У девицы той самой негроидной расы, представителей которой я матери строго-настрого запретил называть неграми, были вытравленные до седины белесые волосы и совершенно чумовые глаза, обретшие голубой цвет явно с помощью линз. На мадемуазель-зомби из одежды имелось только нижнее белье, а способ заработка средств на прокорм не оставлял никаких сомнений. Девица наконец сфокусировалась на мне, четко взяла курс на потенциального клиента, а я понесся уже почти сломя голову по улице, которая, по моим представлениям, шла параллельно центру.
И уже очень скоро мне пришлось переместиться с тротуара на проезжую часть, потому что все пространство, оставленное для пешеходов у домов, было завалено выставленным на продажу скарбом, произведенным еще в допотопные времена. Здесь, в этом африканской квартале торговали, казалось, всем: первые телевизоры еще с водяными экранами, бесконечные сломанные кальяны, велосипеды и мотоциклы, антикварные сундуки, шкуры животных, человеческие скелеты, ковры, оружие, внутренности от стиральных машин, развороченные ламповые приемники…
— Hash?
— Crack?
— Fizzes?
Тихо и услужливо осведомлялись владельцы бесконечных барахолок, высыпающие на улицу как тараканы и крысы, учуявшие пищу, пока я удирал от проститутки и пытался свернуть на главную центральную улицу. В цепких карих глазах арабских и африканских торговцев не было никакого намека на любые европейские эмоции — будь то хотя бы откровенное желание всадить нож или ограбить, лишь затаенный интерес к пробегающей мимо добыче.
И это только в любимом советском фильме герой Андрея Миронова элегантно избавляется от жрицы любви, пропуская ее в дом первой. О том, чтобы зайти хотя бы в одну из этих лавок, я и думать боялся. Равно, как и не было у меня времени остановиться, отдышаться и вытащить карту. И, конечно, отсутствовали как факт в африканском квартале и хваленые полицейские.
И куда б я долетел таким макаром, честно говоря, представляю себе с трудом, если б снова не наткнулся на утреннего индуса. Сей красавец, задумчиво почесывая в нижнем мозговом полушарии, опять куда-то семенил, иногда пошатываясь и бормоча себе под нос. Сейчас наркоман, впрочем, выглядел чуть лучше, чем при первой нашей встрече, а руки покрывали чистые бинты.
— Sir, I’ve been looking for you! I found what you wanted, but it is orange! (Сэр, я вас повсюду искал. Я нашел то, что вам надо, но оно оранжевое), — просиял он при виде меня.
— Oh, perfect, just perfect (Прелестно, бл*ть, прелестно). — Корректно перевел фразу из известного анекдота про Вовочку на ходу я, чувствуя, как в затылок дышит настигающая ночная фея. — But I need the yellow one. And, by the way, where are the central streets? (Но мне нужен жёлтый. И кстати, где здесь центр?)
Проститутка, не верящая своему счастью, — поблизости нарисовался и второй клиент, немного растерялась и сбавила темп бега. Зато наркот быстро прорюхал ее целеустремлённый и готовый к труду и отнюдь не обороне взгляд.
— Oh, no-no-no, Margaret, I have neither money, nor time. Just not now (О, нет-нет-нет, Маргарет, у меня нет ни денег, ни времени. Только не сейчас). — Пропел индус, тоже включая космическую скорость и резко меняя направление движения. Теперь мы бежали параллельным курсом, а индус раздавал команды.
— To the left, sir! And now to the right, sir, move, move, move! (Налево, сэр, направо, сэр, быстрее!), — и только когда мы долетели до первого более или менее приличного здания, выдохнул: — You are the brave one, sir. I'm afraid of going there. Оnly for the stuff. (А вы смелый, сэр. Я боюсь приходить сюда. Только за товаром).
И, конечно, когда мы оба отдышались от пробежки, мне ничего не оставалось делать, как полезть в карман рюкзака за двадцаткой евро и вручить ее своему внезапному спасителю. А про себя я порадовался, что в кои-то веки последовал совету матери и распихал имеющуюся при себе наличку по разным местам, а банковские карточки отдал ей на хранение. Наркоман расплылся в улыбке и исчез где-то между зданий, как только заметил на горизонте полицейских.
К месту встречи с основной группой я в итоге опоздал на двадцать пять минут, и большинство наших соотечественников, как ни странно отличающихся потрясающей пунктуальностью за границей, смотрели на меня зверем. За исключением Фрекен Бок, которая по всем законам логики, как раз и должна была сердиться больше всех.
