Она помяла салфетку в руках. Официант положил ей на блюдце булочку, а в следующий миг вместо него рядом оказался… папа.
— А где твоя жена?
— Я ее сплавил.
— Уже?
Папа с улыбкой потянул Хедли за руку.
— Готова исполнить зажигательный танец?
— Не знаю, — ответила Хедли.
Папа чуть ли не волоком вытащил ее в центр зала. По дороге им улыбнулась Шарлотта — она танцевала со своим отцом. Рядом Монти в паре с Вайолет исполнял нечто вроде джиги, а та хохотала, откидывая голову назад.
— Моя дорогая… — проговорил папа, протягивая ей руку.
Хедли взяла его руку, и папа в шутку закружил Хедли, а потом сбавил темп. Они описывали неуклюжие круги и никак не попадали в такт.
— Прости! — сказал папа, второй раз наступив Хедли на ногу. — Танцы мне никогда не давались.
— А с Шарлоттой ты танцевал неплохо!
— Это все она, — улыбнулся папа. — Рядом с ней я кажусь лучше, чем на самом деле.
Пару кругов они прошли молча. Хедли оглядывала зал:
— Хорошо здесь. И все такие красивые.
— Радость и довольство жизнью удивительно красят людей.
— Диккенс?
Папа кивнул.
— Знаешь, я наконец начала читать «Нашего общего друга». Папино лицо вспыхнуло радостью.
— И как?
— Неплохо.
— Стоит того, чтобы дочитать до конца?
Хедли мысленно увидела книгу, лежавшую на капоте черной машины, которая стояла перед церковью, где находился Оливер.
— Может быть.
— Знаешь, Шарлотта очень обрадовалась, когда ты сказала, что, возможно, приедешь погостить к нам, — вполголоса произнес папа, низко наклонив голову. — Надеюсь, ты в самом деле подумаешь об этом. Может, поближе к концу лета, пока не начнется учебный год? У нас есть свободная комната — пусть она будет твоей. Ты можешь даже перевезти часть своих вещей, пусть там и остаются, чтобы комната выглядела обжитой и…
— А как же младенец?
Папа, уронив руки, отшатнулся от нее с таким изумлением, что Хедли вдруг потеряла все свою прежнюю уверенность.
Песня закончилась, но еще до того, как успели умолкнуть финальные аккорды, оркестр перешел к следующей мелодии — громкой и энергичной. Все поспешили на танцпол. Официанты расставляли тарелки с салатом на опустевшие столики. Гости танцевали, смеясь и прыгая без особого внимания к ритму. А Хедли с папой все неподвижно стояли посреди общей кутерьмы.
— Какой младенец? — очень медленно, почти по складам произнес папа, как будто он разговаривал с маленьким ребенком.
Хедли начала растерянно озираться. В нескольких шагах от них из?за плеча Монти вдруг выглянула Шарлотта, пытаясь понять, отчего это они остановились.
Хедли попыталась объяснить:
— Просто я услышала в церкви… Шарлотта сказала, и я подумала…
— Тебе?
— Что?
— Тебе сказала?
— Нет, парикмахерше. Или визажистке. Не знаю… Я нечаянно услышала.
Папино лицо заметно расслабилось, даже складка возле губ разгладилась.
— Слушай, пап, ты не думай, я ничего против не имею.
— Хедли…
— Нет, правда, все нормально. Я и не ждала, что ты мне расскажешь об этом по телефону или еще как?нибудь. Мы ведь мало общаемся. Я просто хотела сказать, что тоже хочу участвовать в его жизни.
Отец, уже собираясь заговорить, вдруг остановился и пристально посмотрел на нее.
— Я больше не хочу ничего упускать, — торопясь, продолжила Хедли. — Не хочу быть для этого ребенка дальней родственницей, которую он никогда в жизни не видел, не ходил с ней по магазинам, не советовался ни о чем и даже не ссорился… А потом, когда мы наконец встретимся, только вежливо поздороваемся, и нам и поговорить?то не о чем будет. Я хочу по?другому.
— Ты хочешь? — произнес папа.
Но это был не вопрос — а утверждение, полное надежды. Как будто загаданное желание, которое он слишком долго хранил у себя в сердце.
— Да, я так хочу.
