— Что? — спросила Чарин из-за двери.
— Входите. Очевидно, дверь не заперта.
Возможно, это еще одна вещь, помимо будильника, которую он просто забыл сделать.
Дверь распахнулась, и прелестное личико Чарин появилось в проеме. Ее взгляд наткнулся на полуобнаженного мужчину, метнулся в сторону.
— Ронни?
Мальчик захихикал и скользнул ужом под кровать.
— Ронни! — Женщина влетела в комнату и схватила ребенка за ногу, прилагая все усилия, чтобы вытащить его из-под кровати. Проказник засмеялся, извиваясь в ее руках, но ей было не до веселья. — Ронни! — строго выговаривала она. — Никогда не входи в чужие комнаты без разрешения. Ты слышишь?
Мальчик посмотрел на Майкла.
— Я превратился в слона. Он делает вот так — «у-у-у»! — Малыш поднял голову вверх, изображая трубный глас слона, а затем расплылся в улыбке.
Его мать, проигнорировав такую существенную информацию, обернулась к Майклу, загораживая собой ребенка.
— Разве вы не запираете дверь? — В ее словах прозвучал укор.
В голове Майкла смешались разные чувства и мысли. С одной стороны, он был недоволен появлением ребенка в спальне, с другой — не мог не наслаждаться прелестной картиной: Чар, длинноногая, с мягким сиянием солнечного света в волосах, могла заставить любого мужчину потерять голову от вожделения. Однако женщина, заинтересованная в семье и детях, представляла собой слишком явную угрозу для устоявшихся жизненных принципов, поэтому прочь колебания, хотя какая отрада для глаз… Что страшного в том, чтобы потешить себя таким зрелищем?
Когда он заговорил, его голос дышал сарказмом. Майкл словно напоминал самому себе… да и ей… что они вовсе не являются дружеской парой.
— Видите ли, — Майкл с трудом оторвал взгляд от ее колен, — я не ожидал вторжения. Теперь буду внимательнее.
— Хороший вывод, — пробормотала Чар, бросая на него гневный взгляд, затем повернулась к выходу. Ронни, пристроившийся на ее плече, улыбался во весь свой беззубый рот. Дверь с треском захлопнулась.
Возможно, я смогу смириться с присутствием детей, если каждое утро буду лицезреть такую женщину, как Чар, думал Майкл, накидывая халат и собираясь совершить маленькое путешествие до ванной комнаты.
Прошло лишь несколько минут, как он передумал. Вернувшись из душа, Майкл надел брюки, белую рубашку и взялся за пиджак, который со вчерашнего вечера небрежно валялся на стуле. Изумрудный леденец на палочке упал на пол, вкусный липкий леденец, оставивший на пиджаке вязкий зеленый след.
Проклиная все на свете, Майкл направился к раковине. Несколько минут ушло на переодевание, и вот он уже входил в столовую, где Чарин и ее дети засиделись за утренним кофе. Майкл появился как раз в тот момент, когда она отчитывала одного из сыновей:
— Рикки, положи вилку на стол, нельзя есть кашу вилкой, ты закапаешь весь стол. Возьми ложку.
Майкл остановился в дверном проеме, изучая обстановку. Огромный круглый стол был сервирован полностью, одни постояльцы приходили, другие уходили, но сейчас лишь Чар и ее маленькая семья сбились на дальней стороне. Пара тостов, каша, несколько кусочков бекона, скорлупа от яиц — нехитрый завтрак. Три пары глаз повернулись к нему и замерли в ожидании.
— Мама, это тот самый дядя! — Лицо Ронни просияло.
Его брат-близнец, Рикки, посмотрел на вновь прибывшего человека как на пустое место.
Чар ничего не ответила, но ее взгляд был куда красноречивее слов. Майкл кивнул, подошел к молодой маме и сунул ей под нос леденец.
— Должно быть, он ваш, — сказал он с укоризной в голосе.
Чар отшатнулась в сторону, но тут подоспел Ронни.
— Мой леденец! — закричал мальчик и начал подпрыгивать на месте, пытаясь схватить конфету.
— Вот как? — сухо спросил Майкл, отдавая малышу предмет его желаний. Конечно, он точно знал, что именно Ронни был тем, кто забыл конфету в спальне.
