И такое неодобрение звучало в голосе партизана, что Васе стало жарко от стыда. Хотел было сказать, что не мальчишеская заносчивость заставила его принять такое решение. Когда он ушёл с головой под воду и едва не задохнулся в гнилой жиже, понял: здесь действительно не пройти. Чудом избежав смерти, Вася испугался. Хорошо, что никто из товарищей не заметил его состояния!
— Ладно. Пусть со мной идут добровольцы…
— А мы все здесь добровольцы, — прозвучало в ответ.
И снова Васе пришлось краснеть из-за своих слов.
…Они прошли через болото. Одного Коробко всё же не мог предусмотреть — топь подходила к самой насыпи, и укрыться было негде. Вася легко себе представил, что произойдёт через пять минут после взрыва. Охрана ринется к месту диверсии с двух сторон. Партизанам придётся или сложить головы вот здесь — па насыпи, или утонуть в болоте.
— Дела… — протянул Короп.
Коробко лихорадочно искал выхода из создавшегося положения. Конечно, можно было, пока охрана не обнаружила их, уйти тем же путём. Но тогда эшелоны будут катить к фронту…
— Слушай мою команду! — приказал Коробко. — Всем двигаться вправо вдоль железной дороги!
— Там же немцы, охрана, — тихо сказал Короп.
— Задача, — словно не услышав голоса партизана, продолжал Коробко, — как можно ближе подобраться к охране и замаскироваться. Я остаюсь здесь, минирую. После взрыва охрана кинется сюда. Не стрелять, пока она не минует вас. Бить в спину, неожиданно!
О себе он не сказал пи слова, по каждый из шести партизан диверсионной группы понял — у Коробко остаётся один шанс из ста выбраться живым. Но здесь уже никто не мог нарушить приказ. Командир на то и был командиром, чтобы иметь право рисковать собой.
Они уползли в темноту, и Вася не услышал ни звука. «Здорово!» — похвалил он их мысленно.
Немного посветлело. С болота наползал сырой воздух.
Вася взобрался на насыпь. Ножом и руками выкопал углубление. Осторожно установил мину. Проверил взрыватель. Потом приложил ухо к рельсу и прислушался. Ему показалось, что рельс чуть слышно вибрирует.
…Когда тяжёлый паровоз вздыбился и завалился на бок, из топки вдруг вырвалось яркое пламя и озарило картину крушения. С открытых платформ, срывая крепления, катились вниз орудия и танки, офицерский вагон смяло и вверх полезли листы железа, какие-то доски. В хвосте поезда рвались боеприпасы.
Васю ударило взрывной волной, густо посыпало сверху землёй. Оглушённый, полуослепший, Коробко побежал к своим. Там уже разгорался бой. Партизаны обстреляли охрану.
Немцы долго и упорно преследовали подрывников, и был момент, когда, казалось, им не удастся вырваться. Но вот за спиной у фашистов раздалась частая стрельба, и преследователи сами вынуждены были спасаться бегством. Когда с преследователями было кончено, Коробко увидел выходящего из-за деревьев Фёдора Ивановича Короткова, командира соединения имени Попудренко.
— Разрешите доложить, товарищ командир! — спросил Коробко.
— Погоди докладывать! Санитара ко мне!
Когда подоспел санитар, Коротков приказал:
— Перевяжите раненого!
И лишь после этого разрешил:
— А теперь можешь докладывать…
Я навсегда запомнил нашу последнюю встречу с Васей Коробко. Мы уже соединились с частями Советской Армии. Я сказал Алексею Фёдоровичу Фёдорову:
— Васе Коробко нужно учиться, Алексей Фёдорович. Рекомендуйте его в суворовское училище.
— Дело говоришь, — согласился Фёдоров.
Вечером в хату, где расположилась моя походная «фотолаборатория», ворвался Коробко. Я и слова не успел ему сказать, как он подлетел ко мне, схватил за гимнастёрку и с силой дёрнул на себя. Он закричал:
— Зачем, зачем вы сказали это командиру?! Я хочу воевать! Пока хоть один живой фашист есть на земле, нет мне покоя!
