Барбара пожала плечами и пошла следом. Ее босоножки были без каблуков, из-за чего она сразу стала на несколько дюймов ниже, более того, по сравнению с Айком, вышагивающим впереди, почувствовала себя маленькой, незащищенной, зависимой. Плечистый, сильный мужчина и хрупкая женщина, покорно идущая за ним, — выразительная сценка, думала девушка. Нет, не дай Бог такого «счастья», пусть лучше не будет ничего…
С одной стороны кабинета находился рабочий стол с телефоном, пишущей машинкой, картотечными карточками в специальном лотке… Другая половина комнаты, очевидно, предназначалась для отдыха. Оттоманка, обитая набивным сатином, такие же два кресла, стеклянный кофейный столик. Три стены от пола до потолка уставлены книжными стеллажами, окна выходят на лужайку, окруженную деревьями.
Барбара села, положив папку с текстом своей роли на колени. Ее всегда интересовало, как устроено жилье других людей. Если бы этот дом принадлежал ей, она непременно разместила бы на книжных полках горшки с цветами, которые перекликались бы с зеленью за окном.
— Вот твой кофе, — прервал размышления Барбары Айк.
— Спасибо, — поблагодарила та, принимая чашку и отпивая глоток. — Так где остановился Рой? — вспомнила она прерванный несколько минут назад разговор.
— Нигде. — Шарон повернулся в кресле лицом к Барбаре и устроился поудобнее. — Он больше не участвует в фильме.
Девушка ошеломленно посмотрела на него.
— Вот это да!
— Тем не менее факт остается фактом.
— Но фильм не отменяется?.. — заволновалась Барбара, лихорадочно собираясь с мыслями и тут же сообразив, что, конечно же, нет, раз Шарон пригласил ее сюда для репетиции. — Признаюсь честно, я рада, что Рой не будет сниматься, но кто вместо него? — не скрывая любопытства поинтересовалась она.
Слегка покачиваясь в своем вертящемся кресле, Айк откинулся на спинку и вытянул ноги, безукоризненно обтянутые голубыми джинсами.
— Я.
Барбара обалдела. В голове зашумело, мысли путались. Она чуть было протестующе не замахала руками, но тут же заставила себя сохранять спокойствие. Айк, наверное, просто шутит, подразнивая ее… Или нет?..
— Ты? — переспросила Барбара без всякого выражения в интонациях.
На губах Шарона заиграла насмешливая улыбка.
— Жизнь — такая сволочная штука, правда?
Девушка окаменела. Если Айк действительно будет играть роль героя, неизбежен их очень близкий контакт, что встревожило ее всерьез.
— Это совсем не тот вариант, который я предпочла бы…
— Но свою-то роль ты все равно сыграешь с полной отдачей? Или как?..
Барбара сверкнула глазами.
— Не сомневайся! — Она отхлебнула кофе, хотя больше нуждалась в глотке виски, способном снять нервное напряжение. — Почему именно ты?
— Сэм Харрис, возглавляющий, как тебе должно быть известно, продюсерскую фирму, субсидирующую наш фильм…
— Конечно, известно. Моя неосведомленность все же имеет границы.
— Рад слышать. Так вот, Сэм понимает, что быстро найти замену Рою Стоннелу на звезду подобной же величины, когда времени в обрез и счетчик уже включен, просто невозможно. Ну, а я все еще имею относительную известность как актер, поэтому он и настаивает… Сэм считает мою внешность подходящей для роли. — Шарон чуть поморщился. — Хотя я в этом не очень-то убежден.
Барбара посмотрела ему прямо в глаза.
— Я тоже. — Мистер Харрис может позволить себе рассыпаться в комплиментах Шарону, подумала девушка, но лично она предпочитает говорить правду, даже если Айк обидится. — Ты был неплохим актером, однако не будем забывать, что уже давно не играл в театре или в кино. За эти годы.
— Пять лет.
— Ты, наверное, уже мхом покрылся! — Барбара откровенно усмехнулась. — Притом густым!
— Хотя Рой Стоннел снимается беспрерывно, в смысле актерского мастерства не слишком преуспел, — сказал Шарон, не обращая внимания на ехидную колкость. — Таким образом, независимо от того, как долго я сам не играл, все равно надеюсь исполнить эту роль лучше него. Кроме того, — добавил он, — если я откажусь, фильм могут прикрыть вообще…
— Ты ожидаешь от меня выражения признательности? Мол, так или иначе, но для Барбары Молик надежды на кино не рухнули?
