У меня вырвался невольный вздох, и Горчаков, не сводивший с меня глаз, тут же спросил:
– Вас что-то гнетет?
Может, он хочет вызвать меня на откровенный разговор и поэтому услал куда-то Липу? Однако, по моему мнению, время откровений еще не настало. Поэтому я сказала:
– Ничего подобного. Я просто вспомнила мужа.
Лицо Горчакова омрачилось:
– Ваш муж был известным человеком.
– Да, это так.
– Я еще раньше хотел спросить... У вас нет материальных затруднений? В смысле, не нужна помощь?
Я отрицательно покачала головой. «Главное, чтобы вы меня не уволили», – хотелось ответить мне, но я, как водится, промолчала. Впрочем, действительно, что я буду делать, если он меня уволит? «Неактуальный вопрос, – одернула я себя. – Главное – остаться в живых. Живая, я обязательно найду себе достойное применение».
Горчаков, однако, был всерьез настроен вытрясти из меня хоть что-нибудь для себя интересное.
– Послушайте, Марина, – вкрадчиво сказал он, устраиваясь на краешке моего стола. – Мне почему-то кажется, что смерть вашего мужа как-то связана с другими неприятностями. Возможно, личного плана.
– С чего вы взяли? – встрепенулась я.
– Ну как же? А эти телефонные звонки в офис? Этот тип с серьгой в ухе? Ночные нападения, в конце концов!
– Так Крылов вам рассказал?
– Он ведь на меня работает.
– По ночам он тоже работает на вас? – ехидно спросила я.
– Должность у него такая.
– Значит, он просто проходил мимо моего дома?
– У Крылова собственные профессиональные тайны. – Видимо, он имел в виду, что не отдавал тому личного распоряжения сидеть под моим балконом. – Вижу, вы не склонны делиться своими проблемами.
– Они не имеют к вам никакого отношения.
«На самом деле все, что со мной случилось, произошло именно из-за вас!» – кричало мое сердце.
– Значит, я просто ваш шеф и ничего больше? – чуть понизив голос, спросил Горчаков. Теперь он смотрел не на меня, а куда-то в окно.
Интересно, что он имеет в виду? Наверное, он считает, что я до конца своих дней должна помнить оба его поцелуя. Более дурацких отношений у меня не было ни с одним представителем противоположного пола, даже в зеленой юности. Я решила высказать ему свое «фи»:
– Я ценю, что вы поддержали меня в трудную минуту. Или... – Я сделала паузу. – Я что-то не так поняла?
Горчаков вновь перевел на меня грустные глаза.
– Вы все поняли правильно, Марина. Хотя... Я надеялся, что между нами возникло чувство более сильное, чем просто расположение. Когда мы вместе ездили за город...
– С тех пор прошло много времени, – сухо сказала я. – Вы сами заставили меня думать, что это недоразумение.
Тут в приемную вошел Крылов. Услышав мои последние слова, он весело произнес:
– Обожаю недоразумения. Именно благодаря им на свет вылезает все, что люди хотят скрыть от других. Всем доброе утро!
Горчаков почему-то страшно рассердился. Может, хорошее настроение Крылова было ему не по душе, или он хотел сказать мне наедине еще что-то, но появление начальника службы безопасности Горчаков воспринял в штыки.
– Проходи в кабинет, – велел он.
– Но... – начал Крылов.
– Кажется, я ясно выразился! – взревел шеф.
Тут дверь снова распахнулась, и румяная Липа окрасила дежурной улыбкой наше нервное утро.
– Какие-то проблемы? – по-деловому спросила она, тут же стерев ее с лица.
– Небольшая истерика у шефа, – буркнул Крылов, скрываясь в кабинете.
– Принято считать, что только женщины способны на истерики, а мужчины лишь время от времени поддаются эмоциям, – заметила Липа.
Горчаков молча поднялся и прошел вслед за Крыловым.
– Что тут у вас? – понизив голос, встревоженно спросила Липа. – Плохие новости?
– Да нет, просто... страсти.
– От страстей одни неприятности, – констатировала она. – Они осложняют жизнь и нарушают пищеварение.
Я поглядела на часы и задумчиво прикусила губу. Шлыков не давал о себе знать. Странно. Искушение позвонить Ирочке и спросить, как обстоят дела с пленницей, было очень велико, но я сдержалась. Звонить нужно только из телефона-автомата, а уж никак не из офиса, в котором запросто могут стоять «жучки».
