…Каждый военнослужащий обязан содействовать командиру (начальнику) в восстановлении порядка и дисциплины. За уклонение от содействия командиру (начальнику) военнослужащий несет ответственность...»
– Каждый! – поднимал Сафронов указательный палец при этих словах Устава. – Запомни это, салабон! Каждый должен содействовать командиру! А за уклонение несет ответственность! Ясно?
– Так точно! Прямо как в 37-м году – арест за недоносительство...
– Молчать, бля! – рявкнул старлей. – Не тебе судить о том, чмо! Твое дело выполнять! Дальше!!!
– «...Статья 9. Право командира (начальника) отдавать приказ и обязанность подчиненного беспрекословно повиноваться являются основными принципами единоначалия. В случае открытого неповиновения или сопротивления подчиненного командир (начальник) обязан для восстановления порядка и дисциплины принять все установленные законами и воинскими уставами меры принуждения, вплоть до ареста виновного и привлечения его к уголовной ответственности. При этом оружие может быть применено только в боевой обстановке, а в условиях мирного времени – в исключительных случаях, не терпящих отлагательства, в соответствии с требованиями «Устава внутренней службы Вооруженных Сил Союза Советских Социалистических Республик...».
– Если бы ты, сучонок, послал меня в Афгане, я бы даже не задумался, как тебя наказать...
– Такие на войну не попадают...
– Захлопни рот, военный! И читай дальше статьи Устава!
– Есть! – рявкал Артур и продолжал: – «...Статья 10. Применять поощрения и налагать дисциплинарные взыскания могут только прямые начальники и начальники, указанные в разделе «Наложение дисциплинарных взысканий в особых случаях» (Глава 3)…
…Статья 16. Заместители министра обороны Советского Союза, главнокомандующие видами Вооруженных Сил пользуются дисциплинарной властью на одну ступень ниже прав, предоставленных министру обороны. Лица гражданского персонала Вооруженных Сил Советского Союза в отношении военнослужащих с занимаемой штатной должностью...» – выдохнул Артур последние строчки и замолк.
Пот градом лил по его лицу, а старший лейтенант Сафронов словно и не замечал этого:
– Ну, что... Можешь, когда хочешь... Все правильно...
Артур шумно перевел дыхание: «Слава богу!.. Проскочил...»
– Но сегодня ты заработал еще двое дополнительных суток ареста!
– За что? – выдохнул возмущенный Артур. – За что двое суток?!!
– За 37-й год и за то, что ты меня не уважаешь как офицера, а это твоя прямая обязанность! – ядовито улыбнулся старлей. – Дисциплинарный устав ты выучил, но его положения, надо понимать, до твоей тупой башки так и не дошли! Вот за это еще двое суток!.. Я добьюсь, салабон, чтобы ты Уставы не только знал, но и понимал!.. Чтобы они засели у тебя не только в голове, но и в печенках, и во всем остальном твоем ливере!.. Завтра ты, Новое Армейское Радио, будешь докладывать мне положения строевого устава... А пока... Пока у тебя так и осталось десять суток ареста...
Артур зло посмотрел на старлея и тихо проговорил:
– «...Надевая портупею, я тупею, я тупею...» Правильно про офицеров говорят, что «в армии все дубы и все шумят»...
– Может быть, может быть... – улыбнулся старлей. – А вот ты, Сабиров, очень предсказуемый! Я ожидал от тебя именно такую реакцию!.. Теперь, после этих армейских афоризмов, у тебя уже не десять, а двенадцать суток ареста!.. Тоньше надо быть! Тоньше!.. Иди, «младший», напрягай мозги! Завтра встретимся!..
...И Артур вновь сутки напролет зубрил строчки Устава...
...Май 1990 г. Расположения РДГ...
...Вы думаете, наверное, что это просто невозможно? Невозможно выучить наизусть всю эту несусветную мутотень, да еще и в таких неимоверных количествах? И вы глубоко ошибаетесь! На что только не способен русский солдат!..
