– Да, сэр.
– «Да, сэр», – торжествующе повторил Чарли. – Ты совершил плохой поступок. Очень плохой. За такое, между прочим, сажают в тюрьму. Хочешь за решетку?
– Нет, сэр, – всхлипнул я.
– «Нет, сэр», – снисходительно ухмыльнулся охранник, невероятно довольный собой. – Ну, и что ты можешь сказать в свое оправдание?
– Притом он еще и обзывался, – напомнил Алан.
– Да-да, совершил кражу, орал и нецензурно выражался, – подытожил Чарли. – Что скажешь, хулиган?
– Мне трудно дышать, – выдавил я.
– Что? – не понял Чарли, услыхав не совсем то, что ожидал.
– Я не могу… дышать, у меня… астма, – натуживаясь, медленно выговорил я.
– О господи, еще чего не хватало!.. – всполошился Алан.
Чарли велел усадить меня на стул и вскрыть пакет первой помощи, да как можно быстрее.
– Дыхательный прибор… Мне нужен дыхательный аппарат, – синея, прохрипел я.
Чарли спросил, где находится эта штука.
– У меня… в сумке. Можно… достать?
– Конечно, доставай, – разрешил он.
Я нырнул в рюкзак и извлек оттуда небольшую маску, которой закрыл рот и нос, потом отвернул клапан на баллоне, и лицо мне обдало прохладным кислородом.
Какой необычный аппарат, – хмыкнул Чарли, не замечая второго баллона, который я вытащил из рюкзака. Я быстренько открыл на нем клапан, пока Чарли спрашивал Алана, видел ли тот когда-нибудь похожий дыхательный аппарат.
Алан ответил, что не видел, а потом поинтересовался у меня, насколько запущена моя астма.
Я промолчал. Тогда Алан повторил вопрос, а Чарли начал хихикать.
– Чего? – обернулся к напарнику Алан, но тот не отвечал. – Что такое? В чем дело?
– Ни в чем, – давясь от смеха, произнес Чарли, пытаясь сдержать себя и хищно скалясь, будто маньяк.
– Эй, ты в порядке? – забеспокоился Алан, а потом обозвал товарища безмозглым идиотом и тоже начал смеяться.
По логике вещей, Алану полагалось бы лишь презрительно хмыкнуть, но его смех довольно быстро перерос в оглушительный гогот, который полностью лишил Чарли самообладания.
Скоро оба приятеля хохотали, как гиены, и утирали слезы, градом катившиеся из глаз, в то время как вторая пара охранников прервала процесс слежения, чтобы узнать, что же смешного происходит.
– Над чем смеетесь? – поинтересовался один из них, но Алан с Чарли уже были не в силах отвечать. Регочущий Алан корчился на полу, а Чарли, задыхаясь от хохота, пытался ползти к двери.
Несколько секунд парни за мониторами молча глядели на своих коллег со смесью удивления и смущения, однако вскоре, как говорится,, сам и поймали смешинку.
– Слушай, чего мы ржем? – недоуменно спросил первый второго, но тот не нашелся с ответом.
Через полминуты оба уже не могли говорить. Централизованный пост службы безопасности более всего напоминал всполошенный курятник, в котором хозяйничала лиса. Еще через минуту парни перед мониторами прекратили сопротивление. На помещение опустились тишина и покой.
Я поплотнее надвинул маску и быстро принялся за дело: перерезал телефонные провода, отключил видеокамеры и связал руки и ноги охранников клейкой лентой. Для пущей надежности я дважды проверил результаты своих действий, потом бесшумно выскользнул из комнаты, закрыл за собой дверь и снял маску.
– Второй этап завершен, – отрапортовал я в микрофон, намертво заклеивая тюбиком «Суперклея» отверстие электронного устройства, считывающего магнитные карточки.
– Отлично, сынок, просто отлично, – похвалил Грегсон. – Внимание всем командам: второй этап завершен. Занять места и приготовиться к началу третьего этапа. У нас одна попытка, парни, повторяю, ТОЛЬКО ОДНА!
Хотя я уже говорил, не грех сказать и еще раз: звание специального агента не дадут за красивые глаза.
Я взбежал по широкой каменной лестнице в западном крыле, перепрыгивая сразу через две ступени, и промчался через коридоры и двери, чтобы присоединиться к своим товарищам в раннэмском зале.