Весь оставшийся день Горчаков был сух и изыскан, как английский лорд. Я делала вид, что не замечаю его настроения. Чтобы решить наши личные проблемы, необходимо избавиться от опеки Федеральной службы безопасности.
Рабочий день подошел к концу. Я, как обычно, состряпала липовый отчет и отправилась на Казанский вокзал. Когда курьер протянул руку за дискетой, я не сдержалась:
– Послушайте...
Парень испуганно смотрел на меня и, схватив добычу, нырнул в толпу. Я даже не успела толком разглядеть, в какую сторону он направился. В общем-то, я не особо рассчитывала, что удастся вступить с ним в контакт, поэтому не была разочарована. С Верой мы договорились не встречаться на вокзале, так что я поехала домой. По дороге купила телефонную карточку и, закрывшись в стеклянной будке, позвонила на Катин мобильник, который она оставила Ирочке. Та успокоила меня, сказав, что вокруг все тихо. Томочка Хорошевская ведет себя примерно: не бузит, не ругается, читает книжки. Только что закончила «Робинзона Крузо», теперь у нее на очереди «Три мушкетера».
Как вернулась домой, не помню. Все делала машинально, не вникая в детали. Меня интересовало только одно – почему молчит Шлыков? Что случилось? Я сообщила, что украла его жену, а он не реагирует. Разве так ведут себя любящие мужья, да еще облеченные тайной властью?
Не зная, чем себя занять, я решила наконец разобрать вещи Матвея. Договорились, что отдам их его родне. Надо было все сложить в коробки. Коробки стояли на балконе, но идти туда я боялась. Впрочем, на улице еще не стемнело, так что в конце концов я решилась. Акция прошла благополучно, и я принялась за свою скорбную работу. Стараясь не поддаваться эмоциям, я действовала как автомат, методично уничтожая все следы пребывания Матвея в квартире. Единственное, что я решила оставить, это несколько фотографий, висевших над комодом. Все остальное было сложено в картонные вместилища и заклеено скотчем. Примерно так же я поступила со своим сердцем – заперла в нем до поры до времени горечь, боль и сожаления. «Вы еще получите все, что заслужили!» – думала я о своих врагах, мстительно кусая губы.
Враги между тем по-прежнему не появлялись. Укоризненно взглянув на молчавший телефон, я отправилась на кухню готовить ужин. В последнее время я забыла, что такое чувство голода. Моя диета дала сногсшибательный результат, но тонкая талия, к сожалению, не приносила мне сейчас никакого удовлетворения.
Когда в замке повернулся ключ, на сковородке вовсю шипело масло. Я решила испечь себе яблочные оладьи. Исключительно потому, что в холодильнике обнаружились сиротливая пачка кефира и пара подвявших яблок. Входная дверь между тем открылась и тихо захлопнулась.
В проеме двери возник тот самый блондин, которого вчера мы с Крыловым отпустили на все четыре стороны. При виде его сердце мое подпрыгнуло и ухнуло вниз. У меня мгновенно вспотели ладони, а на лбу выступили капли холодного пота. Рука мелко задрожала и деревянная лопатка выпала из нее на пол. Сказать по правде, я страшно перепугалась. Вчера все было по-другому. Вчера я была уверена, что блондин – фээсбэшник, а сейчас мне вдруг пришла в голову совершенно дикая мысль.
А что, если это маньяк? Тот самый, который убил Симочку Круглову? Какая же я дура! Я думала, что этот тип ошивается под моими окнами по приказу Шлыкова. А он, скорее всего, намечал себе очередную жертву! Вот почему Шлыков не позвонил! Он до сих пор не знает, что его жену похитили!
Меня замутило. Блондин сделал шаг вперед. Самое страшное заключалось в том, что он молчал. Если бы он сказал хоть что-нибудь, я бы, возможно, смогла овладеть ситуацией. А так я просто стояла, точно парализованная. В глазах блондина сверкнула искорка торжества. Губы раздвинула торжествующая улыбка.
