Но Эдит не могла допустить, чтобы он проспал всю ночь в одежде, поэтому она подошла к кровати и дотронулась до его плеча.
— Хойт, проснитесь, — прошептала она и легонько потрясла его за плечо. — Хойт, это Эдит. Просыпайтесь. Вам надо раздеться и лечь под одеяло.
Он пошевелился, но движение, очевидно, причинило ему боль, так как он выругался. Эдит поняла, что надо действовать более решительно.
— Хойт? Просыпайтесь. Осторожно — у вас швы. — И снова потрясла за плечо. — Хойт?
На этот раз его стон больше походил на недовольное рычание. Тогда Эдит взяла его руку И… О, боже! Какое же это удовольствие — ощущать большую мозолистую руку в своей ладони! Как хочется продлить эти минуты!
— Ну же, Хойт, — уговаривала его она. — Нельзя спать в одежде. Проснитесь, снимите одежду и ложитесь под одеяло.
Ответ поверг ее в ужас.
— Сами все снимайте, — прохрипел он.
Открыв рот, девушка уставилась на сонное лицо Хойта. Уж не ослышалась ли она?
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Слова прозвучали ворчливо, но отчетливо: «Сами все снимайте». Вот так номер! Такого распоряжения от Хойта Донована она ждала менее всего. Точно — она ослышалась.
— Хойт? Просыпайтесь и снимите одежду.
На этот раз ворчание прозвучало еще более отчетливо:
— Я же сказал: сами снимайте, если вам так этого хочется.
Эдит стало смешно, а к щекам прилил жар.
— Босс, я не буду вас раздевать. У вас это не займет больше минуты, и вы снова ляжете спать.
Она посильнее потянула его за руку. Он раскрыл глаза и уставился на нее.
— Надо было приехать до того, как я заснул. А снова подниматься мне очень больно.
Эдит сочувственно улыбнулась.
— Я помогу вам сесть. — И, нагнувшись, подсунула руку под его широкие плечи.
Едва ощутив тепло его тела и почувствовав под ладонями крепкие мускулы, Эдит поняла, что совершила ошибку. И к тому же горьковатый запах одеколона, который употреблял только Хойт, ударил ей в ноздри.
Пальца Хойта сжали ей руку.
— Неужели сами справитесь? И домкрат не понадобится?
От его теплого дыхания приятно повеяло ментолом.
— Вы намекаете на мою «хилость»? Но я выносливая!
Он улыбнулся и скрипучим голосом заметил:
— А вы надушились.
Эдит смутилась. Не хватало только, чтобы Хойт подумал, будто она хочет ему понравиться! А духи она употребляла крайне редко.
— Это шампунь. Я вымыла голову.
— И поэтому приехали так поздно?
— Вставайте-ка лучше на ноги, — сказала Эдит и стала его приподнимать.
Хойт с шумом выдохнул и с ее помощью сел. Он хотела отдернуть руку, но ей это не удалось.
— Держите меня. Я могу упасть, — пробормотал он, спуская ноги с кровати.
Эдит от возбуждения стало не по себе. Он не отпускает ее руку! Она постаралась настроиться на деловой лад.
— Вы принимали антибиотик?
— Принимал. Вторую таблетку выпил примерно час назад. Вы сможете снять с меня сапоги?
У него был усталый вид, и она не смогла отказать.
— Постараюсь.
— Если вам трудно, то я сам это сделаю при помощи рожка для обуви, — сказал он, недовольно скривив губы.
— Я же сказала — постараюсь.
Высвободив руку из его пальцев, она ухватилась за левый сапог.
— Как же я вам, однако, надоел, — проворчал Хойт, приподнимая ногу.
— Я этого не говорила. — Эдитс тянула с его ноги сапог. — Хотя вам следует признать, что до сих пор наши отношения не подразумевали подобных вещей. — Она отставила в сторону сапог и принялась за второй.
— Я думал, вы скажете, что делаете это бесплатно, из дружеского участия, — продолжал он все тем же сварливым и обиженным тоном. — А вы подчеркиваете, что между нами исключительно деловые отношения, а не дружеские и добрососедские.
Эдит стащила с него и второй сапог.
— Конечно, у нас не только деловые отношения. — Она поставила оба сапога рядом. — Прошу прощения, если вы подумали иначе. Я не была бы здесь, если бы не беспокоилась о вас, Хойт.
