— Что? — она даже разинула рот. — Вы… вы…
— А вы думали, Оливия, что мы играем в детские игры? Я хочу получить эти акции.
— И идете на все, чтобы заполучить их! Я полагаю, что они заключают в себе целое состояние.
На его губах мелькнула натянутая улыбка.
— Я думаю, что можно так сказать. Да.
— Да? — Ее лицо вспыхнуло от едва сдерживаемого гнева. — Ну и что ваш детектив рассказал вам? Кроме того факта, что Риа не приходила тайком на мою квартиру?
— Он сказал, что, похоже, вы никем не заменили старину Чарли.
— В самом деле? — Ее голос дрожал от гнева. — Вы в этом уверены? В конце концов, под моей кроватью никто не дежурил.
На скулах Эдварда заходили желваки.
— Почему же вы этого не сделали? Может быть, потому, что вам пока не нужен новый благодетель?
— Я вообще не нуждаюсь в «благодетелях», — ответила девушка, произнеся это слово с презрением, — я сама о себе забочусь.
— Детектив сообщил мне также, что, похоже, в вашей жизни вообще нет никакого мужчины. — Взгляд Эдварда переместился на ее лицо и остановился на раскрытых губах. — Но я нахожу, что в это трудно поверить.
— Вы привезли меня сюда, чтобы оскорблять?
— Ваша кожа нуждается в прикосновении мужских рук, — хрипло сказал Эдвард, взяв ее лицо в ладони. — Она мягкая, как шелк. — Он наклонил голову и погрузил свое лицо в ее волосы. — И вы пахнете цветами. — Он отстранил лицо, чтобы взглянуть ей прямо в глаза. — Вы вся так пахнете, Оливия? Ваши груди, ваш живот, сладкая тайна между ваших бедер?
У нее перехватило дыхание.
— Вы, вы… — Она задыхалась. — Вы…
Голос Арчера сделался хриплым.
— Правильно, дорогая. Я. Никто, кроме меня. Он нагнулся и поцеловал ее раньше, чем она успела уклониться, его рот жадно прильнул к ее губам. Когда наконец он отпустил ее, она вся дрожала.
— Зачем вы привезли меня сюда? — прошептала Оливия.
— У меня есть для вас предложение, — холодно произнес он, словно ничего не произошло.
Предложение. Оливия охватила себя руками.
— Предполагается, что я должна быть польщена, Эдвард. — Она знала, что говорит спокойно, хотя его слова вызвали какой-то кислый привкус на ее языке. — Особенно после того, как вы произнесли целую речь о том, что не будете следовать по стопам своего отчима. Однако меня это не интересует.
Он повернулся и холодно улыбнулся ей:
— Боюсь разочаровать вас, Оливия, но это чисто деловое предложение. Я согласен оплачивать ваши счета, пока вся эта суматоха не уляжется, но вы поможете мне найти Риа.
Оливия рассмеялась:
— А я всегда полагала, что вознаграждение за подобные услуги всегда равно тридцати сребреникам.
— Будьте же разумной, — возразил он, — все колкости на свете не вернут вам репутацию. Во всяком случае, среди вашей клиентуры. Только Риа может это сделать.
Она знала, что он прав, только дурак мог думать иначе.
Ей хотелось выплеснуть свой гнев на этого мужчину, который перевернул вверх тормашками всю ее жизнь. Ей хотелось освободить свой рот от вкуса его поцелуев. Но сейчас ей нужно было найти Риа, если она собиралась спасти свою жизнь от полного краха.
Оливия взяла себя в руки и спокойно встретила его взгляд.
— Вы можете одолжить мне деньги под проценты по текущему курсу?
— Я сказал, что дам их вам.
— Это должен быть заем, или сделка не состоится.
Эдвард снисходительно улыбнулся:
— Вы не в таком положении, чтобы диктовать свои условия.
Она пристально смотрела в его лицо.
— Ладно, — произнес он хмуро. — Пусть будет по-вашему.
Эдвард взял ее под руку, и они медленно пошли по узкой тропинке вокруг пруда.
— Я проследил все действия Райта. Он оставил за собой бумажный след длиной в милю: квитанции отелей, авиабилеты, театральные программки…
— Как это может помочь в поисках Риа?