Тут вмешалась Чар:
— Как можно давать грязный леденец ребенку? — Она отобрала у Ронни конфету. — Смотрите, он весь в пыли. — Женщина помахала им перед Майклом. — Что вы с ним делали?
— Что я с ним делал? — Его глаза налились гневом. Это же надо! Оказывается, он просто злодей.
— Вы же взрослый человек? — Она многозначительно окинула взглядом своего начальника, поднялась из-за стола и направилась к кухонной раковине, чтобы вымыть этот злосчастный леденец. — Вы должны держать его вертикально, чтобы пыль не налипала на поверхность, — снова обратилась она к нему.
— Так уж произошло, что часть леденца растаяла на моем пиджаке и превратилась в вязкую жижу.
Чарин хотела высказать свое мнение по поводу случившегося, но Рикки выбрал удобное время, чтобы ткнуть себя вилкой в язык. Раздался оглушительный вой, и Чар бросилась утешать ребенка.
Майкл взглянул на другого близнеца, тот счастливо улыбался, глаза светились неподдельным озорством. И была в их блеске тайна, которая навеяла сомнение в душевной простоте маленького существа. Казалось, он знает больше, чем говорит.
Инстинкты сработали правильно, предлагая Майклу держаться подальше от этой дружной компании, и доказательство не заставило себя ждать. Майкл схватил свой портфель и повернулся в сторону входной двери.
— О, мистер Греко! — Маленькая пухленькая седовласая дама спешила ему навстречу. — О, вы не можете уйти просто так. Вы же не прикоснулись к еде все эти три дня. Я хочу приготовить для вас особый омлет. Пожалуйста, вернитесь обратно в столовую.
Майкл постарался нацепить на лицо вежливую улыбку. Пожилая женщина старалась понравиться, и ему не хотелось обижать ее.
— Прошу прощения. Я не завел будильник и проспал. Мне уже пора быть в офисе.
Старушка погладила его по руке, проявляя материнскую заботу, и улыбнулась.
— В этот раз я вас прощаю, но обещайте, что завтра вы позволите мне приготовить для вас завтрак.
Он замешкался, зная, что будет сожалеть о своем малодушии.
— Хорошо, но…
— Будьте любезны. Я приготовлю вам то, что вы любите больше всего, — продолжала она уговаривать с милой улыбкой. — Смелее говорите. Что вы любите?
— Ну-у… — Майкл вздохнул, восстанавливая в памяти свои гастрономические пристрастия. — На самом деле я люблю свежевыжатый апельсиновый сок, сосиски, хрустящие, мелко нарезанные гренки и большие французские тосты с маслом и кленовым сиропом.
— Будет сделано, — просияла от удовольствия Ханна. — Завтра.
— Завтра, — согласился ее новый постоялец, отвечая улыбкой на улыбку.
Затем он вышел из дома и направился к арендованной машине. Сегодня вечером, после работы, Майкл предупредит хозяйку, что завтрак надо подавать очень-очень рано. Прием пищи в компании близнецов… увольте. Во всяком случае, если он желает остаться в здравом рассудке.
— Разве не здорово? — Ханна кружила вокруг стола, собирая грязные тарелки. — Мистер Греко разрешил мне приготовить ему полноценный завтрак на следующее утро.
— Надо же, какое великодушие! — Чарин даже не попыталась скрыть свой сарказм. — Если вы ему понравитесь, он позволит погладить ему рубашки.
— Ну, ну, душенька, — неодобрительно заметила Ханна. — Вы не должны занимать такую позицию. Поверьте мне. — Она покачала головой, ее лицо все еще светилось счастьем. — Он такой красавец, и, как я слышала, быстро продвигается по службе. Ценный экземпляр.
Чар кивнула:
— Определенно, — затем вытерла остатки молока, которое пролил Ронни.
— Вы могли бы иметь на него виды, — подвела итог Ханна.
Глаза Чар округлились, но она надеялась, что пожилая женщина не заметила ее реакции. Мысль о том, чтобы «иметь виды» на Майкла Греко, сама по себе уже являлась нелепостью.
Чарин была слишком раздосадована его поведением. Когда он впервые появился в конторе, то произвел впечатление человека раздражительного, а сейчас день ото дня становился все невыносимее. Их отношения на работе напоминали детскую игру в прятки, угадай, где кто находится.
