Питер снял с нее поясок, и она услышала, как звякнула пряжка о плитки пола, а когда он легонько провел кончиками пальцев по ее руке и плечам, то по коже пробежали мурашки.
— Холодно? — спросил он и приподнял длинные пряди волос, чтобы добраться до бретели на голой шее.
— Нет. Это возбуждение.
Питер опять засмеялся, и в этом смехе было столько радости, что сердце у нее заплясало от счастья. Затем он поцеловал ее в затылок и развязал бретельку, которая удерживала платье.
Лиф платья скользнул вниз, и обнаженную грудь остудил ветер с моря. Соски напряглись и набухли. Зашуршала молния, и платье упало к ногам. Питер запустил большие пальцы за край крошечных трусиков — единственный предмет одежды, оставшийся на ней, — и быстрым движением спустил их.
— Эрин, приподними по очереди ноги.
Она послушно сделала то, что он просил. Он не снял с нее туфли, и было жутко эротично стоять в босоножках на высоких каблуках и ощущать, как его пальцы сначала обхватили ей лодыжки, затем поднялись выше, лаская икры, щекоча нежную кожу под коленями, гладя бедра, осторожно сжимая округлые ягодицы. Вот пальцы переместились на живот и ниже, к самому чувствительному месту.
Сердце у Эрин дико скакало, и она, едва дыша, вся отдалась прикосновениям Питера. Каждая жилка в теле дрожала, груди набухли, упругие соски еще больше напряглись. Питер заключил их в ладони и начал пощипывать.
Эрин тоже обуяло желание ощутить его тело. Она отвела в сторону руки Питера и развернулась лицом к нему.
— Теперь ты, — с настойчивостью произнесла она.
Он слегка нахмурился, и Эрин испугалась. Неужели она разрушила колдовство этой ночи и испортила то, что могло быть впереди?
Но Эрин напрасно волновалась: лоб его разгладился, глаза весело засветились, и он широко улыбнулся:
— Командуй, Эрин. Делай то, что хочешь.
Командовать?
Очевидно, он вспомнил ее слова, сказанные за ужином: «Я никому не позволяю управлять мной». Но сегодня она позволила Питеру взять верх, подчинилась ему, доверилась…
Почему?
Да потому, что чувствовала — она на верном пути.
И Питер доказывает, что она не ошиблась, раз подчиняется ее воле. Он по натуре даритель, хотя, разумеется, властолюбив и самоуверен. Питер слишком значительный человек, чтобы его мужское самолюбие пострадало оттого, что сейчас он позволит верховодить ей.
Эрин была счастлива. Он предоставляет ей полную свободу!
— Ладно, — ответила она и довольно улыбнулась. — Принцесса приказывает не двигаться, пока она не разрешит.
Питер засмеялся — ему понравилось, что она подхватила его шутку о принцессе и принце.
— Думай о том, какая прекрасная ночь, и отдайся моим рукам, — добавила Эрин.
— Я буду изображать часового на посту, — с улыбкой сказал он и уставился на море.
— Да, как королевский гвардеец у Букингемского дворца.
— Ты там была?
— Питер, не разговаривай. Погрузись в свои ощущения.
Эрин стала не спеша расстегивать на нем рубашку, пальцы переходили от пуговицы к пуговице, касаясь обнаженной кожи. Питер молчал, но дыхание у него сделалось прерывистым. Эрин улыбнулась — он взволнован и ждет ее следующих шагов.
Пассивность не в характере этого человека, но это лишь обострит его чувства. Она желала, чтобы ночь стала для них обоих необычной, незабываемой. Ночь, которую они будут хранить в своей памяти.
Рубашка соскользнула с плеч и рук — таких широких плеч и рук с мощными бицепсами. А какая у него потрясающая грудь… Гладкая, упругая, которую так и тянет потрогать. Эрин, радуясь этой возможности, коснулась пальцами сосков, мгновенно превратившихся в тугие твердые шишечки. Не удержавшись, она припала к ним ртом.
Питер застонал и неожиданно с силой притянул ее к себе. Он меня хочет! — пронеслось у Эрин в голове, но она высвободилась из его объятий, решив полностью осуществить задуманное.
— Питер, не нарушай уговор! Я еще тебя не раздела.
