— Там было так хорошо при вас! Как там сейчас?
— Я не знаю. Не имею чести быть туда приглашенным…
Глава II
О некоторых знатных домах
По своей красочности, яркости, блеску, граничащим с крайностью, феерия Бони де Кастеллана являет собой особый случай. Десять лет сверкала она на небе Франции подобно фейерверкам, которые он так любил, оставляя в памяти людей лишь воспоминания о незабываемых мгновениях. Однако это вовсе не означает, что роскошь была лишь его уделом. Жизнь аристократической знати, промышленных и финансовых магнатов в парижских особняках и замках отличалась великолепием, достойным королевских дворов и во многом превосходившим роскошь времен Республики, когда дома были не слишком элегантны, а их хозяева мало заботились о блеске приемов и свежести подаваемого печенья. Высшая магистратура, биржевики, промышленники также могли позволить себе купаться в роскоши. Париж, с наслаждением переживавший свой золотой век, видел великолепные приемы, блистательные праздники, очаровательные балы, организованные знающими в этом толк хозяйками дома при помощи хорошо обученных и компетентных слуг. Не будем также забывать и о таланте знаменитых артистов.
Жизнь в замках несколько отличалась, сохраняя свою сеньориальность, она приобрела более семейный и гостеприимный характер. В замках гостили подолгу, в отличие от парижских домов, где часто места хватало лишь для хозяев и их многочисленных слуг. Большие праздники в замках были связаны с событиями повседневной жизни: крестины, обручение, свадьба, первая конфирмация, приезд знаменитого гостя и, конечно, охота, обязательный атрибут сельской жизни, помимо этого местные светские и религиозные праздники, на которых владельцы замков веками соседствовали с крестьянами.
Один день в Ля Жюмельере
Расположенный в Мэв-и-Луаре, недалеко от Шолэ, Ля Жюмельер не относится к старинным замкам. Он был построен в 1860 году архитектором Парэном. 27 лет спустя стараниями архитектора Самсона и маркиза де Майе к нему было пристроено еще одно крыло. Во время своего пребывания в замке маркиз де Майе превратил парк в череду лужаек и, вырубив некоторые деревья, устроил огромные цветники.
Чтобы упорядочить все эти работы, нужно быть сильно привязанным к земле. Именно этим и отличался Урбэн-Арманд, маркиз де Майе, урожденный этих мест, сделавший блестящую политическую карьеру. Будучи депутатом от провинции Мэн-и-Луара, после войны 70-го года он принял горячее участие в попытке роялистов восстановить монархию во главе с графом Шамбором. Его высоко ценили в дипломатических кругах, но он отказался от нескольких назначений послом; он был депутатом от Шолэ, затем, до самой смерти в 1903 году, сенатором от Мэн-и-Луары. Его старший сын, Луи-Арманд, носивший в соответствии с декретом Наполеона III титул маркиза де Плезанса, дал угаснуть этой младшей ветви огромного семейства, расселившегося после крестовых походов на западе Франции.
Старейшим именем в истории семейства является некий Гозбер, судившийся в XI веке с монахами Мармутья. Во все времена де Майе славились своим трудным характером и смелостью. К знаменитостям семьи относится и Жаклин де Майе, маршал тамплиеров, нашедший достойную смерть 3 июня 1187 года в битве при Тибернаде. До этого он насмерть разругался со своим Великим учителем. Смелость этого вспыльчивого тамплиера так поразила сарацинов, что они подумали, будто к ним явился святой Георгий. Когда они наконец смогли поразить его возле груды трупов своих погибших братьев, они отдали ему странные почести: некоторые из них собирали песок, пропитанный его кровью, и посыпали им голову, чтобы обрести хоть часть его героической доблести. Кое-кто пошел еще дальше, стараясь завладеть его мужскими достоинствами…
Но вернемся к нашему маркизу и его патриархальной жизни в окружении многочисленного семейства.
Каждое утро в 9 часов, тщательно выбритый, так как не хотел показываться «перед своими войсками» в неглиже, он усаживался за письменный стол, чтобы принимать жителей деревни и окрестных мест, желавших с ним говорить.
«Мой дед, пишет герцог де Ле Форс, усаживал собеседника в удобное кресло, внимательно и доброжелательно выслушивал его. Посетитель уходил удовлетворенный приемом, советом, полученной услугой или помощью».
