Сколько времени потеряно напрасно!
– Я не причиню ей вреда, и никому не позволю этого сделать.
Лусио повесил трубку и, обернувшись, увидел Ану, стоящую в дверях. Она была в халате, волосы обмотаны полотенцем. Она выглядела такой соблазнительной, что Лусио захотелось обнять ее и прижать к себе, но он быстро взял себя в руки.
– С кем ты разговаривал? – спросила она, прислонившись к двери.
– С Данте.
Ана помрачнела.
– Что ему было нужно?
Лусио подошел к ней, снял с головы полотенце, ее длинные волосы упали вниз.
– Он хотел узнать, как ты себя чувствуешь.
– В следующий раз пусть пришлет открытку, – она скорчила рожицу.
– Ты ведешь себя отвратительно, – сказал он, стукнув пальцем по ее носу.
– Знаю, но тебе это нравится, – улыбнулась она.
Ана была невыносима. Она будила в нем голод, страсть, желание. Как будто он снова переживал начало их романа, безумного опьянения друг другом, когда он не мог ни есть, ни пить, ни работать и ни спать. В эту минуту ему хотелось быть с Анабеллой, прижать ее к себе и зарыться с ней в теплую постель.
– Ты права, – мрачно произнес он. – Мне это нравится.
Он вдруг подумал, что постарается сделать все возможное, чтобы она никогда его не разлюбила.
Вскоре приехал доктор Домингес, чтобы навестить свою пациентку и сообщить Лусио приятные новости.
– У нее заметное улучшение. Что бы вы тут ни делали, продолжайте в том же духе.
– А как память? – спросил Лусио, провожая доктора до дверей.
– Память вернется к сеньоре, как и ее сила. Давайте ей информацию по частям. Она быстро устает, и если слишком на нее давить, может наступить ухудшение.
– Ухудшение?
– Могут начаться новые провалы в памяти, слезы, перемены в настроении. Но это нормально, учитывая, через что она прошла. Она замечательная женщина, сеньор, и я рад, что она поправляется. Доктор замешкался у дверей. – Вы хотите, чтобы сиделка осталась и продолжала присматривать за вашей женой?
– Думаю, это излишне, раз я дома.
Лусио замолчал. Раз я вернулся, мысленно поправил он себя. Он был не дома. Он просто вернулся.
– Скажем, что сегодня последний рабочий день Патриции, – доктор протянул руку Лусио. – Позвоните мне, если вам что-нибудь будет нужно. И жду сеньору у себя в кабинете через неделю.
– Спасибо.
День прошел не так гладко, как хотелось. Анабелла не понимала, почему Патриция осталась до конца дня. Ей не хотелось оставаться на вилле. Она сложила вещи в маленький дорожный чемодан и спустилась вниз.
– Поехали, – крикнула Ана и застучала каблуками по направлению к выходу. Она была одета в черную футболку и джинсы, длинные волосы забраны назад, пара прядей выпущена на лоб.
Услышав ее шаги, Лусио бросился за ней. Он питал слабость к лошадям и спортивным машинам, но когда Анабелла появилась в дверях, одетая как сексапильная голливудская старлетка, Лусио понял, что питает слабость и к фривольным женщинам тоже.
Анабелла не была похожа ни на одну женщину, которую он знал.
– Мы едем? – спросила она, опуская на пол чемодан.
– Ана!
– Да, сеньор? – вызывающе спросила она, подбоченясь и высоко подняв голову. В ее изумрудных глазах играли солнечные зайчики.
Лусио поднял чемодан и, взяв ее за руку, повел обратно в дом.
– Ты еще слишком слаба для путешествий, – сказал он, захлопывая парадную дверь.
– Это смешно! – Она вырвала руку. – Я в прекрасной форме и отлично себя чувствую.
– Ты идешь на поправку, – согласился он. – Но ты еще полностью не выздоровела, тебе нужно еще немного времени.
Она покраснела от ярости.
– Я не старая рухлядь, Лусио!
– Я этого не говорил.
– Но ты обращаешься со мной именно так! Ты ведешь себя как Данте, держишь меня взаперти.
Лусио начинал терять терпение.
– Я не веду себя как Данте! – резко возразил он. Если я говорю как Данте, так это потому, что ты ведешь себя как избалованный ребенок.