Он послушно убрал руки, но весь напрягся.
— Все будет очень хорошо, — пообещала она.
Хорошо…
В голове у Питера все смешалось, тело пылало от приливов страсти. Никогда еще ни одна женщина так его не возбуждала и такого с ним не выделывала. Не касалась его с такой изысканной сексуальностью. Он еле сдерживался, чтобы не броситься на нее и не подмять под себя. Сколько еще ждать? Но было какая-то удивительная прелесть в том, что она делала.
Он призвал на помощь все свое самообладание, а она тем временем расстегнула ему джинсы и, засунув ладони за резинку трусов, медленно спустила их вниз вместе с джинсами. Обычно он сбрасывал с себя одежду не думая и очень быстро, а тут раздевание превратилось в церемонию: постепенно обнажаются бедра, колени, икры.
Интересно, а в древности принцев тоже раздевали таким образом слуги?
Нет. Не так. Его гладили нежные руки, отчего кожу приятно покалывало.
В ушах зашумело. Что это? Рокот океана или собственная кровь с гулом бьется в венах?
Питер уставился на звезды, с трудом сдерживаясь. Он был на грани взрыва. Она доводила его до невообразимого состояния возбуждения, чего ему раньше не привелось испытать. Чем это кончится? И когда? Но нет, пусть эта эротическая атака продолжается.
Наконец он крепко зажмурил глаза — волна сладостного наслаждения окатила все тело.
Эрин поцеловала его в пупок, потом ее руки сомкнулись у него на шее.
— Было хорошо? — спросила она.
Питер открыл глаза и увидел перед собой лицо с сияющей улыбкой.
— Очень, но это еще не конец, — сказал он и прижал Эрин к себе, и его рот оказался на ее улыбающихся губах.
Их обоих охватило дикое нетерпение, испепеляющая, первобытная страсть мужчины и женщины.
Питер поднял Эрин на руки и понес в свою спальню.
Им предстоял долгий путь, конца которого не было видно.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Эрин постепенно пробуждалась от сладкого сна. Какое блаженство! Она подняла руки, потянулась, открыла глаза и… о господи!
Около кровати стоял Питер Рэмси и с довольной улыбкой смотрел на нее. Мокрые волосы зачесаны назад, из одежды — ничего, если не считать белого полотенца, переброшенного через плечо.
А она лежит в его постели, в его квартире на Бонди-Бич…
В уме всплыли все подробности прошлой ночи, и тут же стянуло мышцы живота. Тело помнило, как волны фантастического наслаждения накатывали на нее одна за другой.
— Спящая красавица просыпается. — Голос Питера ласкал слух. — Ты могла бы подождать моего поцелуя.
Какое облегчение! Он не расстался со сказкой, значит, впереди у них, возможно, еще не одна ночь.
— Разве я проспала сто лет? — ответила она.
Интересно, который теперь час, и еще интересно, есть ли место для нее в сегодняшних планах Питера.
— Нет, не сто. Но пора вставать, если хочешь поехать со мной на скачки.
— Скачки?
— Сегодня днем моя лошадь впервые участвует в скачках в Рандуике, и я не могу этого пропустить.
Спортивные игры миллиардеров, подумала Эрин. В ее жизни подобных развлечений не было, но она готова приобрести новый опыт. Еще одно приключение с этим мужчиной, и к тому же яркое.
— В Рандуике наряжаются также, как на Кубке Мельбурна? — спросила Эрин, вспомнив телевизионный репортаж о скачках, которые в большей степени являли собой показ мод.
— Не беспокойся. — Подойдя к кровати, Питер сел около Эрин и с улыбкой убрал с ее лица спутанные волосы. — Я тебя одену как принцессу.
На этот раз слова о принцессе не возымели нужного действия. Прекрасно, что Питер приглашает ее поехать с ним, но одевать ее… Что он хочет этим сказать?
— Каким образом ты собираешься это сделать? — настороженно поинтересовалась она.
Он пожал плечами.
— Я знаком с ведущими модельерами в Сиднее. Все, что требуется, — это позвонить, чтобы прислали подходящий наряд. Какую одежду ты предпочитаешь: от Лизы Хо, Питера Морриси, Колетт Диннеган?
