7 мая 1914 года по инициативе благотворительного общества в Кишиневе намечено было провести «День синего цветка» - день пожертвований в пользу сирот. Газеты еще накануне умиленно взывали: «7 мая дети-сиротки ждут вашей помощи!», «Если у вас живо сострадание к ближнему, вы обязаны 7 мая купить синий цветок».
Утром курсистки, гимназисты и студенты вышли на улицы Кишинева с кружками и букетиками синих цветов. Все выглядело пристойно. Прихожане не подавали милостыню, а покупали цветы. Кто победней, платил, естественно, более щедро, богатые скаредничали. А иные и вовсе отказывались покупать цветы.
Об одном из таких скряг случайно узнал Котовский. Одетый франтом, он пришел прямо в благотворительное общество, чтобы пожертвовать большую сумму сиротам. Услышав жалобу на купца первой гильдии, не заплатившего ни копейки за синий цветок, откликнулся немедленно: «Я вам помогу».
В ту минуту он не думал о том, насколько рискован этот его шаг.
Он действительно помог. Поехал к купцу и, назвав свое имя, прикрепил к лацкану купеческого пиджака цветок. Перепуганный купец сунул в кружку пачку крупных купюр.
О том поступке много говорили. Смелостью и благородством Котовского восхищались.
Ходили слухи, будто Котовский способен перевоплощаться настолько, что никто его не может узнать. А он и в самом деле искусно гримировался, умел подражать нищим старцам, галантным щеголям и богатым воротилам. В Кишиневском театре его не сразу узнал директор Кокорозенского сельскохозяйственного училища.
«В антракте, - вспоминал И.Г. Киркоров, - ко мне подошел господин в цилиндре с окладистой черной бородой. «Иосиф Григорьевич, - говорит мне тихо, - я ваш ученик Гриша». Я обомлел. Сколько смелости и изобретательности».
Сам Котовский, однако, хорошо понимал, что и смелость и изобретательность выручают до поры до времени. Дворники и полицейские весьма пристально присматриваются к новым жильцам. И он решает легализоваться. Выправляет паспорт на имя поселянина Рудковского и устраивается на кирпично-черепичный завод. И сразу почувствовал, что сделал верный шаг. Теперь он мог не только более спокойно готовить очередную операцию отряда, но и привлекать к борьбе наиболее революционно настроенных рабочих. С началом первой мировой войны в газетах напечатали изложение приказа главнокомандующего Юго-Западного фронта генерал-адъютанта Иванова о введении в Бессарабии и ряде других губерний военного положения. Это означало усиление полицейского режима с неограниченной властью главнокомандующего, введение военно-полевых судов.
Теперь в случае провала Котовского и его товарищей ждала уже не каторга, а виселица или расстрел.
Неспокойное было то время. Многие, считавшие себя до этого революционерами, дрогнули. Иных захватил шовинистический угар, иные испугались возможной жестокой кары. Котовский же остался верен благородному и опасному делу революционной борьбы. И его бесстрашные боевые друзья не изменили ему.
Вскоре после начала войны кирпично-черепичный завод, работа на котором позволяла Котовскому легально жить, закрылся, и Григорию Ивановичу пришлось вновь искать работу. На этот раз он облюбовал молотилку и устроился поначалу поденщиком, а затем хозяин перевел его как усердного и понимающего толк в технике помощником машиниста.
В свободное время этот старательный и умелый рабочий тщательно готовил очередную операцию.
Особенно много хлопот полиции и жандармерии доставило смелое нападение на бендерское казначейство. Бессарабское начальство вынуждено было запросить из Одессы опытного сыщика Лопатина. Полиция активизирует поиск. Котовский решает затаиться на время, но узнает, что в Бендерах на запасном пути стоит арестантский вагон, в котором ждут отправки в одесскую тюрьму «долгосрочники», «вечники» и даже «смертники». Вагон этот должен быть прицеплен к утреннему поезду Унгены - Одесса.
Всего несколько часов времени для подготовки операции, и тем не менее Котозский проводит ее блестяще.
