– Девушка, я же говорила, что все будет хорошо. Кстати, Борик, обрати внимание, у твоей дамы однушка, в которой больше никто не прописан, фирштейн?
Борик, до этого пристально следивший за всеми Катиными операциями из-за ее плеча и тоже прочитавший на мониторе про квартирку бедного ребенка, внимательно посмотрел на подкидыша, задрав вопросительно брови.
Подкидыш взволнованно и торопливо заговорил:
– Боря, я не обманываю, я в этой квартире с мамой живу... Жила. Пока она этого борова в дом не привела. А он такой злой, противный, выгнал, говорит, жру много, а он не обязан...
– А что же маменька? Не заступилась за кровиночку? – усмехнулась Катя, которой полегчало.
Напрасно.
Потому что ее мужу было безразлично наличие или отсутствие квартиры, или отчима, или маменьки. Видимо, дело все-таки было не в чужих мексиканских страстях.
Сильна девка.
– Ты остаешься здесь, – твердо проговорил Борик.
– Вы выметаетесь оба, – не менее твердо проговорила Катерина.
– Надо же. Несходство характеров, – прервала неловкую паузу Светлана Николаевна. – Вы на нас не обижайтесь за расспросы, Катенька. Если не хотите рассказывать, то и не надо. Только врать-то зачем? Мы и так поймем, что не желаете делиться. А несходство характеров, это, извините, смешно. Смешно и глупо.
Н-да, оскорбилась, надо же...
Валерия хмыкнула:
– Это у нас юмор такой аристократический, да, Катерина? Чтобы отстали и не лезли, правильно?
Зато Киреева, как ни странно, не обиделась и даже засмеялась одобрительно, хотя глаза были холодные:
– Молодец, Катюх, никого это на самом деле не касается. Но мой совет: никогда не отказывайтесь отвечать. Наоборот, рассказывайте подробно о том, как застали подлеца с парочкой студенток, или, что пьянствовал и пропивал ваше нижнее белье, или приревновал к пенсионеру и подбил вам глаз, ну и так далее. Главное, побольше деталей, чтобы никто и не усомнился даже.
– Так же, как вы? – ехидно вопросила Бурова.
На что Надежда Михайловна гордо ответила:
– Я никогда не вру!
И опять расхохоталась.
– Какая же тетка хорошая. Отличная тетка, – думала о ней Катя, возвращаясь в свою берлогу. – И объяснять ей ничего не надо, все она прекрасно понимает. Жаль только, что и не любит никого. Хотя кто сейчас кого любит?..
И посмотрев на часы, Катя решила, что уже можно звонить Викусе.
С рюкзачком через плечо и большим полиэтиленовым пакетом в правой руке, который был набит под завязку провизией «неотложная скорая помощь», то есть батоном хлеба, двумя пачками пельменей – одной их не накормишь, кетчупом и мороженым «48 копеек», три брикета, Катя вошла в подъезд и остановилась у почтовых ящиков.
Проверить? Не проверять? Проверить.
Обнаружилось несколько листовочек про остекление и пиццу, а также газета «Центр плюс», а открыток никаких не было. Это внушало надежды на то, что...
Ну как на что?.. На то, например, что некто, нацелившийся вредить Катерине, передумал. Или забыл про нее. Или нашлись у него другие более важные дела, чем мотать нервы и пугать ни в чем не повинную одинокую, – нет, независимую! – молодую женщину, которой даже и посоветоваться не с кем.
Подъездная дверь хлопнула, сзади раздался топот ног, короткие смешки и шумное дыхание от быстрой ходьбы. Катя оглянулась, посторонилась, чтобы не сбили ненароком, и усмехнулась, потому что это ввалились Вика и Гена, ее дорогие сегодняшние гости.
Загалдели, здороваясь, Гена выхватил у Кати увесистый продуктовый пакет, Вика тут же сунула в него нос и убедилась, что мороженое есть, Катя вызвала лифт, Вика отпустила пакет и теперь висела на Кате. Катя невпопад спросила про уроки, физиономии покислели, Катя раскаялась.
«Интересно, я недавно сделалась занудой или была такой всегда, но не замечала?» Хотела исправить бестактность, но тут они доехали, и парочка, оттеснив хозяйку, рванула мимо ванны на кухню и уже вовсю хозяйничала возле плиты.