…Коробко таки добился своего. Он ушёл в соединение Героя Советского Союза Петра Вершигоры и в 1944 году погиб смертью героя. Василию Коробко тогда едва исполнилось шестнадцать. Подвиги его Родина отметила орденами Ленина и Красного Знамени.
Глава, которая требует продолжения
В кабинете дважды Героя Советского Союза Алексея Фёдоровича Фёдорова висит фотопортрет. Круглолицый, улыбающийся молодец в крестьянском тулупе нараспашку, в кубанке с партизанской ленточкой. Он переполнен оптимизмом, силой. Никогда не скажешь, что за час до того, как был сделан этот снимок, отгремел жестокий бой. В тот день партизанские соединения Ковпака и Фёдорова разгромили фашистскую карательную флотилию на реке Припять. Такой уж характер у Фёдорова — никогда не унывать, как бы трудно ни приходилось. Сколько раз в той далёкой теперь от нас партизанской жизни оптимизм и бодрость командира вселяли уверенность, помогали людям преодолевать, казалось бы, непреодолимые трудности!
Сидя под этим портретом, мы с легендарным «генералом Орленко» охотно вспоминали былое, подолгу беседовали о людях, с которыми почти сорок лет назад воевали в тылу врага, спали на снегу и вместе поднимались в атаку.
— Знаешь, частенько мы несправедливы, вспоминая о прошлом — мы всё время называем одни и те же имена, хотя круг этот нужно расширять постоянно, — задумчиво сказал мне Фёдоров.
Я, помнится, сослался на время: вон сколько лет прошло с тех пор. Попробуй сыскать тех, кто остался в живых: разъехались партизаны во все концы страны.
— Нет, — твёрдо возразил Алексей Фёдорович, — это наш священный долг. Я и по сей день стараюсь в книгах своих и статьях открывать молодому поколению новые имена. Ведь войну выиграли не отдельные личности — пусть и самые героические! — а многие и многие незаметные герои…
Сознаюсь: не сразу взялся я за эту книгу, хотя Фёдоров и заставил меня всерьёз призадуматься. Меня сдерживали предполагаемые трудности, связанные с поисками, неуверенность в успехе. Но чем дальше, тем труднее было избавиться от мысли о долге перед боевыми побратимами. Когда вышла моя книга «Уходили в поход партизаны», посыпались письма. Они приходили из самых дальних уголков страны и даже из-за рубежа. Тогда-то и окрепло окончательное решение — рассказать о детях, которых я повстречал в партизанских отрядах.
Когда начиналась работа над этой книгой, всё казалось ясным и определённым. Но поставить в книге последнюю точку я не мог — рука не поднималась. Ведь рассказал я только о тех, кого знал лично. А фотографий детей у меня осталось очень много. Как быть с ними? Справедливо ли вспоминать только о тех, с кем по воле обстоятельств я познакомился поближе?
Тогда и родилась мысль обратиться к вам, красным следопытам, с просьбой продолжить эту книгу. В этой главе вы узнаете лишь имена ребят, запечатлённых на плёнку, и обстоятельства, при которых я сфотографировал их. Вам предстоит трудная, но благородная и нужная работа — разыскать партизан, узнать, как складывались судьбы ваших сверстников времён Великой Отечественной войны.
В апреле 1943 года соединения Алексея Фёдоровича Фёдорова, Сидора Артемьевича Ковпака и Якова Ивановича Мельника предприняли крупную операцию.
В белорусском городе Брагин фашисты сосредоточили склады с огромным количеством военного снаряжения и продовольствия. Они укрепили оборону и считали себя недосягаемыми для партизан.
Сначала работала разведка: изучала подходы к городу, систему патрульной службы, выявляла огневые точки. В этом деле юные партизанские связные были незаменимы.
Операция прошла успешно: ни одному гитлеровцу не удалось уйти от возмездия. Партизаны праздновали победу. Тогда я и наткнулся на мальчугана лет 6–7, который разговаривал с окружившими ого командирами —
Ковпаком, Фёдоровым, Мельником и Рудневым. Я поспешно сфотографировал эту сценку и прислушался к разговору. Отец Володи Малахова тоже был в партизанском отряде. Володя же выполнял разные задания и очень гордился оказанным ему доверием. Держался он солидно, на вопросы отвечал спокойно и рассудительно, и Ковпак, слушая его, не раз усмехался в бородку. А Семён Васильевич Руднев (он крайний слева на снимке) даже сказал:
— Геройский ты человек, Володя!
