Снизу раздались торопливые шаги, и в щелке показались два любопытных зеленых глаза.
– Матвея я, конечно, знала. И Инну знаю. Та еще дура. Значит, Марина Заботина? Что ты тут делаешь? Ты заодно с этими лахудрами?
Обе «лахудры» позади меня замерли, боясь дышать.
– Тебя скоро отпустят, – подбодрила я пленницу.
– Когда?
– Через пару дней. На самом деле это будет зависеть от того, насколько покладистым окажется твой муж.
– Вы меня что, ради выкупа похитили?
– На нас наехали люди твоего мужа. Мы просто хотим, чтобы они от нас отстали. Бартер, так сказать. Твой муж оставляет нам жизнь и свободу, а мы отдаем ему тебя в целости и сохранности. Ты сама, собственно, тут совершенно ни при чем.
– Да?! – возмутилась Томочка. – Это, кажется, именно мне набили шишку на затылке.
– Зато у тебя появилась возможность как следует отдохнуть.
– От чего? – резонно возразила та. – Я специально выбрала себе такого мужа, который может обеспечить мне вечный отпуск.
– Что ж, значит, не повезло. Сейчас у твоего мужа неприятности. Придется потерпеть.
– Мне дадут поесть?
Видимо, то, что мы оказались заочно знакомы (из одной тусовки, как сказала Инна), примирило Хорошевскую с ее положением. Несмотря на робкие попытки девочек объяснить ей ситуацию, она все же опасалась за свою жизнь, поэтому беспрестанно голосила и ругалась, стараясь таким образом поддержать в себе боевой дух. Мое появление погасило страх, и Томочка перешла, так сказать, в режим ожидания.
– Что ты любишь? – поинтересовалась я. – Я имею в виду, из еды?
Томочка любила все: деликатесное мясо и куриные окорочка, копченую осетрину и дешевую докторскую колбасу, итальянскую пасту и самые обыкновенные макароны с подливкой. На десерт она попросила чипсы и коробку шоколадных конфет.
– Ее легко прокормить, – усмехнулась Катя, когда Томочка с полным подносом съестного удалилась в глубь своей темницы. – В детстве, когда мы жили в деревне, у нас была свинья. Она тоже ела все подряд.
– В отличие от свиньи, Тамара представляет гораздо большую ценность.
Мы сели на диван, и я принялась рассказывать все, что мне посчастливилось узнать за время моего отсутствия.
– Шапкин, то бишь Шлыков, от нее без ума и пойдет на все, лишь бы с ней ничего не случилось, – закончила я свое повествование.
– Меня пугает эта формулировка – «пойдет на все», – содрогнулась Катя. – Может быть, он пригонит сюда какой-нибудь спецотряд, и нас начнут расстреливать из автоматов?
– У нас ведь есть заложница, – возразила Ира. – И, кроме того, они не в курсе, где мы ее спрятали.
– Кстати, Ирочка, – спохватилась я, – как тебе удалось увести шофера? И где он сейчас? Целый день гадаю, что ты придумала.
– Господи, да ничего фантастического! – Она всплеснула руками. – Сказала, что я сестра Егора, приехала только сегодня утром. Мне, мол, нужно срочно пополнить гардероб перед вечерним выходом в свет, и Егор просил сопровождать меня по магазинам, а «Ауди», мол, велел оставить у подъезда, потому что он сядет за руль сам. Шофер оставил ключи в замке зажигания и отправился за мной, уверенный, что Мазуренко уже спускается по лестнице.
– Я преклоняюсь перед тобой. И что, он действительно таскался с тобой по магазинам?
– Еще бы. Таскался как миленький. Промучив его часа три кряду, я от него улизнула. Даже не представляю, сколько времени бедняга торчал возле того злосчастного бутика. Очевидно, думал, что я примеряю шмотки. Потом он наверняка позвонил Мазуренко сообщить, что потерял его сестру.
– Значит, они там сейчас стоят на ушах. «Ауди», возможно, уже нашли. А вот Томочку нет.
– Кстати, кто знает, что жена Шлыкова делала у своего зятя?
– Он ей ненастоящий зять. Ведь дочь-то не ее. Она и сама еще в соку. Так что догадайся с трех раз, что она там делала.
– Можно у нее спросить, – предложила я.
– Не буди лихо, пока оно тихо. Пусть себе девушка насыщается. Позже попробуешь поговорить с ней по душам. Возможно, она даст нам пару советов, как лучше поладить с ее муженьком.