В основном хозяйничала Викуся, поскольку строптивый норов Катиной кухонной техники знала лучше, чем Генка. Ворча: «Когда, наконец, в этом доме появится нормальная плита», дернула красный рычажок на газовой трубе, выбила искру их пьезозажигалки и долго ждала, когда же появится пламя. Пламя пыхнуло, Вика взвизгнула, шмякнула на конфорку кастрюльку с водой, вскрыла пельмени, встала над кастрюлькой, уперевшись руками в тощие бока. Процесс пошел.
Потом Гена очень мужским движением выставил посередке стола бутылку «Пепси», и Катя решила не напоминать, что руки перед едой мыть все же надо.
Викуся быстренько достала тарелки, набросала на них горячих пельмешков тремя равными кучками, уселась, и гости принялись споро их убирать, особенно не пережевывая.
Катя сидела, недоуменно наблюдая процесс поедания. Она заподозрила неладное, и подозрения подтвердились.
– Сбежали? – поинтересовалась она как можно более спокойно и иронично. На самом деле она испугалась, ведь следствие же идет, убийца не найден, а эти сбегать удумали.
– Катерина Евгеньевна, мы же сейчас уже назад, нас не хватятся, сто пудов, – промычал Генка, запивая пельмени «Колой».
– А почему вас, собственно, не отпустили? Двоек нахватали? Или почему?
Вика вздохнула, а потом вдохновенно зачастила:
– Теть Кать, ты не обидишься? Я Генке про открытки эти дебильные рассказала, так он считает, что надо устроить засаду. Может с пацанами поговорить. Покажешь ему открытки? А, теть Кать?
Катя, усмехнувшись, продолжила о своем:
– Молодым людям не терпится найти еще немного неприятностей на свои тощие задницы? Решили новый маршрут освоить? И как тебе, Гена, показалось? Подходяще? В смысле – через чердак?
Простодушный Геннадий замер, задумавшись над правильным ответом, а Вика сначала скорчила пренебрежительную рожу, а потом, когда до нее дошло, поинтересовалась самым безразличным тоном, как это Катя догадалась про чердак.
– Что же здесь сложного? Вы поперлись бы туда, даже если бы у входа не дежурили бравые Михайлычевы ребята с накрученными хвостами. Только очень бы хотелось, чтобы вы немножко подумали, каким образом в субботу утром дверь во двор оказалась заперта, если вечером ее открывал убийца, чтобы выйти наружу.
– Так ее же закрыл Петюня! Ты что, теть Кать, ты же сама с ним говорила! – загорячилась Вика, – И вообще, пельмени твои остыли, теперь будешь холодные хавать.
Катя выразительно молчала. Гена вдруг очнулся и выдохнул: «Блин!» А потом, обернувшись к Вике, постучал себя по лбу кулаком:
– Желтуха, ты что, не догоняешь? Охранник делал обход, когда этот гад еще был на этаже, в кабинете у Лидушки, скорее всего. Короче, смотри: Петюня запер запасной выход, а потом поднялся на третий этаж и дверь с лестницы на этаж тоже запер, отрезал ему дорогу назад, короче. Убийца торкнулся, дверь закрыта, он – на чердак, документы – за пожарный щит. Сечешь? Потом он пробрался через чердак на запасную лестницу, спустился по ней на первый этаж, открыл дверь во двор и смылся. А запереть ее он никак не мог, она на задвижку изнутри запирается. Блин, кто ж тогда ее закрыл-то?
Генка схватил себя за нос, наморщил лоб и вытаращил глаза. После паузы изрек: «Сообщник».
Вика притихла, Катя грустно смотрела на них обоих. Вздохнула.
– Значит, вам надо успеть вернуться до вечернего обхода, а то закроют двёрочку и тоже отрежут путь назад. Скандал не самое страшное, но об этом вашем демарше может узнать тот, кому знать про это совсем не нужно. Может, все-таки признаетесь, почему вас, так сказать, легально не отпустили? Появился новый директор и ввел для всех комендантский час? Или появился новый директор, а вы по привычке влезли к нему в кабинет?
– Не, теть Кать, не появился, Усмановна пока заправляет. Мы как бы приболели слегка, типа, ну и школу пропустили, вот и не разрешили нам в гости, раз в школу не пошли. Я возьму мороженое? А то нам, того, возвращаться скоро...
– Да, действительно. Конечно, Вика, раскладывай мороженое, если, конечно, оно при вашей внезапной болезни не повредит.
Катя встала, чтобы поставить на огонь чайник.
