— Каким вечером?
Их глаза встретились, и словно по телепатической связи она получила ответ, хотя он не успел произнести ни слова. Она прошептала:
— В ту ночь, когда произошла авария?
Он кивнул.
В смятении она пыталась уловить смысл всего сказанного им.
— Я находился где-то между Тартоном и Винбери, — продолжил он. — Машину я вел очень аккуратно, потому что боялся повредить полотна, которые перевозил в багажнике. Я помню, что думал тогда о своей выставке. Она должна была стать самым знаменательным событием для меня; наверное, я был взвинчен еще и из-за этого. Были сумерки, я ехал по проселочной дороге и вынужден был включить фары, так как фонарей не было. Затем впереди с правой стороны дороги я увидел светлое пятно… что-то белое, плывущее вдоль живой изгороди… или стены, точно не помню. Я был в замешательстве, не мог понять, что это такое; инстинктивно я нажал на тормоз и снизил скорость, машина почти ползла.
О чем он говорит? — удивлялась Луиза, смотря на него широко раскрытыми голубыми глазами. Заметив ее взгляд, он поспешно проговорил:
— Я знаю, это прозвучит как бред… но я подумал… всего на секунду я подумал… что это призрак.
— Призрак? — недоверчиво переспросила она. — Не думала, что вы верите в призраков.
— Я и не верю. Это, конечно, был не призрак, но, знаете ли, в сумерках возможны разные галлюцинации. В это время суток все кажется серым и словно тает в ночи. Я сделал еще одну попытку понять, что же это. И тут мне пришлось посмеяться над собственными страхами. Не думал, что у меня такое богатое воображение. Дело в том, что это оказалась просто девушка. Она медленно шла вдоль изгороди… да, сейчас я вспомнил, это действительно была изгородь, скрывавшая огромный сад и где-то вдалеке дом. Но я смотрел только на нее. Казалось, что она была там всегда, всегда плыла в сумерках по саду. На ней было что-то белое, свободное и летящее, похожее на ночную рубашку в викторианском стиле…
Глаза Луизы недоуменно расширились.
— На ночную рубашку? Она гуляла по саду в ночной рубашке?
Он посмотрел на нее так, словно она задала глупый вопрос.
— Ну, может, и не рубашка, но очень похоже. В том-то и дело — странным было все, как будто это происходило не по-настоящему, а во сне. — Он снова заметил ее настороженный взгляд и раздраженно нахмурился. — Но это было, я не выдумываю… — настаивал он, хотя Луиза так и не произнесла ни слова. Но, безусловно, думала она именно об этом. Его описание заставляло усомниться в том, что он вообще что-либо видел. Но она не проронила ни звука, позволив ему продолжить.
— Единственное, в чем я уверен, так это в том, что она очень молода: девушка… может быть, даже подросток… — Он мечтательно смотрел вдаль, как будто видел ее снова уже здесь, в своем саду, на фоне серого зимнего неба.
Луиза наблюдала за ним с болью в сердце. Ну почему он так не мечтает о ней, Луизе? Почему зациклился на ком-то, кого видел лишь раз, а может, и вообще не видел? На нее же он даже не смотрел; он был слеп к тому, что она чувствовала, о чем думала. Он был слишком поглощен собственными эмоциями.
— Она очень хрупкого сложения, — продолжал он описывать свою мечту. — Маленькая и стройная, с длинными распущенными волосами, которые как шлейф развевались при каждом ее движении. Я с трудом рассмотрел ее нежное, бледное лицо — оно было подобно камее, такие же отточенные черты. Я все замедлял ход, пока совсем не остановился. Я так и сидел, наблюдая за ней. Она, хоть и посмотрела один раз в моем направлении, но не думаю, что заметила меня; я чувствовал, что она целиком поглощена собственными мыслями.
Комизм ситуации позабавил Луизу. Девушка даже не посмотрела на него, будучи слишком поглощенной своими мыслями! Да уж, разве это не смешно? Любовь похожа на яркую карусель с громкой музыкой и цветными огнями. Влюбленные бесконечно следуют за предметом своих чувств, но никогда не догоняют его, а сами преследуются еще кем-то, на кого они даже ни разу не взглянули!