А вот о следующем снимке.
Это было в Белоруссии в деревне Оревичи. Снег только-только сошёл с земли, наступил апрель 1943 года. Немцы предприняли карательную экспедицию против партизан. Целая флотилия речных судов, набитых гитлеровцами, двигалась по разлившейся полноводной Припяти. Думали фашисты застать партизан врасплох, а наткнулись на такой огонь, что немногим удалось унести ноги. Но, конечно, это легко сказать — еле ноги унесли. В действительности бой был упорным и кровопролитным.
Ковпак наблюдал за боем, и приказы его передавал разведчик Николай Шубин. На своём кауром жеребчике он смело скакал в самую гущу схватки. Он был опытным партизаном, награждён медалью «За отвагу».
Когда бой кончился, подскакал Коля к Ковпаку.
— Славно мы с тобой сегодня повоевали, Микола! — сказал тогда Ковпак юному разведчику.
С тех пор я не встречался с Николаем Шубиным.
Детство братьев Ступак пришлось на самый разгар войны. Отец их, Феодосий Ступак, был ротным командиром. Кто-то донёс об этом фашистам, и каратели бросили его жену и двоих сыновей в корюковскую тюрьму.
Всех заключённых немцы объявили заложниками, то есть приговорёнными к смерти. Стоило где-нибудь партизанам разгромить полицейскую управу, как фашисты безжалостно расстреливали ни в чём не повинных детей, стариков, женщин.
Тогда и возникла мысль разгромить фашистов в Корюковке, а заложников освободить. Как протекал бой, вы уже знаете из книги. Вызволяя свою семью, погиб партизанский командир Ступак.
А его сыновей я снял сразу же после взятия тюрьмы.
Мне кажется, они живут непременно где-то на Черниговщине, в родных краях.
Комсомольцы Фёдор Лиходид и Вениамин Стукало воевали в разведвзводе в отряде имени Кутузова. А сфотографировал я их летом 1943 года. Оба они родились на Черниговщине.
Нередко в партизанских отрядах воевали целые семьи.
Я много раз снимал семью Героя Советского Союза Петра Андреевича Маркова, командира отряда имени Ворошилова. Анна Павловна была санитаркой, а сын Виктор — связным.
Я возвращался с подрывниками, когда увидел, как Марков обучал приёмам стрельбы из ручного пулемёта Анну Павловну и Витю. Дело было зимой, кажется, в январе 1943 года, в брянских лесах.
Мы поздоровались, и Пётр Андреевич сказал:
— А из Витьки пулемётчик выйдет. Пули кладёт с умом…
Витя даже раскраснелся, услышав похвалу отца. Скромный, неговорливый, он пользовался уважением взрослых в отряде. Знали: парнишка никогда не подведёт. Больше всего он не любил, когда с ним пытались обращаться как с ребёнком. Помню, отец пожалел сына и захотел отменить какой-то приказ взводного. «Я получил приказ, товарищ командир отряда, и обязан его выполнить, — звонким голосом выкрикнул Витя. — Вы ведь так учите поступать партизан!»
А вот как сложилась потом судьба Виктора Маркова, мне неизвестно.
Разные «должности» занимали ребята в партизанских отрядах. Серёжа Бондаренко был, несмотря на свой юный возраст, старшиной в отряде имени Кирова. Когда партизаны шли на операцию, они непременно обращались к Бондаренко: он отпускал им положенную норму продуктов. Вы можете сказать: тихая должность у парня, вроде бы завхоз, никакой героики, сплошная проза. И ошибётесь!
Ведь в партизанских лесах не было ни складов с продовольствием, ни централизованного снабжения. И чаще всего фашисты предпринимали всё, что могли, чтобы сделать невозможной доставку продуктов в лес. Когда это им удавалось, в отряде наступал голод: ели грибы, дикий лук и чеснок, ягоды, по нескольку дней бойцы не видели куска чёрного хлеба. Сильные люди на глазах превращались в «доходяг», которые едва волочили ноги. А ведь нужно было идти в бой, преодолевать пешком да ещё с оружием и взрывчаткой десятки километров.