До прихода поезда остается около часа, и тут к арестантскому вагону подходит железнодорожник, вызывает начальника караула и передает приказ коменданта явиться к нему. Начальник караула поспешил на станцию, а к вагону в это время подходит конвой с новой партией арестованных. Конвой возглавляет офицер. Он требует принять арестованных, но как только открывается дверь вагона, туда врываются котовцы, игравшие роль и конвойных и арестованных.
Караул разоружен. Политзаключенные освобождены.
Всех арестованных развезли на подводах по заранее известным адресам. А ведь освобожденных было около шестидесяти. Сколько нужно повозок? Сколько конспиративных квартир? Под силу ли такое хотя и боевому, но все же небольшому отряду?
Думается, операцию в марте 1915 года по освобождению политических заключенных Котовский провел по поручению партийного комитета и с его помощью. Операция эта, как и вся его трудная и опасная революционная работа, была конкретным боевым заданием.
В урочный час Котовский, как всегда, в имении. Удобная, хорошая маскировка. Однако недолго проработал здесь Григорий Иванович. Его узнала приехавшая к хозяину племянница. Пришлось скрываться и сменить паспорт. Без него нельзя. Бессарабия на военном положении, проверить документы могут в любое время и в любом месте. А попади в полицейский участок как беспаспортный - сразу опознают.
Без работы тоже нельзя. Дворники враз оповестят полицию о «подозрительном типе». Котовский нанимается на поденную работу к землевладельцу Краусту. Работа от зари до зари не только изматывает силы, но и лишает возможности руководить отрядом, и Котовский бросает её. Переходит полностью на нелегальное положение. Очень опасно, зато налеты отряда становятся смелее и планомерней.
Губернатор, уже не надеясь на полицию и жандармов, обращается за помощью к военным властям. Опасность ареста увеличивается, и Котовский временно переводит отряд в Тирасполь, а затем в Одессу. Число боевых дел отряда растет. В центре внимания те, кто войну превратил в средство обогащения, кто наживался на военных поставках. Подвергались нападению отряда мировой судья Черкас, богачи Блюмберг, Гробдрух, Атанасиу, Сокальский, Финкелынтейн и другие. Котовцы «навестили» Леона Бродовского, предавшего еще в 1907 году товарищей но партии. Организовывать налеты котовцам помогали одесские революционеры.
Операции, кстати, еще раз подтверждают то, что вооруженный отряд Котовского, меняя места своих боевых Действий, сразу налаживал связи с местными партийными комитетами и действовал по их заданию и с их участием.
Одесса взволнована. Город полон невероятными слухами, будто многочисленный отряд Котовского готовит новые нападения. Полиция подняла на ноги всю агентуру на поимку отряда. «Одесский листок» даже утверждал, что полиция Южного края теперь занята только поисками Котовского.
В Одессе, Балте, Тирасполе, Бендерах, Кишиневе, Измаиле, в Ганчештах - всюду крупные отряды полиции и жандармерии проводили облавы и обыски, а отряд Котовского продолжал свои дерзкие налеты. Котовский жил в эти дни в Одессе в гостинице «Бессарабия» на Екатерининской улице.
Но вот первый провал. Из Тирасполя Арон Кицис привез печальную весть: арестованы Михаил Афанасьев, Михаил Ивченко, Исаак Ротгейзер.
Котовский покидает Одессу. На следующий день Арона Кициса арестовали.
Полиция нанесла несколько тяжелых ударов отряду. -Облавы и обыски участились во всех городах Бессарабии, находиться на нелегальном положении становилось все опасней. Котовский принимает решение - часть из оставшихся товарищей снабдить «белыми билетами» (так назывались документы, освобождающие от воинской службы по состоянию здоровья) и новыми паспортами, другую часть легализовать. Сам он устроился ключником к помещику Стаматову в Бендерском уезде, имея паспорт на имя мещанина Ивана Ромашкана. Усердием в работе обратил на себя внимание хозяина, и тот вскоре возложил на него обязанности управляющего. Григорий Иванович, воспользовавшись этим, принял многих своих боевых друзей в имение рабочими, конюхами, кучерами, объездчиками.
На какое-то время отряд притаился, чтобы сбить с толку полицию. Но Котовский не прекратил борьбы.
