Чарин скользнула по нему взглядом.
— У кого вы купили землю?
— Большинство земель — у компании «Беар Крик Тимбер». Они владели ими много лет. — Машина выехала на грунтовую дорогу. — Не думаю, что у вас возникнут вопросы с правом на владение. С собственностью все в порядке, вам только нужно это задокументировать. Чтобы завершить дело, нам придется убедить нескольких частных владельцев земли продать их участки. Думаю, там будут проблемы юридического порядка.
Чарин кивнула. Она знала о ведении такого рода дел и была готова к работе, но сама атмосфера располагала к спокойствию и наслаждению. Ребенком она облазила каждый уголок этих пляжей, никогда не задумываясь, кому они принадлежат. Разве нужно платить, чтобы вырасти? Чарин улыбнулась, вспомнив своих мальчиков, она должна была привезти их сюда. Они уже достаточно взрослые, чтобы качаться на волнах, как делала она когда-то.
Майкл остановил машину около небольшого строения на утесе, который врезался прямо в океан. Чарин вышла. Свежий ветер трепал длинные волосы женщины, и, вытащив шпильки, Чарин распустила их. Обернувшись к своему спутнику, она заметила мрачный блеск в его глазах и неожиданно обнаружила, что желанна. Она снова обратила свой взгляд на море, чувствуя необычную для себя скованность. Вовсе нет у нее желания понравиться ему, хотя чертовски приятно чувствовать интерес мужчины. Чарин направилась обратно к машине, сотрясаемая внутренней дрожью.
Майкл, не сказав ни слова, последовал за ней, и вскоре они въехали в городок. Он высадил свою пассажирку около ратуши, разместившейся в приземистом здании испанского стиля.
— Заеду за вами через два часа, — глухо сказал Майкл, избегая ее глаз. — Времени вам достаточно?
— Вполне, — бодро ответила Чарин. — Увидимся.
Она наблюдала, как машина скрылась из виду. Никогда не доводилось ей встречаться с таким типом мужчин. Влечение друг к другу настолько сильно, что разряжает воздух… словно от огня, но они продолжают притворяться в невинности помыслов. Как долго это может длиться, прежде чем произойдет непоправимое?
Два часа спустя тот же вопрос повис в воздухе. Чарин ожидала, что обратная поездка в Рио-де-Оро будет более сдержанной, без слов и без взглядов. Но, к ее удивлению, Майкл привез бутерброды.
— Я подумал, возможно, вы проголодались, — просто заявил он, — и захватил кое-что с собой. У меня есть запеченный в тесте ростбиф. Подходит?
— Превосходно. — В желудке раздалось урчание, голод давал о себе знать. — Поедемте опять к океану, там можно устроить пикник.
Он нахмурился.
— Я думал, мы съедим его по дороге.
Чарин театрально вздохнула.
— Настоящий мужчина, утилитарный до мозга костей. — Она взяла бутерброд и вдохнула пряный запах. — Подумайте о пятнах горчицы на сиденьях, маринаде на ковре и майонезе.
Усмешка вышла кривоватой.
— Хорошо, вы выиграли. Сделаем привал около океана.
Это была маленькая, но победа. Они вернулись обратно на утес и обнаружили там землемеров и рабочих в касках, которые занимались расчисткой участка для грунтовых работ. Те узнали мистера Греко и поприветствовали Чар. Узнав, что нежданные гости приехали на пикник, один из мужчин принес одеяло.
— Как может такая красивая женщина сидеть в грязи, — трогательно улыбнулся он, глядя в глаза Чарин. Высокий светловолосый парень, одетый в тесные джинсы и футболку, которые не могли скрыть стальные мышцы, производил приятное впечатление.
— Джад Картс, Чарин Вулф, — неохотно представил их друг другу Майкл, затем добавил: — Джад — прораб данного объекта.
— Рада видеть вас, Джад, — дружелюбно ответила Чар, замечая легкий огонек флирта в глазах парня.
— А уж для меня какое удовольствие! — заметил он. — Здесь нас нечасто жалуют красивые женщины. Надеюсь, вы будете заглядывать к нам.
— Вы можете на это рассчитывать, — рассмеялась Чар. Флирт обостряет чувства, заставляя жизнь играть новыми красками.