— Вы ее знаете, — ответил он, — знаете места, которые она предпочитает… Я хочу, чтобы вы просмотрели бумаги Райта: вдруг где-то звякнет колокольчик. Отель, или какое-то укромное местечко, о котором она упоминала и где может затаиться.
Они обошли вокруг пруда и вернулись к автомобилю.
— Вы только что рассказали мне, что наняли частного детектива, — сказала Оливия. — Почему бы не поручить ему все то, о чем вы просите меня?
— Нет, вы единственная, кто знает ее привычки. Вы ее подруга.
Но так ли это? Друзья не идут на то, что предложил ей Эдвард, но они не должны поступать так, как Риа поступила с ней…
— Так как? — Он взял ее за руку и повернул к себе. — Вы сделаете это?
Оливия поколебалась, потом тяжело вздохнула.
— Что тут говорить! У меня нет выбора.
— Да, — подтвердил Арчер. — У вас нет выбора.
Он открыл дверцу, и Оливия забралась в салон. Арчер включил двигатель. Они молчали все время, пока он выводил машину со стоянки, а потом выезжал на дорогу. Спустя некоторое время Арчер взглянул на нее:
— Мы начнем изучать бумаги Райта сегодня же вечером в моей квартире.
Вечером. В квартире Эдварда.
— Вас что-то смущает? — спросил он.
— Нет, нет, ничего.
Эдвард ждал, она чувствовала, как его внимательный взгляд изучает ее профиль, чуть задержавшись на губах, потом он отвернулся и стал наблюдать за бегущей впереди дорогой.
— Хорошая девочка, — произнес Арчер одобрительно, он нажал на педаль газа, и машина стремительно помчалась вперед.
7
В кабинете Эдварда, отделанном деревянными панелями, было тихо, лишь весело потрескивали дрова в камине, негромко звучала чарующая музыка Дебюсси.
Оливия, подобрав под себя ноги, сидела в низком черном кресле у огня и перебирала квитанции и счета, ворохом сваленные у нее на коленях. Ей хватало нескольких секунд, чтобы разделаться с очередной бумагой и сбросить ее на пол в растущую груду ненужных документов.
В камине резко треснуло полено, и она, вздрогнув, подняла голову. Ее взгляд упал на сидящего рядом Эдварда: он откинул голову на покатую спинку стула, закрыл глаза и расслабленно опустил руки на подлокотники.
Каким же он выглядел усталым! Под его глазами проступили синяки, щеки впали. Рот скорбно искривился.
Да и сама Оливия тоже устала, — день был трудным. Она вздохнула, взглянув на бумаги, которые валялись на полу рядом с ней. Но все это ни к чему. Она проглядела каждую гостиничную квитанцию, каждый счет из ресторана, но так и не нашла ничего, что могло бы ей подсказать, куда делась Риа.
— Не везет.
Она подняла голову. Эдвард наблюдал за ней, но лицо его было безучастным. Она покачала головой:
— Ничего. Я дважды просмотрела весь этот хлам, но не могу вспомнить, чтобы Риа упоминала хоть одно из этих мест.
— И ни одно название ни о чем не говорит?
— Ни одно. — Девушка увидела, как Эдвард встал и подошел к камину. — Что с вами, Эдвард? Неужели вы думаете, что я лгу?
Он пожал плечами, вороша кочергой поленья.
— Я этого не говорил.
— Нет. Не говорили. Но, судя по выражению вашего лица…
— Куда же в таком случае он вас водил?
— Не понимаю.
— Это простой вопрос, Оливия. Были же у вас какие-то местечки, куда вы ходили вместе? Какие-нибудь гостиницы или тайные гнездышки… Что ты делаешь?
— Я собираюсь домой, — холодно сказала Оливия. — Это был длинный день, и я страшно устала.
— Я не собирался совать нос…
— Нет. Но вы собирались оскорбить меня, — она пристально посмотрела на него. — И вам это удалось.
Эдвард сделал руками виноватый жест.
— Я только имел в виду, что, может быть, он и Риа водил туда, куда водил тебя.
— Уверена, что так и было, — ответила Оливия уже совсем ледяным тоном. Она одарила его сухой улыбкой. — К примеру, тот ресторан в Вилладже, на который указывал «Чаттербокс», был постоянным местом наших многочисленных встреч. Там подавали жуткую сицилийскую пиццу, а Риа обожает пиццу.
Оливия поднялась.
— Так что держу пари, что именно туда он ее и водил.