– Эй, чемпион, не так быстро! – крикнул мне вслед какой-то охранник, и я был вынужден сбавить скорость до резвой рысцы, хотя все равно прибыл на место с запасом по времени.
Крыса, Конопля, Бочка и остальные вопросительно поглядели на меня, но я не стал ничего говорить, лишь просиял и утвердительно кивнул. Конопля нервно облизал губы, со свистом втянул воздух и коротко сказал:
– Что ж, отлично.
– Мистер Уильяме, расставляйте своих бойцов по местам. Предельная готовность, – по рации приказал Грегсон Шпале. Тот сделал знак членам команды «Хилти», и они двинулись вслед за ним.
Трамваи, Крыса, Четырехглазый и я пошли вместе с ними, поскольку тоже принимали участие в следующем этапе. Теперь все зависело от слаженности наших действий. И еще от везения.
Очкарик держался за грудь, как будто у него прихватило сердце. Мне пришлось шепнуть ему, чтобы не дрейфил.
– Ты сто раз репетировал в Гафине. Делай то же самое, и все будет в порядке.
– Хорошо, Бампер, – выдохнул он с видом человека на пороге истерики.
Я подтолкнул Четырехглазого к Шпале, самому хладнокровному из бригады «Хилти», а сам занял позицию рядом с Лягушатником.
Лягушатник сунул тяжелый рюкзак под мышку, вжикнул «молнией» и запустил руку внутрь.
– Жди, – остановил его я. – Еще не время.
Восемь человек заняли исходные позиции. Восемь человек терпеливо ждали, в любую секунду готовые к действию. Мы ждали. Ждали. ЖДАЛИ.
Ладони вспотели, в горле пересохло. Я периодически разжимал пальцы, которые стискивали теннисную ракетку, и вытирал их об штаны.
Теннисную ракетку? Да, именно так я и сказал.
Видите ли, прежде чем разбивать витрины, нам надо было разобраться с металлическими ставнями, которые перекрывали каждый дверной проем в случае пожара или ограбления. Ручное управление этими механизмами я отключил еще в контрольном пункте охраны, но Грегсон не знал наверняка, связаны ли они с какой-нибудь автоматической системой и не опустятся ли привключении пожарной сигнализации. Так или иначе, требовалось заблокировать эти устройства, прежде чем мы подберемся к витринам, иначе освободить нас из запертого зала вместе с нашими пятью лимонами сможет лишь пожарный расчет.
Члены бригады «Хилти» соответственно встали у дверей, каждому из них компанию составлял специальный агент. В нужный момент, после того как сработают отвлекающие маневры, «спецы» должны быстро достать из рюкзаков алюминиевые ракетки и заклинить ими направляющие дорожки ставней, а пробивщики двумя движениями зафиксируют ракетки в стене, после чего мы приступим собственно к работе.
Этот великолепный план не отличался особым изяществом, но мы рассчитывали, что в предстоящей суматохе народу будет не до нас. Даже если кто-то что-то и заметит, у нас припасены электрошокеры. Что называется, подходите на раздачу.
– Черт побери, – пробормотал Лягушатник, морша нос, чтобы не чихнуть. – И когда только подействуют эти гребаные штуки!
Ожидание длилось уже почти две минуты, и мы потихоньку начинали нервничать. Я бросил взгляд на часы: секундная стрелка подбиралась к одиннадцати двадцати, и я незаметно стиснул теннисйую ракетку.
– Уже вот-вот, – шепнул я Лягушатнику, он напряженно подобрался.
Звук приближающихся шагов защекотал уши, а мурашки, поселившиеся у меня в позвоночнике, бросились врассыпную. Шаги замерли, и чей-то голос произнес:
– Эй, вы, двое, что там…
Больше ничего охранник сказать не успел, поскольку тишину взорвал оглушительный грохот. Он раздался откуда-то слева, заставив всех подскочить на месте. То есть, конечно, всех за исключением шестнадцати (все еще шестнадцати) неприметных на вид школьников. Они не визжали и не вертели головами в поисках источника шума. Подростки были слишком заняты: надевали противогазы, сбрасывали картонные футляры с рукояток массивных кувалд, натягивали длинные кожаные перчатки и прибивали к дверям теннисные ракетки.