Джад отошел к другому рабочему, и Чар повернулась к Майклу. Какие же молнии метали его глаза! Она быстро опустилась на одеяло, подогнув под себя ноги, и натянула юбку на колени. Затем сосредоточила все свое внимание на бутерброде, продолжая размышлять над поведением начальника.
Типично мужское поведение. Майкл не собирается заводить роман с нею, но ревность восторжествовала, когда на горизонте появился другой мужчина. Чарин украдкой подняла глаза. Он все еще продолжал хмуриться.
— Как бутерброд? — спросила Чарин, слизывая майонез с указательного пальца.
— Вкусно, — коротко ответил Майкл.
И снова воцарилось молчание. Только шум прибоя, несущего волны на песчаный пляж, крики чаек и свет далекой трассы — вот и все собеседники. Чарин захотелось общения.
— Мы могли бы поговорить, — предложила она, промокнув рот салфеткой. — Поближе узнать друг друга.
Еще один хмурый взгляд.
— Зачем нам нужно узнавать друг друга?
Чар сдержала улыбку и помахала рукой в воздухе.
— В этом нет нужды. Ненавязчивая беседа. Я просто подумала, возможно, будет забавно.
Его глаза потемнели.
— Веселиться не полагается, мы на работе.
В этот раз она не удержалась от смеха, затем скорчила милую гримаску.
— О, да здесь целая философия: нельзя смеяться в рабочее время?
Черты его лица смягчились. Майкл одарил ее долгим взглядом, покачал головой и отвернулся к океану.
— Хорошо, — резко сказал он. — О чем вы хотите поболтать?
Вот это да, еще одна маленькая победа, и ничего страшного, что он произнес слово «поболтать» так, как ее малыши произносят слово «укол». Конечно, приятно потешить самолюбие, но уж ему об этом ни слова, иначе путь до машины окажется слишком быстрым.
— Ладно, — поразмыслив, начала она. — Почему вы ненавидите детей?
Он уставился на свою спутницу.
— Вы полагаете, это подходящая тема для легкой беседы?
Чарин повела плечом.
— Да нет, просто мне хотелось бы узнать.
Он отвел глаза.
— Я не ненавижу детей.
Чарин заулыбалась, продолжая сосредоточенно жевать мясо.
— Однако вы производите впечатление человека, который не любит детей, — спокойно заметила она. — Я знаю мужчин, обожающих детей, они не ведут себя таким образом.
— Послушайте, — с досадой произнес Майкл, — я знаю, вы в разводе, но…
— Я не в разводе. Я никогда не была замужем.
Он насмешливо взглянул на собеседницу.
— А где же отец малышей?
Чарин сложила остатки бутерброда в бумажный пакет.
— Я говорю им, что он на небесах. Впрочем, должна признаться, относительно этого изречения у меня есть сомнения.
— О! Мне очень жаль.
— И мне. Такие разговоры им на пользу. Маленьким мальчикам нужны их папы.
Майкл кивнул, давая понять, что согласен с ней.
— Тогда вам действительно нужно устремить все силы на поиски подходящей кандидатуры. Вы так не думаете? — Майкл пожал плечами. — Вот видите, я думаю об их интересах. Я не ненавижу их.
— У-у-у, — она подозрительно сузила глаза. — Хорошо, я принимаю ваш ответ. Тогда почему вы ненавидите женщин с детьми?
На его лице заиграло подобие улыбки.
— Глупости, Чар. На самом деле…
Повисло молчание, его взгляд остановился на ее губах, и она почувствовала, как участился пульс.
— На самом деле что? — мягко спросила женщина, зная, что приближается к опасной черте, за которой невозможно сохранить власть над эмоциями.
Показалось или он вздрогнул? Потянувшись вперед, Майкл дотронулся до ее щеки. Легкое прикосновение… и целый шквал чувств. Затем он смял бумагу, в которую был завернут бутерброд, и вскочил на ноги.
— Нам, пожалуй, пора, — резко сказал он.
Чарин не двинулась, борясь в душе с желанием прижать ладонь к щеке, до которой он только что дотронулся. Она начала неспешно собирать остатки маленького пира. Чарин знала, что Майкл ждет, пока она встанет, чтобы сложить одеяло, но ей нужно время, прежде чем она очутится с ним лицом к лицу.