Она открыла рот и уставилась на него, не говоря ни слова, но в ее глазах появились слезы. Покачав головой, она бросилась наверх, в свою комнату и захлопнула дверь.
Лусио остался стоять внизу.
Он не знал, что делать. У него никогда раньше не было таких отношений с Анабеллой. Они всегда были партнерами, на равных. Но теперь все изменилось.
Она противилась его покровительству.
Он не хотел становиться диктатором.
Ему нравились ее свобода, независимый характер, страсть. Рядом с ней у него появлялись надежда, силы.
Но после нескольких лет брака покровы таинственности были сорваны, и он понял, что они стали обыкновенными людьми с их ежедневными проблемами.
Именно этого они с Анабеллой и боялись.
Анабелла упала в кресло и заплакала навзрыд.
Лусио изменился. Он говорил, что все в порядке, но уже не был прежним. Она почувствовала, что между ними возникла стена. Она видела его, но не чувствовала исходящей от него теплоты. Он говорил правильные слова, но они шли не от сердца.
Ана тяжело вздохнула и вытерла слезы. Положив подбородок на согнутое колено, она посмотрела в окно, на снежные вершины Анд.
Что случилось? – спрашивала она себя. Он разлюбил ее? Его чувства к ней изменились? Они стали просто друзьями?
В дверь постучали, и вошел Лусио.
– Зачем ты пришел? Чтобы сказать, что я забыла выпить лекарство? – спросила она, продолжая смотреть в окно, даже не глянув в его сторону.
– Нет. Хотя я мог бы предложить тебе что-нибудь похуже.
Она подняла голову.
– Ты смеешься надо мной?
– Немного, – улыбнулся он.
Ана почувствовала, как ее захлестнула новая волна эмоций. Голод, желание, потребность. Лусио был частью ее жизни, и она не представляла себе жизни без него.
– Почему ты разозлился на меня? – спросила она, повернувшись к нему.
– Я не разозлился, – ответил он, подходя ближе.
В руках у него было несколько альбомов в кожаных переплетах. – Я не выспался.
– Тогда иди спать!
Он скривил губы.
– Не могу. Я хочу тебя развлечь.
Он наклонился и одной рукой поднял ее. Она почувствовала его стальные мускулы, теплоту его тела.
– Будь хорошей девочкой, посиди со мной. Я хочу тебе кое-что показать.
Она хотела разозлиться на него, ткнуть локтем в бок, но, услышав нежную нотку в голосе, когда он назвал ее девочкой, передумала.
Взглянув на него, она заметила легкую щетину на его хорошо очерченном подбородке. Он сегодня не брился. Ей нравилось, когда он не брился, нравились его длинные волосы, широкие плечи, крепкие мускулы.
Она дотронулась рукой до его подбородка. Щетина уколола ее, но его губы были мягкие. Именно таким он был. Твердый снаружи, мягкий внутри.
Он не был бы сейчас здесь с ней, если бы, не любил ее.
Поддавшись внезапному порыву, она слегка поцеловала его в уголок рта и потянула к себе альбом.
– Покажи мне фотографии, милый. Я вся внимание.
ГЛАВА ПЯТАЯ
– Ты знаешь, кто это? – спросил Лусио, одной рукой обнимая Ану, а другой показывая на фотографию улыбающейся девочки рядом с маленьким Данте.
В альбоме было много фотографий – детей и младенцев, величественного здания виллы, окруженного высокой железной оградой, улыбающихся родителей, поднимающих стаканы с коктейлями, как будто отмечающих еще один прекрасный день в Буэнос-Айресе.
Они перевернули еще несколько страниц и остановились на фотографиях пляжа.
– Мар-дель-Плата? – догадался Лусио, назвав один из самых известных и фешенебельных курортов Аргентины.
– У нас там был дом. Мы ездили туда каждое лето.
Ана улыбнулась, взглянув на фотографии Эстрельи и Тадео, позирующих на пляже в новых купальных костюмах. Она помнила эту поездку. В то время они казались себе такими взрослыми, хотя были еще подростками. Эстрелье было около семнадцати, Ане только что исполнилось тринадцать, Тадео был чуть старше Аны.
В то лето все парни влюблялись в Эстрелью. Они преследовали ее, толпами приходили на пляж. Но Эстрелья не обращала на них никакого внимания.