...Самое удивительное было то, что об этом старлее Сафронове и своих злоключениях на ташкентской гауптвахте Индеец рассказывал Андрею без какой-либо обиды или зла, а даже с улыбкой:
– Знаешь, Андрюха... А ведь этот «Карлсон» прав оказался в своих воспитательных методах!.. Я ему даже благодарен!
– Как это? – удивился Филин.
– Были у меня ситуации в армии... Потом... И, что самое интересное, я выпутывался из них только благодаря тому, что прекрасно знал статьи Уставов... Вот уж действительно с помощью Сафронова они засели не только в голове, а и в печенках!..
Филин хитро улыбнулся:
– И ты до сих пор все помнишь?
– До сих пор, Андрюха! – улыбнулся Индеец в ответ.
– И можешь ответить на любой вопрос?
– Да на «раз»!
– О как! – усмехнулся Андрей. – А доложи-ка мне, Артур, каковы были твои обязанности как командира отделения? Ты же тогда «комодом» был?
– В соответствии с положением «Устава внутренней службы»... – усмехнулся Артур. – Статья 152. «Командир отделения в мирное и военное время отвечает за:
успешное выполнение отделением боевых задач;
обучение, воспитание, воинскую дисциплину и морально-психологическое состояние, строевую выправку и внешний вид подчиненных;
правильное использование и сбережение вооружения, военной техники, снаряжения, обмундирования, обуви и за содержание их в порядке и исправности.
Он подчиняется командиру взвода и его заместителю (старшине команды) и является непосредственным начальником личного состава отделения.
Статья 153. Командир отделения обязан:
– обучать и воспитывать солдат (матросов) отделения, а при выполнении боевых задач – умело командовать отделением;
– знать фамилию, имя, отчество, год рождения, национальность, личные качества, род занятий до военной службы, семейное положение, успехи и недостатки в боевой подготовке каждого подчиненного;
– следить за выполнением распорядка дня, чистотой и внутренним порядком в отделении, требовать соблюдения подчиненными воинской дисциплины;
– знать материальную часть, правила эксплуатации оружия, военной техники и другого имущества отделения, следить за их наличием, ежедневно осматривать и содержать в порядке и исправности!.. Продолжать?..
– Вот так ни хрена себе! – Филин был просто сражен наповал. – Если честно, то я просто не ожидал!
– И вот так вот любой Устав, командир! – широко улыбнулся Артур. – Постарался тогда Сафронов на совесть! От всей души постарался!
– Ну и как же ты с той «губы» выскочил-то в конце концов? – спросил Андрей.
– А как... – ответил Индеец. – Через семь суток, как и было положено, 21 октября за мной приехал ротный, чтобы забрать в училище, и вот тут и узнал о моих «дополнительных сутках»...
– И что?
– Взял бутылку коньяку и дождался Сафронова... Они тогда долго разговаривали, «за рюмкой чая»... Часа три, наверное... Потом меня вызвали для сдачи очередного «экзамена»... Ну... Я отбарабанил очередную часть Устава...
– Ну? Не тяни кота за яйца, Артур! – проговорил нетерпеливо Филин.
– Сафронов мне тогда сказал, что только после разговора с моим капитаном он понял причины моего «хамского поведения»...
– Отпустил?
– Андрюха! – улыбнулся Индеец. – Ну, ты же офицер! И прекрасно знаешь, что «отданный приказ обратной силы не имеет»!.. У меня было еще 14 «заработанных» от старлея суток, которые я и отсидел... От звонка до звонка, как говорится...
– И Уставы продолжал сдавать?
– Конечно!.. Только старлей мне больше ничего не добавлял...
Индеец закурил сигарету и продолжил:
– Выпустили меня только 4 ноября... И сразу же, на следующее утро, «на ковер» к начальнику училища... Ну, а тот тоже уже был в курсе моих дел... Ему наш «особист» все доложил...
– Ну, и?
– А что «и»?.. Я попросил генерала направить меня служить в ВДВ, в тот полк, в котором батя мой служил... Документы мои о переводе в другую часть подготовили уже на следующий день...
– Попал в полк?
– Попал, командир... Только не сразу, а через полгода, в апреле 82-го...
– А до этого?