Закери, нахмурившись, произнес:
— У меня возникло чувство, что она несчастна… — Он криво улыбнулся Луизе. — Простите мои излияния, но все эти месяцы я не мог ни с кем поговорить. У меня даже не было возможности вернуться и найти ее, потому что через несколько минут после того, как я увидел ее, появился ваш отец и врезался в меня. С тех пор… — его лицо ожесточилось, шрамы стали более заметными, а глаза колючими, — я не осмеливаюсь сесть за руль. Без сомнения, когда-нибудь я справлюсь с этим, но сейчас мне приходится все время брать такси или просить друзей отвезти меня. Не могу же я попросить кого-нибудь из друзей ездить со мной по дорогам и искать девушку, которую даже не знаю, как зовут. А кроме того, я не уверен, где именно ее видел. Где-то между Тартоном и Винбери, но ведь это несколько миль! А если и предположить, что найду ее… посмотрите на меня! Как я смогу показаться ей на глаза, попросить о свидании? Разве захочет такая девушка встречаться с таким уродом, как я?
— Вы выглядите совсем не так ужасно, как вам кажется… — тихо произнесла Луиза. Закери разозлился.
— Не начинайте, пожалуйста, эту песню заново! Вы же медик — поставьте мне диагноз. Я схожу с ума? Или что?
Луиза выдавила слабую улыбку.
— Я уверена, что вы действительно видели девушку, прогуливающуюся по саду, и, без сомнения, она была такой красивой, как вы рассказываете… но в вашей памяти она засела так глубоко только из-за происшедшей вскоре после этого аварии. Вы были тяжело больны, вы ничего не могли делать — только лежали и думали. Когда вы вернетесь к нормальной жизни, начнете работать, вы забудете о ней. — Она демонстративно посмотрела на часы и, деланно удивившись, воскликнула: — Посмотрите, сколько времени! Мне надо идти, мистер Вест. Надеюсь, что полиция найдет воров и сможет вернуть ваше имущество.
Он последовал за ней к входной двери.
— Спасибо за помощь; если бы не вы, я бы до сих пор еще убирался.
— Не стоит благодарности, — произнесла она небрежно. — Прощайте.
Она произнесла это слово легко, но была абсолютно серьезна. Прощай, моя любовь, думала она по пути к машине.
— Увидимся, — крикнул Закери ей вслед, и она вздрогнула. Увидимся?! Ну уж нет, насколько это будет в ее силах.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Празднование Нового года, как обычно, принесло в больницу новую волну пациентов. В большинстве случаев это было связано со слишком большим количеством выпитого спиртного в канун праздника. В основном такие пациенты попадали в другие отделения, но всегда набиралась кучка людей, пострадавших от ожогов, в том числе дети.
В этом году Луиза даже радовалась, что у нее так много работы. Это помогало ей не мучить себя размышлениями и воспоминаниями о Закери Весте. Но напряжение, в котором она находилась, не разрешая себе ни одной мысли о Закери, сказалось на ее состоянии. Она стала часто выходить из себя, и другие сотрудники, которые не могли не заметить происшедшей в ней перемены, уже относились к ней с опаской.
Именно такой взгляд она заметила на лице Антеи Картер ранним январским вечером. Я превращаюсь в мегеру! — подумала Луиза, вспоминая собственные первые годы в больнице и страх перед старшим персоналом. Мне надо держать себя в руках!
— Вы сделали инъекции? — поинтересовалась она гораздо мягче, чем собиралась вначале.
Антея смутилась, но вскоре ее лицо приняло обычное легкомысленное выражение.
— Я как раз собиралась, сестра. Я была так занята, что…
— Хорошо, сделайте это сейчас! И раз уж сейчас Новый год, пообещайте себе как можно точнее придерживаться графика, какие бы экстренные случаи ни возникали.
— Да, сестра, — кротко ответила Антея Картер. — А вы что-нибудь загадали себе, сестра?
Луиза сухо улыбнулась.
— Да, но я не скажу, что именно, иначе вдруг не исполнится. Идите лучше делать инъекции. У вас нет времени на пустую болтовню. Вы и так могли это сделать раньше.
Девушка покраснела и заспешила прочь, словно испуганная мышка от кошки. Бедная Антея — она вела такую беспорядочную жизнь! Жалко, конечно, придираться к ней, но что делать? Работу выполнить нужно, и на будущее ей надо научиться исполнять свои обязанности без напоминаний.
