Мало того, что он не мог отдать себе отчет в своих чувствах, он и не желал этого делать. Зачем анализировать? Достаточно запомнить одно: надо все время держать себя в узде. В любой момент он готов был подхватить Ли на руки и целовать ее — прямо на глазах у дочери, — целовать до умопомрачения.
Ли уже подъезжает к дому, а он парит в облаках и тратит время на бесполезные размышления, вместо того чтобы помчаться домой и принять душ. Сейчас он просто мужлан, за какового она его, возможно, и принимает.
Нет, он вовсе не собирается поразить Ли, заверил он себя, но мужчине не пристало встречать женщину в эдаком виде.
Задами прошмыгнув в дом, Уэйд услышал доносившийся из кухни голос Джонатана и обрадовался: значит, есть кому принять гостей, пока он приведет себя в порядок.
Подъехав к дому, Ли подумала: странно, у нее такое ощущение, будто она делает это в сотый раз. Как глупо! Она не может отделаться от ощущения, что едет к себе домой! Ли отругала себя за эту несуразицу и выключила мотор.
Удивительно, подумала она, что-то происходит со временем с тех пор, как она познакомилась с Уэйдом Маккеем. Оно пролетает совершенно незаметно. Сегодня уже четверг, завтра пятница, а на пятницу назначено барбекю. У нее всегда был уплотненный график, но сейчас она едва успевает переводить дух. Возможно, это началось с того дня, когда Уэйд ее поцеловал. Губы до сих пор помнят это ощущение.
Она поймала себя на том, что облизывает пухлую нижнюю губу, которую он так нежно, так возбуждающе покусывал, и мысленно прикрикнула на себя: нечего давать волю фантазии!
Ей удалось целую секунду не думать об Уэйде. Это достижение заставило Ли гордиться собой. Слова: «Это всего лишь деловая поездка» — стали ее девизом. Она умудрилась убедить себя в том, что поцелуй Уэйда был всего-навсего случайностью. Только ее глупое сердце упорно не соглашалось принять подобную версию. Ей то и дело приходилось доказывать себе, что в функции этого жизненно важного органа не входит постоянное напоминание ей о том, как невероятно сексуален Уэйд, как замечательно он целуется и как было бы прекрасно, если бы он поцеловал ее еще раз.
Глядя в сторону сарая, она впервые за всю свою профессиональную жизнь пожалела, что Ронда завтра занята на свадьбе и не может заменить ее на барбекю. Она бы послала вместо себя Ронду, потому что, находясь в десяти футах от Уэйда Маккея, плохо контролирует свою мозговую деятельность.
Ли сняла руки с руля и строго приказала себя взяться за ум. Нечего мечтать об Уэйде, пора всерьез задуматься о завтрашнем барбекю. Она составила хитроумный план размещения гостей в доме и во дворе, чтобы сохранить известную границу между Брэдфордами и Маккеями, а следовательно, свести к минимуму возможность обмена колкостями.
На барбекю вполне уместна одежда в техасском стиле, так что о фраке пока не было и речи. Это стало большим облегчением для Линды, ведь она не переставала ломать себе голову над тем, как надеть фрак на этого упрямца, которого хлебом не корми, а дай насолить ненавистному сенатору.
Джонатан встретил Ли у двери черного хода так, точно она была его ближайшим другом, с которым он давно не виделся. Это настолько ее позабавило, что она забыла обидеться, когда он обнял ее и поцеловал. Отступив на шаг, она — уже не впервые — удивилась, почему Ронда воротит нос всякий раз, как речь заходит о брате Уэйда. С точки зрения Ли, оба они были скроены из очаровательного типично американского материала, с той разницей, что Джонатан был более открытым человеком. Она решила при первой возможности переубедить Ронду.
— Как живете-можете? — спросила Линда, когда Джонатан, обняв ее за талию, повел в огромный зал, где на следующий день должны были разместиться с ее помощью двадцать-тридцать человек.
— О, да вы всерьез взялись за дело! — воскликнул Джонатан, уступая дорогу двум помощникам Ли, вносившим в помещение складные столы, и тут же бросился им помогать, на ходу сообщив: — Майра Джо уехала за покупками. Вернется только поздно вечером.
