— Здесь великолепно готовят мясные блюда, — отрекомендовал Роберт, привычным жестом раскрывая мужское меню. — Бифштекс с беконом и почками — настоящий шедевр, можете мне поверить!
— Не сомневаюсь, что так и есть, но мне хотелось бы сразу прояснить один вопрос. Дело в том, что я бы предпочла заплатить за себя сама, — робко проговорила Элизабет.
— Нимало в этом не сомневаюсь, — невозмутимо заметил ее спутник. — Почему–то деловые женщины всегда предпочитают именно такой тип отношений. Но не рассчитывайте на поблажки: я намерен компрометировать вас и дальше. Во–первых, я ваш клиент и обязан оплачивать все расходы по делу. Считайте, что сегодняшний ланч проходит по этой статье. А во–вторых… Неужели Марк позволяет вам платить за себя?
— Если он приглашает, то нет, — покраснела Лиз.
— А что, иногда приглашаете вы? — Сапфировые глаза смотрели на нее с любопытством. — Никогда не думал, что мой брат с таким нахальством манкирует своими обязанностями старшего партнера и кавалера.
— Нет, иногда мы просто заходим куда–нибудь поужинать, — смутилась Элизабет. — И тогда каждый платит за себя сам! — с вызовом закончила она.
— Прекрасное решение! — иронично одобрил Роберт. — Очень рад, что Марка это устраивает. Просто я подобных вольностей не одобряю. Считайте, что это мое проклятое старомодное воспитание. А если вам обязательно нужно какое–то оправдание перед собственными принципами, то вспомните, что я вас пригласил, поэтому имею полное моральное право заплатить за ланч.
— Вы же клиент, а не… — Лиз прикусила язык.
— …будущий партнер? — после недолгой заминки с готовностью пришел ей на помощь Роберт. — Это принципиальная разница?
— Разумеется! Марк не просто будущий старший компаньон, но и… довольно близкий мой друг.
— Я, конечно, не претендую на честь называться вашим близким другом, — не отрываясь от меню, равнодушно отметил Роберт Уотсон. — В таком случае просто смиритесь с тем, что я не собираюсь делить с вами счет. У меня тоже есть некоторые принципы, и один из них гласит, что джентльмен ни при каких обстоятельствах не должен позволять даме платить за себя в ресторане.
— Железное правило позапрошлого века! — поддела его неожиданно развеселившаяся Лиз. — В наше время джентльмены рассуждают совершенно по–другому.
— Ничего не поделаешь — иногда я чувствую себя именно человеком из позапрошлого века. Если вы принюхаетесь, то уловите легкий запах нафталина, пропитывающий обшлага моего костюма, — шутливо посулил Роберт.
Элизабет рассмеялась. Она только сейчас поняла, насколько серьезно пугала ее предстоящая встреча с Робертом Уотсоном. Они виделись два раза, причем в довольно затруднительных обстоятельствах: в первый раз она попала в неловкую ситуацию, во второй раз — он. Но тридцатичетырехлетний доктор наук, светский лев и финансист оказался совсем не таким, каким она запомнила его оба эти раза. Впрочем, в его ванной комнате ей было не до разговоров, а впоследствии они едва обменялись несколькими фразами. А в такси, едущем от здания Нью–Скотленд–Ярда, не до светской беседы было уже Роберту, на которого сразу свалилось и обвинение в изнасиловании, и известие о сердечном приступе отца. Но сейчас, в ресторане, он казался ей не просто клиентом, но и красивым мужчиной, заинтересованным в ней как в женщине.
Зато теперь, расслабившись, мисс Смолвуд могла с удовольствием болтать. Не прошло и десяти минут, как она напрочь забыла, для чего изначально предназначалась эта встреча. Мистер Уотсон даже не думал напоминать ей о профессиональных обязанностях, напротив — с пугающей регулярностью делал официанту знак снова наполнить ее бокал вином. В его теплом взгляде мелькали насмешливые искорки, и Лиз казалось, что еще немного — и она буквально воспарит над столом, ресторанчиком и всем Лондоном. Она наслаждалась словесной пикировкой, пока не принесли их заказ, после чего Роберт чопорно попросил оставить его на десять минут наедине с прекрасной пищей.
— Да, за едой вы не слишком разговорчивы, — полдела его Элизабет.