Вот в таких ситуациях старшина, ведавший продовольствием, творил чудеса. Если, конечно, он был предусмотрительным хозяином и имел НЗ — неприкосновенный запас.
А именно таким и был Серёжа Бондаренко.
Снимок этот сделан в начале 1943 года, когда соединение Фёдорова готовилось к рейду на Украину. Серёжа достал свои знаменитые весы-безмен. Их нужно было держать в одной руке, а другой передвигать гирьку. Ни граммом меньше, ни граммом больше, — так работал Серёжа. Партизан Горелый, судя по его улыбке, доволен: Серёжа норму мяса взвесил точно.
Но, конечно, когда нужно было, юный партизан становился разведчиком, или связным, или брал в руки карабин. Всякое бывало в нелёгкой партизанской жизни.
Интересно было бы узнать, кем стал Серёжа Бондаренко после войны.
А вот партизанская семья Корень, воевавшая в соединении Героя Советского Союза Попудренко. Отец и старший брат — пулемётчики, а младший — подносчик патронов. Летом 1943 года партизаны вели упорнейшие бои с фашистами, взявшими соединение в стальное кольцо. Каждый боец был на счету, и юный Корень воевал наравне со взрослыми. А было ему лет одиннадцать, не больше…
В центре снимка па этой странице — безымянный герой.
Дело было на Брянщине. Партизаны выбили врага, и командиры объявили днёвку — нужно было подкрепить силы, привести в порядок снаряжение, помыться, постирать бельё, — словом, сделать то, что делают люди, когда они выходят из леса, где много ночей спали прямо на земле…
Я шёл по селу, но привычке высматривая, что бы снять поинтереснее.
Моё внимание привлекла группа ребят. В центре её стоял юный партизан и что-то рассказывал своим сверстникам. Он даже карабин свой дал посмотреть — это было высшее проявление доверия. Я подошёл и прислушался.
— …В отряде каждый выполняет свою роль. Как кому выпадет — кто в разведчики, а кого в диверсанты определяют, — говорил юный партизан. — И никаких скидок на возраст: раз ты партизан, значит, человек ответственный и храбрый. Но я вам скажу: не всем в отряде нужно находиться. И здесь, и фашистском тылу, можно захватчикам навредить будь здоров сколько!
Я сожалею теперь, что, щёлкнув затвором аппарата, не поинтересовался как зовут парнишку. Уж очень не хотелось мне прерывать эту беседу… Мне кажется, что живёт нынче бывший партизан где-то на Брянщине. Но вот вопрос — где?
С Василием Быковым (снимок слева) мы повстречались в клетнянских лесах, и он рассказывал мне свою историю.
Родился и вырос в Белоруссии, на Могилёвщине. Когда немцы приблизились к селу, райком комсомола оставил его для подпольной работы. Их было человек пятнадцать. Они писали листовки и расклеивали на стенах домов. Собирали оружие. Но провокатор выдал группу карателям. Вася Быков и ещё несколько ребят и девчат из его села успели уйти в лес, где и встретились с партизанами Фёдорова. Быков стал вторым номером на станковом пулемёте.
Участвовал во многих операциях, был свидетелем последнего боя болгарки Лили Карастояновой…
Тяжело раненого Васю самолёт доставил в Москву.
По моим сведениям, бывший партизан Василий Быков живёт на Могилёвщине.
На снимке рядом — двоюродный брат Василия Быкова, тоже Василий Быков. Я сфотографировал его в Лесограде, в клетнянских лесах. Он только что вернулся вместе с диверсионной группой Героя Советского Союза Владимира Павлова с железной дороги Гомель — Брянск. Партизаны очень устали, и на моё предложение сфотографироваться откликнулся лишь Быков.
Он родился в Костюковичском районе Могилевской области. Провоевал всю войну — сначала в партизанском отряде имени Кирова, а потом добровольцем ушёл в Советскую Армию.