— Утешительное объяснение, — грустно произнес он. — Но вы ведь также позаботились бы обо всех, а не только обо мне, правда?
Он явно был разочарован и жалел себя, но Эдит решила, что не стоит обольщаться на свой счет. Может, на Хойта так действует болеутоляющее?
— Эдит, как вы ко мне относитесь? Последнее время со мной не легко было ужиться.
Девушка насторожилась. Значит, он все понимает и даже сожалеет о своем поведении. Но она не осмелилась ответить на его первый вопрос. Правдиво ответить. Лучше она скажет что-нибудь неопределенное относительно его раздражительности и о том, что с ним было трудновато общаться. Слова уже были на кончике языка, когда он поднял на нее глаза, и в его серьезном взгляде она прочитала то, о чем они никогда не говорили, даже намеком, эти пять лет. А не нарушить ли ей «табу»? Момент, кажется, подходящий, да и Хойту не помешает услышать это от нее.
— Даже если с вами всегда будет тяжело ладить, — тихо произнесла Эдит, — я никогда не забуду, что в моей жизни было время, когда вы кое-что для меня сделали. Конечно, вы мне не нравитесь таким, каким были в последнее время, но я-то знаю, какой вы на самом деле. И вот ради такого человека я и пришла. Для него я сделаю все.
Произнеся эти слова, Эдит тут же испугалась. Не слишком ли решительное признание? Наверняка она пожалеет о своей искренности, но сегодня вечером Хойт необычно серьезен, вот она и сглупила. Но она так долго хранила в секрете свои чувства к нему, неудивительно, что сейчас хоть какая-то их капелька прорвалась наружу. Сегодня между ними возникло что-то совершенно новое, и это опасно. А если он после таких слов совсем вычеркнет ее из своей жизни? Возможно, это станет для нее благодеянием. Пять лет… Пять долгих томительных лет.
Они молча смотрели друг на друга. Эдит первая отвела глаза.
— Если вы встанете, я расстелю постель и уйду, чтобы вы могли лечь. — Она заставила себя снова взглянуть на него. — У вас все есть для сна?
— Я справлюсь.
Он буквально пронзил ее своим взглядом. Тогда Эдит, отвернувшись, потянула край покрывала. Как она и надеялась, этот жест заставил его встать, и она быстро сняла покрывало, откинула одеяло и повернулась к Хойту.
Даже без обуви, стоя в одних носках, он возвышался над ней и никогда прежде не казался таким огромным и мужественным. И сексуальным. Этот человек просто излучал чувственность.
— Ну… в общем, мне пора домой. Я приеду, как обычно, во вторник, если только не понадоблюсь вам раньше. — Она посмотрела на него и тут же отвела взгляд. — Не волнуйтесь и выполняйте указания доктора. Я позвоню завтра мисс Эд, чтобы узнать, как у вас дела.
— А вы не заедете завтра, чтобы самой узнать, как я?
Вопрос испугал Эдит, но в то же время ей было приятно.
— Может быть… после ужина?
— Почему так поздно? У вас завтра много дел?
— Да.
Это на самом деле было так, и она даже обрадовалась. Ей нужно обдумать все, и тяжелая работа на ранчо как нельзя кстати.
— Вы до сих пор нанимаете людей?
Эдит пожала плечами — ей было неловко отвечать на этот вопрос.
— Да, у меня есть поденщики для работы по дому. За это мне приходится потом отрабатывать у других.
— Вам не хватает денег?
Ей очень не хватало денег, но об этом необязательно знать всем.
— Вас это не должно беспокоить — я просто вынуждена урезать дополнительные расходы. Я ведь все еще выплачиваю налог на наследство. Но в общем, ничего ужасного со мной не происходит.
Конечно, это не землетрясение. Ее жизнь скорее похожа на телесериал с неизвестным концом. Эдит не выносила вранья, но ей было стыдно признаться в том, что последние несколько месяцев дела шли из рук вон плохо. Для владельцев небольших ранчо наступили трудные времена. Слава богу, ей больше не надо ни о ком заботиться. Но Хойту незачем все это знать.
— Если вам что-нибудь нужно… я готов помочь.
Видно, он не хотел замять этот разговор, но Эдит сочла тему о своих денежных затруднениях в высшей степени неуместной.