Ну и хорошо. Пусть отдохнет и развлечется. Здесь она пока все равно не нужна, подумала Ли, но вскоре с головой ушла в перестановку мебели, и все ее мысли сосредоточились на предстоящем приеме. Необходимые продукты привезут поставщики, ее дело — как можно лучше украсить помещение. Закончив расстановку столов и стульев, она присела — взглянуть в список дел на сегодня, как вдруг почувствовала, что ее окатило жаром. Ей незачем было оглядываться, чтобы узнать, кто вошел. Каждый ее нерв вопил об этом.
— Добрый вечер, — сказал Уэйд, приблизившись.
Она лишь кивнула в ответ, не в силах вымолвить ни слова. Уэйд явно только что принял душ: по гладким, еще красным щекам только что прошлась бритва, что доказывала и небольшая царапинка близ подбородка. Ли сжала кулаки, чтобы не броситься к Уэйду и не слизнуть след пасты для бритья около уха.
От него пахло шампунем и легким одеколоном с ароматом лимона. Влажные волосы были, как всегда, гладко зачесаны назад, но одна непокорная прядь спадала на лоб.
Линда с большим трудом обрела голос:
— Джонатан и мои ребята вот-вот вернутся. И снова замолчала.
Они замерли, пожирая друг друга глазами. Прошла, казалось, целая вечность.
— Пойду помогу им, — с явной неохотой вымолвил наконец Уэйд.
— Не нужно, братишка, — остановил его Джонатан, втаскивая вместе с рабочими две огромные коробки. — Там уже ничего не осталось.
Джонатан представил брату своих помощников — Эндрю и Мэтью, а Ли вздохнула с облегчением оттого, что они с Уэйдом теперь не одни. Но Джонатан тут же разочаровал ее:
— У нас перекур. А знаешь, — обратился он к брату, — эта женщина по своей натуре надсмотрщица над рабами. Мы постараемся улизнуть от нее.
Снова оказавшись с ним наедине, Ли во избежание неловкости принялась разбирать коробку с украшениями для зала. И все шло чин чином, пока ему не вздумалось стать рядом, чтобы разгрузить вторую коробку. На Ли была блузка без рукавов — специально, чтобы ничего не стесняло движения, — и от близости Уэйда тонкие волоски на руках, словно наэлектризованные, встали дыбом.
Вдруг Уэйд откашлялся, привлекая этим ее внимание к себе.
— Ли, — сказал он, когда она подняла на него глаза, — я хочу, чтобы завтра вы выступили в роли хозяйки.
Ей показалось, что она ослышалась. Говорил он резко, с хмурым выражением лица. Разве так просят человека о любезности? Но он и не просит! Он просто сообщает, какой услуги ждет от нее. Уэйд Маккей вообще никого ни о чем не просит. А тем более — о любезности.
— В роли хозяйки?
— Да, именно. И вы, и я отлично знаем, что не в моем характере стоять в дверях и приветствовать гостей. Для меня это конец света. А для Майры Джо — лишняя нагрузка, она и так выглядит очень усталой.
— Понимаю ваши трудности, но вынуждена отказаться. Будет весьма странно, если я…
— Я вас не прошу. Я включаю это в число ваших обязанностей.
Тут Ли пришла в ярость:
— Я не член семьи и даже не близкий друг. Нет, нет, об этом не может быть и речи.
— Кому какое дело, член вы семьи или нет?
— Дела никому нет, но существуют определенные правила поведения. Да и здравый смысл этого не позволяет.
— Значит, у нас с вами разные представления о здравом смысле, — фыркнул Уэйд. — Плевать я хотел на все правила. С самого начала я вел с вами честную игру и предупредил, что мне нужен человек, который сумел бы общаться с двуличными мошенниками из клана Брэдфордов и их приспешниками.
Значит, по его мнению, она и сама лицемерка, если по долгу службы умеет улыбаться в трудных ситуациях и ублажать даже откровенных мошенников?!
— Ваша правда, Уэйд. Я легко нахожу общий язык с двуличными субъектами.
— Ах, Ли, я и не думал вас обидеть, — с раздражением произнес Уэйд. — Я просто хотел сказать, что у вас есть опыт в подобных ситуациях. Кроме того, мне показалось, что вам нравится Майра Джо, я и подумал, что вы согласитесь ради нее.
— Сначала вы даете мне понять, что я одной породы с мошенниками и лицемерами, затем хотите сыграть на моем расположении к вашей дочери… Что последует дальше? Вы предложите мне деньги? Или станете угрожать?