Красавице с точеной фигурой не нужен был бойфренд. Она хотела стать миссионером и спасти мир.
– Мальчишки с ума по ней сходили, – сказала Ана, избегая мыслей о Тадео. Лучше вспоминать сестер. Она так и не могла смириться со смертью Тадео.
– Она очень красивая, как и ты, – сказал Лусио, целуя ее в голову.
– Намного красивее. Когда папа не разрешил ей вступить в Армию Спасения, она стала моделью в Италии, носила модную одежду, но оставалась непорочной.
Ана попыталась улыбнуться, но ее сердце заныло от нахлынувших одно за другим грустных воспоминаний.
– Значит, вы с Данте единственные из вашей семьи живете в Аргентине? – сделал заключение Лусио.
Ее глаза загорелись и она тяжело вздохнула. Это была правда. Так или иначе, она их всех потеряла.
Кроме Данте, старшего брата, который остался в Аргентине и продолжил семейный бизнес, занялся имением и делами.
– Я не ненавижу его, – прошептала она, моргая глазами, чтобы не расплакаться, – я люблю Данте.
Лусио обнял ее.
– Я знаю, что любишь.
Она захлопнула альбом и, обхватив руками, прижала к сердцу.
– Он всегда желал мне самого лучшего.
Лусио не ответил, и она закрыла глаза. Ей было очень тяжело, гораздо тяжелее, чем можно было подумать.
Она любила Данте и ужасно скучала по Тадео.
Не было ни дня, чтобы она не думала о нем. Тадео был умным, добрым, с открытым сердцем. Он никого никогда не судил, не критиковал. Он был ее другом, защитой и опорой. Когда он умер, она тоже хотела умереть.
– Данте был в Нью-Йорке, когда у Тадео случилась передозировка, – сказала она, смахивая слезы. – У Данте там была девушка и работа, ему нравился Нью-Йорк. Но когда Тадео умер, Данте все бросил и вернулся домой.
– Он пытается защитить тебя, – мягко сказал Лусио.
– Потому что не хочет остаться один. – Она почувствовала огромную, обжигающую горечь. – Я не могу винить его. Я тоже не хочу остаться одна.
Лусио обнял ее и прижал к себе. Она заплакала, ее плечи задрожали. Ей нужно выплакаться, подумал он. Когда они жили вместе, она мало говорила о семье. Она никогда не рассказывала, почему Эстрелья уехала в Италию, и только пару раз вспоминала Тадео.
Сегодня впервые она приоткрыла завесу над своей семьей. Он увидел не клан Гальванов, блиставших в модных журналах, а совершенно другую семью, частью которой была Ана. Когда-то это была крепкая семья, но все исчезло, затушевалось временем и смертью.
Неудивительно, что Анабелла с легкостью решилась сбежать с ним пять лет назад. Она хотела скрыться, отчаянно надеясь на что-то новое.
Он нежно покачал ее и почувствовал, как второй альбом врезался ему в ногу. Во втором альбоме были их фотографии. Он думал посмотреть их с ней сегодня, но увидев, как она рыдает, передумал, решив, что для нее на сегодня достаточно.
Она была все еще очень ранима. Лусио начал закладывать фундамент, стараясь собрать ее воспоминания воедино, но сейчас пришло время остановиться. Она не была готова услышать подробности их ужасных отношений.
Пусть погорюет, поплачет о своей семье, о Тадео, о себе. Она потеряла больше, чем семью. Она потеряла часть своего сердца.
Вволю наплакавшись, Ана наконец подняла голову и посмотрела на Лусио. Ее глаза опухли, а его рубашка промокла насквозь. Лусио беспокойно взглянул на нее. Сейчас ей меньше всего было нужно его беспокойство.
– Со мной все в порядке, – сказала она, шмыгая носом и дергая его за рукав мокрой рубашки. – Но тебе нужно переодеться.
– М-м-м, – протянул он и поцеловал ее в лоб, потом рассмеялся, заметив смущение на ее лице. – Извини, я забыл.
– Я так и думала. Сейчас вернусь.
В ванной Ана умылась, расчесала волосы, припудрила кончик покрасневшего носа. Когда она вышла из ванной, ее лицо снова было невозмутимым.
– Так лучше? – спросила она, показывая на свои блестящие волосы и посвежевшее лицо.