— Официальная благодарность, так сказать по протоколу, вовсе не обязательна. — Айк сунул руки в карманы, отчего джинсы сильно натянулись, подчеркнув мужскую стать, которой щедро одарила его природа, и напомнив Барбаре о сексуальной подоплеке ее к нему отношения. — Конечно, если только ты сама не захочешь броситься с благодарностью мне на шею.
— Нет.
Айк лукаво выгнул бровь.
— А может, тебе попробовать?
— Помечтай! — ответила Барбара, и Айк рассмеялся.
Сотрудничать с Шароном в качестве режиссера еще полбеды, но работать в паре?! Панический ужас охватил девушку. Ведь по сюжету герой и героиня проходят мучительный путь взаимного притяжения и отталкивания. То расстаются, то стремятся друг к другу вновь. Все это подразумевало ненависть и нежность, объятия, поцелуи… и достигало кульминации в сцене, заряженной подлинной страстью, когда мужчина одерживает верх над женщиной в постели.
Боже, что придется испытать ей, Барбаре, от чисто физического контакта с губами, руками, телом Айка? Как актриса, она, конечно, справится, есть опыт, свои, сугубо актерские, приспособления, помогающие перевоплотиться, войти в образ, но как быть с самой собой? Лично для нее, Барбары, женщины во плоти и крови, этот эксперимент может оказаться крайне опасным. И справится ли она? Нет! Да! Нет… Западня. Выбора у нее тоже нет…
— Скажи честно, почему ты не уговорил своего продюсера поискать другого исполнителя? Ты же напорист, красноречив, умеешь убеждать! А тут оробел? Небось он обещал хороший гонорар или я ошибаюсь?..
— Да. Он сделал выгодное предложение, от которого я не смог отказаться.
Улыбка Барбары сделалась ледяной.
— В то время как я, например, буду работать по сравнению с тобой за жалкие гроши?
— Согласен, однако также и для достижения заветной мечты.
— Какой?
— Мечты Анджея! Он всегда стремился попасть в Голливуд, но у него не получилось, поэтому все свои надежды твой отец связал с тобой, единственной и горячо любимой дочерью. Если Анджей будет наблюдать с небес за твоей премьерой, он просто лопнет от гордости!
Барбара подозрительно посмотрела на Шарона. Это он от злости так говорит или насмехается? Не похоже. Сказал что думал — вот и вся истина.
Хотя Барбара прекрасно помнила разговоры с отцом о том, как он будет счастлив, когда в один прекрасный день она появится в Голливуде, для нее лично это самоцелью не являлось. Голливудская продукция, рассчитанная на потребу зрителям, вызывала у нее лишь презрение. Другое дело, если повезет на хороший сценарий, режиссера и т. д. С экранизацией пьесы «Женщина», имевшей, безусловно, серьезную драматургическую основу, появился шанс сняться отнюдь не в дешевке, за которую придется краснеть. Вот почему она ухватилась, подспудно сознавая, будь Анджей жив, он радовался бы как ребенок. Проницательный Айк Шарон это угадал! И все равно сам он, в сложившихся обстоятельствах, неимоверно осложнил для Барбары участие в съемках, особенно сейчас, когда намерен сыграть главную роль. Черт бы его побрал, в сердцах выругалась про себя девушка и глянула на Айка.
Тот был погружен в раздумья, отнюдь не веселые.
— Знаешь, я не уверен, правильное ли решение принял, — вдруг сказал он, потирая пальцами глубокую складку, залегшую между бровями.
— Почему?
— Не то чтобы разочаровался в актерской профессии, нет! Просто мне стало неинтересно.
— Ну да! Ну да!.. Надоело быть марионеткой в чужих руках? Предпочитаешь командовать и повелевать сам?
— Ты говоришь так, будто режиссер — надсмотрщик за рабами, — возразил Шарон.
— Ты, во всяком случае, на него похож, — с вызовом бросила Барбара. — Или я не права?
Шарон покачал головой.
— Только отчасти. Я жесток в требованиях и устанавливаю высокие стандарты как для себя, так и для людей, с которыми работаю. Вот почему кнут иногда применяется, но только если есть необходимость. Актерскую братию стоит лишь распустить — и все расползется по швам. Надо сразу дать почувствовать хозяйскую руку. По отношению к конечной цели, результату это выгодней.