Эдвард встретил ее взгляд абсолютно невозмутимо:
— Несомненно. Значит, ты предполагаешь, что Риа прячется в бочке с острым соусом.
— Нет. Я… — Оливия посмотрела на него. Его глаза смеялись, и она невольно улыбнулась в ответ. — Пожалуй, это идея. Во всяком случае, теперь понятно, как мог человек вот так запросто раствориться в воздухе.
Арчер опустился на высокий бордюр камина и вытянул перед собой длинные ноги.
— Ладно. Я попрошу сыскное агентство проверить эти заведения. Но нам стоит еще раз попробовать.
Оливия устало вздохнула.
— Чем она увлекается? Любит ли она спорт? Зимний спорт? Лыжи, коньки, что-нибудь в этом роде?
Оливия задумалась.
— Нет, — медленно проговорила она. — В детстве, во всяком случае, не любила.
— А как насчет искусства? — Он потянулся к софе и взял в руки брошюру со скрипкой на обложке. — Это о музыкальном фестивале в Аспине. Может она интересоваться такими вещами?
— Риа? — Оливия усмехнулась. — Сомневаюсь.
— Но она работает в галерее?..
— Ну, сейчас модно… — Тут она осеклась. В глубине души она знала, что это правда. Риа гналась за модой. Но Оливии и самой-то трудно было смириться с этой мыслью, а делиться ей с посторонними и подавно не было нужды. — То есть она… она училась на каких-то искусствоведческих курсах в колледже.
Лицо Эдварда ничего не выражало.
— А вы? Не по той же причине вы увлеклись отделкой интерьеров? Потому что модно?
Ее глаза гневно сверкнули:
— Вовсе не модно.
— Неужели? — Он схватил оставшиеся бумаги, подошел к столу в дальнем конце комнаты и сунул их в открытый ящик. — Покупательницы, которые ходят в «Мечту Оливии», вряд ли заглянут в заштатный магазинчик.
— То же можно сказать о покупателях, которые ходят к Эдварду Арчеру. Что вы там продаете, Эдвард? Акции и облигации? Потому что это модно в вашем кругу?
Он поднял брови.
— Я арбитр, — резко ответил он. — Причем чертовски хороший арбитр. Я не торговец… — Эдвард взглянул на нее, и в воздухе повисла долгая пауза.
— Ну все? — пробормотала Оливия. — На сегодня кончилась игра в вопросы и ответы?
— Похоже, что да, — сказал он. — Уже поздно. Я здорово загонял вас за сегодня.
— В таком случае, — произнесла она, вставая, — не позвоните ли вы вниз, чтобы мне вызвали такси? И если вам что-нибудь придет в голову насчет Риа…
— К черту Риа! — в голосе Арчера прозвучала такая злость, что Оливия онемела от удивления. — Я больше не могу слышать ее имя, больше не могу думать об этом подонке Райте и его грязных делишках, не могу… — Он сжал губы и вытер рукой лоб. — Вы правы, — сказал он после короткой паузы, — этот день действительно был слишком длинным.
Оливия кивнула:
— Поэтому мне пора ухо…
— Что нам сейчас нужно, так это выпить. Выпить.
В ту ночь в этой же комнате он тоже предложил ей выпить, а потом обнял и поцеловал так, что у нее закружилась голова…
— Оливия? Что вам налить?
— Ничего, — поспешно ответила она. — Меня развезет, если я позволю себе что-нибудь крепче, чем чашечка кофе, и…
— Тогда сварите для нас кофе. — Эдвард чуть заметно улыбнулся.
Оливия пристально смотрела на него. Ну, что может случиться от чашечки кофе?
— У меня есть зерна любых сортов, — добавил он с надеждой.
— Может быть, у вас и кофемолка есть?
Эдвард улыбнулся:
— Электрическая или ручная? Выбор за вами.
На этот раз она позволила себе слегка улыбнуться в ответ.
— То есть за вами. Вы мелете, я варю. Пойдет?
— Пойдет.
Как она и думала, кухня оказалась довольно милой и хорошо оборудованной, и Эдвард не лукавил, когда говорил, что у него есть все сорта кофе. Половина полки в холодильнике была забита пакетиками из фольги, на которых красовались названия разных экзотических стран.
— Бразилия, — шептала Оливия, — Кения, Колумбия, Ява…
— Вы когда-нибудь пробовали гавайский кофе? — спросил Эдвард. Она отрицательно покачала головой, и он потянулся за пачкой.
