– Видимо, вы напомнили ему кого-то из порнозвезд, – с легкой иронией предположила Колетт.
Катрин поняла, что бьет не по той цели. Колетт нисколько не задевали ее слова о Жан-Пьере.
– Только не говорите, что простите Оливье.
– Это вас не касается.
– И все же? Мне любопытно, как вы собираетесь ему отомстить. Вы ведь не откажетесь от своей клятвы, не так ли? Только представьте: именно из-за Оливье вы сейчас находитесь в инвалидной коляске и не можете даже уйти от меня. А он спокойно гуляет по парижским улицам, флиртует с женщинами… Вы для него – крест, тяжкое бремя, обуза, которую он из-за каких-то глупых соображений вознамерился тащить на своих плечах до скончания века. Им движет вовсе не любовь, а жалость… Слышите, Колетт? Вы можете вызвать у мужчины только жалость! – Катрин одарила Колетт высокомерно-презрительным взглядом, упиваясь своим превосходством. – Извините, мне пора возвращаться на свое рабочее место. Могу проводить вас до дверей… Хотя, возможно, вы все-таки желаете дождаться Оливье? Он будет через час.
– Но вы ведь сказали, что…
– Не будьте наивной дурочкой, мадмуазель Вернон. Неужели вам все нужно объяснять на пальцах, как в детском саду? Это я вам позвонила утром. Должна же я была поговорить с вами с глазу на глаз. Кстати, вы знаете, что Оливье рисковал остаться без работы из-за своего упрямого желания наблюдать вас? Конечно, этого вы тоже не знали. Вы думали, что доктор Лоран – единственный лечащий врач больницы, – с сарказмом заметила Катрин. – Вашим физиотерапевтом должен был стать доктор Крюшо. Кстати, отличный специалист. Если надумаете сменить врача… очень рекомендую.
Катрин многозначительно улыбнулась и вышла за дверь, оставив Колетт наедине с ее мыслями. А мысли были одна мрачнее другой. Самое ужасное – Колетт не знала, что ей делать… что сказать Оливье… говорить ли с ним вообще… простить или… проклясть?
– Что стряслось?
Верные подруги Мадлен и Натали стояли на пороге квартиры Колетт через пятнадцать минут после ее тревожного звонка.
Она ни о чем не стала им рассказывать по телефону. Просто сказала: «Приезжайте как можно скорее. Вы мне нужны».
– Проходите. – Колетт вяло махнула рукой и вымученно улыбнулась.
Мадлен и Натали прошмыгнули в квартиру и направились в гостиную, не дожидаясь приглашения хозяйки.
– Почему ты не в больнице? – как можно более бесстрастным голосом спросила Натали, заранее зная, что печаль Колетт каким-то образом связана с ее доктором.
– Я… Оливье меня обманул, – после паузы ответила Колетт и расплакалась.
– Держи платок. – Мадлен протянула подруге бумажную салфетку с ароматом цитруса.
– Спасибо. – Колетт шмыгнула носом.
– А теперь рассказывай обо всем по порядку, – потребовала Натали, поудобнее устроившись на диване.
– Все кончено… все… он обманывал меня с самого первого дня. А я, идиотка, верила каждому его слову…
Подруги переглянулись и синхронно пожали плечами.
– Колетт, мы ничего не понимаем… Оливье обманывал тебя?
– Угу. – Колетт всхлипнула.
– Нам казалось, что у вас все хорошо. Ты выглядела такой счастливой…
– Я и была счастлива. Как я могла подумать, что Оливье и впрямь полюбил меня… тем более после аварии!
– Колетт, не мели чепухи. Ты заслуживаешь любви самого лучшего мужчины! – запальчиво возразила Натали.
– Просто… у вас все так быстро завертелось… ты так решительно порвала с Жан-Пьером… начала встречаться с Оливье… – Мадлен задумчиво потерла переносицу.
– Мне казалось, что мы созданы друг для друга. Зачем тогда тянуть и терять драгоценные минуты жизни?! Разве ты долго сопротивлялась, когда встретила Жерома?
Мадлен улыбнулась.
– Вообще-то я целую неделю не соглашалась встретиться с ним. Боялась разочароваться или потерять разум от любви.
– Зато после первого свидания перебралась к нему с чемоданами, – напомнила Натали.