Почему она так бурно реагирует на каждое его движение? Ей не свойственно вешаться на шею первому встречному. Она поднялась, не отрывая глаз от океана, лишь бы не встречаться с ним глазами. Вдруг Чарин увидела нечто удивительное.
— Смотрите! — Она указывала на горизонт. — Киты.
Майкл повернулся, выражение его лица изменилось, когда он увидел огромных животных, рассекающих волны.
— Ух ты, действительно киты.
— Да уж. — Чарин прикрыла глаза ладонью. — Интересно, какие это киты? Для голубых немного поздновато. Обычно здесь они добывают пропитание летом.
Майкл стоял, все еще охваченный благоговейным восторгом.
— Какие фантастические существа!
— Они? Могу поспорить, это серые киты, держат путь в Мексику на перезимовку. Весной они вернутся тем же путем.
— Захватывающее зрелище, — покачал головой Майкл. — Заставляет почувствовать себя частью природы.
Частью природы. Ее снова охватила дрожь, возможно, проблема уже существует.
Она ожидала, что они поедут в сторону трассы, но Майкл свернул совсем в другом направлении.
— Я хочу проехать мимо домиков на пляже, — объяснил он. — Они — наша боль… Жители решили стоять до конца.
Чарин узнавала знакомые пейзажи.
— Любимый уголок! — восторженно закричала она. — Я сначала даже не поняла, что мы находимся так близко от того места, где живет мой дядя. Когда была маленькой, я царила на этих пляжах.
Длинный ряд маленьких, открытых всем ветрам построек протянулся с одного края побережья до другого, почти до самого океана. Вокруг каждого высились обледенелые растения, не так чтоб уж много: соленый воздух не предполагает буйную растительность. Построенные в двадцатые-тридцатые годы как временное убежище, домишки едва выдерживали напор шквального ветра, грозившего унести их в открытое море. Они стояли тут уже три четверти века и сейчас предназначались на слом.
Печально расставаться с тем, к чему привык. Чарин пыталась думать о новых зданиях, которые взметнутся в небо на месте нынешних строений. Она знала размах компании «ТрайТерраКорп»: здесь возникнет удивительный комплекс… современный, со всевозможными сверхмодными удобствами. Люди устремятся сюда, но вот неуловимое очарование тихого уголка будет утеряно.
Во многих домах, брошенных своими владельцами, уже гулял ветер меланхолии, и угроза разрушения стояла за дверью. Обернувшись, Чарин посмотрела в сторону дома своего дяди, он находился на противоположной стороне.
— Домишки такие утлые, — заговорил Майкл, заглушая мотор на месте парковки, верой и правдой служившей посетителям данных мест. Сегодня стоянка была пуста. — Они как бельмо.
Внезапно глаза Чар наполнились слезами.
— Но очень красивое бельмо. — Молодая женщина судорожно дернула дверцу машины и ступила на песок. И тут же в памяти возникли солнечные летние дни, загорелые людские тела, лагерные костры и фейерверки в День независимости. Она почти ощущала запах лосьона от загара. — И я уже скучаю по прошлому.
Сдвинув брови, Майкл направился за ней к линии прибоя. Ему никогда не удавалась постигнуть суть женщины, понять ее эмоции, которые скачут словно мячик для настольного тенниса. О чем она печалится? Если бы ему были ведомы ее страдания, то он бы помог, сделал что-нибудь или просто поговорил, утешил. Но она не оставила ему ни одного ключа к своему сердцу. И он растерялся.
Океан катил свои низкие волны, посылая своих гонцов один за другим, чтобы те мягким плеском убаюкивали песок. Внезапно Чарин остановилась и, бросив на Майкла дерзкий взгляд, приказала:
— Отвернитесь.
В глубине души возникло странное желание догнать, схватить ее, такой она была соблазнительной в ту самую минуту.
— Зачем? — спросил Майкл, сжимая руки в кулаки.
Чарин сверкнула белыми зубами:
— Потому что я собираюсь раздеться и побегать по пляжу.
Его брови медленно поползли вверх.
— Вы думаете, я упущу такой момент?
Она вздернула подбородок.
— Одну минуту. Вы можете расслабиться. Я просто собираюсь снять чулки. Хочется помочить ноги.