Режиссером быть выгодней и чисто материально, не без злорадства подумала Барбара. Платят больше, особенно в кино. Теперь же он заработает вдвойне и как режиссер, и как актер.
— Не лицемерь, будто ты сомневаешься, правильно ли поступаешь, решившись сниматься вместо Роя.
На лице Шарона дернулся мускул. Он принял вызов.
— Суди как хочешь, но, избавляя тебя от работы со Стоннелом, я оказываю тебе добрую услугу, так сказать, другого плана, — заметил Айк, как будто хотел взять своего рода реванш.
— В чем же она заключается?
— Тебе не придется близко с ним общаться.
— В каком смысле?
— Ну, например, водить компанию с ним и его закадычными дружками, что обычно сопровождается выпивкой до третьих петухов, часами просиживать в гримерной Роя, выслушивая льстивые похвалы твоим женским прелестям, или даже спать с ним.
— Спать? — возмутилась Барбара. — Однажды мое поведение было более чем легкомысленным… но мне тогда едва исполнилось восемнадцать!..
— Хорошее начало фразы, — вставил игриво Шарон.
— И ты думаешь, все эти годы я продолжала в том же духе и меня можно поставить в один ряд с дешевками-потаскушками из окружения Роя?
— Ничего я не думаю, — спокойно ответил он. — Но до тебя должны были дойти слухи, что парень считает само собой разумеющимся затащить в постель актрису-партнершу, не говоря уже о смазливеньких девицах из массовки.
— Да ему даже пальцем не удалось бы меня коснуться! — воскликнула Барбара.
Шарон медленно поднял на нее глаза.
— Как и мне, — тихо произнес он. — В пору, когда ты была еще девственницей…
Глава 3
Горячая краска залила лицо Барбары. Семи прошедших лет как не бывало. В памяти всплыл отель «Бурбон», номер люкс и она сама, сидящая на коленях Айка. Боже, как бесстыден был ее флирт! Как ласкала она завитки волос на его груди и всем телом льнула к нему, безотчетно подчиняясь горевшему в ней желанию.
Даже сейчас при воспоминании об этом все внутри отозвалось сладостной болью, а соски под тонкой шелковой блузкой сразу напряглись… Барбара невольно подобралась, только бы Шарон не заметил!
— Почему ты так уверен, что я была девственницей? — не без вызова спросила она, пытаясь заставить Айка реагировать на слова, а не на туго натянувшуюся блузку.
— Тебя выдавала собственная аура, за которой угадывалась чистота, застенчивость, стыдливость, сохранившиеся, к моему удивлению… — Айк помедлил, — до сих пор, несмотря на слухи, докатывавшиеся до меня, о твоем романе с Полем Мелье, да и на все остальные.
Насчет ауры пусть думает что хочет, остальное же она не прочь и прояснить.
— Да, у меня были приятели, как и у большинства девушек моего возраста. Не будь я актрисой и дочерью известного человека, моя личная жизнь вряд ли стала бы достоянием прессы. К тому же в ней не было и сотой доли того, о чем судачили… К моему великому огорчению, — хмуро добавила Барбара, — репутация отца сослужила мне не очень… добрую службу.
В глазах Шарона появилось лукавое выражение.
— Ты не такая искательница сексуальных приключений, как он?
— Нет! В этом мы с ним не похожи.
— А мне казалось ты оправдываешь его во всем и грудью защищаешь, даже если…
— Трудно защищать человека, который был трижды женат и имел многочисленных любовниц, — отрывисто возразила она.
— Ты считаешь, Анджей перестарался в своих романтических исканиях?..
Ее взгляд приобрел остроту бритвы. Когда журналисты выжимали из Барбары семейные сведения, она всегда взъерошивалась.
— Давай кончим эту тему. Развивать ее ни к чему. Лучше скажи, как ты сформулировал отставку Стоннела? Сообщил, что не видишь его в главной роли, или выложил начистоту свое мнение насчет его актерских дарований? Неужели он сдался без борьбы?