Наступил кульминационный момент операции «Гафин».
21. Операция «гафин»
БУМ! БУМ! БУМ!
Эхо разносило грохот взрывов на весь музей, жирные тучи едкого черного дыма ползли по галереям, заставляя глаза слезиться. Первый этап принес свои плоды.
Останавливаясь, чтобы завязать якобы развязавшиеся шнурки, мы всякий раз присаживались возле свободных электрических розеток и вставляли в них миниатюрные изобретения Шарпея. Штучки имели форму и размер обычной трехконтактной вилки, как у современных фумигаторов, но представляли собой бомбочки замедленного действия. Шарпей установил часовой механизм таким образом» что первые должны были сработать через двадцать минут, вторые – через восемнадцать, третьи – через шестнадцать и так далее, дав нам время установить их по всему музею, чтобы взорвались они примерно в один и тот же момент. Стопроцентной гарантии успеха, конечно, у нас не было, но, к счастью, все сработало, как надо.
– Что происходит?
– О боже!
– Пожалуйста, без паники. Покиньте музей.
– Глаза, что с моими глазами?!
– Кхе-кхе-кхе…
– Бригада «Хилти», за работу! – приказал Грегсон по рации.
Шпала, Свеча, Лягушатник и Безымянный отработанным жестом надели противогазы и подбежали к первой витрине.
– Старт! – крикнул Шпала, и зал наполнился звенящим треском. – Дальше!
Все четверо передвинули дула пистолетов в следующие точки и вновь нажали спусковые крючки.
Четыре гвоздя пробили армированное стекло и вонзились в груду золотых монет, затем еще четыре. Пробивщики работали четко и систематично, следуя отрепетированной схеме. Когда все двадцать отверстий были проделаны, Шпала сообщил в микрофон:
– Первая витрина пробита. Переходим ко второй.
По рации я услышал, как Грегсон отдал приказ Биг-Маку.
Мы с Крысой, Трамваем и Четырехглазым разбрасывали повсюду дымовые шашки и свето-шумовые гранаты, а пробивщики между тем продолжали делать свое дело, заставляя посетителей музея, не защищенных противогазами, в слепой панике бегать по залам. Оказавшийся поблизости охранник метнулся к Трамваю, но тот легко ткнул его в бок электро-шокером, и бедняга повалился на пол.
– Молотобойцы, вперед! – крикнул Биг-Мак через секунду после того, как в динамике прозвучал приказ Грегсона. Бочка, Неандерталец и Котлета присоединились к своему командиру, окружили витрину и занесли кувалды над головами.
– И-и – р-раз!
Ба-бах!
– И-и – два!
Ба-бах!
– И-и – три!
Ба-бах!
Звон бьющегося стекла заглушил даже треск пистолетов бригады «Хилти», которая уже трудилась над третьей витриной. К этой какофонии добавился вой самых разных сигнализационных сирен, а с потолка на наши головы внезапно хлынул поток воды – включилась автоматическая противопожарная система.
– Сборщики, на изготовку! – прозвучал в динамике голос Грегсона.
– Сборщики, на изготовку! – рявкнул Конопля, и его отряд тут же среагировал. У каждого сборщика на поясе висело по два больших мешка, на манер седельных сумок. Удобная и гибкая круговая «молния» позволяла держать сумки широко открытыми и выгребать золото из витрин, не тратядрагоценные секунды на то, чтобы поднимать с пола случай но упавшие монеты. Из всех нас сборщикам досталась самая кропотливая работа, которая еще более усложнилась по причине неожиданного ливня с потолка, но Грегсон не зря отобрал для нее именно этих ребят с их тонкими, чуткими, девчачьими пальчиками (чем мы неустанно их и дразнили).
У спецагентов, однако, тоже не было времени, чтобы стоять и восхищаться погодой. Каждый знал предстоящее ему задание, и Грегсон отдал нам команду, отправив Трамвай с Четырехглазым в южный конец галереи, а меня и Крысу – в северный, дабы проверить безопасность путей отхода.
От воды пол стал ужасно скользким, а мигающие в темноте огни тревожной сигнализации раздражали и сбивали с толку, но мы держались вместе и продолжали двигаться к дверям. Металлические ставни упирались в теннисную ракетку и недобро скрежетали. Мы могли лишь надеяться, что два гвоздя таки удержат ракетку, потому что в противном случае нам пришлось бы искать другие пути отступления.