Итак, Ирочка осталась сторожить пленницу, а мы с Катей отправились по домам.
– Только не подвози меня к самому подъезду, – попросила я. – Лучше, если нас не увидят вместе.
– Ладно, иди, я покараулю.
Несмотря на поздний час, вокруг все казалось мирным и спокойным. Я вихрем взлетела на второй этаж и, вбежав в квартиру, с облегчением прислонилась спиной к двери, которую тщательно заперла за собой. Потом, не включая света, подошла к окну, чтобы посмотреть, как уезжает Катя. Задние фонари ее автомобиля как раз исчезали за углом. По привычке я первым делом открыла балконную дверь. Прохладный ветер ворвался в комнату, взметнув тюлевую занавеску почти до потолка. Я переоделась в халат и отправилась на кухню. Завтра снова рабочий день, очередная встреча с Горчаковым, очередной донос, очередные страхи и огорчения.
Кофе с молоком был очень кстати – он всегда поднимал мне настроение. Я вышла с чашкой на балкон, чтобы по давней привычке постоять под звездным небом и помечтать о чем-нибудь приятном. Двор внизу был пуст, и ничто не мешало мне предаваться грезам. Я подняла лицо к небу – и в этот момент почувствовала за своей спиной неуловимое движение. Что это было – колебание воздуха, или я краем глаза заметила какую-то тень, не знаю. От неожиданности я вздрогнула, хотела обернуться, но не успела. Кто-то зажал мне рот одной рукой, изо всех сил притиснув к себе другой. Кто-то высокий, сильный, не испытывающий ни капли жалости к женщине, шейные позвонки которой подозрительно хрустнули.
Я хотела закричать, но через ладонь нападавшего смогла лишь неясно промычать. Кружка выскользнула из моих рук и, перевернувшись в воздухе, полетела вниз. Раздался глухой удар – стукнувшись об асфальт, кружка рассыпалась на осколки. В любой другой ситуации я бы наверняка пожалела о ней – это подарок Матвея на Новый год, и она была дорога мне как память. Но сейчас мне было не до сожалений.
Спасибо, что хоть носом могла дышать. Неизвестный резко дернул меня вверх, будто злился за что-то. Теперь у меня хрустнули ребра. Я опять замычала и попыталась лягнуть его ногой. Непроизвольно, конечно.
– Не кричи, тогда отпущу, – сказал незнакомый низкий голос прямо в самое ухо.
Я энергично закивала. Мне совершенно не хотелось полететь с балкона вниз головой. Хоть это и второй этаж, но летальный исход вполне вероятен, потому что падать на асфальт, не сгруппировавшись, совсем даже небезопасно. Незнакомец стал поворачивать меня лицом к двери. Видимо, мы должны были пройти в квартиру, не нарушая плотного контакта. Я все еще цеплялась пальцами одной руки за металлические прутья балкона, и внезапно почувствовала их мягкую вибрацию. Скосив глаза, я увидела, как снизу, прямо из воздуха, материализовалась чья-то макушка. «Там ведь пожарная лестница! – вспомнила я. – И по ней кто-то лезет».
Мгновение – и мой спаситель (я, естественно, надеялась, что это спаситель) уже перебросил свое тело через перила, очутившись сбоку от нас. Не знаю, как это произошло, но в ту же секунду я оказалась на свободе, а рядом завязалась драка. Взобравшемуся по лестнице человеку потребовалось всего несколько секунд, чтобы отключить моего врага. Тяжело дыша, спаситель молча смотрел на меня. А я глупо пялилась на него. Потому что это был не кто иной, как Крылов.
– Здравствуйте, – наконец выдавила я. – Как вы здесь оказались?
– Да так, мимо проходил, – ухмыльнувшись, ответил он и носком кроссовки ткнул тело лежащего на полу мужчины. – Смотрю, чашка летит. Поднял голову – батюшки, а это вы на балконе! Боретесь с каким-то типом. Я и подумал: надо помочь.
– Благодарю вас, – искренне сказала я, смутно представляя себе, что теперь делать. – Может, затащим его внутрь?
– Лучше подождем, пока этот гад очнется.
Гад очнулся минуты через две. Крылов помог ему подняться, заволок в комнату, зловещим голосом предупредив, чтобы тот не рыпался. Я включила свет и ахнула. Напавший на меня тип был не кем иным, как тем самым подслеповатым блондином, который ошивался под моими окнами и следил за дачей Горчакова. А потом настучал людям Шлыкова, что Альбина с ребенком покинула страну. Из-за него Мазуренко и наехал на меня тогда.