— Спасибо, вы очень добры. И щедры, но я обойдусь сама.
— Эдит, я действительно хочу помочь.
— Я знаю, — ответила она и улыбнулась, а душа разрывалась от боли и нежности. Она осторожно коснулась его руки. — Спасибо. Мне запереть дверь, когда я буду уходить?
— Я никогда не запираю. Собаки отпугнут шалопаев. Лучше держать собак, чем запираться на замки.
Эдит засмеялась. Собаки Хойта были известны своей ленью во всем Техасе. Они обожали детей и женщин. Правда, они отпугивали незнакомцев. Их угрожающий лай в любое время дня и ночи предупреждал об опасности всех на ранчо. Они почти не обращали внимания на приходы и уходы Эдит, но когда у нее выдавалась свободная минутка, она ласкала их на заднем дворе или в комнатах, когда Хойт пускал их в дом, но это бывало не часто, потому что мисс Эд не приветствовала присутствие собак в жилых помещениях.
— В таком случае, спокойной ночи, — сказала Эдит.
— Я провожу вас.
Она покачала головой.
— Нет, не нужно меня провожать. Я выхожу из этого дома самостоятельно не один год и дорогу знаю. Раздевайтесь и ложитесь спать.
Хойт прищурился.
— А вы умеете командовать. Вот уж не думал. Что ж, спокойной ночи.
Эдит не стала задерживаться. Перед ее мысленным взором и так возникло уже достаточно эротических картин, пока она стояла рядом с Хойтом в неярком свете, падающем от света лампы около огромной кровати. Да еще воспоминания о полуголом Хойте в кабинете врача…
Она поспешила уйти и чуть не упала, споткнувшись о Майка и Моуза, развалившихся перед входной дверью. Эдит наклонилась, чтобы почесать их.
— Значит, вы оба готовы стоять на карауле?
Моуз перевернулся на спину, подставив ей живот, и Майк тут же последовал его примеру.
— Какие же из вас сторожевые псы? — пожурила собак Эдит, щекоча им животы. — А теперь, друзья, принимайтесь за дело.
Она села в пикап, а псы, немного поскулив, заняли свое обычное положение — улеглись на бок и стали похожи на два скомканных половика с длинными ушами.
На следующий день Эдит нашла минутку, чтобы заглянуть на ранчо Донована и проведать Хойта, но вместо него ее встретила мисс Эд, объяснив, что у Хойта посетитель, не уточнив, кто именно. Эдит постаралась не думать о том, что этот посетитель может быть женщиной. Наверняка это одна из красоток Хойта заглянула к нему. Неужели Селеста?
В таком городе, как Коулти-Сити, новости распространяются быстро. Доктор Харрис удивился тому, что Эдит приехала вместе с Хойтом. Возможно, он рассказал об этом жене. Кто-то, наверняка, заметил, как Эдит везла Хойта в его новом пикапе, и это уж точно обсуждали с особым интересом, поскольку Хойт никогда не позволял женщине вести его машину. В аптеку Хойт заходил в порванной и окровавленной рубашке, с повязкой на боку — об этом все тоже узнали. Ясно, что в результате кто-то из его бывших подружек — или та особа, которая надеялась на его внимание, — заглянула к нему. А это значит, что Эдит может больше не беспокоиться. Вчера она заполнила собой брешь, раз у Хойта не оказалось постоянной женщины, но, возможно, на этом ее роль закончена.
Только к вечеру Эдит наконец переделала все свои дела и поняла, какая она уставшая, грязная и голодная. В холодильнике лежал кусок жареного мяса, съесть который она мечтала вот уже часа два. Хорошо, что не нужно ничего готовить!
Ей было жарко, и она обливалась потом. Тело чесалось от соломинок: кто-то открыл окно на сеновале, она полезла по лестнице его закрыть, но не успела добраться до верхней ступеньки, как на нее обрушился вихрь мелконарубленного сена, поднявшийся с пола от сквозняка. Но это ерунда по сравнению с бесконечной возней с ветхим трактором, который был рухлядью еще восемь лет назад, когда она окончила среднюю школу. Каждую неделю трактор ломался, и Эдит старалась не думать о том, во сколько ей обойдется его ремонт. Что с ним приключилось на этот раз, она не знала. Надо позвать кого-нибудь на помощь, так как ясно, что у нее никогда не найдется средств, чтобы взять ссуду для покупки нового, да и на подержанный денег тоже нет. Одолжить у кого-нибудь на время трактор невозможно, поскольку он нужен ей постоянно. Поэтому единственный выход — починить собственный.