— А никакой борьбы не было, — спокойно ответил Шарон. — Он ведь не такой уж и дурак. Поразмыслив, сам догадался, что в сугубо психологической роли может провалиться. Вот и дал задний ход! Наш продюсер Сэм Харрис обалдел от ярости, я же вздохнул с облегчением. Правда, в тот момент я не подозревал, что мне придется тряхнуть стариной и играть самому…
Шарон помолчал, закурил, затянулся дымком, потом продолжил:
— Я три дня не спал, мучился, пока не понял, что у Барбары Молик и Айка Шарона в главных ролях все получится прекрасно.
— Откуда такая уверенность? — недоуменно взмахнула ресницами Барбара. — Одного внешнего контраста в нашем облике, согласись, недостаточно.
Шарон усмехнулся.
— Есть нечто более существенное… Между нами существует сексуальное притяжение.
Зачем он это говорит? Может, Айк все-таки заметил, как ее соски оттопырили блузку, и понял, что с ней происходит?
— Нет никакого притяжения! — вспыхнула она.
— Разве нет?
— Нет!
Айк пожал плечами.
— Ну ладно, можно изменить формулировку на более точную — потому что между нами было сексуальное притяжение.
Барбара схватила кофейную чашку, стараясь скрыть дрожь пальцев. Айк задумчиво курил, не обращая на нее внимания. Я бы внесла еще одну поправку в формулировку, смятенно подумала она. Притяжение было только с одной стороны — с моей! Он относился ко мне с симпатией, интересом, ему льстило восхищение в моих глазах, обожание, которого я не скрывала… Но разве он пошел навстречу, когда я была готова без оглядки, до конца ему отдаться? Я не вызвала в нем чисто мужского возбуждения, когда уже не владеют собой. А он владел, владел! Так пусть не говорит о каком-то там взаимном притяжении… Только дурацкая гордость мешала сейчас Барбаре сказать об этом в открытую.
Тут, словно сквозь туман, до нее донесся голос Айка.
— А так как мы имеем сексуальное прошлое, оно поможет нам быть достоверными в чисто актерском исполнении своих ролей.
Барбара уклончиво, болезненно улыбнулась. Поднявшись из кресла, Шарон захватил со стола сценарий и сел рядом с ней.
— Давай поговорим, как ты видишь свою героиню? — сказал он деловым тоном. — Я понимаю, ты столько раз уже играла ее на сцене, что знаешь характер досконально, но все-таки нам не мешает уточнить позиции. Возможно, они совладают, а возможно, и нет?..
Испытывая безмерное облегчение от того, что можно покинуть требующий нервного напряжения реальный мир и перейти в мир выдуманный, она быстро собралась с мыслями.
— Моя Анна — натура неординарная. В ней, выросшей в богатстве и роскоши, выработалась манера повелевать, откуда и эгоцентризм в поступках. Она может позволить себе все. Увлечь мужчину и безжалостно оттолкнуть, перешагнуть через него.
— Она такая до поры до времени, — уточнил Айк.
— Подожди, не перебивай.
— Хорошо. Постараюсь, хотя не обещаю.
— Она волевая и жесткая.
— Внешне, а внутри — слабая и уязвимая.
— Ты с ума сошел!
— Может быть, — мягко согласился Айк, — но когда я в Париже смотрел твой спектакль, то почувствовал, что ты способна привнести в роль трогательный оттенок внутренней незащищенности. И ты действительно можешь это сыграть.
Барбара тяжко вздохнула.
— Ты собираешься в корне менять рисунок роли?..
— Ну хорошо, — улыбнулся Айк. — Допустим, в хрупкой, изящной, зеленоглазой женщине и остается что-то от батальонного командира, но тебе придется сделать свою Анну существом более уязвимым.
— Но только слегка! Нельзя же не учитывать того, что у этой женщины есть характер.
— Ранимый характер, — упрямо настаивал Шарон.
— Полнейшая ерунда! — заявила Барбара. Она почувствовала, что Шарон начинает злиться.
— Если ты помнишь, в пьесе есть одна ремарка к сцене между Анной и Крофордом. Звучит она так: «Мужчина привязывает руки женщины к деревянному изголовью кровати»… Анна никогда не допустила бы этого! Не позволила бы Крофорду вести себя так! — вспылила Барбара.
— Если исходить из опыта Барбары Молик — возможно. Лично для нее это неприемлемо — допускаю… Но отчего же не поверить автору, снабдившему сцену такой ремаркой?