– Это вы! – обвиняющим тоном сказала я.
– Значит, вы знакомы, – констатировал Крылов, хмуро разглядывая молчавшего блондина.
– Лишь заочно, – буркнула я.
– Предлагаю вызвать милицию и составить протокол. Проникновение в квартиру, нападение, все такое.
– Нет-нет, милиция нам ни к чему, – испугалась я.
Блондин мгновенно оживился. В его глазах промелькнула надежда.
– Как же так, Марина Александровна? – ерническим тоном продолжал Крылов. – Я, рискуя своей жизнью, спас вас, может, от лютой смерти, а вы не хотите вызвать милицию. Что же вы намерены делать с этим голубчиком?
– Я собираюсь его отпустить, – грустно сказала я.
И блондин, и Крылов поглядели на меня недоверчиво. С трудом вспомнив, как зовут Крылова, я повернулась к нему и с обольстительнейшей улыбкой произнесла:
– Послушайте, Игнат. Я, конечно, безмерно благодарна вам за помощь и понимаю всю силу вашего негодования...
Фраза показалась мне чересчур витиеватой. Я прервала ее на середине и коротко добавила:
– Лучше вам в это не ввязываться. Я отпущу этого типа, и точка. Вы можете поприсутствовать, только не лезьте.
– Ладно, – Крылов покорно сложил руки на груди. – Я поприсутствую и не буду лезть. Как скажете.
– Итак, – заявила я блондину тоном, не терпящим возражений, – вы сейчас отсюда уйдете, но с одним условием.
Блондин настороженно смотрел на меня и молчал. Мне было все равно. Пусть молчит, главное, чтобы ничего не пропустил.
– Вы встретитесь со Шлыковым и скажете ему, что его жена находится в моих руках. – Крылов повернул голову и взглянул на меня. Не хотелось раскрывать карты, но если бы я его выгнала, то лишилась бы защиты. Пусть лучше слушает. Все равно ничего не поймет. У него с Горчаковым своих проблем выше крыши. – Я требую личной встречи с вашим шефом. Немедленной. Уверена, мы с ним сумеем договориться. И пусть не глупит. Естественно, я приняла все меры предосторожности.
Никаких мер я, разумеется, не принимала, но не говорить же ему об этом!
– Теперь его можно выпустить? – спросил Крылов с некоторой долей сомнения.
– Самое время.
Игнат сделал широкий жест рукой в сторону коридора. Блондин медленно поднялся, как будто все еще не верил, что его сейчас действительно выпустят на волю.
– Могли бы что-нибудь и сказать на прощание, – фыркнула я.
Блондин неожиданно откликнулся:
– Я бы не причинил вам вреда.
– Жаль, что я не знала об этом в тот момент, когда вы подкрались сзади.
– Вы закончили обмен любезностями? – нетерпеливо спросил Крылов. – Время позднее, гостям пора и честь знать.
– Вы что, тоже уходите? – удивилась я. – А мне-то казалось, нам стоит кое-что обсудить.
– Зачем это? – Крылов сделал изумленные глаза. – Вы попали в трудную ситуацию, я вам помог, потому что случайно очутился поблизости. Так что и обсуждать нечего.
Случайно! Каков наглец, а?
– Ладно, – махнула я рукой. – Встретимся завтра.
– Можете немного опоздать, – покровительственным тоном сказал Крылов.
– Разве теперь вы мой начальник? – ехидно спросила я.
– Нет. Но я тот, кто может замолвить за вас словечко.
– Спасибо, не стоит.
Блондин стоял в коридоре и терпеливо ждал окончания нашей перепалки.
– А не надо его обыскать? – неуверенно спросил Крылов.
Блондин с опаской поглядел на него.
– Ой, нет! – крикнула я. – Пусть убирается восвояси. Мне важно, чтобы он донес информацию до адресата, и поскорее.
– Может, в связи с этим его стоит проводить? – с иронией спросил Крылов.
Я подошла к двери и открыла замки. Странная парочка прошествовала на лестничную площадку.
– Кстати, а как вы проникли в мою квартиру? – крикнула я вслед блондину.
Потом вспомнила, где он служит, и махнула рукой. Что я, в самом деле? Эти люди могут проникнуть куда угодно.
