А Галей-младший наконец собрался с силами и задал главный вопрос:
– Очень он мне нужен, этот мент. Понимаешь, Мишка, заговорили мы о моей ноге, и мент сказал, что ихний госпиталь получил из Америки какой-то аппарат, облучающий человека. Говорит, чудеса творит. Может, попробовать? Американцы – сила, чего угодно придумать могут. Я тогда его слова мимо пропустил, ждал, чтобы убрался он скорее, а теперь жалею. Где теперь его найти, узнать точнее, где аппарат, кто там главный? Ты же знаешь, у братана деньги имеются.
– Да, жаль, лопухнулся ты. Ментов много – не разыщешь. В нашем участке наверняка его не знают. Раз он начальник, не пойдет он в районный околоток представляться. Я могу спросить у одного «авторитета», умный мужик, поймет: коли беда такая, можно и к менту, и к черту обратиться. Я спрошу, но ты не надейся особенно, главное – не трепись, люди неправильно понять могут.
– У меня нога больная, а не голова, – обиделся Александр. – Может, сегодня и спросишь, а то болит – сил нет.
– Если найду того человека, – неуверенно ответил Захарченко. Он прекрасно помнил телефон Гурова и очень хотел помочь другу.
Гуров узнал о разговоре от службы прослушивания, так что, когда позвонил Захарченко, полковник уже просчитывал варианты, но действительного положения вещей, конечно, определить не мог.
Записали разговоры в квартире Галея и контрразведчики, но для них, не знавших всей предыстории, болтовня пацанов не представилась заслуживающей внимания, потому как участковый регулярно наведывался в квартиру.
Разговор братьев Галеев между собой был записан непосредственно и на загородной вилле. Когда полковник Ильин приехал для решающей встречи с Галеем, то первым делом прослушал запись, но и опытный контрразведчик не нашел в записи ничего интересного.
Виктор Иванович Якушев, как простой смертный, прошел через таможню и пограничный контроль в международном аэропорту Шереметьево. Пожелай он, и с такими формальностями можно было справиться без труда, но у Якушева существовал принцип: пользоваться привилегиями лишь в тех случаях, когда без них обойтись невозможно. Это в какой-нибудь задрипанной буржуазной стране вроде Франции перед законом все равны, а в России к серьезным людям относятся серьезно и с должным уважением. И лишь пожелай Якушев, так его бы с низким поклоном провели мимо таможенников и пограничников. Но, как уже было сказано, у миллиардера существовали принципы, и он, как и все, выполнил необходимые формальности.
Рейс немного задерживался, и Якушев прошел в ресторан и взял пиво, что позволял себе крайне редко, так как боялся располнеть. Настроение у него было какое-то противоречивое. С одной стороны, вырваться из круговорота деловых забот было приятно, можно расслабиться и ни о чем не думать. С другой, ни о чем не думать практически невозможно.
Он читал, что в основе любого крупного состояния, возьми хоть Ротшильдов, хоть Морганов, лежит преступление. Почему он, Виктор Якушев, должен составить исключение? Вернуть Россию на подобающее ей место в мире могут лишь дисциплина, порядок и труд, в основе же, безусловно, должен лежать капитал. Очень красиво и значимо, только зачем людей убивать? И не надо себя оправдывать, что нынешние правители убили в сотни раз больше.
Якушев не получал удовольствия от пива, не ощущал его вкуса. Вырвавшись из потока дел, которые ежедневно захлестывали его, оставив в кабинетах телефоны, телетайпы и факсы, он оказался наедине с собой. Приглядевшись к себе, Якушев не содрогнулся, но остался крайне недоволен. Нанял киллера, приказал убить неугодного депутата Владлена Сивкова, избавляясь от опасного свидетеля, оплатил убийство бизнесмена Карасика, теперь отдал киллера спецслужбе. Они нащупали Галея и без меня, пытался оправдаться новоиспеченный магнат. Теперь киллер будет убивать не по моему указанию, вскоре его, конечно, тоже ликвидируют. Будь хотя бы перед собой честен, ты, организатор одного убийства, соучастник другого, готовящегося, еще не свершившегося, струсил и улетаешь из Москвы, бежишь. Ни следователь, ни суд тебе не грозит, можно не прятаться, но от себя самого никуда не денешься. От столь мрачных мыслей Якушев так расстроился, что потерял над собой всякий контроль и, отставив бокал с пивом, вытер губы ладонью. Поймав себя на таком плебейском жесте, Якушев расстроился еще больше, облегченно вздохнул, услышав, что объявлена посадка на его рейс, белоснежным платком вытер губы и, окончательно успокоившись, вышел из ресторана.