— Ты все придумываешь, — говорила ей Лена Гарольд, служащая, временно исполняющая обязанности секретаря. Она всегда питала материнские чувства к Чарин. — Он постоянно переезжает с места на место, так как нуждается в информации, поступающей из разных отделений. Приезды и отъезды вовсе не связаны с тобой. — Она откинула назад темноволосую голову и засмеялась.
Впрочем, Чарин было не до смеха, она сама знала, что нужно избегать нежелательных встреч.
— Ронни? — позвала молодая мама, обнаружив за столом только одного из близнецов. — Где этот сорванец?
Она нашла малыша в холле — взгромоздившимся на подоконник и наблюдающим через стекло за машиной Майкла.
— Тот дядя сел в машину, — сообщил он матери, которая схватила его в охапку и понесла в столовую. — Он уезжает!
— И мы уезжаем тоже, как только умоемся и наденем свитера, — бодро тараторила Чарин, но ее сердце разрывалось от боли: малыш все больше привязывался к мистеру Греко. К сожалению, все сокровища мира не смогут заставить его полюбить малышей.
Она знала, оба мальчика изголодались по вниманию взрослого мужчины. Им нужен настоящий друг, который присмотрит за ними, направит на истинный путь. Однако настоящих мужчин, ковбоев, так сказать, днем с огнем не сыщешь. И Майкл Греко ясно дал понять, что не является подходящей кандидатурой.
Конечно, он по-своему прав, но некоторые манеры Греко вызывали у нее сильное раздражение. Совершенно ясно, что его отношение к ней изменилось с той самой минуты, когда ему стало известно о детях. Итак, мистер Греко ненавидит детей. Значит, она, в свою очередь, постарается оградить его от их присутствия, а все остальное ее не касается.
Только самый последний тупица может испытывать неприязнь к ее мальчикам! Такие мысли выводили ее из себя.
Чарин подумала о своем отце. Он всегда был удивительным, идеальным другом, милым папочкой. Родители переехали в Техас несколько лет назад, и теперь они встречались очень редко. Будучи на самом деле приемным ребенком пожилой пары, Чарин никогда не испытывала недостатка внимания. Возможно, ее любили в два раза сильнее, чем родных детей. Поэтому она не могла понять, как можно оставаться глухим по отношению к детям.
После первой же ночи она решила избегать общения с Майклом Греко.
С такой обоюдной позицией частые контакты между ними были невозможны. Чарин могла с легким сердцем прийти на работу — без страха увидеться с новым боссом, — если во встрече не будет необходимости. И это уже была победа.
Спустя полтора часа ей пришлось прикусить язычок и вести себя очень аккуратно. Они сидели друг против друга за внушительным полированным столом. Майкл Греко одаривал ее снисходительностью хозяина поместья, а Чарин нацепила на лицо свою самую очаровательную улыбку.
— Я уверена, вы понимаете, что меньше всего мне хотелось бы просить вас об одолжении, — сверкала она белыми зубами. — Однако факт остается фактом, и другого выхода у меня нет.
Он явно скучал. Как бы ей хотелось бросить ему в лицо все, что она думает на самом деле, хотя ради Леонарда Траска можно быть повежливей.
— Босс может разнести по камешкам наше отделение, если захочет, — предупреждал главный менеджер, когда услышал ее едкое замечание насчет нового шефа. — Будь внимательной и предупредительной по отношению к нему. У него есть покровители наверху, и поэтому мы хотим, чтобы он играл на нашей стороне.
— Что вам нужно? — спросил Майкл.
— Поездка. — Чарин улыбнулась, но взгляд остался колючим. — Моя машина забарахлила сегодня, и я была вынуждена откатить ее в мастерскую.
Он кивнул, бросая на нее довольно корыстный, так по крайней мере ей показалось, взгляд.
— Куда?
Улыбка улетучилась. Чарин просто не умела притворяться.
— Мне сказали, что вы собираетесь на строительство сегодня, — быстро нашлась она. — А мне нужно сделать некоторые исследования в городской ратуше Триволо. Если бы вы подбросили меня…
— Вы могли бы арендовать машину. — Майкл, наклонясь вперед, смотрел на Чарин так, будто наслаждался ее замешательством.
Она сжала кулаки.
— Забавно, что вы это предложили. — Чарин подняла голову. — Я сказала то же самое. Поверьте, я не хотела… вас беспокоить. Только мистер Джексон из финансового отдела очень спешил и предложил мне попросить вас об одолжении.