Питер перечислял имена знаменитостей с такой небрежной уверенностью и пресыщенностью, что Эрин это покоробило. Он богат и влиятелен, и поэтому будет наряжать ее так, как ему заблагорассудится?
— Нет, спасибо, — решительно отказалась она.
— Нет? — Рука, ласкающая ее, застыла. Питер нахмурил брови. — Ты говоришь «нет»?
Правда, его глаза продолжали блестеть, и она поняла, что огонь, вспыхнувший между ними прошлой ночью, не погас. Ночь была великолепной, просто фантастической, но Эрин не желала, чтобы ей что-либо диктовали. Она хочет быть с ним, хочет продолжения этой ночи, а в мозгу сверлит: «Не позволю, чтобы мной командовали». Если Питер думает, что может купить ее уступчивость, значит, об уважении речи нет.
— Питер, я не твоя собственность, — мягко заметила она. — То, что я решила провести с тобой ночь, не лишает меня права выбора.
— Но ты же не хочешь, чтобы между нами сейчас все закончилось.
Кажется, начинается словесная перепалка. Питер рвется в бой и готов сломать любую преграду. А это указывает на то, что он намерен ее удержать. Из-за секса или им движет более глубокое чувство? Этого Эрин пока не знала. Исходящее от него напряжение било по нервам. Эрин не хотела с ним ссориться. Он особенный: Необыкновенный, замечательный. Но жизнь научила ее, что всякое давление невыносимо.
У нее был опыт общения с мужчинами, которые не думали о том, что она может иметь собственное мнение и не желает плясать под чужую дудку. Пусть Питер Рэмси сильный и влиятельный человек, но она не собирается ему подчиняться.
— Я с радостью поеду с тобой на скачки, но не в роли куклы, — решительно заявила Эрин.
— Куклы?
Это определение его обидело, но ничего другого ей в голову не пришло. Сегодня утром контакта у них не произошло. Теперь у Эрин зародились сомнения — может она вообще все нафантазировала? Она не станет спать с ним, если он не уважает в ней личность.
— Питер, я сама могу выбрать себе платье. Я просто спросила, что подобает надевать в таких случаях.
Он поморщился, недовольный тем, что не понял ее, и извиняющимся тоном произнес:
— Я не хотел обижать тебя, Эрин. Просто я не хочу, чтобы ты чувствовала себя не в своей тарелке среди посетителей скачек.
Она вздохнула с облегчением. Что ж, все не так уж плохо складывается. Питер оберегает ее от неприятностей. Правда, то, как он пытался это сделать, оказалось неприемлемым. И к тому же мог быть другой мотив, помимо его намерения одеть ее в платье от модельера.
— Ты подумал, что я тебя опозорю? Золушка хороша для постели, но не для публики?
Питер с презрительной усмешкой вскинул голову.
— Мне безразлично, даже если ты придешь в джинсах. Это женщины обожают клевать друг друга. Но зачем подвергаться пересудам? Хотя если это тебя не волнует…
— Замечательно! — Она улыбнулась, и от ее лучезарной улыбки у Питера гора свалилась с плеч. — Который час?
— Почти девять.
— А когда мы должны быть на ипподроме?
— Около двенадцати.
— Я успею. — Эрин откинула одеяло, встала и направилась к приоткрытой двери в ванную. — Питер, вызови мне такси, хорошо? — бросила она через плечо. — Я приму душ, оденусь и через пятнадцать минут смогу уехать.
— Куда уехать? — Он вскочил, готовый ей воспрепятствовать.
Воин, да и только, подумала Эрин. На душе было радостно — она уверилась в том, что, во-первых, Питер Рэмси в настоящий момент не склонен положить конец их отношениям, и, во-вторых, ему наплевать на мнение других.
— К Дэвиду Джоунсу на Элизабет-стрит, — ответила Эрин, имея в виду самый шикарный магазин готового платья в Сиднее. Пара часов, и она, одетая с иголочки, не будет выглядеть замарашкой на скачках в Рандуике. — Можешь подхватить меня на стоянке такси у магазина в половине двенадцатого.
У Питера все внутри перевернулось от желания, когда он смотрел, как она направляется в ванную. Темные шелковистые волосы, растрепанные после сна, сексуальный изгиб спины и еще более сексуально подрагивающие ягодицы, длинные сильные ноги, обвивавшиеся вокруг него этой восхитительной ночью.