Гуров и Саша Галей сидели в убогой комнатушке бабки– знахарки, жившей неподалеку от дома Галеев, которая травами и заговорами безуспешно лечила ногу младшего. Идею встретиться именно здесь подсказал Гурову оперативник, ведущий за домом наблюдение, когда докладывал, что Александр ежедневно выходит на улицу и ковыляет в дом по соседству. Идея пришлась как нельзя кстати. Гуров как раз решал вопрос, каким образом, а главное – где встретиться с парнем.
Гуров смотрел на худое, нервное лицо Александра Галея, который, сидя в кресле, бесцельно ковырял заскорузлым ногтем свой костыль и не знал, что сказать больному, несчастному парню.
Саша рассказал о звонке Бориса, пытался доказать менту, что брат попал в какую-то историю, видимо, опасается за свою жизнь, иначе никогда бы не обратился за помощью в ментовку. Гуров дал парню выговориться, прекрасно понимая, кто схватил киллера, что держат его на конспиративной квартире, но где она расположена, полковник не имел понятия. Сыщик не знал также, что он может в создавшейся ситуации предпринять.
Судя по звонку Бориса Галея, он отказывается от предложения, ищет выход. Раз киллера сразу не ликвидировали, даже разрешают звонить – значит, хозяева надежды на «сотрудничество» не теряют, пытаются уговорить либо добиваются иного. Чего они добиваются?
– Моя милиция меня бережет, – сказал Сашка, попытался взглянуть на Гурова вызывающе, но не получилось. – Попал бы в беду чей-нибудь сынок, так все бы на уши встали.
– Когда квартиру ремонтировали, полы меняли, а стены переставляли? – спросил Гуров.
– Чего? – опешил парень.
– Ты знаешь, что твой брат убийца, я решаю, где у него тайник находится, – ответил Гуров. – Наверняка очень хитро изготовлено и найти трудно.
– Какой еще убийца? – Сашка заплакал.
– Врагу я не пожелаю такой работы! – Гуров поднялся, хотел пройтись по комнатушке, но лишь шагнул к окну, занавешенному линялыми шторами.
Сашка плакал молча, слезы сочились из широко открытых глаз, Гуров стоял к нему спиной, накручивал себя, стараясь разозлиться. Нашел несчастненьких, расчувствовался мент, словно горя человеческого никогда не видел. Трудно парни жили, так тысячи и тысячи людей живут значительно труднее. Борис Галей – киллер, человек, спокойно убивающий себе подобных. Брат без ноги остался? Так люди и без двух ног остаются людьми. Ну, этот мальчишка за дела брата не в ответе.
Гуров повернулся, посмотрел в уже сухие, лихорадочно блестевшие глаза парня и спросил:
– Так что ты от меня хочешь?
Сашка смотрел на Гурова, явно не видя его, прошептал:
– Не мог братан убивать, никак не мог!
– Ты кого пытаешься обмануть? Меня или себя? Или весь белый свет? Ведь никаких билетов «МММ» у вас не было! Ты это знаешь прекрасно. Деньги с неба не падают, даже копейками не сыплются. Так откуда Борис добыл миллионы? Я веду с тобой детский разговор, ты беду чувствовал, а признаваться даже себе не хотел. Я ищу твоего брата давно…
– Найдите его сейчас! – жарко зашептал Александр. – Иначе его убьют.
– Сначала я должен лишить его пистолета, который спрятан в вашей квартире.
– Ищите, я ничего не знаю, – упрямо повторил парень.
Без техники тайник не найти, рассуждал Гуров. Если я вызову бригаду, специалисты начнут работать, Ильин узнает мгновенно. Галея убьют тоже мгновенно, он станет не нужен, опасен. Он убивал, его убьют – вроде бы даже справедливо. За что сражаться? Почему «вальтер» должен находиться в квартире, разве мало других мест? Делали капитальный ремонт, у Галея большие деньги, он должен был заказать изготовить тайник. Убийца не мог упустить такой шанс, просто не мог.
