты.
- Вашей рукой счета переправлены. Какой вы эконом! - раздался громкий голос Городова.
- Вам самому хочется в экономы попасть, по этой причине я и не гожусь, - отпарировал Борис Александрович.
- Не ваше дело, чего я хочу, но во всяком случае брать жалованье с общества не стану, - наступал на него тот.