– У меня перехватывало дыхание и потели ладони, когда я разговаривала с Жеромом по телефону. Я думала, он решит, что я косноязычная истеричка. – Мадлен усмехнулась. – Жером казался мне верхом совершенства. Красивый, умный, веселый… А потом я поняла, что не могу прожить без него ни дня. Вот так все и произошло. Мы стали жить вместе, а через месяц сыграли свадьбу.
– Жаль, что не всем так везет, – грустно заметила Колетт, промокнув очередную порцию слез платочком.
– А мы уж с Натали готовились к твоей свадьбе, – разочарованно вздохнула Мадлен.
– Тсс, – шикнула на нее подруга. – Разве ты не видишь, что Колетт расстроена? Зачем бередить свежую рану?!
– Я просто хотела сказать, что Оливье нам понравился.
– Мадлен, вы ведь видели его всего пару раз, когда навещали меня в больнице. По-моему, вы даже и парой фраз не обменялись, – заметила Колетт.
– Это не важно. Главное – что мы прочитали в его глазах.
– И что же вы в них прочитали? – со скептической улыбкой спросила Колетт.
– Влюбленность и обожание. Он так на тебя смотрел!
– Мадлен, не преувеличивай. Не строй из себя ясновидящую. Признайся, что ничего такого ты не замечала до того времени, пока я сама тебе не рассказала о том, что Оливье вывозил меня на прогулку.
Неожиданно глаза Мадлен сверкнули от восторга.
– Какая прелесть! – Она протянула руки к шее Колетт.
– Что там такое? – заинтересовалась и Натали.
– Взгляни, какая красота! – воскликнула Мадлен. – Натуральная жемчужина?
– Оливье утверждал, что да.
– Так, значит, это его подарок. Очень изысканно, – похвалила выбор Оливье Мадлен.
Уж кто-кто, а она знала толк в украшениях. Дешевые побрякушки и безвкусная бижутерия вызывали у нее шквал недовольства. Зато если ей на глаза попадалось что-то вроде кулона-жемчужины, который сейчас красовался на шее Колетт, Мадлен готова была восторгаться до бесконечности.
– Восхитительный перламутр, идеальная форма… поразительно для натурального жемчуга!
– Оливье подарил мне его на днях, когда мы ехали ужинать, – пояснила Колетт, отведя взгляд.
Она не знала, стоит ли рассказывать подругам о признаниях в любви, которыми они обменялись в тот вечер. Какое это теперь имело значение? Оливье ей лгал. Все его слова любви, признания, заверения не стоили выеденного яйца.
– Такой подарок мог сделать только влюбленный мужчина, – безапелляционно заявила Мадлен.
– С чего такие выводы? – с сомнением спросила Натали. – Мужчины часто дарят своим любовницам золото. Одни – чтобы затащить неуступчивую дамочку в постель, другие – чтобы загладить вину или вымолить прощение после измены. Стандартный ход самцов.
– Фу, Натали, как ты грубо выражаешься! – Мадлен брезгливо поморщилась. – Откуда только в тебе столько феминизма и цинизма, ума не приложу. Вроде бы ты выросла в достойной французской семье…
– Меня испортило окружение, – язвительно ответила Натали.
– Уж не нас ли с Колетт ты имеешь в виду? – Мадлен готова была обидеться, но Натали поспешила ее успокоить:
– Нет. Я имела в виду мужчин. Вернее тех самовлюбленных, эгоистичных самцов, которые только и думают о сексе. Такое чувство, что их вообще ничего не интересует, кроме удовлетворения собственной похоти.
– И футбола, – добавила Колетт.
– Что?
– Еще их интересует футбол. Ради него они согласны даже немного отложить секс, – с улыбкой ответила Колетт. – Думаю, что Жан-Пьер в этом плане не одинок.
Мадлен удивленно уставилась на подругу.
– Ты переметнулась на сторону Натали? Собираешься стать таким же пустоцветом?
– Я, между прочим, могу и обидеться, – подала голос окрещенная «пустоцветом» Натали.
Ну вот, вздохнула Колетт, они снова начинают ссориться. Стоит им заговорить о мужчинах, как Мадлен и Натали забывают о том, что они лучшие подруги, а не лидеры двух оппонирующих партий, вербующие новых членов.
– Нет, я в отличие от нашей дорогой Натали еще надеюсь на то, что в мире остались мужчины… – Колетт резко замолчала, но подруги поняли, о чем она хотела сказать.