В глазах Майкла полыхнул огонек. Похоже, у него есть чувство юмора, хотя ни в чем нельзя быть уверенной, возможно, это просто ярость.
— Он не хотел платить за аренду? — предположил Майкл, наклоняясь вперед и барабаня пальцами по поверхности стола.
— Джексон назвал это безрассудным пренебрежением к финансовым ресурсам компании или что-то в этом духе.
Майкл кивнул:
— Конечно, он прав, — затем посмотрел на часы. — Почему бы нам не отправиться прямо сейчас?
Чарин на мгновение замялась.
— Прекрасно, почему нет.
Их глаза встретились, и стало без слов понятно, что для обоих совместная поездка не самое приятное времяпрепровождение. Однако глупо вести себя, словно маленькие дети. Да, они проведут несколько часов вместе, что толку противиться?
Глава четвертая
Кожаные сиденья в машине без пяти минут вице-президента, казалось, созданы для того, чтобы, погрузившись в них, можно было отъединиться от суеты бренного мира. Чар откинулась назад и расслабилась. Если не можешь изменить обстоятельства, измени отношение к ним. Приятно сидеть, откинувшись на спинку, вытянув ноги и погрузив ступни в мягкое ковровое покрытие. Водить такую машину — одно удовольствие, не ломит кости от каждой кочки на дороге и не дребезжит в голове на каждой ухабине, не то что в ее старой колымаге.
Волшебное очарование роскоши.
Чарин повернула голову к окну, глядя на мелькающие пейзажи, и решила насладиться маленьким путешествием, несмотря на компанию.
Майкл же был далек от всякой мысли о наслаждении. Он быстро осознал, что поездка превратится для него в настоящую пытку… Сущее мучение пытаться не принимать во внимание вызывающую привлекательность своей попутчицы. Да еще вместо того, чтобы сидеть спокойно, она то и дело шевелит обнаженными ногами, отчего ее юбка постоянно задирается, вызывая в уме эротические фантазии. Греко обнаружил, что гонит машину с немыслимой скоростью, так, что даже дух захватывает. Нужно немного притормозить — как с автомобильной гонкой, так и с мечтами.
— Какая музыка вам нравится? — внезапно заговорил он.
Она мельком посмотрела на Майкла.
— О, не знаю. Включите что-нибудь. Ваша машина, вам и выбирать.
Он-то выберет самый бурный, жесткий канал рок-н-ролла и включит музыку на всю мощь: может, стена шума спасет от наваждения. Прошло несколько минут, прежде чем Майкл понял, что сделал неудачный выбор. Рок-н-ролл был его любимым музыкальным направлением, никакая лирика не могла идти с ним в сравнение; и ему нравилось слушать музыку на полную громкость. Однако сегодня каждый непристойный намек, каждая сексуальная метафора в переборе струн и клавиш зазвучали совершенно отчетливо и резко, сбивая с толку и смущая откровенностью. Майкл быстро переключил радио на классическую волну.
— Спасибо, — усмехнулась Чар в сторону, стараясь не встречаться с ним взглядом. — Я люблю рок-н-ролл, но это было похоже на работу бормашины в зубоврачебном кабинете.
Майкл не удержался от улыбки. У девушки есть чутье.
— Просто я надеялся, что этот музыкальный коктейль не даст нам уснуть, — проговорил он.
— Вивальди тоже не подойдет, — тихо заметила Чар, — он слишком ярок для этого.
И опять она была права. Майкл никогда прежде не замечал, насколько чувственна классика. Поза, движения, аромат волос Чарин — все гармонировало с музыкой. Он чувствовал, что отравлен желанием, изящным и утонченным и вполне управляемым. Во всяком случае, некоторое время.
Вивальди сменил Моцарт, затем Равель, и они въехали в черту небольшого городка Триволо, района, отведенного под проект «Белые камни».
— Вы бывали здесь раньше, видели территорию? — спросил Майкл, когда они приблизились к огороженной зоне.
— Нет. — Чар любовалась видом серо-голубого океана, сверкающего в солнечных лучах. — Но я хорошо знаю данную местность и люблю ее.
— Многим нравится этот тихий уголок. Вот почему мы и решили позаботиться о нем и дать возможность другим людям познать красоту.