А если Галея взяли с «вальтером» в кармане и я вообще ищу вчерашний день? Нет, тогда киллеру не позволили бы звонить брату. Имей Ильин пистолет, который находится в розыске, он сделал бы Галею предложение, а получив отказ, вел бы игру иначе. Гэбэшник заигрывает с Галеем, у спецслужбы нет пистолета, за которым числится несколько трупов, – это однозначно.
– Саша, на тебе крови нет и соучастия не докажешь, – заговорил через силу Гуров. – Я понимаю, ты печешься не о себе… Решай: если ты мне укажешь тайник, я найду нужный мне пистолет и попробую захватить твоего брата. У меня будут для этого законные основания.
Сыщик обманывал не только парня-калеку, но и себя самого. Полковник не разрешал себе думать о том, что, даже получив пистолет и имея заключение баллистической экспертизы, что убийства бизнесмена Карасика и депутата Думы Сивкова были совершены из данного оружия, он дальше не продвинется и Бориса Галея не получит. Спецслужба никогда не признается, что захватила киллера и держит его у себя. Парня ликвидируют и начнут искать иное решение.
Гуровым руководил уже не разум и трезвый расчет, а тупое упрямство, нежелание отступить, признать свое бессилие.
– Если Бориса захвачу я, брата ждет следствие и суд. Останется он в руках, в которых сейчас находится, – его убьют. Однозначно. И он это прекрасно понимает, потому и позвонил тебе, попросил найти меня. Твой брат не дурак, отлично понимает, что милиция его определит не на курорт, а в камеру. Борис сделал выбор, ты встаешь поперек воли брата.
– Я ничего не знаю, – прошептал Александр, пододвинул костыль, оперся на него и встал.
Борис Галей дал согласие ликвидировать человека, которого ему укажут, признал, что «вальтер» целехонек. Полковник Ильин внутренне ликовал, но внешне воспринял согласие киллера равнодушно, обронив:
– Я знал, что ты разумный мужик, Борис Сергеевич. Каждый делает свою работу.
За обедом они разговаривали мало, каждый думал о своем.
Если доверить решающий выстрел киллеру, то и брать его следует на месте, шумно, привлекая внимание окружающих. Ну, а тот факт, что в руках правоохранительных органов окажется труп, – накладка, конечно, но уж больно «неожиданно» все произошло, ребята не виноваты, рассуждал Ильин и, позволив себе выпить рюмку водки, взглянул на Галея с симпатией.
Когда я достану «вальтер», сразу меня не убьют, тогда надо будет и Сашку «решать», а полковник – чистодел, ему такая морока ни к чему, прикидывал Галей, доедая плов, и привычно вытер тарелку корочкой хлеба. Они меня подведут на позицию, укажут мишень, дадут выстрелить. Тут-то мне и каюк. Киллер перехватил взгляд гэбэшника, улыбнулся. Он быстро успокоился, обрел форму, правда, клонило в сон. Я получил отсрочку, не может быть, чтобы, завладев пистолетом, я не нашел выхода.
Они подошли к камину. Вошел охранник, принес Ильину коньяк, Галею – кофе. Наступило время обсудить детали.
– «Вальтер» в квартире, но тебе туда идти не следует, – сказал Ильин. – За домом наблюдают, тебя захватят на выходе с горячим пистолетом в кармане и упекут в камеру, осудят и расстреляют. Ты скажешь, где пистолет взять. Я пошлю парня, он все выполнит аккуратно. Ты только позвони брату, скажи, чтобы он человека пустил и шум не поднимал.
Ильин говорил, Галей согласно кивал, усмешливо спросил:
– Все? Ты, Игорь Трофимович, – профессионал, а меня за придурка держишь. Кто же «горячую» пушку в своем доме хранить будет? Она лежит в ином месте. Заехать домой я должен обязательно. Таково мое условие. Мы все толковали, что я должен, но у тебя тоже есть обязательства. Когда люди договариваются, они идут навстречу друг другу.
– Ты можешь сначала взять оружие…
– Не перебивай. Я первый раз в жизни ночь не спал, все обдумал. – Тон у киллера был столь повелительный, что Ильин решил выслушать Галея, и тот продолжал: – Тебе не понять, но я соглашаюсь ради спокойствия брата. Мне нужно приехать домой, переодеться в чистое, исподнее прилипает, ведь я хоть и не верующий, но крещеный. Надо проститься с братом, а уж потом в дорогу. Главное – я могу войти в свой дом так, что ни один мент меня не заметит. В моей квартире имеется потайной выход.