Подобные проблемы, большие и маленькие, заставляли Эдит задавать себе вопрос: сколько еще времени она продержится? Эдит приходилось трудно и раньше, когда еще была жива мама-вдова и они работали вместе. Было тяжело и потом, когда после смерти мамы шесть лет назад девушка вынуждена была справляться со всем одна. Вообще, устоять тем, кто владел плодородной землей, но не имел денег, было трудно. Эдит держалась — она взяла ссуду, которую придется выплачивать еще четыре года. Если бы она так сильно не привязалась к ранчо и сельской жизни, то могла бы уже давно продать все и переехать в город. Эдит избегала этих мыслей, но в дни, подобные сегодняшнему, они все настойчивее лезли в голову. Чем скорее она продаст ранчо, тем больше денег у нее останется, чтобы покрыть долги и купить жилье в городе. Если уж отказываться от ранчо, прежде чем оно окончательно развалится, то разумнее сделать это вовремя, чтобы сразу же купить дом и заплатить наличными. Тогда не надо будет больше беспокоиться о выплате очередного взноса.
Но это — слишком ответственное решение, и эмоции здесь со счетов не сбросишь. Отец полжизни копил деньги, чтобы купить эту землю, потом непосильной работой раньше времени свел себя в могилу. Мать тоже всю свою жизнь посвятила ранчо, поэтому Эдит чувствовала себя обязанной преодолеть трудности и придумать выход, как возродить ранчо. Она может, к примеру, продать несколько голов скота и сдать в аренду часть земли. Но тут возникает проблема с водой. Сумма, которую нужно выложить, чтобы вырыть пару колодцев поглубже, превышала ее ограниченные возможности. Но если погодные условия улучшатся и их части Техаса перестанет угрожать засуха, то, возможно, эта проблема разрешится…
Кажется, выкинуть из головы трудности просто невозможно. Она тяжело поднялась на застекленную заднюю веранду, повесила ковбойскую шляпу на крючок и подошла к стиральной машине и сушке, которые занимали половину маленькой веранды. Зная, что вокруг на целые мили никого нет и в окна, выходящие на сарай во дворе, ее никто не увидит, она сбросила сапоги и стала стягивать с себя одежду, чтобы заложить ее в машину, добавив к куче грязного белья, накопившегося за неделю. После душа она загрузит машину и поставит на режим стирки, а выстиранное белье высушит утром, если ее сморит сон и она не сможет закончить стирку сегодня вечером.
Эдит запретила себе думать о том, чтобы съездить на ранчо Донована и навестить Хойта. Хватит с него и телефонного звонка! Если его сегодняшний посетитель — женщина, то, несомненно, она уложит его спать, так что короткий звонок — более чем достаточно.
Неожиданный стук в переднюю дверь вызвал у нее стон. Кто бы это ни был, пусть убирается вон — ей никто не нужен. Но стук повторился и был очень настойчив. Она поняла — этот человек обязательно обойдет дом, станет стучать в заднюю дверь и наверняка появится как раз в тот момент, когда она разденется догола.
Эдит стояла, медленно расстегивая пуговицы, и ждала, надеясь услышать звук отъезжающего автомобиля. Но вместо этого услыхала шаги на каменной дорожке, ведущей к задней двери… и голос. Сердце у нее подпрыгнуло, когда она узнала эти шаги и этот голос — голос Хойта.
— Я привез вам горячий ужин. Вы меня впустите?
— Вам ведь нельзя этого делать! — выкрикнула Эдит.
— Мисс Эд испекла шоколадный торт — ваш любимый, — крикнул в ответ он. — А красивое украшение наверху вот-вот растает.
Эдит фыркнула и застегнула все пуговицы, прежде чем выйти на веранду и открыть дверь. Едва увидев выражение лица Хойта, она поняла, что он в ужасе от того, как она выглядит.
Эдит устало улыбнулась.
— Сами внесете в дом или вам помочь?
— До дома я его довез сам, так что и дальше справлюсь, — отрезал он и добавил: — А вы пока сделайте что-нибудь с собой.