Между визитами маркиз работает со своей обширной корреспонденцией. В 11 часов, если есть охота, или в полдень, если охоты нет, маркиз направляется в малый зал, где «Майе, Ле Брюн, Ваграм соседствуют друг с другом на стенах в позолоченных рамках». Здесь вокруг супруги маркиза уже собралось все семейство, человек десять: сыновья, дочери, зятья, невестки, принадлежащие к лучшим семействам Франции, около дюжины внуков — те, по крайней мере, которые уже достаточно взрослые, чтобы сидеть за общим столом, то есть в возрасте от 7 лет, — некоторых из них сопровождает гувернантка, а также аббат Оклер, который заботится о всем этом обществе.
После торжественного объявления метрдотеля, Анри Дагонно, господа предлагают руку дамам, «соответствующим им по рангу и возрасту», и кортеж направляется в столовую, большую квадратную комнату с окнами на север, где слуги в голубых фраках или ливреях следят за малейшим вашим жестом. Сегодня их больше, чем обычно. В Ля Жимельере постоянно живут не все члены семьи, и каждая чета привозит с собой двух или трех слуг.
Роскошный стол сервирован на французский манер, с серебряными нагревателями и пирамидами фруктов. Столовое серебро времен Людовика XV — мечта любого антиквара, тарелки старинного фарфора большой ценности. Обычная посуда не покидает Парижа, где у Майе есть частный особняк на бульваре Малесерб. Хрустальные графины на серебряных подставках равномерно расставлены на столе.
В дни охоты завтрак заканчивается быстро, в другие дни он затягивается. В первом случае охотники возвращаются в 16.30, чтобы хозяин дома мог еще поработать в кабинете до 19 часов. Во втором случае прогулки, бильярд, крокет, если стоит хорошая погода, длятся до пяти часов. В это время приходят утренние парижские газеты. Те, кто не слишком привязан к беседам, музыке, салонным играм, углубляются в чтение, следуя предписанию Робера де Монтескье для приглашенных в деревню: «С 5 до 7 изучение газет; пересказ с 8 до 11».
Обед всегда проходит при полном параде: мужчины во фраках с черными галстуками, женщины в декольтированных платьях с украшениями. И все, кто их сопровождает, усаживаются за сверкающий стол, украшенный цветами и освещенный серебряными канделябрами и большими лампами на мраморных подставках. Блюда еще более многочисленные, чем в полдень, а кухня еще более изысканная, если это только возможно. Непринужденная беседа продолжается в салоне, где иногда одна из дам присаживается к фортепьяно, чтобы более или менее удачно исполнить произведение великого композитора или аккомпанировать другой мастерице bel canto. Если в замке нет приглашенных, не принадлежащих к семье, то вечер обычно заканчивается в 11. Все расходятся по своим апартаментам с чувством хорошо проведенного дня, чтобы утром начать все сначала.
Герцог де Ля Форс сделал несколько беглых юмористических набросков случайных гостей замка. Вот маркиз де Бондаг: «полный истории любитель прогуливаться по бульварам. Он кажется горожанином, затерявшимся в деревне». Можно было наблюдать, как он гуляет по парку с труб кой во рту и золотыми очками на носу Он одет в черное, на голове котелок. Овдовев, он женился на дочери барона д'Эсне, большого оригинала, называвшего его не иначе, как «мой дурак зять» Будучи на военной службе в Африке, он участвовал в нескольких дуэлях в Алжире…»
Своеобразием отличалась и герцогиня де Майе золовка деда:
«Она гостила обычно три недели летом, и чтобы доставить ей удовольствие, мы обедали при открытых дверях и окнах, канделябры при этом обливались восковыми слезами. Среднего роста, довольно полная, со смуглым цветом лица и живыми черными глазами, она всегда держалась очень прямо. Ее седые взбитые волосы напоминали трехэтажный парик… В Ле Жюмельер она ела за четверых, за обильным полдником в ее честь, накладывая себе кусок пирога, она говорила какой-нибудь молодой даме, не обладавшей подобным аппетитом «Моя дорогая, нужно себя поддерживать!..»