– Очень убедительно. Особенно меня тронуло сообщение, что ты крещеный. – Ильин отставил рюмку, которую держал, не пригубив ни разу за все время разговора. – Чистое белье тоже трогательно. Однако одного я тебя не отпущу.
– Твое право. – Галей пожал плечами.
Александр Галей спал, как всегда, чутко, когда из кухни донесся скрип отодвигаемой потайной двери. Он включил бра, нащупал костыли, громко крикнул:
– Борис? – Сашка снова закричал, опираясь на костыли: – Старшой, ты?
– Дух мой! – ответил Борис, зажигая торшер, и сдержанно обнял брата. – Тут гости со мной. – Он кивнул на стоявших на пороге двух крепких парней. – Чайку поставь, я пока переоденусь. Да, я поутру звонил тебе в отношении участкового, так ты забудь, не беспокойся. И чего мне взбрело, сам не пойму.
Он начал переодеваться, решая, что предпринять дальше. Как и предполагали Гуров и Ильин, пистолет находился в квартире. Тайник был вмонтирован с обратной стороны потайной двери, и изнутри квартиры обнаружить его было невозможно, но сейчас, когда дверь была сдвинута, забрать «вальтер» не представляло труда.
Забрал пушку, пришил двух придурков, что дальше? Из Москвы следует уйти немедля, вся спецслужба поднимется, здесь не схорониться, не отсидеться. Уйти можно в Чечню, где не только человек, бронепоезд затеряется, никто не найдет. Сашку оставить на растерзание, так они его сразу посадят как сообщника убийцы.
Этот вариант Галей отмел сразу. И брата он не отдаст, и превращаться в бомжа не собирается. При таком раскладе его жизнь становилась бессмысленной.
Охранники разделились. Один наблюдал за Борисом, другой за Александром.
– Сашка, брось возиться с чаем, некогда! – крикнул Борис, выдвигая ящик, где лежали носки.
Оперативник мгновенно оказался рядом, отстранил хозяина, вынул ящик, вытряхнул содержимое в кресло.
Борис никак не реагировал, продолжал переодеваться. Сашка пришел из кухни, сел рядом, спросил:
– Когда вернешься?
– Через недельку, – как можно беспечнее ответил Борис, надевая высокие ботинки на толстой рифленой подошве. – А ты не скучай, читай своих «Мушкетеров» и будь за меня спокоен.
– Не боись, братан, у меня порядок, – ответил Сашка, прекрасно зная, что в толстом томе «Трех мушкетеров» уложены плотные пачки долларов.
Через несколько минут Борис полностью переоделся. Братья попрощались сдержанно, без эмоций. Сашка сдвинул панель стены, отомкнул потайную дверь, сказал:
– Удачи, братан! Звони.
– Будь здоров! – Борис шагнул к дверям, но оперативник вышел первым, сверкнул карманным фонариком, скомандовал:
– Идем!
Борис шагнул на площадку черной лестницы, пропустил второго оперативника, сказал:
– Минуту, дверь замыкается только с этой стороны.
Наступил главный момент. Тайник находился в стене рядом с потайной дверью. Охранники, уверенные, что «клиент» без оружия, спустились на несколько ступенек, откуда подсвечивали на Галея фонарем. Борис чуть переместился, закрывая собой тайник и изображая, что возится с хитрым устройством двери, нажал в нужном месте, стальная пластинка бесшумно отодвинулась. Борис взял «вальтер», закрыл тайник, поворачиваясь, опустил оружие в карман, который тоже имел секрет, хорошо знакомый ворам, особенно «щипачам». Карман был вроде обыкновенный, но по внутреннему шву не прошит и походил на портмоне, состоящее из двух отделений. Внешнее отделение было коротким, то есть обыкновенным карманом, внутреннее – длинным, дно которого было чуть ниже пояса. Таким образом, предмет, опущенный во внутренний карман, как бы проваливался и человеком несведущим, шмонавшим подозреваемого, не прощупывался. Вдобавок вор демонстративно выворачивал карман, показывая пустые руки, и возмущался. Подобным хитростям было сто лет в обед, нормального опера-розыскника такими штучками не обманешь, лишь насмешишь.