Обстановка в тот период на фронте складывалась не в пользу русской армии. Кайзеровские войска теснили ее и под Кишиневом, под Бендерами. Вокруг многих бессарабских городов, ставших прифронтовыми, рылись окопы. Оборонительная полоса, которую готовили заранее, проходила и по земле помещика Стаматова. Согнаны были туда и военнопленные, и крестьяне окрестных деревень. Ужасные бытовые условия, недоедание, изнурительный труд изматывали людей, и управляющий Ромашкан-Котовский наладил доставку на рытье окопов фруктов, овощей и воды. Часто наведывался и сам.
Позже в своей биографии Григорий Иванович напишет: «Веду агитаторскую и пропагандистскую работу среди рабочих, которые состояли из пленных австровенгерцев, солдат русской старой армии больших возрастов и деревенской бедноты окружающих сел, которых работает в этом имении свыше трех тысяч человек, а также между частями саперов, рывших окопы на территории имения».
Результаты той агитации стали сказываться быстро - случаи побегов с принудительных работ участились.
Исподволь готовил Котовский отряд к новым боевым делам. И вскоре они начались: 28 мая 1916 года в Бардарском лесу отряд изъял у купцов Левита и Кимельфельда крупную сумму денег. 17 июня на ганчештской дороге богатые купцы Гершенгольд и Ницканер также вынуждены были раскошелиться.
Всполошились полицейские. Газетные полосы запестрели броскими заголовками и сообщениями о новых налетах Котовского. «Голос Кишинева» писал, что «после долгого перерыва атаман разбойничьей шайки Григорий Котовский снова появился у нас и принялся за вооруженные грабежи».
Пойти бы в редакцию, как делал он прежде, заставить дать опровержение, что не грабитель он, а экспроприатор, возвращает награбленное истинным хозяевам, да время теперь иное. Слишком уж рискованно. По всей Бессарабии разосланы пакеты с фотографиями в профиль и анфас, сообщались подробные сведения о нем: окончил Кокорозенское сельскохозяйственное училище, прекрасно говорит по-русски, молдавски, еврейски, равно может объясняться и на немецком языке. Полицейские и сыскные агенты предупреждались, что беглый каторжник может выдавать себя за управляющего имением, машиниста или помощника машиниста, садовника, представителя какой-нибудь фирмы или предприятия, представителя по заготовке продуктов для армии, барышника. Кроме того, кишиневский полицмейстер С. Славинский разослал предупреждения, что лица, скрывающие Котовского, как соучастники его преступной деятельности будут переданы военно-полевому суду. Тому же, кто поможет задержать Котовского, полицмейстер обещал щедрую награду - 2000 рублей.
23 июня сообщение о вознаграждении за поимку Котовского и его фотографию поместила и газета «Голос Кишинева».
Надеялись, что найдется предатель, польстившийся на столь крупную сумму. И такой предатель нашелся. На следующий день после выхода «Голоса Кишинева» в полицейское управление поступил донос о том, что управляющий помещика Стаматова Иван Николаевич Ромашкан, проживающий в Бендерском уезде на хуторе имения «Кайнары», и есть Г.И. Котовский.
События дальше развивались спешно. Тут же было получено у вице-губернатора Арсеньева разрешение на арест. Сформированный отряд полицейских во главе с кишиневским полицмейстером Славинским и Хаджи-Коли в машине выехал в Бендерский уезд. Все делалось быстро и тайно. О готовящемся аресте осведомлены были очень немногие, остальным же участникам операции сказали о цели столь спешной поездки лишь тогда, когда отряд прибыл в имение помещика Недова, соседа Стаматова. Котовского на сей раз никто не смог предупредить. - Ничего не подозревая, он утром, как всегда после физзарядки, начал утренний объезд полей. Распределял на работу поденщиков, делил сено, которое крестьяне исполу накосили на помещичьих лугах, и лишь к 12 часам вернулся в имение. Не знал, что уже каждый его шаг находится под наблюдением полицейских
Переодетые в крестьян, ждали они его в экономии. Им было приказано, начав переговоры о найме на поденную работу, выбрать удобный момент и схватить Котовского. Но они поторопились. Григорий Иванович еще не успел слезть с коня, как крестьяне-полицейские подошли к нему и стали проситься на поденную работу. Странным показалось Котовскому, что необычно смелы косари-поденщики. Обычно те вели себя робко, подходили лишь тогда, когда видели, что на них обратили внимание. А эти сразу наседают. И одежда словно с чужого плеча. Косы держат, словно обузу. Не так ловко и любовно, как крестьяне. Да и сапоги из-под крестьянских брюк выглядывают добротные, казенные.