Музыка опять изменилась. Теперь играли что?то медленное. Гости понемногу возвращались к столикам, где их дожидался салат. Шарлотта, проходя мимо, легонько пожала папин локоть. Хедли была ужасно рада, что теперь у нее хватает ума им не мешать.
— Шарлотта не такая уж и плохая, — призналась Хедли, когда та отошла от них на несколько шагов.
Папа усмехнулся:
— Рад, что ты так считаешь.
Они остались одни на танцполе. Все взгляды были устремлены на них, а они так и стояли посреди зала. Звенели бокалы, звякали вилки и тарелки, но Хедли все равно чувствовала, что внимание гостей сосредоточено только на них с папой.
После короткого молчания папа пожал плечами:
— Даже не знаю, что сказать.
И тут Хедли пришло в голову нечто совершенно неожиданное. Сердце больно застучало в груди. Хедли произнесла очень медленно:
— Тебе не нужно, чтобы я лезла в вашу жизнь.
Папа, качнув головой, придвинулся поближе и положил ее руки на свои плечи, заставляя поднять голову.
— Конечно, нужно! Больше всего на свете! Просто, понимаешь, Хедли…
Она посмотрела ему в глаза.
— Нет никакого младенца.
— Что?
— Когда?нибудь, конечно, будет, — слегка смущаясь, пояснил папа. — Во всяком случае, мы на это надеемся. Шарлотта беспокоится, потому что у нее в роду с этим были проблемы, а она уже не так молода… Ну, постарше, чем мама в свое время. Но она ужасно этого хочет, и я тоже, если честно. Вот мы и надеемся на лучшее.
— Но Шарлотта сказала…
— Просто она из тех людей, которые, если чего?нибудь сильно хотят, все время об этом говорят. Как будто тогда все сбудется.
Хедли невольно состроила гримасу:
— И что, сбывается?
Папа с улыбкой обвел жестом бальный зал:
— Например, обо мне она постоянно говорила. И вот, как видишь…
— Я думаю, тут больше постарался ты, а не мироздание.
— Тоже верно, — согласился папа, разводя руками. — В любом случае, как только младенец действительно появится, тебе мы расскажем об этом первой.
— Правда?
— Конечно! Хедли, ты что?
— Просто я подумала — у тебя теперь столько новых друзей…
— Слушай, детеныш! Ты все равно самый важный человек в моей жизни. И потом, кого еще я попрошу сидеть с малышом и менять ему подгузники?
— Памперсы, — поморщилась Хедли. — Они называются памперсы!
Папа засмеялся:
— Называй как хочешь! Лишь бы ты была рядом, когда понадобится твоя помощь.
— Конечно. — Хедли сама удивилась, услышав, что ее голос дрожит. — Обязательно.
Хедли не знала, о чем говорить дальше. Можно было бы повиснуть у отца на шее, как в детстве, но она не чувствовала, что вправе сделать это. Ей никак не удавалось опомниться после всех сегодняшних событий. Слишком многое случилось за один день, да еще после того, как время долгие месяцы стояло на месте.
Кажется, папа все понимал, он обнял ее за плечи и повел к столу. Сколько раз они так ходили в обнимку, возвращаясь к машине после футбольного матча или с ежегодного вечера девочек?скаутов! Пусть все остальное изменилось, пусть между ними океан — самое главное все равно осталось, как раньше.
Он по?прежнему ее отец. Остальное — всего лишь география.
17
18:10
по Североамериканскому восточному времени
23:10
по Гринвичу
ВО ВРЕМЯ ПРИСТУПА КЛАУСТРОФОБИИ даже просторное помещение может показаться тесным. А на сегодняшнем приеме время летело, словно он длился всего несколько минут, а не часов. То ли музыка так действовала, то ли танцы или даже шампанское. Было похоже на ускоренную киносъемку, когда сцены мелькают разрозненными обрывками.
Монти и Вайолет произнесли тосты. Его то и дело прерывали смехом, ее — слезами. У папы с Шарлоттой сияли глаза. Позже, когда уже был разрезан свадебный торт и Шарлотта исхитрилась увернуться от папиных попыток отомстить за измазанный глазурью нос, вновь начались танцы. Подали кофе, все уже без сил сидели за столом, с раскрасневшимися щеками и гудящими ногами. Папа втиснулся между Хедли и Шарлоттой, а Шарлотта, прихлебывая маленькими глоточками шампанское и отщипывая кусочки пирога, то и дело поглядывала на него.