– Смотри туда! – хлопнул меня по плечу Крыса.
Я обернулся и увидел охранника, который, спотыкаясь, брел по залу и вытирал мокрое лицо. Спринклеры быстро разогнали дым, внезапно сделав видимыми всех, кто занимался витринами. Несколько мгновений охранник изумленно таращился на них, не веря своим глазам, а потом потянулся за рацией. Он, правда, ничего не успел сказать, но даже если бы и успел, то напарник на другом конце расслышал бы его в этом бедламе, лишь обладая слухом филина. Охранник просто выронил рацию, неуклюже завалился набок и затрусился, как смеситель для красок.
– Придержи его за ноги, – сказал я Крысе, засовывая электрошокер обратно за пояс.
Мы взяли охранника за лодыжки и оттащили в следующий зал, затем связали ему руки скотчем и выбросили рацию в дальний угол. К этому времени охранник уже перестал дергаться и просто хватал воздух, разевая рот, точно рыба. Он поглядел на нас, а потом вдруг заорал:
– Помогите! На помощь!
– Хочешь еще, козел? – поинтересовался я, снова уперев электрошокер ему в бок.
– Нет, не надо, – взмолился он.
– Если не заткнешься, в следующий раз прижгу яйца, понял?
– Идем, – потянул меня за рукав Крыса, и мы побежали к следующей двери.
В этом зале еще находились люди, в том числе охранник, который пытался перекричать вой сирен и как-то успокоить народ, а еще – привести в действие рацию. Две фигуры в противогазах, вынырнувшие из мокрой мглы, подбежали к нему и сунули под мышку что-то, похожее на палку. Возможности спросить, в чем дело, ему не дали. Блюститель порядка сменил положение на горизонтальное, а двое парнишек перевернули его на живот и связали за спиной руки.
– Кто вы такие? Что вообще творится? – спросил он, стряхнув с ног последние из пятидесяти тысяч полагавшихся ему вольт. ‘
– Праздник непослушания. Заткни варежку, если не хочешь, чтобы ее заткнули, – бросил я.
Мы бегло осмотрели зал, убедились в отсутствии других охранников и переместились дальше.
В следующем зале какая-то старуха ковыляла вдоль стены, спотыкаясь на каждом шагу. Я взял ее под руку и предложил идти со мной.
– Не ушибите головку, бабуся, – предупредил я, когда мы нырнули под вторые заблокированные ставни.
Должно быть, из-за моего противогаза леди не расслышала предупреждения, потому что все-таки треснулась башкой о железо и упала в обморок.
– Вот корова старая! Зачем она это сделала? – с укором проговорил Крыса.
– Берись за ногу, – вздохнул я.
Мы отволокли случайную жертву в следующий зал. Он был совершенно пуст, поэтому перед тем, как направиться к выходу, мы удостоверились, что наша старушка – «божий одуванчик» дышит, уложили ее поудобней (насколько это было возможно с учетом твердого пола и моросящего сверху дождя) и побежали проверять последний, четвертый зал.
Черные клубы дыма, поднимающиеся от трех оставленных здесь шашек, воевали со струйками воды, упорно льющейся с потолка. У выхода охранник яростно отдирал от дверного косяка нашу теннисную ракетку и все что-то орал в микрофон рации. Ясное дело, на центральном посту ответить ему не могли, но он-то этого не знал и упорно продолжал долбиться в никуда.
– Кто-нибудь, отзовитесь! Как слышно? Прием! Если вы меня слышите, а я вас – нет, значит, тут какая-то неисправность. Поднимайтесь по западной лестнице на второй этаж!
Здесь… Эй, какого черта?
Последняя фраза относилась к нам. Я вытянул руку с электрошокером, но охранник отпрыгнул в сторону, и разряд прошел только по руке. Ужалило его, однако, сильно, и я без проблем еше раз ткнул волшебной палочкой ему в пузо, после чего он лег и больше не сопротивлялся. Крыса мгновенно обмотал запястья охранника скотчем, мы оттащили его в глубь зала и для верности спрятали за большой витриной с кучей древних камней.
– На пути до лестницы все чисто, – сообщил я Грегсону. – Охрана нейтрализована.