«Пронюхали ищейки!» - с досадой подумал Котовский и, круто развернув лошадь, хлестнул ее.
Скакал и оглядывался, не видна ли погоня. Но дорога пуста. Никого нет на ней. С недоумением перевел он лошадь поначалу на рысь, а затем и на шаг. Вывод напрашивался один: раз нет погони, значит, он на сей раз ошибся. Поразмыслив немного, Котовский повернул коня.
В то самое время, когда Котовский неспешно возвращался в экономию, в имении Недова, где остановились под предлогом маскировки Славинский и Хаджи-Коли, седлали лошадей. Опростоволосившиеся «косари» примчались туда и сообщили о своем провале, и взбешенный полицмейстер решил сам возглавить погоню. Вскоре конный отряд полицейских наметом понесся к экономии.
Котовский и полицейские встретились неожиданно. Круто повернув коня, Григорий Иванович набрал повод, и послушный добрый конь сразу же взял в галоп. Преследователи вскоре поотстали, но с каждой верстой бег лошади Котовского становился все тяжелей и медленней. Она устала. А под полицейскими были свежие кони. Догонят все равно. В лес бы сейчас, либо в овраг заросший. Однако вокруг, до самого горизонта, были ячменные поля. Выход один - попытаться укрыться в них и отлежаться до ночи. Последняя отчаянная попытка спастись.
Увы, она оказалась безуспешной. Полицейские быстро обнаружили его и плотно блокировали. Прочесывая поле, они сжимали кольцо. Вот полицейские уже совсем рядом. Сам полицмейстер с карабином наперевес. А рядом Хаджи-Коли. Наган в его руках. При малейшем сопротивлении убьют. И Котовский встал с поднятыми руками.
- Я без оружия…
В ответ прозвучало два выстрела. Из карабина Славинского и нагана Хаджи-Коли. В грудь. К счастью, раны оказались не смертельными.
На Котовского надели наручники и кандалы, а уж после этого перебинтовали.
Сопровождали его до Кишинева сам полицмейстер, Хаджи-Коли, пристав 3-го участка титулярный советник Гембарский, помощник пристава Чаманский и околоточный надзиратель Садовский. Они ликовали. Их ждали награды. Хаджи-Коли с большой радостью сообщал в жандармское управление о том, «что беглый каторжник Григорий Иванович Котовский задержан 25 июня с. г. утром на вотчине Кайнары Бендерского уезда».
Из городской полиции в Кишиневскую тюрьму переводили Котовского со страхом. Не сбежал бы по дороге.
Бывший начальник тюрьмы Поповненко рассказывал, что ни одного арестованного в ту пору не водили с таким конвоем. Когда его вели в тюрьму, то надели кандалы на руки, на ноги, а они были соединены цепью, которая охватывала и шею. Конвой состоял из 30 человек. Раненного, по дороге полицейские избивали его прикладами.
За поимку Григория Ивановича Котовского казна выдала 5000 рублей вознаграждения.
Полицмейстер на радостях щедро давал интервью журналистам. Красок не жалел, смело приписывая себе храбрость, мудрость и прочие благородные качества, якобы проявленные при поимке «страшного бандита, на совести которого десятки убийств». И, естественно, газеты пестрели небылицами. Но были, впрочем, публикации, которые рисовали портрет Котовского почти реальным. Так «Одесские новости» в статье «Задержание Котовского» признавали, что название «легендарный» вполне Котовским заслужено. В то время как его имя было на устах местной полиции, Котовский, живя по подложному паспорту, разгуливал по Кишиневу, просиживал часами на веранде местного «Рабина», занимал номер в самой фешенебельной гостинице, посещал театры и увеселительные заведения, часто сталкивался как раз с теми чинами полиции, которые его знали, но не узнавали. Он щедро помогал бедным, В имении, где он служил управляющим, его очень ценили как опытного и знающего человека и относились к нему с большим уважением…