— А где кофейник?
— Вот, — важно сказал он. — Ну а если я сделаю еще что-нибудь, то все испорчу. С этого момента, мадам, весь процесс в ваших руках.
Она улыбнулась.
— Тогда отойдите и дайте поработать настоящему мастеру.
Засыпав кофе, Оливия обернулась и увидела, что Эдвард сидит верхом на стуле в конце длинной стойки, положив подбородок на загорелые переплетенные руки.
— Это то, кем вы хотели стать, когда вырастете? Мастером?
Она опешила на секунду, но потом рассмеялась.
— Я мечтала о скульптуре, — ответила она, не задумываясь. Откашлялась и посмотрела на него. — Действительно мечтала, много лет назад. Но…
— Но?
Она пожала плечами.
— Но у меня нет таланта. Я могу неплохо делать небольшие фигурки, — щенков, спящих кошечек, что-нибудь в этом роде, но у меня никогда не получались настоящие вещи.
— Понимаю. Вы сдались, потому что не смогли создать такого же Давида, как Микеланджело. Ну что же, на это способны немногие.
— Конечно, немногие. Я не то имела в виду. Я хотела сказать, что не могу делать хорошие скульптуры, которые взволновали бы людей, такие… такие…
Оливия умолкла. Ни один человек, даже Риа или ее тетушка, не интересовался, думала ли она всерьез об искусстве. Почему незнакомец, который без спроса ворвался в ее жизнь, решил задать такой вопрос? И она ответила — она, которая не привыкла раскрывать душу кому бы то ни было.
— В чем дело?
— Ни в чем, — сказала она и отвернулась. — Мне… мне показалось, что вода закипает.
— Он обычно свистит.
— Кто?
— Чайник. Он свистит, когда готов. Скрипнул стул, и она услышала, как Эдвард приближается к ней мягкой походкой. Вот он подошел — и у нее по спине пробежал легкий озноб.
— Я сам, — сказал он и задел ее плечом, когда потянулся к чайнику. — Значит, вы никогда не собирались делать карьеру на поприще мелких скульптурных безделушек?
Почему так трудно дышать? Оливия прокашлялась.
— Каких… каких мелких безделушек?
— Щенков и спящих кошечек. — Эдвард прислонился спиной к стойке, скрестив руки и глядя ей в глаза. — В конце концов их кто-то должен делать.
Почему она согласилась варить кофе? Почему не свистит этот чертов чайник? Почему он стоит так близко?
— Вы… вы кладете молоко и сахар?
— Предпочитаю черный.
— И еще нужны салфетки. Где они?
— Сейчас схожу.
Она облегченно вздохнула, когда он вышел.
— Разве не могли бы вы зарабатывать на жизнь этими щекастыми малышами, кошечками и прочей ерундой? — спросил он, вернувшись.
— Наверное, да, — ответила Оливия, — но это не для меня. Нет ничего плохого в том, что человек занимается таким ремеслом. Просто, по-моему, тому, кто изучал искусство в колледже, неприлично опускаться до мещанских поделок.
Она смущенно рассмеялась:
— Это звучит претенциозно, да? Я не хотела…
— Это звучит честно.
Девушка обернулась и посмотрела на него. То, что она увидела в его глазах, заставило заколотиться ее сердце.
— Оливия, — мягко произнес он, и именно в этот момент чайник издал пронзительный свист. От неожиданности у нее перехватило дыхание.
— Так можно и мертвого разбудить, — сказала она, заставив себя усмехнуться, и с усердием занялась приготовлением кофе.
Сделав глоток, Эдвард признал, что кофе отменный.
— Существует какая-нибудь школа, где учат варить кофе? — спросил он, одарив ее поощрительной улыбкой. — Какая-нибудь школа, о которой я не имел понятия все эти годы?
Оливия тоже улыбнулась, поднеся чашечку ко рту.
— Не представляю. Лично я научилась всему, что умею, у миссис Фэннинг.
— Она кто, учитель домашнего хозяйства в высшей школе?
— Повар у Боскомов, — ответила Оливия и уточнила. — Простите. Шеф повар. Она была — и остается — настоящей леди.
Эдвард поставил чашку.
— Наверное, работать в доме Боскомов не слишком сладко, — сказал он, прямо глядя ей в глаза.
— Не слишком.