— В жизни такого старомодного типа, как я, должны быть истинные страсти, — подтвердил Роберт, — оторвать его от которых — страшное преступление. Гольф, верховая езда, лисья охота и, конечно, еда. Хотя вообще–то у нас в семье все относятся к пище с большим пиететом, если вы не заметили. Священная валлийская традиция!
Лиз почувствовала себя так, словно на нее вдруг вылили ведро холодной воды. Одна фраза о семье напомнила ей о том, что она вообще–то сидит в ресторане со старшим братом своего жениха — пусть пока не объявившего о помолвке официально, но, без сомнения, желающего ее. И любой флирт при таких обстоятельствах совершенно неуместен. Смутившись, она склонилась над собственной тарелкой.
Возьми себя в руки! — мысленно отругала себя Элизабет. Перед тобой сидит, между прочим, клиент! И хорошо, что он сам напомнил о Марке — иначе ты бы, чего доброго, наделала глупостей! Распустила хвост, словно девчонка на первом свидании! Подумаешь, нашелся рыцарь, умеющий преподнести тебе цветы и настаивающий на оплате ланча! Впрочем, ничего удивительного нет в том, что женщины считали Роберта Уотсона неотразимым! Элизабет решительно отставила бокал вина, который наполнил заботливый официант. Хватит с нее и тех двух, что она уже выпила!
Когда с основными блюдами было покончено и принесли десерт, Лиз уже полностью взяла себя в руки. Она надеялась, что сейчас на глазах Роберта произойдет метаморфоза: легкомысленная девчонка, пришедшая как будто на первое свидание, превратится в спокойную и собранную профессионалку, готовую работать даже за ланчем.
— Мистер Уотсон, теперь, когда священный для валлийцев ритуал принятия пищи закончен, вы готовы ответить на несколько моих вопросов? — суховато поинтересовалась она.
— Гм… — Роберт задумчиво покачал вино в своем бокале. — Я как раз собирался попросить вас называть меня по имени, но, судя по вашему тону, это было бы преждевременным. Или, напротив, я запоздал с этим предложением? Пожалуй, я все–таки сделал фатальную ошибку, оставив вас наедине с едой, — еще полчаса назад вы были настроены более… приятным образом. Придется делать выводы из своих ошибок.
— Я, к сожалению, не успела полностью подготовиться к нашей встрече, — продолжила Лиз, глубоко вздохнув и не обращая внимания на попытку подшутить над ней, — и просмотреть все предоставленные мне мистером Девероу документы, однако по части из них уже составила мнение и некоторые рекомендации. Как вы понимаете, я не рассчитывала увидеть вас так скоро, иначе успела бы гораздо больше. Вам следовало бы известить меня заранее, что вы планируете увидеться со мной…
— Да, примерно за полгода, — со скорбным вздохом согласился Роберт. — Тогда вы бы внесли мое имя в свой ежедневник, и еще вчера знали бы, что сегодня вам предстоит лицезреть меня. Жизнь без неожиданностей — вот девиз современных бизнес–леди!
— Тем не менее, — опять проигнорировала шутку мисс Смолвуд, — мне понадобятся некоторые подробности для вашей характеристики, к которой впоследствии мог бы прибегнуть мистер Девероу, представляя вас в суде.
— Может быть, не стоит вытаскивать на свет мои самые страшные пороки? — усомнился он. — Например, я курю сигары и иногда играю в баккара — конечно, не проигрываюсь в прах, но порой спускаю пару десятков фунтов. А однажды мой двоюродный дядюшка прискорбнейшим образом застукал меня за совершенно непристойным похищением варенья из буфетной. Помню, я бежал по коридору с этой банкой, размышляя, куда спрятать награбленное, и врезался в дядю Билла — он оказался весь в варенье из разбитой банки, и счастье еще, что не порезался, потому что в противном случае мне бы задали нешуточную трепку. А если поворошить школьные и университетские годы, можно собрать неплохую коллекцию анекдотов обо мне — уверен, часть из них и сегодня популярна в Итоне. В то время я с радостью заключал разнообразные пари, которые почти всегда выигрывал, но на моей репутации это отражалось самым чудовищным образом. Думаю, полицейские, хранящие покой в студенческом городке, до сих пор содрогаются при звуках моей фамилии. Вы думаете, это наилучшим образом меня охарактеризует?