Она исчезла за дверью. А он уж размечтался снова заняться с ней любовью, увидев, как она, просыпаясь, томно потягивается. Питер был потрясен тем, как сильно ее желает. Черт возьми! Зря он затеял этот разговор про одежду! Только бы ему ее не потерять.
А как хочется последовать за ней в ванную и снова сделать своей! Зацеловать до такого состояния, чтобы обоюдная страсть вспыхнула с новой силой и чтобы она захотела провести с ним целый день в постели. Да пропади пропадом и лошадь, и скачки! Не хватало еще, чтобы это помешало тому блаженству, которое он обрел с Эрин Лавель.
Но его рациональный ум подсказывал, что одним лишь сексом Эрин не удержишь. И богатством тоже. Не стоило предлагать ей услуги известных кутюрье — она расценила это как приманку и ни на секунду не заинтересовалась его предложением. Эрин Лавель привыкла поступать по-своему, она горда, независима и не склонна меняться.
Хорошо, он ей уступит.
Но — никаких такси. Он сам отвезет ее в магазин Дэвида Джоунса.
Питер сосредоточенно сдвинул брови и пошел одеваться, размышляя о том, почему Эрин в отличие от большинства женщин не бросается ему на шею.
Да потому, что она другая.
И это для него непривычно.
Несомненно, что и он для нее новый опыт.
Воспитательницы детского сада обычно не общаются с миллиардерами. Если у нее есть сомнения, если она не видит будущего в их отношениях, то он должен эти сомнения рассеять, потому что он не хочет, чтобы Эрин исчезла из его жизни. Пока не хочет.
Эрин была приятно удивлена, когда Питер решил отвезти ее в центр города. Очень мило с его стороны — ведь ему придется ехать туда дважды, поскольку он все равно заберет ее позже у магазина. Но когда они сели в машину, Эрин увидела, что Питер чем-то встревожен и напряженно сжимает руль.
Он передумал насчет скачек? Не хочет вводить ее в свое окружение? А может, чувствует вину оттого, что она потратит деньги на наряд, но не решается убедить ее не делать этого? Он-то может позволить себе любую экстравагантность, но, видно, думает, что ей незачем сорить деньгами, если их отношения бесперспективны.
Питер молчал, а когда наконец заговорил, Эрин уже была готова к тому, чтобы с достоинством встретить неизбежное.
— Прошлой ночью… — он бросил на нее озабоченный взгляд. — Обычно я не забываю предохраняться…
Это не отказ. Какое облегчение!
— Все в порядке, — поспешила заверить его Эрин. — Тебе не грозит незапланированное отцовство — я принимаю таблетки.
Она это делала с шестнадцати лет, так как страдала от мучительных и нерегулярных месячных, а таблетки избавляли от боли и обеспечивали нормальный цикл.
Вдруг ей в голову пришла ужасная мысль.
— Не подумай, что я неразборчива в связях. И о болезнях тоже не стоит беспокоиться. — Эрин сделала для храбрости глубокий вдох и спросила: — Надеюсь, ты не собираешься признаться…
— Нет, — он улыбнулся. — Клянусь, я здоров.
— Прекрасно.
— А ты хотела бы когда-нибудь стать матерью? — как бы между прочим спросил Питер.
— Я очень хотела бы иметь детей, но не думаю, что это получится, — печально ответила она.
— Почему?
— Ну, я уже говорила, что основа для того, чтобы заводить детей, это прочный брак. Я же не считаю себя пригодной к семейной жизни.
— Не понимаю. Объясни.
— Видишь ли… — Эрин не смогла отказать себе в удовольствии немного подтрунить над ним и с иронией в голосе сказала: — Придется подчиняться мужу и лишиться части своего «я», чтобы с ним не ссориться.
Он нахмурился.
— Похоже, у тебя был неудачный опыт. Сколько тебе лет, Эрин?
— Скоро год, как я перешагнула тридцатилетний рубеж, — нарочито легко и весело ответила она. Не стоит думать о возрасте — время не остановишь. — А тебе сколько лет, Питер?
— Тридцать пять.
— Значит, у тебя тоже хватало разочарований в жизни.