– Только давайте, ребятки, вы мне по-нормальному все объясните. Про школу, про болезнь, и, главное, что за срочность, от которой вы решились на побег. О’кей?
– Ага, – кивнула головой Вика, алчно посматривая на покрытый тонким инеем брикет мороженого. Мороженое было ее слабостью.
Вика плюхнула брикет на большую тарелку и так, без лишних церемоний, отвернула края фольги и вонзила в плотный пломбир чайную ложку. Затем успокоено продолжила:
– Понимаешь, теть Кать, в школу идти ну совершенно не хотелось.
«Понятно, почему», – усмехнулась про себя Катя. Утром должны были прибыть спецы из милиции и навесить около пожарного щита видеокамеру.
Вообще-то Вике и Геннадию было велено строго-настрого на лестничной клетке не отсвечивать, чтобы не привлекать внимание, – непонятно кого, но так, на всякий случай. Это милицейская Марианна им велела, а как выяснилось – зря.
Потому что когда сотрудники явились, то папочки с документами, с «Московским комсомольцем» то есть, – тю-тю, не обнаружили!
Выходит, и вправду сообщник есть, он папочку и тиснул, пока Вика с Генкой не отсвечивали.
Лучше бы они там крутились, вместо того чтобы Галочку искать.
Короче, справку для школы, ну и для воспиталки, нужно у медсестры брать, что ты, типа, заболел. Они даже обрадовались, что Галочка дежурит, с ней договориться можно влегкую, нормальная девчонка.
Спустились на первый, а медпункт закрыт. Стали ждать, потом к охране пошли, там сегодня новенький Вова Казачок.
– Прикинь, теть Кать, это у него фамилия такая! А он – новенький и не въехал пока, и какой-такой Галочка знать не знает. Потом мимо мужики из милиции прошли, ну и мы за ними по-тихому. Вот. Мужики начали феньки свои доставать из чемодана, а один и говорит: «Надо посмотреть, где вещдок лежит, чтоб под прицелом камеры находился». Ага, посмотрели. Ну, потом они феньки свои опять в чемодан побросали, давай названивать начальству. Потом пошли в секретариат к Гюрзе, дорогу мы с Генкой показывали, потому что случайно возле окна стояли. А мужики эти, из милиции, прикинь, теть Кать, у Гюрзы спрашивают, где им можно Коростылева Геннадия найти, а Коростылев Геннадий – вот он. Прикол. Гюрза так обрадовалась, зараза, решила, видать, что сейчас на него наручники наденут, сволочь старая. А это им следовательша наводку дала, чтобы они у Генки документы взяли и ей доставили. Помнишь, по телефону вчера она нам сказала документы никому не показывать и припрятать получше. Ну вот Генка и припрятал под матрас, а куда еще? Но никто из пацанов не видел и не догадался. Документы мы ментам отдали, потом пошли к воспиталке и отпросились от школы, потому что кашель, – и Вика очень надсадно закашляла. – Потом нас опять погнали в медпункт, там как раз Галочка появилась. Помятая, но веселая, – Вика хмыкнула. – Раз напала хворь, говорит, то надо лечиться, а в школу – ни-ни, и бумажки выдала. Даже температуру не заставила мерить, прикинь? И ржет без причины. Неслучайно, видно, опоздала. Зато вредная воспиталка не отпустила гулять, раз заболели. А нам же надо тебе все рассказать, а по телефону стремно, такие дела.
– Ничего себе, – покачала головой Катя. – А почему вы вообще решили, что это та самая папка? Вы же ее раньше не видели? Прибегли к помощи эксперта?
– Ну типа, – неохотно признался Генка. – Были вынуждены.
– Теть Кать, да мы на Гюрзу напоролись, вернее наоборот. Она шарит всюду, вынюхивает, а на Генку вообще смотрит, как змея настоящая. Только мы папочку извлекли, а тут она откуда ни возьмись. Сразу схватила ручонками, на себя тянет, верещит, что так она и знала, что это дело малолетних негодяев, папки с документами хитить и на хороших людей тень бросать. Ген, а каких хороших людей она имела ввиду, что-то я не въехала? Про малолетних негодяев понятно, это ты, – и Вика загыгыкала, угнувшись над кружкой с горячим чаем.
Гена хмыкнул и ласково повозил кулаком по Викиной скуле, Вика махнула по кулаку чумазой ладошкой.
– Если бы она меня укусила, я бы папку, конечно, выпустил.