— Давайте не будем ругать Славу. Кажется, он успел побывать совсем в другом городе, — загадочно ухмыльнулась она, подмигивая мне, и была абсолютно права. — А теперь — все быстро в автобус. Мы опаздываем на вселение!
А в автобусе, отправляющемся на афинскую Ривьеру, я с удивлением обнаружил и весьма нетрезвых Венечку и Валерку. Вениамин уже был хорошо датый, а любитель моржевания в бассейне мрачно напивался из бутыли с коньяком, заботливо упакованной по всем европейским традициям в стыдливый бумажный пакет. Видимо, с апартаментами что-то не срослось, но выяснять детали я не горел желанием, равно, как и рассказывать о своей пикантной прогулке.
Потеряла бдительность советского разведчика и собственная мать. Всю дорогу она хвасталась мне купленным в магазине поблизости от ресторана кожаным пальто и новой сумкой.
— Так, постой, — спохватился я, когда мы уже почти подъезжали к гостинице. — Ну, допустим, на сумку у тебя были деньги. А пальто, оно же дорогое, откуда ты нашла средства?!
— Славочка, но ведь ты же дал мне свои кредитки. Не бойся, отец по приезду тебе все вернет, — залебезила мать. — Ну, правда, такого шанса больше не будет, а кожа очень хорошая и качественная.
— Мать! — заорал я на весь автобус.
А рядом, как всегда, тут же оказалась Броня.
— Знаешь, Слава, на твоем месте, я бы так не нервничала. И это я помогла твоей матери с выбором. Конечно, ты потерял часть суммы, но не всю. А вот теперь предстать себе, что могло произойти при худшем раскладе, если бы ты взял карточки с собой. Лучше, наверное, приобрести пальто, чем просто подарить все деньги грабителям.
С тех пор греческая столица осталась в моей памяти разбитой на две части. Одна — официальная, которую показывают всем туристам, и где совершаются дорогие, непозволительные дома покупки. И вторая — существующая словно в параллельной реальности, замершая в улье древнейших восточных кварталов рухляди и неприглядной нищеты.
Но вернуться в Афины еще раз самостоятельно я решил уже на следующий день, а после ужина подбил на это дело и белорусскую пару.
— Знаешь, Славка, есть только одна проблема, — посерьезнел дядя Вова, — я тут уже пообщался на пляже с народом, давно живущим в гостинице. Все уезжали утром в Афины на автобусе за четыре евро, но не было еще ни одного человека, который смог бы вернуться на этом чертовом общественном транспорте обратно. Никто не нашел остановку.
— Да ладно. Это ж детский сад, старшая группа — не найти остановку, — сделал я жест «йоу» пальцами, — да я прекрасно знаю английский, и у меня же есть карта.
А в памяти крутилось, что эту фразу где-то я уже сегодня говорил.
11. Рубь за вход, три- за выход
Утром на остановке мы сверили часы с дядей Вовой и его супругой, обсудили примерный маршрут, обговорив заранее, что у каждого будет отдельное время на собственные интересы, и чуть не выпали в осадок, когда нас окликнул… зеленющий, но гладко выбритый Венечка. Самое удивительное заключалось в том, что его не сопровождал личный телохранитель и неандертальский ревнивец Валерка.
— Ну, мы вчера хорошо посидели в ресторане. И я говорил Валере — не бери ты эту курицу, она как-то подозрительно выглядит. Наверное, отравился, — сокрушенно врал Венечка, трясущимися руками отвинчивая колпачок у бутылки с минеральной водой и жадно хлебая большими глотками. — Можно мне с вами, я совсем не помешаю?
— Да-да-да, — также сокрушенно закивал головой я, — а с утра прилетела финская родственница — птица похмелайнен и решила отомстить за зажаренную.
— Эээ, — озадачился Венечка, — а что есть такая?
— Конечно, у нее есть еще и немецкая родственница, — хохотнул дядя Вова, прекрасно понимая, в каком состоянии сейчас находится Венечка, — называется «херсутранеяволь». А вот, кстати, и наш автобус. И чего только Броня нас пугала, все точно по расписанию.
Это самое расписание мы не просто зафиксировали в памяти, а даже на всякий случай сфотографировали. Последний рейс на Афины отправлялся около девяти вечера, а значит, как предположил я, из столицы до Ривьеры всяко можно было добраться до этого времени. В крайности, по взаимной договорённости, мы решили не впадать и назначили отъезд на пять часов дня. Место встречи, как полагается, пометили на картах крестиком.