— У меня что, на лице что?нибудь не то? — не выдержал наконец папа.
— Нет, я просто беспокоюсь, все ли у вас хорошо, — призналась Шарлотта. — После того как вы поссорились на танцполе.
— Разве это было похоже на ссору? — улыбнулся папа. — А предполагалось, что это вальс. Может, я сбился с такта?
— Да он мне раз десять ноги отдавил! — поморщилась Хедли. — А так у нас все в порядке.
— Не больше двух раз! — притворно возмутился папа.
— Прости, дорогой, но тут я вынуждена поддержать Хедли! Мои бедные оттоптанные ножки говорят сами за себя.
— Мы женаты всего несколько часов, а ты уже со мной споришь?
— Даю слово, я буду спорить с тобой, пока смерть нас не разлучит!
На другом конце стола Вайолет начала легонько позвякивать ложечкой по бокалу. Ее поддержали другие гости, и папа с Шарлоттой вновь склонились друг к другу для поцелуя и остановились, только заметив, что позади них мнется официант, дожидаясь, когда можно будет забрать тарелки.
Хедли отодвинула свой стул и наклонилась за сумочкой.
— Я, наверное, пойду подышу воздухом.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — тут же спросила Шарлотта.
Монти подмигнул ей из?за бокала с шампанским, словно намекая: предупреждал, мол, не увлекайся спиртным.
— Все нормально, — быстро ответила Хедли. — Через пару минут вернусь.
Папа, откинувшись на спинку стула, многозначительно улыбнулся:
— Передавай маме от меня привет!
— Что?
Он кивнул на сумочку.
— Скажи: я передаю привет.
Хедли смущенно улыбнулась — надо же, как легко ее разоблачили…
— Ага, я еще не растерял родительское чутье, — проговорил папа.
— Не воображай, что ты такой ужасно умный! — передразнила его Хедли и, обращаясь к Шарлотте, прибавила: — Наверняка у вас получится лучше.
Папа обнял жену за плечи и поцеловал ее в макушку.
— Не сомневаюсь!
Уходя, Хедли услышала, как папа принялся рассказывать гостям разные истории из детства своей дочери и то, как он всегда успевал прийти на помощь в нужный момент. Заметив, что она оглянулась, папа прервал свой рассказ на полуслове и подмигнул ей. Его руки были широко разведены в стороны — видимо, он наглядно показывал величину какой?нибудь рыбины, или расстояние до края поля, или еще какую?нибудь подробность очередной притчи из прошлого.
Оказавшись за дверью, Хедли на минутку прислонилась к стене. Она словно вынырнула из сновидения. Рядом ходили люди в джинсах и кроссовках, а у нее в ушах все еще звучала музыка, и от этого мир вокруг казался слишком ярким и чуточку нереальным. Хедли вышла через вращающуюся дверь на улицу и глубоко вдохнула прохладный воздух, наслаждаясь поднявшимся ветерком.
Каменная лестница перед отелем выглядела до смешного пафосной, будто вход в музей. Хедли отошла в сторонку и попыталась найти место, где можно было бы присесть. Только теперь она заметила, что ее ноги вот?вот отвалятся, а в голове пульсирует боль. Все тело налилось свинцовой тяжестью. Хедли уже не помнила, когда в последний раз спала. Она попробовала сообразить, который сейчас час в Коннектикуте, но цифры на часах расплывались, а мозги отказывались работать.
В мобильнике высветилось новое сообщение от мамы. У нее радостно замерло сердце. Такое чувство, как будто они были в разлуке не один день, а гораздо дольше. Не важно, утро дома или вечер… Хедли набрала номер и, зажмурившись, выслушала протяжные гудки.
— Ну наконец?то! — раздался в трубке мамин голос. — Просто какие?то телефонные кошки?мышки.
— Мам, — прошептала Хедли, опираясь лбом на руку. — Скажешь тоже!
— Так хотелось с тобой поговорить! Я ужасно соскучилась, — проговорила мама. — Как ты? Который у вас час? Как там? Хедли глубоко вздохнула и вытерла нос.
— Мам, прости, что я тебе всякого наговорила. Когда уезжала.
— Ничего, — ответила мама после секундной паузы. — Я знаю, что ты на самом деле так не думаешь.
— Не думаю!
— И знаешь, я тут поразмыслила…
— Да?