Иногда на обед приходил аббат Панэн из соседней деревни. У него были «внушительный живот и лицо большого ребенка, на котором блестели удивительно умные глаза. Тройной подбородок и шепелявость не мешали ему, когда он хотел произносить замечательные речи и проповеди. Писал он с большой элегантностью и легкостью…»
По воскресеньям вся семья, конечно же, отправлялась на мессу в деревенскую церковь. Члены семьи устраивались в ложе напротив входа, остальные приглашенные — как придется.
Религиозные обряды очень почитаются в этом вандомском крае, где некогда во времена Великой революции крестьяне вооружались и шли за своими господами, чтобы отомстить за угнетенных священников и замученных королей. Владельцы замков подавали пример. Во время Вечного поклонения (три дня в сентябре) они несли ночную службу наравне с деревенскими мужчинами, а дамы днем разделяли заботы простых крестьянок.
О, эти крестьянки были не так уж миролюбивы! Одна из них во время праздника «тела господня», не поладив с соседкой, сказала ей в ходе причастия: «Вот сейчас Иисус пройдет, и я тебе покажу!..»
Однако эта блистательная жизнь в, замке не была уж столь комфортабельной, как это могло показаться. В замке была всего одна ванная комната. Обычный туалет совершался на столах, покрытых мрамором, их хорошо помнят наши почтенные современники. На них ставили большой таз, кувшин с водой и мыльницу, за которыми так гоняются наши антиквары благодаря отличному качеству их фаянса. Горничные должны были приносить горячую воду каждое утро. К началу века почти в каждой спальне была своя туалетная комната. По крайней мере, так было в Ля Жюмильер, считавшемся одним из самых оснащенных замков Франции, здесь насчитывалось не меньше 16 WС, установленных в упомянутых туалетных комнатах, что было трудно представить, например), в Англии.
По этому поводу я не могу отказать себе в удовольствии еще раз послушать рассказ герцога де Ля Форса, описывающего сценку в одной из английских резиденций графини Парижской, которая была в то время инфантой Мари-Изабель:
«В этой королевской резиденции был один туалет. Маркиз де Ганей воспользовался благоприятным случаем, чтобы его посетить. Он не провел там и трех минут, когда нетерпеливая рука резко нажала на ручку двери. Уверенный в надежности запоров, он тихо посмеивался над тщательностью этих усилий, как вдруг дверь поддалась… Перед «королевой Франции» предстал неожиданный спектакль: восседавший на троне маркиз де Ганей показывал нос…»
Возвращаясь к единственной ванной комнате с душем (!), отметим, что попасть туда было довольно трудно: чтобы ей воспользоваться, нужно было задолго предупредить сторожа замка.
Отопление осуществлялось двумя калориферами, паровым нагревателем и великолепными каминами. Здесь никогда не страдали от холода, чего нельзя сказать о всех замках, особенно тех, которые сохранили башни и феодальные куртины. Как пример можно привести замок Сюлли-сюр-Луар. Моя старая приятельница, к сожалению, уже умершая, маркиза Босэ-Рокфор, урожденная Бетюн-Сюлли, часто рассказывала мне, что в молодости, зимой, чтобы умыться, ей приходилось разбивать лед… Дети получали в то время спартанское воспитание, от которого наши нынешние неженки просто взвыли бы. В Ля Жюмильер наш герцог де Ля Форс в детстве жил вместе с братьями в мансарде, выходящей на север, которую они покидали лишь для того, чтобы отправиться в колледж.
И никакого электричества! К этому новшеству относились с большим недоверием. Даже в Париже Майе освещали свой дом или керосиновыми, или масляными лампами, как во времена Римской империи. В деревне лестницы и коридоры иногда освещали ацетиленом для того, «чтобы оказать услугу деревне, где не могли пользоваться тем, что не было принято в замке».
Отъезд в Сент-Эзорж
В высшем обществе неукоснительно следуют правилу: неделю спустя после Большого Приза, в Сен-Жерменском предместье, Ласси, Отёй, Монсеан закрывают парижские особняки и отправляются в загородные замки. Здесь обычно проводят все лето — за исключением поездок в Дьепп, Трувиль или другие курорты, — осень, сезон охоты, и начало зимы, завершающееся празднованием Рождества и Нового года. Затем спешное возвращение в Париж, где нужно успеть сделать все приготовления для ливарских балов.