Я захлопнула дверь. Как можно спокойно лечь спать в квартире, которую посещают все, кому не лень, в отсутствие хозяйки? Теперь еще эта пожарная лестница. Раньше мне и в голову не приходило, насколько легко по ней забраться на балкон. Зайдя в комнату, я первым делом закрыла балконную дверь на шпингалет. Потом проверила все шкафы, заглянула под кровать и в кладовку. Мало ли кто еще мог здесь заблаговременно спрятаться.
Вопреки ожиданиям сон сморил меня почти мгновенно. Видимо, физические и моральные нагрузки сделали свое дело. Последней была мысль – зачем Крылов ошивался возле моего дома? Наверное, они с Горчаковым всерьез меня подозревают. Крылов наверняка думает, что я виновата во всех неприятностях его шефа, что я – человек, засланный конкурентами. Естественно, они решили проверить меня как следует. Наверное, он самым банальным образом следил за моим домом. Это все не очень хорошо. Если Крылов встрянет в мои сложные отношения с людьми Шлыкова, он все испортит.
После смерти Матвея чувство страха у меня притупилось. Во время завтрака я вспомнила все, что произошло со мной за последние дни. Это же сущий кошмар! А я вопреки всему резва и энергична. Видимо, это результат стресса. Именно он держит меня в напряжении и высвобождает резервные силы организма. А что будет потом? Мне не хотелось думать об этом. Я никогда не считала себя дурой и отчетливо понимала, что история, в которую я вляпалась, вряд ли закончится благополучно.
Все утро я ждала, что вот-вот зазвонит телефон и Шлыков обрушит на мою голову мегатонны проклятий. Или он позвонит в дверь, и я увижу в «глазок» его искаженное гневом лицо. Так или иначе, но встреча скоро состоится. Я даже допускала, что меня снова поймают и отвезут в какое-то укромное место, где начнут запугивать. Проанализировав ситуацию, я решила, что меня вряд ли убьют. Небось считают, что раз мне в голову пришла мысль записать аудиокассету, то, возможно, я изобрела кое-что еще. О жестком варианте развития событий я старалась не думать вообще.
Однако Шлыков не звонил. Не звонил даже Мазуренко. «Что ж, – подумала я. – Значит, встреча откладывается». Я шла на работу, гордо подняв голову, потому что была почти уверена, что кто-нибудь обязательно за мной наблюдает. Возможно, обогнавший сейчас меня автомобиль притормозит у обочины и я окажусь лицом к лицу со своими врагами. Однако ничего не произошло. Никто меня не задержал, и я благополучно добралась до офиса.
Открыв дверь приемной, я нос к носу столкнулась с Горчаковым. Сердце мое сразу же встрепенулось, как бывало всегда, когда я его видела. «Черт возьми, что же это за наваждение такое?» – подумала я, а вслух сказала:
– Доброе утро, Сергей Алексеевич!
– Доброе, – откликнулся он, внимательно глядя мне в глаза. – Давно не виделись. Как ваши дела?
– Да вроде ничего.
– У вас синяки под глазами. Ведете бурную жизнь?
Наверное, Крылов уже рассказал ему о нашем совместном ночном приключении.
– А где Липа? – вместо ответа спросила я.
– Она немного задерживается.
Горчаков не уходил, наблюдая, как я устраиваюсь за своим рабочим столом.
– У вас есть какие-нибудь поручения?
– Для вас? Конечно. Я тут принес кое-какие бумаги, сделайте короткую итоговую справку.
– Хорошо, – обрадовалась я.
По правде сказать, я уже не чаяла, что мне вообще дадут работу. Если бы Горчаков заявил, что увольняет меня, я бы не удивилась. Но он почему-то медлил. Возможно, считал, что разоблаченного врага иметь при себе гораздо удобнее, чем ждать, что к тебе зашлют нового. Я была даже рада, что меня подозревают и не доверяют мне. Это значит, что моих ушей не достигнет никакая по-настоящему ценная информация и я, если произойдет самое худшее, не смогу выдать ее людям Шлыкова. Надо потерпеть еще немножко. Как только мы разберемся с Томочкой, ситуация прояснится. Тогда я расскажу Горчакову все-все.
«Может, надо было с самого начала во всем признаться? – подумала я. – Как только меня завербовали? Нет, – тут же отвергла я свою идею. – Если бы это стало известно Шлыкову, мой брат мгновенно оказался бы в опасности. Вдруг у них здесь прослушка? Или кто-то еще, помимо меня, стучит на Горчакова? Тот же Крылов, например. Темная лошадка, между прочим. Скажи я Горчакову о Шлыкове, тот наверняка задействовал бы Крылова, и моего брата постигла бы участь Матвея».