Сковородка за моей спиной издала недовольное ворчание. Масло начало дымить. Я медленно убрала руки за спину и, нащупав пластмассовую ручку, изо всех сил сжала ее. Мою кухню можно пересечь из конца в конец за пару секунд, поэтому, когда маньяк сделал еще один шаг, он очутился в непосредственной близости от меня. В опасной близости. Неожиданно для себя, а для него и подавно, я выхватила из-за спины сковородку и с криком: «Эх, ма!» – шарахнула его по голове. Тефлоновая сковородка оказалась не слишком тяжелой.
– «Тефаль», ты всегда думаешь о нас! – нервно сказала я, с замиранием сердца наблюдая, как большое тело блондина медленно оседает на пол. Не медля ни секунды, я перепрыгнула через него и, притащив из ванной бельевую веревку, принялась за дело.
Буквально через пару минут можно было вздохнуть спокойно и полюбоваться делом рук своих. Маньяк лежал на полу, похожий на кокон гигантской бабочки. Его рот исчез под широкой белой лентой, которой я на зиму заклеиваю окна, к волосам прилипла пара оладьев, а на лоб стекали струйки подсолнечного масла. И от него явственно пахло печеными яблоками.
«И что, черт возьми, мне теперь делать?» – подумала я с огорчением. Устроившись на табуретке у стола, я налила себе традиционную чашку кофе с молоком. Оладьи пришлось заменить прозаическим бутербродом. Я жевала, глядя на распростертое на полу тело. Через пару минут оно пошевелилось и замычало.
– Лежи, лежи! – прикрикнула я.
Поскольку уши у блондина оставались свободными, он меня услышал. Выпучив глаза, он опять замычал и начал кататься по полу.
– Ну, ты, придурок, – строго предупредила я. – Если не хочешь, чтобы я тебя кастрировала, перестань штормить, как море перед бурей.
Так как в руке у меня был острый австрийский нож, маньяк тут же притих.
– Уже лучше, – сказала я и потянулась к телефону.
Привлекать к своей персоне внимание милиции никак нельзя. Если я сейчас сдам этого типа властям, меня замучают визитами. А ведь я участвовала в киднепинге, и жертва похищения все еще находится в заточении! С другой стороны, мысль, что именно этот тип жестоко расправлялся с беззащитными женщинами, приводила меня в ярость. Подонок убил Симочку!
Кстати, а где ее сумочка? Именно он может ответить на вопрос – взял ли он ее с места преступления или нет? А может, он вообще не убивал мою соседку? Для того чтобы услышать ответ на этот вопрос, мне пришлось бы отодрать клейкую ленту с лица блондина. Но я страшно боялась, что, как только сделаю это, он изловчится и укусит меня. Я прекрасно помнила фильм «Молчание ягнят». Конечно, этот тип вряд ли окажется людоедом, но рисковать все же не хотелось.
Я решила позвонить Вере, благо та жила совсем рядом – в пяти минутах езды. Не поглядев предварительно в «глазок», как делала это в последнее время, я выскочила на лестничную площадку. Действительно, чего остерегаться, если все лезут в мою квартиру, словно муравьи? Даже если я поставлю две железные двери, меня это вряд ли спасет от нашествия воинственно настроенных мужчин. В крайнем случае они подожгут мой коврик и таким образом выкурят меня наружу. Я знала по меньшей мере дюжину способов, с помощью которых забаррикадировавшегося человека можно выманить из его убежища.
Поднявшись на третий этаж, я соврала соседке сверху, что у меня сломался телефон. Набрала Верин номер и принялась молиться, чтобы она оказалась дома.
– Алло? – ответила она таким напряженным голосом, что я сразу поняла: ее состояние немногим лучше моего.
– Это я. Ты можешь приехать?
– Могу. Что-нибудь важное?
– Точно, – сказала я. – Только не то, что ты думаешь.
Мы ждали вестей от Шлыкова, но я, похоже, опростоволосилась и передала ультиматум не ему, а сексуальному маньяку!
Вера появилась примерно через полчаса.
– Проверяла, нет ли «хвоста», – объяснила она, входя в квартиру. – Что случилось? Шлыков позвонил?
– Он не мог позвонить, – скорбно сказала я и объяснила ей ситуацию.
Вера слушала меня с изумленным видом.
– И что, – под конец спросила она, – этот маньяк сейчас сидит на твоей кухне?