— Ну, если придется, то стану.
Куда девалось расположение к этому человеку! Пальцы Ли дрожали от гнева. Резко повернувшись на каблуках, она решительно направилась к двери, ибо знала — произнеси она еще хоть слово, потом будет горько сожалеть об этом. Не успела она, однако, поравняться с диваном, как он догнал ее, схватил за руку и повернул лицом к себе.
Она вырвала руку и, глядя ему в глаза, твердо выговорила:
— Идите к черту!
На сей раз он не стал ее удерживать. Но уже у самой двери Ли услышала его голос:
— Пожалуйста, я прошу вас, не уходите!
Она остановилась, но продолжала стоять спиной к нему. Голос сердца убеждал ее, что этот человек погорячился, но ради любимой дочери пожертвовал своей гордостью. А для такого мужчины, как Уэйд, это ох как трудно! У нее, однако, тоже есть своя гордость. Да, но она сама своими необдуманными ответами спровоцировала его оскорбительные намеки.
— Пожалуйста, прошу вас, останьтесь!
Извиняющийся тон Уэйда решил дело. Она нехотя повернулась, удостоив его ледяным взглядом.
Уэйд, взъерошив волосы и потерев затылок, жестом предложил ей сесть на диван.
— Я извиняюсь, Ли. Пожалуйста, присядьте, поговорим.
Она кивнула и в деревянной позе уселась на краешек дивана. Лишь после этого Уэйд тоже уселся, но боком, чтобы иметь возможность ее видеть. Затем сложил руки на коленях и, внимательно рассматривая свои ногти, сказал:
— Я примирился с тем, что не могу помешать этой свадьбе. Как бы сильно мне этого ни хотелось.
— Такое впечатление, что вы намерены устроить во время барбекю скандал и отменить свадьбу. Это ваш последний реальный шанс.
— Вы действительно считаете меня негодяем? — спросил он ледяным голосом, глядя на нее ледяными глазами.
Нет, она этого не считала. Даже сейчас, когда она так на него злилась. Но уж если выяснять отношения, то выяснять.
— А вы сами как считаете?
Он с такой силой стиснул зубы, что они скрипнули.
— Хоть я и кажусь вам мужланом, но, поверьте, я вовсе не дурак. Я отец, желающий оградить своего ребенка от зла, только-то и всего. И мне ясно: любой скандал, который может разразиться завтра, больно ранит Майру Джо, но планов ее не изменит. Только отдалит ее от меня. Трудно начинать семейную жизнь на виду у родственников. — Лежащие на коленях руки Уэйда сжались в кулаки. — Мне это известно не по рассказам. С матерью Майры Джо мы учились в одном классе. Ее отец был священником, да и сейчас продолжает читать проповеди. Быть дочкой священника уже трудно, а единственным ребенком — и того хуже. Мне едва исполнилось семнадцать, и кровь, сами понимаете, кипела во мне ключом, когда я начал ухаживать за Джулией. Если наши свидания можно назвать ухаживаниями. Просто чудо, что она забеременела лишь год спустя. Я как раз собрался поступать в колледж, и тут она под давлением отца сообщила мне эту новость…
Уэйд в беспокойстве зашагал по комнате, затем взял стул и уселся напротив Ли.
— Семейство Джулии было поражено тем, что я не отказываюсь выполнить свой долг, причем даже не под дулом пистолета.
Он сухо усмехнулся, и Ли поняла, что и теперь, по прошествии стольких лет, ему неприятно рассказывать об этой истории.
— Через три месяца, — продолжал он, — отец перенес инфаркт, и мне так или иначе пришлось бросить колледж. Джулия была в бешенстве. Она и не собиралась посвящать кого-либо в свои тайны, а хотела поехать в Даллас к своей кузине и там втихаря освободиться от плода. Но ее отец нечаянно услышал, как она разговаривала по телефону с этой кузиной, и встал на дыбы. В результате не прошло и двух недель, как мы поженились. Майра Джо еще не научилась улыбаться как следует, а Джулия уже бросила нас.
Уэйд посмотрел Ли прямо в глаза.
— Я — единственное, что есть на свете у Майры Джо. Со свойственным мне упорством я пытался отговорить ее от этого брака, но причинять ей страдания не стану никогда.