Майкл услужливо отвернулся, но, зная о ее намерениях, едва мог стоять спокойно. Он обернулся как раз в тот момент, когда Чарин побежала к воде, и ему пришлось броситься вслед.
— Ох! — Холодный океан ласково прильнул к коленям. — Как здорово! — Молодая женщина танцевала в воде, поднимая вокруг себя фонтан брызг, заливаясь безудержным смехом и наслаждаясь игрой как ребенок.
Некоторое время Майкл созерцал ее движения, затем снял туфли и носки и подошел к кромке воды.
Чарин засмеялась.
— Ну, вперед!
— Я не могу пройти дальше, как вы, — крикнул он.
— Можете, можете. — Она ударила ладонью по воде. — Только закатайте брюки.
Майкл кинул на нее хмурый взгляд, но в ответ услышал лишь хохот.
— Смелее. Я бросаю вам вызов, два вызова.
— Эй, — притворился он серьезным, — может, остановимся на одном?..
— Почему?
— Два вызова слишком опасно. — Предполагалось, что его взгляд должен вызвать дрожь, а не смех. — Если вы собираетесь бросать людям вызов два раза подряд, то вы, должно быть, готовы отвечать за последствия.
— Я бросаю вам два… пять… десять вызовов! — закричала Чарин, ее волосы взметнулись вверх.
— Я принимаю их, — ответил Майкл и, больше ни минуты не колеблясь, бросился в воду, даже не удосужившись закатать брюки.
Блеск его глаз подсказал ей, что он настроен весьма и весьма решительно. Издавая пронзительные крики, она побежала прочь, но не успела сделать и трех шагов, как оказалась в его руках. Он поднял свою добычу высоко над водой, всем своим видом выказывая желание кинуть ее в воду.
— Значит, бросаете вызов мне? — передразнил Майкл, вытягивая вперед руки. Еще мгновение — и он расцепит руки.
— О, Майкл, нет! — Чарин смеялась до колик в боку. Одно неловкое движение, и она полностью погрузится в холодные воды Тихого океана, только один промах…
Конечно, он не допустит, чтобы случилось непоправимое, и, хотя она кричала и была напугана его действиями, в душе не было никаких сомнений в его благородстве. Тогда он притянул свою ношу к груди и бережно понес к сухому берегу. Чарин крепко уцепилась за его шею, и смех замер на губах. Он чувствовал себя таким сильным, а она — почти бездыханной… и вовсе не от страха.
Чарин хотела, чтобы он поцеловал ее, желала этого всем своим сердцем, повинуясь жаркому трепету тела. Поэтому, когда Майкл поставил ее на песок, Чарин не расцепила рук, продолжая смотреть прямо в красивые карие глаза. Она услышала, как он вздохнул, сердце забилось чаще. Она подняла лицо вверх, но он только слегка коснулся губ Чарин и отпрянул назад, вырываясь из кольца ее рук.
— Эй, — тихо начал он, — это недопустимо.
Чарин сделала глубокий вдох и покачала головой.
— Недопустимо целоваться в рабочее время?
Несмотря на безобидный тон, она испытывала досаду. Разве можно было подумать, что мужчина так легко отвернется от ее поцелуя?
Они сели на нагретый солнцем песок, подставив ноги ветру, и, как только заговорили, напряжение между ними ослабло, а затем и вовсе исчезло. И вот они уже смеялись, глядя друг другу в глаза.
— Не могу поверить, что вы совершили такое безрассудство. — Чар посмотрела на его одежду с сочувствием. — Бьюсь об заклад, ваши брюки безвозвратно испорчены.
— Ничего страшного. — Майкл наигранно вздохнул. — Они отправятся на свалку вместе с пиджаком, на котором красуются липкие зеленые разводы — результаты труда вашего мальчугана.
Чарин покраснела.
— Мне действительно очень жаль.
Майкл посмотрел на нее и подумал, что испорченные вещи стоят того, чтобы на минуту прижать к груди такую красивую женщину, но промолчал. Какой в этом смысл? Ему нужно что-нибудь сделать, что-то сказать, надо положить конец этому постоянному физическому влечению. Неужели ничто не может их остановить? Оставался единственный выход.
— Так и быть, — он смотрел на волны океана, стараясь забыть о жалости, — буду с вами откровенен.