Таким образом, с первых июльских дней в особняке маркиза д'Аркура, бывшего депутата от Луарэ, расположенном на углу улиц Сен-Доминик и Константин, царит суматоха. В особняке живут маркиз, его супруга, трое детей и многочисленные слуги. Это совершенно новый дом, в котором семья поселилась в 1900 году. Он входит в ансамбль из четырех, стоящих по одной линии огромных особняков, недавно построенных герцогиней де Кастри, вышедшей замуж за виконта д'Аркура. Жители квартала прозвали их «стеной д'Аркур». Семья маркиза чувствует здесь себя намного лучше, чем в доме № 148 по улице Грепелль, который она занимала вместе с князем де Монтолон.
Отъезд в Сент-Эзорж — это настоящее переселение, которым руководит метрдотель Феликс. Помимо многочисленных вещей, начиная с посуды до большого рояля, которые нужно взять с собой, есть еще тысячи других, которые следует упаковать до возвращения хозяев. За личный багаж маркиза отвечает штатный камердинер Нарсисс. Личные вещи маркизы собирает сварливая камеристка Леони. Что касается детей, то здесь царствует странный дуэт, который можно наблюдать почти во всех знатных семьях: английская кормилица и немецкая гувернантка, соперничающие и ревнующие друг друга.
Именно им надлежит упаковать в коробки учебники и игрушки, увязать в большие узлы одежду и белье. Вместе с багажом родителей все это составляет внушительное количество разнообразных свертков, которые фургоном будут доставлены на вокзал и отправлены «малой скоростью» за три-четыре дня до отъезда семейства, в то время как нанятая в транспортной компании карета, запряженная четырьмя першеронами, займется перевозкой ценного багажа, пианино и т. д.
За два дня до отъезда хозяев в путь отправлялись конюхи с экипажами. Каждый из трех конюхов управлял либо ландо, либо открытой коляской, либо двухместной каретой. Вместе с ними уезжали конюший, два поваренка, выездные лакеи, ламповщик, в обязанность которого входило освещать замок так же, как он это делал в парижском особняке. Проведя ночь в одном из трактиров между Фонтенбло и Немуром, кортеж должен был вовремя прибыть на вокзал, чтобы встретить хозяев и слуг, ехавших в одном поезде, но в разных вагонах. Метрдотель, г-н Феликс резервировал два купе первого класса и одно купе второго для себя, шеф-повара, слуги маркиза и двух-трех менее значительных лиц. Только камеристка маркизы Леони, отказывавшаяся покидать хозяйку, имела право путешествовать в первом классе, что оскорбляло достоинство кормилицы и гувернантки. Впрочем, это была лишь временная привилегия: в Монтаржи, где делали пересадку на Брето, все обычно отправлялись перекусить в привокзальный буфет, что доставляло настоящее мучение шеф-повару и восхищало детей; что касается Леони, то она, к облегчению «воспитателей», возвращалась к столу своих коллег.
Окруженный дубравами и озерами, замок Сент-Эзорж не имеет исторической ценности. В бытность представителем департамента Луарэ в палате депутатов, маркиз Бернар приобрел в местности, богатой дичью, большой, в буржуазном стиле дом. Пристроив два крыла и уступы из кирпича и камня, он получил просторное жилище, но отнюдь не произведение искусства. В одиннадцати километрах находится замок Пон-Шеврон, «великолепная резиденция в стиле Людовика XVI, недавно построенный Луи д'Аркуром, а также великолепный замок Сен-Фарго, на этот раз настоящий, истинное королевское жилище, принадлежащее кузенам Буасжелэн, живущим на широкую ногу.
Жизнь в Сент-Эзорж тоже, впрочем, отнюдь не однообразна и скучна. Светская жизнь здесь, возможно, еще более блистательна, чем в Париже (именно этим и объясняется столь шумный переезд). В замке часто гостят те, кого принято называть «великими». Например, семья Орлеанской династии: королева Португалии Амелия, герцог д'Омель, герцог де Шартр, герцогиня д'Аост и т. д. Маркиз д'Аркур очень близок к графу Парижскому, которого он сопровождает во всех поездках. Помимо этих титулованных особ дом всегда полон родственников, друзей, просто знакомых, которых нужно разместить, накормить, развлечь, что требует еще более многочисленной прислуги. Вот почему парижские слуги присоединяются к ним и постоянно живут, в поместье под присмотром управляющего. Но и этого недостаточно: приходится в деревне нанимать прачек, кастелянш, посудомоек.