Луиза, нахмурившись, вернулась к огромной кипе бумаг, накопившихся за праздники. Что же касается новогодних желаний, то у нее было только одно — постараться забыть Закери Веста; и она не могла сказать об этом Антее!
Луиза смотрела на бланк, который только что заполняла, но не видела его. Она думала о Дэвиде. Что же с ним делать? Он хороший человек, ей нравится его общество, но она знала, что никогда не сможет полюбить его, а без любви она не могла лечь с ним в постель. Как бы ей ни нравился Дэвид, она слишком долго пыталась полюбить его, чтобы делать вторую попытку.
Долгое время она была почти уверена, что не существует на свете такой любви, о которой пишут в книгах. Она была согласна, что существуют физическое влечение и привязанность, но эти две вещи, казалось, никогда не бывают вместе. Она не раз спрашивала себя, сможет ли так захотеть мужчину, чтобы лечь с ним в постель, чтобы пройти с ним огонь и воду. Некоторые мужчины называли ее фригидной, и Луиза уже почти поверила в это. Однако только до настоящего момента.
Повстречав Закери, Луиза узнала, что способна на страсть такой силы, которая разрывает ее на части. Именно поэтому ей надо было прекратить встречаться с Дэвидом; ведь к нему она никогда не сможет испытать подобные чувства.
От неожиданного звонка телефона она чуть не подпрыгнула. Еще один экстренный случай? У них оставалось только одно свободное место.
Она взяла трубку, скрестив на другой руке пальцы.
— Ожоговое отделение; говорит сестра Гилби.
Узнав голос отца, она вздохнула с облегчением.
— Привет, пап, как ты?
— Не спрашивай, — мрачно ответил он. Рождество, проведенное в Швейцарии, явно не пошло ему на пользу. Он вернулся еще более подавленным и раздражительным, чем уезжал. — Ты-то как? Нормально?
— Очень загружена, — ответила она уклончиво. — Рождество и Новый год, как обычно, кончились притоком новых пациентов во все отделения больницы. Сегодня у нас осталась только одна свободная койка, и если поступит хоть один пациент, то будет катастрофа. Ну ладно, отец, я не могу долго разговаривать: нам уже пора готовить палату к ночи.
— Конечно. Еще несколько слов; мы с тобой не виделись давным-давно. Как насчет того, чтобы пообедать вместе? Когда у тебя выходной?
— У меня два выходных: завтра и послезавтра, — произнесла она неохотно, поскольку собиралась выспаться. Ей этого очень не хватало последнее время.
— Может, в пятницу? — настаивал Гарри Гилби. — Мне сделали предложение, которое я хочу обсудить с тобой.
— Предложение?
Понизив голос, он пояснил:
— Кое-кто хочет купить фабрику; это может оказаться для меня выходом из положения. Но они предлагают слишком мало. Я подозреваю, что они где-то пронюхали о моем затруднительном положении, и пытаются договориться со мной раньше, чем об этом узнает кто-нибудь еще.
— Отец, но я же ничего не смыслю в бизнесе. Что думает Нелли по этому поводу?
— Я ей пока не сказал, — признался Гарри Гилби.
— Ясно.
Луиза была поражена. Сколько еще секретов у него было от Нелли? Что же это за брак, если так много всего скрывалось друг от друга? Жена должна быть таким человеком, которому муж, попав в беду, может полностью довериться, у которого найдет поддержку и утешение, а не таким, чьей реакции надо бояться. Луиза нахмурилась, машинально рисуя что-то на полях своего ежедневника. Ее отец был несчастен; это делало несчастной и ее саму.
— Я и так знаю, что она скажет — она не захочет, чтобы я продавал, — пробормотал Гарри Гилби. — В любом случае я не смогу получить от нее беспристрастный совет. Ты же, я знаю, выслушаешь меня и честно скажешь, что думаешь по этому поводу, и… Луиза, мне надо поговорить с кем-нибудь, а кому еще я могу доверять?
— Ладно, отец, — утешила она его. — Тогда в пятницу. Где?
— Может быть, там же? «Вишневое дерево»? Теперь, когда закончились праздники, там легче будет зарезервировать столик.
— Отлично, там очень вкусно готовят. В 12.30?