– «Учебка»... Как раз осенний призыв заканчивался, а в Афгане началась большая жопа... «Десантура» потери несла... В общем... Направили меня в Фергану, в 387-й отдельный учебный парашютно-десантный полк, который готовил десантников для Витебской дивизии... Как раз после праздников я туда и приехал – 9 ноября...
– Рядовым?
– Зачем? – удивился Индеец. – Звания меня не лишали – начальник училища понятливым мужиком оказался... В общем... Заявился я в полк уже младшим сержантом...
– Ну и как на это «местные» реагировали?
– Поначалу, конечно, тяжело было – хреново отреагировали, что и говорить... – Индеец не стал лукавить. – Там же инструкторами в основном сержанты были, а тут я... В армии без году неделя, Присягу только два месяца как принял, а уже младший... Да и должности для меня не было... В общем... Сделали меня «свободным сержантом», направили в «сержантскую учебку», был там один такой учебный батальон, и стали гонять как сидорова козла!.. Сержантские «сопли» на погонах надо было как-то оправдывать... В общем, погоняли здорово!...
Ноябрь 1981 г. – апрель 1982 г. Фергана. ГУЦ ВДВ... 387-й оупдп...
«...You’re in the army now!..»[3]
...Не подозревал и даже не догадывался Артур, насколько тяжело ему придется в этом учебном полку... Насколько тяжелы будут на плечах его сержантские погоны...
Здесь не было такого банального понятия, как справедливость! Потому что здесь готовили солдат... На войну... И это была не пионерская «Зарница», а настоящая война, на которой убивали... Потому-то и не жалели здесь никого... Не жалели, чтобы потом эти парни умели выживать!..
Они должны были тянуть здесь свои жилы полгода, чтобы только потом получить две сержантские «сопли» на погоны и заменить на войне тех, кто уже успел ее хлебнуть сполна... Только через полгода!..
...Артур же, такой же зеленый салажонок, как и все остальные, это сержантское звание уже имел... И теперь он по определению стал изгоем... Его ненавидели те, с кем он постигал науку воевать, и ненавидели те, кто их этому учил, потому что и те и другие считали, что звание Артуру дали ни за что, просто так... Да, ко всему прочему, младший сержант Сабиров был еще и кадетом... А этого не прощали... Он попросту был между двух огней...
Вот и приходилось нашему казачине вертеться, как ужу на сковороде, доказывая своими поступками и тем и другим, что ничего в этой жизни не происходит напрасно...
И пусть он был пока еще совсем зеленый, но... раз за разом, от одной тренировки к другой, Артур доказывал, что у него хватит упорства и воли, чтобы стать настоящим десантником к тому времени, когда через полгода он перейдет в статус «салаги»...
Кстати говоря... Была традиция среди пожилых солдат и матросов царской армии и флота... Серьга в левом ухе...
И этот знак очень уважался, да-да, именно уважался, что бы про них ни говорили, офицерами и прапорщиками!.. А означал этот знак, что в семье именно он и есть последний кормилец мужского рода. И таких солдат никогда не посылали на передовую под пули, если они сами того не хотели!!! Офицеры уважали и берегли их, зная, что дома у них остались только женщины...
Так вот именно их в солдатской среде и называли «дедушками». И пользовались они, как правило, огромнейшим авторитетом, потому что серьга вешалась в ухо только лет через пятнадцать-двадцать службы, годам к 45, а то и 50, когда уже на форме у него красовалась не одна медаль или Георгиевский (солдатский) крест. А встречались и такие, что были кавалерами «полного Георгиевского банта», то есть имели ордена Георгиевский крест всех 4 степеней!!!
В общем... Именно оттуда все и пошло... Таких «динозавров» государевой службы, этих «дедушек», не просто любили и уважали, но отчасти и боялись, потому что они, нигде не погибнув за столько лет, были, как правило, «МЛАДШИМ КОМАНДИРСКИМ СОСТАВОМ», то есть унтер-офицерами или боцманами, которые и занимались именно тем, что воспитывали и обучали военному ремеслу молодых рекрутов... А те, в свою очередь, добровольно, добровольно подчеркиваю(!!!), и только из глубокого уважения к возрасту и терпению выполняли для «дедушек» мелкие услуги и поручения...