– Лежит, – поправила ее я. – Зрелище, скажу тебе, не из приятных. Он такой огромный, а кухня такая маленькая. Чтобы залезть в холодильник, придется через него перепрыгивать.
– Господи!
Вера на цыпочках прошла по коридору и остановилась в дверях кухни. Ее глазам предстало зрелище, к которому я уже успела привыкнуть. Большой кокон согревал мой линолеум, с трудом поместившись между первым и последним квадратиком узора.
– Что у него на голове? – спросила Вера шепотом.
– Оладьи, – коротко ответила я.
Пленник, услышав голоса, поднял голову и уставился на Веру маниакальным взглядом. Глаза горели таким дьявольским огнем, словно он хотел сжечь ее на месте. На меня он не смотрел столь пронзительно. Моя подруга вскрикнула, схватилась за горло и побледнела так, словно увидела привидение.
– Не бойся, ему не вырваться, – попыталась подбодрить ее я, но Вера меня не слышала. Глаза ее закатились, и, издав сдавленный писк, она рухнула на пол, словно мешок с картошкой. Маньяк замычал и стал извиваться на полу, как гигантский червяк, которого прижали лопатой к земле.
Теперь у меня было два лежачих тела. Одно распростерлось посреди кухни, второе загораживало проход в коридор. Никогда бы не подумала, что Вера такая впечатлительная. Я опустилась на пол и, положив ее голову к себе на колени, осторожно похлопала по щекам. Глаза подруги медленно открылись. Несколько секунд она потерянно смотрела в потолок, потом перевела взгляд на меня.
– Ну, чего ты так испугалась? – укоризненно спросила я. – Это всего лишь сексуальный маньяк. Ты о них наверняка читала в газетах. Кроме того, он не опасен, ведь я его нейтрализовала.
– Мариша! – простонала Вера, с кряхтением пытаясь подняться. Сначала она встала на четвереньки, а потом уже на обе ноги. – Это не сексуальный маньяк!
– А кто же? – опешила я.
– Это мой муж!
– Вот тебе! – Вера размахнулась и изо всех сил ударила блондина по щеке.
Голова его дернулась, но он даже не попытался защититься, хотя мы освободили его от пут.
– Я думала, тебя убили! – выкрикнула она, и слезы закипели у нее в голосе.
Я во все глаза смотрела на Глеба Делянина – дражайшего супруга Веры, которому удалось ускользнуть от Шлыкова и его людей. Я очень хотела знать, каким образом. Немного успокоив жену, Глеб принялся объяснять:
– Веруся, прости меня! Я думал, что люди, положившие глаз на мой бизнес, пытаются прибрать его к рукам с твоей помощью.
– Но почему?! Почему ты меня заподозрил?
– Ты вела себя странно. Даже больше, чем странно. Ты пряталась, ездила тайком на вокзал, вздрагивала от каждого телефонного звонка...
– Я вынуждена была доносить на собственного начальника, да и друга к тому же, – объяснила Вера.
– Но я-то не знал! – возразил Глеб. – Почему ты мне не рассказала? Ты что, совсем перестала мне доверять?
– Я боялась навредить! – с болью в голосе сказала Вера.
– А я думал, ты участвуешь в заговоре против меня. На службе тоже начались неприятности.
– Какие? – с любопытством спросила я.
– Сорвалось несколько крупных заказов, уволились мой зам и главный бухгалтер... Я подумал, что дело нечисто. Вкупе с этим странное поведение Веры. Все это очень настораживало.
– Почему же ты скрылся?
– Предполагал, что меня хотят убить.
– Ты думал, что я?..
– Я не знал, что и думать. Поставь себя на мое место!
– Что ты на него набросилась? – вмешалась я. – Если бы он не скрылся, его бы убили люди Шлыкова. Он как раз очень вовремя исчез. Ты подумала, что во всем виноват Шлыков, а муж тебе подыграл. Неужели не понимаешь? – Я повернулась к своему недавнему пленнику. – Глеб, я думаю, что вы пробрались ко мне, чтобы разжиться информацией. Это так?
– Совершенно верно. В первый раз хотел сделать это тайком, просто покопаться в ваших вещах. А во второй раз, то есть сегодня, решил поговорить с вами откровенно. После того, что я услышал вчера о похищении женщины... Я начал понимать, что вы с моей женой заняты вовсе не мной, а кем-то совершенно другим.