— Прошу вас, не будьте таким легкомысленным! — отчаявшись, взмолилась Элизабет. — Речь идет о вашей судьбе!
Роберт поставил бокал и отложил салфетку.
— Простите, мисс Смолвуд, — посерьезнел он. — Я непозволительно забылся. Меня может извинить только то, что впервые за последние четыре дня я разговариваю с дамой, которая не считает, что недавно я совершил недостойный проступок, точнее — одно из самых чудовищных преступлений. И мне невольно захотелось ненадолго забыть о неприятном поводе нашей встречи.
Лиз ощутила укол совести. Конечно, его можно было понять. Вероятно, все это время Роберт провел в страшном напряжении. Поэтому и слал ей цветы — чтобы она поскорее связалась с ним и внесла в его положение хоть какую–то ясность. И сейчас за его ироническим тоном, должно быть, скрывалась настоящая боль. Неожиданно ей захотелось обнять его и утешить, как маленького ребенка. Интересно, она бы сильно шокировала этим персонал ресторана и самого Роберта Уотсона?
Спрятав невольную улыбку, она достала из сумочки блокнот и ручку. А через секунду убедилась, что все вопросы, которые она собиралась задать Роберту, остались записанными на вырванном из блокнота листочке, забытом на столе в кабинете. Мисс Смолвуд растерянно подняла глаза на застывшего напротив в ожидании Роберта Уотсона. Кошмар! Сама себе она в этот миг казалась просто воплощением непрофессионализма. У нее опять появилось ощущение, что сейчас она производит на Роберта самое наихудшее впечатление.
— Мистер Уотсон, я… Кажется, я… забыла список вопросов в офисе, — с трудом выдавила она. — Если вы подниметесь вместе со мной, то можно…
— Не беспокойтесь, — махнул рукой тут же расслабившийся Роберт. — Вы правы, моя вина в том, что я не договорился о встрече заранее. Считайте сегодняшний ланч просто тренировкой. — Он вдруг подмигнул. — Давайте договоримся о завтрашней встрече.
И Лиз покорно записала под его диктовку — он на этом настоял и, как показалось девушке, внутренне очень веселился, хотя внешне сохранял полное спокойствие и хладнокровие — время, когда Роберт Уотсон должен заехать за ней на следующий день.
Назавтра он опять явился с точностью до минуты — и снова отвез ее в шикарный ресторан. Правда, на этот раз Элизабет была более подготовлена к разговору и старалась учитывать свои вчерашние промахи, но все же были моменты, когда она забывала о цели их встречи, нежась в лучах ярких синих глаз, принимая комплименты и с удовольствием парируя остроумные ответы Роберта.
Лиз удалось выяснить ответы почти на все интересующие ее вопросы. К ее огорчению, у Роберта напрочь отсутствовало алиби: в тот вечер, когда он якобы изнасиловал некую Эвелин Декар, финансист должен был присутствовать на театральной премьере, но по дороге из Бенсингтон–холла у его машины прокололось колесо, и ехать уже не имело смысла. Поэтому он чинно отправился в свою лондонскую квартиру и провел остаток вечера в одиночестве. Подтвердить этого никто не мог, поскольку в его частном доме не было ни охраны, ни консьержки. Правда, в тот вечер ему кто–то позвонил, но, когда Роберт подошел к телефону, разговаривать не стали, а просто повесили трубку. Он предполагал, что кто–то ошибся номером, потому что ему так и не перезвонили.
Уотсон считал это простым совпадением, но Элизабет не нравилось, что мисс Декар выбрала такое «неудобное» для него время, когда он заведомо не имел алиби. Свидетелей присутствия Роберта рядом с изнасилованной девушкой не было, но никто не мог подтвердить и его отсутствия — конечно, присяжным не один раз объяснят презумпцию невиновности, но сама ситуация может показаться им довольно неприятной, как будто кто–то попытался сфальсифицировать обвинение против Уотсона.