После 1917 года всю эту традицию извратили и испоганили... И до наших времен, до времен той, Афганской, войны, о которой я сейчас пытаюсь рассказать, дошли совершенно другие отношения и названия для солдат, прослуживших тот или иной срок в армии...
«Дух», еще иногда говорили «тень» или «призрак», но первое было наиболее употребимо, – солдат, да, в общем-то, и не солдат-то еще, до принятия присяги... Ну и, первые полгода службы.
«Салабон», или «салага», – тот, кто уже прослужил от полугода до года.
«Черпак» – это уже очень серьезный товарищ! Прослуживший от года до полутора и который имел право гонять как сидоровых коз первые две категории, но и!.. И это «очень важно»! Заглядывал в столовой в кастрюлю, а потом сообщал старослужащим, что сегодня им уготовили на обед! И перемешивал ее содержимое до равной консистенции, если кастрюля эта шла на «дембельский стол». Да еще и разливал еду по алюминиевым, или какие там были, тарелки. Отсюда и «черпак»...
«Дедушки», или «деды», – ну, это, понятное дело, те, которые прослужили от полутора до двух лет. Именно они и считали, что уже знают про армию абсолютно все...
Ну, и «дембеля», или «гражданские», – это, понятное дело, те, которые уже отслужили свой срок, дождались приказа об увольнении в запас, то есть о «демобилизации», и, по сути дела, по все той же Конституции уже не являлись военнослужащими, а только ждали своей замены, чтобы наконец-то уехать домой. Этим, как правило, все уже давным-давно было глубоко по тулумбасу потому, что они уже давно в своих мыслях ехали в поезде на родину...
...Так вот! Служить в Афган попадали только «салабоны», после полугодичных «учебок»... И назвать по неосторожности его «духом» было крайней неосторожностью, которая могла вылиться во все, что угодно! Обижались мальчишки! Крепко обижались! И не только потому, что они уже успели перейти в иной статус! Но еще и потому, что там, за Речкой, «духи» были только одни – душманы, афганские моджахеды... И назвать так же солдата, пусть даже еще ничего не умеющего, считалось сродни тому, если бы его обозвали фашистом! Обидно!..
...Ну, и кроме того... К 81-му году уже существовал регламент Министерства обороны СССР о прохождении воинской службы в ОКСВА – для офицеров и прапорщиков это было два года, а для солдат и сержантов срочной службы – полтора...
Первые полгода перед поездкой на войну лопоухие салажата проводили в армии под бдительным присмотром бывалых сержантов...
...Особенно тяжело приходилось Артуру на прыжковой подготовке...
Настоящий степняк, он никогда не видел гор и никогда не взбирался ни на какие верхотуры... Потому и боялся, чего скрывать, высоты... Панически боялся! До дрожи в коленях! До стоящих дыбом волос на всем теле и обильного, холодного пота между лопаток...
Боялся и проклинал себя за это! Костерил матом, на чем свет стоит:
«...Ну, ты ж и сцыкло, Артур Наильевич! – матерился он в душе. – А еще потомственный казак!.. Что дед-то сказал бы тебе на твою трусость, а?.. А отец? Вот где настоящий десантник был! Больше пятисот прыжков сделал, а ты? Правильно про тебя еще Сафронов говорил! Чмо ты, Артур! Чмо, самое настоящее!..»
И он заставлял себя...
Заставлял перестать бояться!.. Да так рьяно, что его сержанты-инструктора в какой-то момент поняли, что этот паренек сумеет справиться со своими страхами сам, без их помощи, и... зауважали. Зауважали за настойчивость и целеустремленность...
Такая же метаморфоза произошла и с его товарищами по призыву – они тоже поняли, что этот парень приехал в «сержантскую учебку», уже будучи сержантом, совершенно не зря... А еще они почувствовали, что в этом парне, внутри него, сидит очень жесткий, стальной стержень... И потянулись к нему, как мотыльки к пламени костра...