– Ты думала, что Оливье не такой, да? – сочувственно погладив ее по плечу, спросила Натали.
Колетт кивнула.
– Так что же он сделал?
– Или чего он не сделал?
– Он признался мне в любви, – ответила Колетт с горькой усмешкой.
Подруги изумленно вскинули брови, но промолчали, дав ей возможность выговориться.
– Оливье уверял, что любит меня такой, какая я есть. Я поверила ему. Доверилась, а он… он… Сегодня я узнала о том, что Оливье меня обманывал. Его бывшая любовница работает медсестрой в госпитале Мирабо. Ее зовут Катрин, и она очень красива… – Колетт сделала паузу, словно собираясь с мыслями, которые никак не желали выстраиваться в ряд, а, наоборот, хаотично метались в ее мозгу. – Катрин позвонила мне утром и сообщила, что мой сеанс у доктора Лорана перенесли на час раньше. Я немного удивилась, что Оливье сам не позвонил, чтобы предупредить… но потом я решила, что у него и без меня полно забот. Когда же я приехала в больницу, то не нашла Оливье… а потом… потом Катрин рассказала мне…
Колетт умолкла. Прошла минута, другая, а она не произносила ни слова, словно впала в транс.
– Что она тебе рассказала? – тихо спросила Мадлен. – Ну же, Колетт, поделись. Тебе сразу станет легче. Не держи в себе.
– Помните, я как-то говорила, что перед самым столкновением перед «рено» Жан-Пьера пробежал человек?
– Да, но… ты ведь не была уверена в том, что на самом деле видела его, – с сомнением покачав головой, заметила Натали.
– После твоей травмы, операции, наркоза… тебе все это могло присниться, – поддержала ее Мадлен. – Зачем копить в себе обиды и злость? Ты вовсе не такая злая, как порой хочешь казаться. Честно говоря, я ни на секунду не поверила в твои клятвы отомстить таинственному виновнику аварии. К тому же далеко не факт, что он и в самом деле стал ее причиной. Ты ведь сама утверждала, что авария произошла из-за вашей с Жан-Пьером ссоры.
– И в самом деле, Колетт, не станешь же ты нанимать частного детектива, чтобы выяснить, был ли тогда на дороге кто-нибудь или нет? По-моему, вся эта затея обречена на провал. Свидетелей аварии не было. Жан-Пьер ничего не помнит. А ты… ты ведь не уверена на сто процентов, что видела кого-то. Я уж молчу об опознании.
– Теперь в этом нет необходимости. Я знаю, кто это был, – твердо сказала Колетт.
Подруги изумленно ахнули.
– Только не говори… Нет, это невероятно! Не может быть.
– Да. Этим человеком был Оливье Лоран.
– Тебе об этом рассказала та самая Катрин?
Колетт кивнула.
– Она солгала, – уверенно заявила Мадлен.
– Почему ты так решила? – спросила Натали, опередив Колетт, которая собиралась задать тот же самый вопрос.
– Все ясно как божий день, – медленно начала Мадлен, словно собиралась рассказать детишкам сказку на ночь. – Она была его любовницей, так?
Колетт кивнула.
– Потом он познакомился с тобой и дал ей отставку.
– Наверное…
– Не наверное, а именно так и было. Катрин просто бесится оттого, что ею пренебрегли. Она готова грызть локти от досады и злости. Вот она и выдумала всю эту историю.
– Нет, Мадлен, здесь что-то не сходится, – задумчиво сказала Натали.
– Откуда Катрин могла знать об этом? Только от Оливье. Следовательно, она сказала правду, – заметила Колетт.
– А с какой стати Оливье откровенничал с бывшей любовницей? – спросила в задумчивости Мадлен.
– Этот вопрос можешь задать при случае самому Оливье, – огрызнулась Колетт.
– Думаешь, между ними еще не все кончено? – опасливо спросила Натали.
– Кто знает. – Колетт пожала плечами. – Мне теперь наплевать на них обоих.
– А что сказал Оливье?
– Ничего.
– Как это ничего? Неужели он не попытался оправдаться? Сказать что-нибудь в свою защиту?