Кроме того, в распоряжении мисс Смолвуд имелось еще некоторое количество доказательств против Роберта: медицинское освидетельствование, проведенное жертвой изнасилования на следующий день; якобы использованный им презерватив, экспертизу которого сейчас проводили в прокуратуре. В нескольких своих интервью Эвелин Декар также утверждала, что никто не усомнится в виновности Роберта еще и потому, что она «знает некоторые физические особенности его тела», которые успела заметить в процессе насилия. Вообще, если судить по газетным публикациям, девушка чувствовала себя очень уверенно, и это тоже не нравилось Лиз. Обычно жертвы насилия не разворачивали в прессе кампанию по травле своих обидчиков — им было просто не до этого.
— Физические особенности? — хмыкнул Роберт, впервые услышав об этом. — Откровенно говоря, понятия не имею, что девушка имела в виду. Признаться, до сих пор я предполагал, что физически сложен точно так же, как и остальные три с лишним миллиарда мужчин на Земле.
— Да, действительно, что такого оригинального она могла увидеть? — задумчиво ответила Элизабет и только через несколько секунд поняла, что, собственно, брякнула.
Но собеседник кинул на покрасневшую девушку только один взгляд, в котором Лиз почудилось веселье, и закашлялся. Роберт тоже прекрасно помнил, при каких обстоятельствах мисс Смолвуд могла ознакомиться с особенностями его физического строения, только теперь, судя по всему, его это скорее забавляло, чем раздражало.
Он несколько дней подряд приглашал ее на ланч, а через неделю после начала работы над его делом Элизабет обнаружила Роберта Уотсона поджидающим ее в машине после рабочего дня. Несмотря на все протесты, он отвез ее в очередной милый ресторанчик, а оттуда — домой. В такие моменты Лиз ловила себя на том, что лишь половину времени помнит о том, что она юрист, а напротив нее сидит клиент, а не просто красивый мужчина.
— Мистер Уотсон, пожалуйста, это должно быть в первый и последний раз, — строго заявила она, когда шикарный «бентли» остановился у дома, где она снимала квартиру.
Роберт выключил зажигание и положил руки на руль.
— Вы уверены, что я ничем не могу помочь? — тихо спросил он. — Извините, мисс Смолвуд, но я просто не могу сидеть и ожидать, что из всего этого выйдет. Я привык работать, но сейчас в компании моей помощи не рады. Понимаю, что я назойлив, но ничего не могу с собой поделать — мне нужно хоть что–то предпринимать.
— Боюсь, что ничего хорошего из этого не выйдет, — тяжело вздохнула Лиз. — Вы же знаете, что ваш процесс будет в центре внимания общественности и прессы. Малейшее подозрение в том, что на стадии подготовки вы имели возможность каким–то образом воздействовать на факты, способно отправить вас за решетку.
— Да, я понимаю, — согласился он. — Вы абсолютно правы, хоть мне и неприятно это признавать. Еще раз прошу прощения за назойливость. Доброй ночи, мисс Смолвуд.
Утром на следующий день пришли результаты экспертизы семенной жидкости, найденной в презервативе, оставленном на месте преступления. И эта улика указывала на Роберта. Оставалось два варианта: или он и в самом деле совершил преступление, или кто–то серьезно подставляет Уотсона. Мистер Девероу, которого мисс Смолвуд тут же посвятила в проблему, кажется, не удивился, и это ее изрядно разозлило. Ну неужели все вокруг настолько уверены в виновности Роберта Уотсона? И это только она такая дурочка, которая до сих пор верит в искренность джентльменов из позапрошлого века? Раздосадованная и обиженная на весь свет Элизабет промаялась до ланча, прежде чем решилась позвонить ему самому.
— Мистер Уотсон, добрый день. Мне надо с вами встретиться. Если вы найдете время подъехать в контору мистера Девероу…
— Добрый день! Рад, что вы позвонили, — перебил ее Роберт. — Я как раз нахожусь поблизости. Если вы готовы меня принять, через пять минут буду у вас.
Он оказался в кабинете Лиз не через пять, а через три минуты и, не желая слушать возражений, чуть ли не силой увез ее на очередной ланч. Впрочем, мисс Смолвуд, не желавшая устраивать сцены в конторе, не слишком–то сопротивлялась.
— У вас что, какие–то дела в этом районе? — подозрительно поинтересовалась девушка, когда Роберт припарковал машину перед уютным ресторанчиком. — Почему–то каждый раз, когда я вам звоню, вы оказываетесь поблизости от конторы.