Доехали мы до города действительно чуть больше чем за полчаса. Но дорога постоянно петляла вдоль побережья, то чуть забираясь в горы, то снова почти приближаясь к кромке воды. А на самом въезде в Афины я увидел такое количество разветвляющихся трасс, по которым ловко лавировал наш автобус, что до меня быстро дошло — пешком я сам точно с первого раза не вернусь. И не то чтобы я собирался возвращаться домой на общеизвестном «одиннадцатом номере», то бишь собственных ногах, но как экстренный вариант всегда его рассматривал для себя. Венечка же всю дорогу был тише воды, ниже травы, пил воду и на все соглашался.
С утра мы снова полюбовались церемонией разводки эфзони, а оживший Вениамин, которому, видимо, полегчало, довел своим фотоаппаратом одного несчастного солдатика до того, что тот принялся стучать прикладом по мраморной плите.
— Слушай, отойди, а? По-моему, ему не нравится, — процедил я тихо, когда Венька вознамерился обнять пацана, буравившего нас каменным и полным ненависти взглядом. Объятья Венечки, от которого несло еще похмельным выхлопом, мне бы тоже пришлись не по душе. Понаблюдав за солдатами второй день подряд, прекрасно понимал я и как уже надоели эфзони назойливые туристы, мешающие нести службу и воспринимающие все как собственное развлечение.
— Everyone step away! (Сделайте шаг назад!), — рявкнул один из начальников солдатиков и уже совсем недвусмысленно положил руку на карабин. В этот раз в английский Венька въехал быстро. Кстати, на площади Синтагмы дядя Вова обнаружил и бесплатный вай-фай, чему несказанно обрадовался.
По Афинам мы набродились вдоволь, посетили впечатляющий местный рынок, где, естественно, все сувениры и деликатесы оказались намного дешевле, чем в лавчонках, спустились и в метро. Ждал нас и еще один приятный сюрприз, секрет которого мы подслушали, пристроившись паровозиком к русскоговорящей туристической группе. Входные билеты на достопримечательности Афин стоят около двенадцати евро, но зато действуют в течение четырех дней. Так что торопиться выкидывать белые клочки бумаги сразу после экскурсий ни в коем случае не стоит.
Полдня пролетело совсем незаметно, и пришло наше время разделиться по интересам. Белорусы хотели попасть в новый музей Акрополя, а потом посетить холм Ликавитос, с которого открывается впечатляющий вид на кажущийся бесконечным город. Меня же поездка в гору на фуникулёре совсем не прельщала из-за боязни высоты.
Еще в двадцать лет я с трудом мог представить себе, что у меня появиться с годами такая проблема, но, быть может, свою роль сыграли бесконечные поездки по работе на недостроенные объекты гигантской высоты. Так, на плачевно знаменитом стадионе для ФК «Зенит», который все никак не могут возвести в Питере, стремясь сделать лучшую фотку, я неудачно оперся на временное хлипкое ограждение, хотя рабочие нас и предупреждали. Ограда поехала вниз под руками, а я минуты две, по чужим воспоминаниям, балансировал на краю под маты охранников. Мне же показалось, что прошла целая вечность, во время которой действительно вся моя жизнь пронеслась перед глазами. С тех пор и появилось вот это — акрофобия.
В Афинах я собирался посидеть где-нибудь в уютном национальном ресторанчике в квартале с забавным названием — Плака, потом прогуляться по торговым комплексам и порадовать себя обновками. Вторую часть моего плана Венька поддержал обеими руками, а я походу не догнал, на что с ним подписался. Как сорока-воровка Вениамин хватал и мерил все, что попадалось под руку, и без присмотра Валерки щедро сорил деньгами. Через час я сошел с ума от тех «джинсиков с забавными карманами», того «пуловера из настоящей шерсти», «таких улетных ботиночек» и «элегантной(!) толстовки».
В отместку я принялся таскать Вениамина по дорогущим бутикам, от одного взгляда на ценники в которых делалось плохо даже мне, и с умным видом рассуждать, как богатые совершают покупки. Конечно, я даже в мыслях не собирался приобретать в Греции «настоящий итальянский костюм от известнейшего кутюрье», или «лучшие золотые браслеты из первоклассного американского золота», но Веньку очень хотелось проучить.
В одном таком элитном часовом магазине я надолго завис перед витриной, где были выставлены модели, которые пользовались одно время популярностью у одиозных петербургских вице-губернаторов и стоили примерно как шесть моих зарплат. С продавцом мы долго и до хрипоты обсуждали марки часов, а когда я обернулся, Венечки в помещении в помине не было.