Вика захохотала в голос.
– Но тут у нее в канцелярии зазвонило сразу два телефона. Она так метаться начала, даже жалко ее стало. Потом все ж кинулась на звонки отвечать, а мы быстренько документы вытащили и вам позвонили. Остальное вы знаете.
– Значит, эта ваша Клара в курсе была, что документы нашлись?
– Ну да, знала. Только это ни о чем не говорит, – пожал плечами Генка. – Если она и есть сообщница, то ведь тогда про документы она с самого начала должна была знать, ну, то есть, где они лежат. И что ей тогда помешало их забрать и этому гаду отнести? Логично?
– Ну, допустим, они считали, что место достаточно надежно и перепрятывать не обязательно, – возразила Катя. – Хотя, наверное, ты прав. Времени много прошло с пятницы, они рисковали. Значит, не она.
– Люди! – завопила Викуся. – Вы что, не понимаете, что если бы был сообщник, то папку давно бы унесли?!
Люди замерли, размышляя.
– А кто же тогда дверь закрыл, если не сообщник? – растерянно вопросила Катя, – И кто все-таки унес папку?! Кстати, а что за бумаги в ней лежали, вы посмотрели?
– Фигня какая-то, – пренебрежительным тоном заявила Вика. – Медицинские карты и тому подобная хрень. Причем на выпускников. Там и Лилькина карточка была, Ген, прикинь, – и Вика толкнула приятеля локтем в бок.
– Она мне недавно эсэмэску прислала, уродка. Полгода ни слуху, ни духу, а тут присылает и ту не целиком. Причем не с мобильника, а с компа какого-то. Я бы не догадалась, что это она, если бы не Желтуха.
– Что за желтуха? – силясь угнаться за Викиной болтовней переспросила Катя. – Кто, а не что. Это меня эти двое прозвали, – и Вика опять пихнула Генку, – За то, что рыжая. А Лильку Чернушкой дразнили. А Генку – Неботаником.
– Потому что химик? – развеселилась Катя.
– Конкретно, химик! – захохотала Викуся, а Гена сконфуженно молчал, потому что стеснялся своей любви к школьному предмету.
– И что подруга Лиля? Как там ее дела?
– Так я и говорю, теть Кать, ни фига не понятно. Ща, найду, я сохранила, – и Вика начала быстро нажимать клавиши мобильного телефона в поисках нужного сообщения. – Во, читай бред.
На дисплее телефона появился текст.
«Желтуха, нас развели как лохов, мы не в севе, мы где-то в мо, смотри сама не поведись, передай Авдотьевой, что она гадина. Мы все...»
Вот такое категоричное сообщение, хоть и не законченное.
– Да ты чего, Желтуха! Чего ты молчала?! Ты что, мне раньше это показать не могла?! – разорался Неботаник.
– Геныч, не злись, я позабыла просто. Я сразу же Лидушке это отнесла показать. Неловко, конечно, оскорбительная эсэмэска, но мало ли что?! Пусть бы разобралась, куда она наших заслала. А потом я вообще про всю эту фигню забыла. В связи с событием. Сам знаешь каким.
– Ребята, вы о чем? Я что-то пропустила? – вклинилась Катя.
– Да, в общем, ничего особенного, теть Кать. Вот смотри. Закончим мы девятилетку в этом году, паспорт мы еще раньше получили, теперь дорога на выход – ПТУ при заводе РТИ «Вулкан», впоследствии и его же общага. Можно на разворованный ЗИЛ. Но ты не раб, можешь и сам пристроиться, но общага нужна все равно.
Катя растерянно молчала. Она совсем не думала о том, как складывается дальше жизнь детдомовских детей. Вероятно, была уверена, что доброе государство дарит каждому по квартирке в новостройке или из вторичного фонда, на худой конец.
Вика продолжала:
– А тут эти спонсоры нарисовались, два брата-акробата. В конце мая собирает Лидушка выпускников и нас, кто на год младше, всех гонят в актовый зал. Приходим, а там полный фуршет, цветы-гирлянды, за столом на сцене Лида с этими кексами, с краюшку Гюрза пристроилась, очками сияет, ну начали напутствовать, то, се, мура, короче.
А потом Лидушка так радостно нас оповещает, что у дорогих ее сердцу спонсоров, которым мы все обязаны и тем, и тем, и этим, появилось огромное желание устроить судьбу выпускников в лучшем виде, чем их ожидает планово.