– Я не дала ему подобной возможности. Не желаю выслушивать очередную порцию лжи. Оливье – прирожденный обманщик. Не хочу рисковать. Вдруг ему удастся снова затуманить мне мозги красивыми словами и любовными признаниями? Он ведь насквозь лживый. Теперь-то я вижу, насколько наивной была все это время. Единственное, за что я по-настоящему благодарна доктору Лорану – так это за то, что он заставил меня поверить в себя, в собственные силы. Внушил волю к победе над болезнью. Я не замкнулась в собственном горе. Не потеряла смысл жизни и желание бороться до последнего. Кроме того, я поверила в то, что могу быть любима, даже когда передвигаюсь при помощи инвалидной коляски. Обязательно выражу ему при встрече благодарность.
– Колетт, ты так холодно и официально об этом сказала, словно… Ты уже не любишь Оливье?
– Я предпочитаю не думать об этом. Со временем я выкину его из головы и из собственного сердца.
– Неужели ты уступишь его Катрин? Она ведь именно этого и добивалась.
– Они стоят друг друга. А я… Катрин уже порекомендовала мне другого врача. Нужно будет и ее при случае поблагодарить. Завтра же запишусь на прием. Не желаю терять драгоценное время из-за какого-то жалостливого типа, возомнившего себя святым мучеником. Почему и Жан-Пьер, и Оливье решили, будто я совершенно беспомощное создание, способное вызывать только жалость и чувство вины у них?
– Знаешь, подружка, я и в самом деле видела твоего доктора Лорана только мельком, но могу с абсолютной уверенностью заявить: он заботился о тебе не из-за жалости или потому что искупал вину, – без тени улыбки на лице произнесла Натали. – Да, вы полагаете с Мадлен, что я мужененавистница, но это не так. Я презираю слабых, безвольных типов, которых сейчас развелось великое множество. Которые вечно плачутся, что никак не могут найти достойную работу, купить дом и тому подобное. При этом они замечательно устраиваются на шее слабого пола и болтают свешенными ножками, словно это в порядке вещей. Так вот, Колетт: Оливье Лоран вовсе не похож на прожигателей жизни, паразитирующих на женщинах. И он… похоже, он и в самом деле любит тебя.
– Он мне лгал!
– Возможно, у него были на то причины. Вспомни, в каком тоне и в каких выражениях ты рассказывала о виновнике аварии. Оливье мог просто-напросто испугаться.
– Испугаться моей мести? – хмыкнула Колетт.
– Нет, испугаться потерять тебя. Лишиться твоего доверия и любви.
– Я не смогу простить ему ложь. – Колетт низко опустила голову. – Не смогу доверять.
– Что ты собираешься делать?
– Я ведь уже сказала. Завтра договорюсь о приеме у другого врача…
– Нет-нет, – перебила ее Мадлен. – Я имела в виду другое. Что ты собираешься делать с Оливье? Ты ведь не можешь просто уйти от него, ничего не объяснив. В любом случае разговора не избежать.
– Не знаю. Я пока не думала об этом. Боюсь, что Оливье снова одурачит меня. Нужно подготовиться к разговору… взять себя в руки… чтобы не поддаться искушению.
– Я рада, что ты по крайней мере не упоминаешь о мести, – вставила Натали. – А то я уж начала представлять себе мстительницу Колетт, ужас, летящий на крыльях ночи, чтобы покарать виновного.
Колетт усмехнулась.
– Я еще пока в своем уме, Натали. Оливье и в самом деле не виновен в той аварии. Скорее я должна винить себя.
– Это еще почему?
– Если бы я не вывела из себя Жан-Пьера… не забыла в студии телефон… не…
– Ряд можно продолжать до бесконечности, – снова перебила ее Мадлен. – Если бы ты не встречалась с Жан-Пьером… если бы вообще не появилась на свет…
– Я зла на Оливье вовсе не из-за того случая. Если бы он мне обо всем рассказал… но нет, он предпочел скрыть от меня правду! Он смотрел на меня и видел только крест, искупление воображаемой вины. Жалкую инвалидку, готовую поверить в любовь врача.
– Колетт, ты несправедлива к Оливье.
– Я тоже так считаю.
Колетт удивленно взглянула на Натали. Подруга посмотрела ей в глаза, словно говоря: «Да. Я и в самом деле так думаю. Можешь меня убить на месте, но мне жаль Оливье».
Затем Колетт медленно перевела взгляд на Мадлен и прочла в ее глазах то же самое, что минуту назад у Натали. Впервые эти двое пришли к единому мнению по вопросу, касавшемуся мужчины. Это следовало отпраздновать.