После этого монолога Ли успокоилась. Гнева как не бывало. Изначальная теплота еще не вернулась, но у нее по крайней мере пропало желание ударить Уэйда. Она старалась осознать все сказанное им.
— Значит ли это, что после того, как вы в корне изменили свое отношение к замужеству Майры Джо, вы готовы сделать все, лишь бы она была счастлива?
— В разумных пределах, — помедлив, вымолвил он, не спуская с нее пристального взгляда. — И в мои намерения никак не входило оскорблять вас. Я просто не умею как следует выражать свои мысли.
Ли поняла его, а поняв, приняла на веру все, что он сказал. Ведь человек, который так любит своего ребенка, заслуживает доверия и уважения. Даже если он упорством не уступает быку.
— Я принимаю ваши извинения. Вы правы, у меня за плечами многолетний опыт работы с подобными типами, набитыми самодовольством. Хотя эту сферу моей профессиональной деятельности я недолюбливаю.
— Понимаю, но все же снова обращаюсь к вам с просьбой быть завтра хозяйкой на приеме. Если не для меня, то ради моей дочери.
— Ах так, сейчас, значит, вы обращаетесь с просьбой? — Она строго взглянула на него и предупреждающим жестом запретила открывать рот. — Не тратьте попусту время, пытаясь воздействовать на мои эмоции. Я и без того выполню вашу просьбу, ради вас и ради Майры Джо. Вы правы, — улыбнулась она, — я полюбила вашу девочку. Стоило мне отвернуться, как она с руками и ногами влезла в мое сердце.
— Это у нее здорово получается. Вы здесь не первая, — в свою очередь улыбнулся он и прямо на глазах Ли начал оттаивать.
— Но нам еще предстоят трудности, — предупредила Ли. — Придется задать вам несколько острых вопросов.
— Вот что я умею в совершенстве, так это делать вид, что не замечаю нежелательных вопросов.
— Я уже имела случай в этом убедиться.
— К тому же все проблемы этикета мы сможем разрешить, не сходя с места.
Он поднялся и, потянув Ли за руки, заставил и ее подняться, прежде чем она сообразила, что происходит. Держа ее руки в своих, он запечатлел на ее щеке дружеский поцелуй.
— Итак, отныне вы официально приняты в друзья семейства Маккеев.
— Ну, вы, голубки! — заорал Джонатан, входя в комнату. — Кончайте обниматься!
Ли отскочила, словно ужаленная, избегая любопытных взглядов Эндрю и Мэтью.
— Двор в порядке, — сообщил Джонатан. — Столы и стулья расставлены, японские фонари развешены, стереосистема подключена. Одну палатку поставили возле подъездной аллеи, вторую — на лужайке. Да, чуть не забыл, цветы в горшках на месте.
Ли взглянула на своих людей, но они лишь улыбнулись, пожимая плечами. Не такие уж они дураки: если силач вроде Джонатана горит желанием помочь, то кто станет с ним спорить?
— Замечательно. Думаю, вы уже без сил.
Не ожидая вторичного разрешения уйти, Эндрю и Мэтью, радостно улыбаясь, выкатились за дверь, прощаясь на ходу.
Едва за ними захлопнулась дверь, на лице Джонатана появилась лукавая улыбка:
— Так чем же это вы тут занимались?
— Да ничем, — ответила Линда, возвращаясь к столу с украшениями.
— Я провозгласил Ли официальным другом нашего семейства, чтобы завтра она могла выступить в роли хозяйки.
— Друг семейства? — хмыкнул Джонатан.
Подняв одну бровь, пританцовывая, он направился к Ли. Из-под опущенных ресниц Ли заметила грозный взгляд Уэйда, а когда Джонатан приблизился, с готовностью подставила ему щеку. Он, однако, взял ее за плечи и развернул к себе.
— Тогда я от имени семейства приветствую вас.
Но Джонатан не стал целовать ее в щеку, а прижался губами ко рту. Поцелуй, крепкий, но продолжавшийся не более секунды, так насмешил Ли, что она с трудом удержалась от того, чтобы рассмеяться вслух: Джонатан, судя по всему, был поцелуйщиком что надо, но его объятия были лишены сексуальной притягательности старшего брата. Она не успела и звуком высказать Джонатану свой протест, как Уэйд с лицом, которое напугало бы и вождя людоедов, оттащил брата в сторону.