— Зря я тебя заставила туда поехать. Ты уже не маленькая, можешь сама принимать решения. Не надо было мне тебя уговаривать.
— Нет, мам, я рада, что ты меня уговорила. Как ни странно… получилось нормально.
Мама, негромко присвистнув, произнесла:
— Правда? А я была уверена, что ты захочешь вернуться раньше, чем мы договаривались.
— Я тоже, — ответила Хедли. — А все оказалось не так уж и плохо.
— Расскажешь?
— Расскажу, — проговорила Хедли, яростно сражаясь с зевотой. — Только день был такой длинный…
— Надо думать! Скажи пока одно: как платье?
— Мое или Шарлотты?
— Ого! — засмеялась мама. — Значит, она от «той англичанки» доросла до «Шарлотты»?
Хедли улыбнулась:
— Вроде того. Вообще?то она хорошая. И платье красивое.
— С папой у тебя как? Все наладилось?
— Поначалу были кое?какие трения, но сейчас все нормально. Наверное, даже хорошо.
— А что случилось поначалу?
— Это тоже долгая история. Я тут исчезала ненадолго.
— Ушла от них?
— Так получилось.
— Представляю, как обрадовался папа. А куда ты ходила?
Хедли закрыла глаза, вспоминая папины слова про Шарлотту, которая специально говорит о чем?нибудь, чтобы это сбылось.
— Я тут в самолете познакомилась с одним мальчиком.
Мама засмеялась:
— Вот это уже другой разговор!
— Я ходила к нему, только получилось все ужасно, и я его больше никогда не увижу.
В трубке — тишина, а потом снова раздался мамин голос, только теперь он звучал мягче.
— Ничего нельзя знать заранее, — сказала она. — Посмотри на нас с Харрисоном. Сколько я ему нервы мотала, а он все равно каждый раз возвращается. И я не хочу, чтобы было иначе.
— Тут немножко другое.
— Не терпится все услышать, как только ты вернешься.
— Завтра.
— Ну да. Мы с Харрисоном заберем тебя. Там, где получают багаж.
— Как потерянный носок.
— Ах, солнышко! — засмеялась мама. — Скорее уж целый чемодан. И ты не потерялась.
Хедли прошептала:
— А если потерялась?
— Значит, найдешься, нужно только подождать.
Телефон издал двойной писк, и Хедли, вздрогнув, на мгновение отринулась от него, а потом снова поднесла к уху, произнеся:
— Батарейки кончаются.
— У тебя или у мобильника?
— У обоих. А чем ты там будешь заниматься без меня сегодня вечером?
— Харрисон хочет сводить меня на какой?то дурацкий бейсбольный матч. Всю неделю об этом жужжит.
Хедли выпрямилась.
— Мам, он опять будет звать тебя замуж.
— А? Да нет!
— Точно будет. Спорим, он даже на табло свое предложение выведет.
— Ни в коем случае! — застонала мама. — Он этого не сделает!
Хедли засмеялась:
— Еще как сделает! Это как раз в его духе.
Обе начали хихикать так, что не смогли больше говорить. Хедли уже и не пыталась сдерживаться. От смеха на глазах у Хедли появились слезы. Так чудесно дать себе волю. После изматывающего дня она была рада любому предлогу посмеяться.
— Такая безвкусица, правда? — спросила мама, отдышавшись.
— Ага, — согласилась Хедли. — А знаешь, мам…
— Ау?
— По?моему, тебе надо сказать «да».
— Что? — Мама повысила голос сразу на пару октав. — Что с тобой? Раз в жизни побывала на свадьбе и сразу превратилась в Купидона?
— Он тебя любит, — просто ответила Хедли. — И ты его тоже.
— Все не так просто.
— Очень даже просто. Скажи «да», и все тут.
— А потом жить долго и счастливо?
Хедли улыбнулась:
— Ага, вроде того.
Телефон снова начал настойчиво попискивать.
— Времени почти не осталось, — проговорила Хедли.
Мама снова засмеялась, но на этот раз ее голос зазвучал как?то устало:
— Это намек?
— Если он поможет тебя убедить…
— Когда ты успела повзрослеть?
Хедли пожала плечами:
— Видно, вы с папой хорошо меня воспитали.
— Я тебя люблю, — тихо произнесла мама.
— И я тебя люблю, — ответила Хедли.