— Хорошо, увидимся там в 12.30, — согласился он и повесил трубку.
За дверью Луиза услышала голос Дэвида и поспешила наружу узнать, что он здесь делает в это время. Он уже давно должен был закончить операцию и уйти домой.
Он разговаривал с Антеей Картер, которая при появлении Луизы благоразумно удалилась.
Дэвид вымученно улыбнулся.
— У тебя есть время выпить со мной чашечку какао? Сегодня был трудный день, у меня уже сахар понизился в крови.
— Тебе лучше пойти домой поспать, — посоветовала Луиза, но все равно приготовила ему кружку какао и дала пирожных из запасов, которые всегда имелись в палате.
— Я слишком устал, чтобы спать. — Его лицо действительно было почти серым. — И кроме того, у меня, начиная с пятницы, есть несколько выходных. Ты же тоже свободна в пятницу? Давай пообедаем в «Вишневом дереве»?
Она заколебалась, что не укрылось от его внимания.
— Может, у тебя какие-то другие планы?
Луиза больше не хотела встречаться с ним, но не могла же она порвать их отношения прямо здесь и сейчас.
— Нет, просто в пятницу я уже иду обедать в «Вишневое дерево»…
— С кем? — резко спросил он.
— С отцом, — ответила она, поразившись ноткам ревности, появившимся в его голосе. В их отношениях никогда раньше не проскальзывали такие чувства ни с одной стороны. Теперь же, когда она собиралась прекратить их, тем более было не время для проявления собственнических инстинктов.
Он все еще подозрительно смотрел на нее, откинувшись на спинку стула.
— Я уж испугался, что у меня появился соперник! Ведь правда, ты мне скажешь, если начнешь встречаться с кем-то еще? Я бы не хотел узнать это последним.
— Конечно, если я начну с кем-то встречаться, ты узнаешь об этом первый, — спокойно ответила она.
— Не надо удивляться, что я такой подозрительный, ведь ты не спишь со мной! — обвинил он ее, и она тут же залилась краской.
— Дэвид, сестра Картер за соседней дверью, говори тиши.
— К черту эту Картер, — пробурчал он, но уже тише. — Луиза, нам надо поговорить об этом. Конечно, я не ожидал, что ты отдашься мне после первого же свидания, но скоро уже все-таки год, как мы встречаемся. Ты должна понимать, что дальше это не может продолжаться. Я хочу быть тебе не братом, а любовником.
Она покусывала губу. Он навязывал ей эту тему здесь, когда они были наедине; ее же гораздо больше устроило бы обсудить это в ресторане. Тогда бы беседа прошла спокойнее.
— Дэвид, пожалуйста… давай поговорим об этом в пятницу вечером?
— Ты всегда уходишь от разговора! — яростно воскликнул он, сжимая кулаки, словно хотел сделать что-то страшное. — Я начинаю думать, что только терял с тобой время; наши отношения никуда не ведут, ведь так?
Она замерла. Краска отхлынула у нее с лица.
— Прости меня, Дэвид, — прошептала она. — Я никогда не хотела причинить тебе боль. Но лучше нам перестать видеться.
Он недоверчиво посмотрел на нее, его лицо вытянулось.
— То есть ты говоришь мне, что хочешь порвать со мной?
Она была не в силах вымолвить ни слова и только кивнула, скрестив пальцы.
Дэвид смотрел на нее в упор. Его рот превратился в узкую белую линию. Затем он встал и быстрыми шагами направился к выходу из палаты. Он уже давно ушел, а створки двери все еще бились друг об друга.
Весь следующий день Луиза спала и спала, как будто, вернувшись из больницы, выпила пригоршню снотворного, а не стакан горячего молока. Она сняла одежду, автоматически бросила ее в бак с грязным бельем, надела ночную рубашку, упала на кровать и через несколько минут уже спала как убитая.
Луизе снился странный сон. Она гуляет в полумраке по саду и неожиданно видит бегущего ей навстречу Закери. Ее сердце бьется от радости, она счастлива. Но, подбежав к ней, он останавливается, удивленно смотрит на нее и бросает ей в лицо: «Ты не она! Ты мне не нужна!» Яростно повернувшись, он исчезает. А Луиза так и остается там стоять в замешательстве, со слезами на глазах.