– Не знаю. Мне очень нравится эта истеричная девушка, – сказал он, вставая.
– Девушка? – Ану всегда удивляло, какой он высокий, как хорошо сложен. У него были широкие плечи и длинные ноги. – Благодаря тебе я уже давно не девушка.
Она никогда не забудет их первую ночь. Анабелла не сказала ему, что она девственница, а он не догадывался о том, что ей семнадцать лет, что она еще учится в школе и что ее родители очень богаты. Она ничего не сказала ему, а он ничего не спрашивал.
Это было лучшее время в их жизни.
– Ты всегда будешь моей девушкой, – ответил Лусио и тепло улыбнулся. Она была уверена, что он тоже помнит их первую ночь.
– Ты коллекционируешь девушек?
– Нет. Я просто хочу тебя.
Они долго смотрели друг на друга, и она почувствовала, что краснеет, а в ушах у нее начинает звенеть. Она видела, как он скользит проникновенным взглядом по ее лицу, груди, видела страсть в его глазах. Если бы он только обнял ее сейчас, прикоснулся к ее горячей коже!
Он понимал, что она чувствует. А она была уверена, что он знает о ее страсти к нему.
Когда они занимались любовью последний раз?
– Мы уже давно… – Ана замолчала и облизнула языком верхнюю губу, мысленно спрашивая себя, почему у нее пересохли губы и бешено колотится сердце. – Мы давно не занимались… сексом?
Сексом. Почему она сказала сексом? Почему не сказала любовью? У них никогда не было секса. У них всегда была любовь.
Ана увидела, что он прищурился, и почувствовала, что краснеет. Внезапно она стала голой и уязвимой.
Что-то между ними изменилось. Он изменился.
Или она?
– Да, давно, – спокойно согласился он.
Но это было только внешнее спокойствие. Она видела огонь в его глазах, отражение страсти, бушующей внутри. Это были новые и одновременно знакомые чувства.
Он скучал по ней.
Но он не принадлежал ей по-настоящему.
Что все это значило?
Ана закрыла глаза, думая, что если в этом кроется что-то плохое, то лучше ей ничего не знать, потому что она не была готова к этому.
Если он встретил новую любовь… если у него новая жизнь… ей лучше подождать, пока он сам не расскажет ей обо всем. Лучше провести с ним один прекрасный день – и одну прекрасную ночь! – пока не станут известны плохие новости.
– Ты похожа на своих сестер, такая же грустная, худышка моя, – прервал молчание Лусио. – Тебе не нужно печалиться, когда я рядом.
Он называл ее другом, приятелем; это было непроизвольное проявление заботы и одновременно так хорошо определяло их отношения. Друзья, товарищи, любовники.
Она погладила его грудь, чувствуя упругие мускулы и сильное тело.
– Тогда пообещай мне, что останешься со мной навсегда.
Он посмотрел на нее так, словно она была всего лишь сон. Облако. Мираж.
– Я останусь с тобой до тех пор, пока ты не попросишь меня уйти.
– Я никогда этого не сделаю, – прошептала она.
Он проглотил комок в горле. Его глаза заблестели.
– Никогда – это довольно долго.
– Да, – согласилась она, сжимая его запястья своими руками. – Ты уже как-то раз говорил эту фразу.
Я не боюсь времени, не боюсь жизни, единственное, чего я боюсь, это потерять тебя, потому что тогда это будет точно навсегда, Лусио, это будет навеки.
Лусио было трудно дышать. Он еле слышно вздохнул, но это не помогло. Он должен остановиться. Но как? Он должен сказать ей правду.
Она была его жена. Она ненавидела их брак. Она захотела развода.
Скажи ей. Скажи ей, болван, скажи, пока она снова не разбила тебе сердце. Скажи ей то, что ты должен сказать, и заканчивай с этим!
Но она смотрела на него с такой любовью, ее красивое лицо было таким живым, а глаза светились надеждой и верой.
Она верила, что у них есть будущее.
Она верила, что они вместе, плечом к плечу, будут противостоять этому миру.
Лусио наклонился и поцеловал ее. Только один поцелуй. Он только дотронется до нее, почувствует ее запах, вкус и сохранит этот поцелуй в памяти навсегда.
Я люблю тебя. Эти слова крутились у него в голове, пока их губы сливались в страстном поцелуе.