Нет, об этом она не подумала. У нее нет опыта общения с мужчинами, которые способны проявить подобную заботу.
— Я наняла медсестру, когда мне понадобилась помощь.
— Ты предпочла мне чужого человека, — упрекнул ее Питер.
Эрин почувствовала полную беспомощность. Она и не представляла, что он станет так волноваться, чувствовать ответственность за этого еще не родившегося ребенка!
— Я собиралась сказать тебе, Питер, — снова повторила Эрин.
— Да ну? — цинично усмехнулся Питер. — Если бы я не стал спонсировать этот проект и мы бы не встретились лицом к лицу, ты продолжала бы скрывать от меня существование ребенка. И одному Богу известно, сколько это продолжалось бы.
Нет смысла с ним спорить. Он не воспринимает ее слова.
— Зачем ты это сделал? — спросила Эрин. Пусть он тоже объяснит мотивы своего поступка, а не только занимается тем, что обвиняет ее!
— Что — зачем?
— Зачем взялся за создание фильма.
Он насмешливо хмыкнул.
— О, мне пришла в голову отличная мысль: я усажу тебя за стол переговоров, и, возможно, мы опять найдем общий язык, пообщаемся просто «как мужчина и женщина».
Колкость этих последних слов — слов, которые она как-то сказала ему, — заставила ее залиться краской.
— Неужели ты покраснела от стыда? — с издевкой произнес он.
Как он холоден и беспощаден!
Эрин молча покачала головой — возражать сил не было. Какой смысл? Ему претит сама мысль о том, что она писательница и более известная, чем он со своими миллиардами. Неужели он ей завидует? Наверное, еще ни одна женщина не бросала Питера Рэмси, и это, судя по всему, сильно ударило по его самолюбию. Он, видно, полагает, что сможет заставить ее вернуться? На его условиях, разумеется.
— Ты весьма искусно умеешь манипулировать людьми, — сказала она, вспомнив, как он использовал ситуацию в парке с Дейвом Харпером, чтобы устроить встречу с ней. — Это что, какая-то фиктивная сделка, чтобы добраться до меня?
— Нет, все законно. Я не стал бы вовлекать других в то, что ты назвала фиктивной сделкой, — резко ответил он.
— Ты считаешь, что твои деньги и твои возможности имеют для меня хоть какое-то значение?
— Повторяю — я не полный идиот, Эрин, чтобы рассчитывать на это после того, как ты отказалась быть, как ты изволила выразиться, моей куклой.
— Тогда я тебя совершенно не понимаю!
Зачем ему способствовать ее славе, субсидируя фильм по сочиненной ею сказке, если он не ставит своей целью возобновить их связь?
— Сейчас все отошло на второй план, — сказал он и подошел к ней, весь олицетворение властности и силы.
У Эрин сердце затрепетало от страха. Перед ней викинг, воин, готовый к поединку. К поединку с ней.
Ее снова пронзила боль. Это от напряжения, подумала она, подавив желание опереться на что-нибудь, чтобы облегчить приступ. Но гордость не позволила ей это сделать, хотя ноги задрожали, когда Питер остановился прямо перед ней.
Его взгляд испепелял. Питер медленно протянул руку и положил ей на живот жестом собственника. Эрин бросило в жар.
— Ты больше не сможешь вычеркнуть меня из жизни моего ребенка, — заявил он жестко и решительно.
У нее нет сил ему противостоять. Да она и не хочет. Питер имеет право на ребенка. Но как невыносимо, что он думает, будто она намеревалась лишить его этого права. Неправда, она ни за что так не поступила бы. Но каким образом заставить его поверить ей?
Мысли кружились в голове, и Эрин наконец ухватилась за крошечное доказательство:
— Питер, пойдем, я покажу тебе кое-что, и ты поймешь, что я собиралась рассказать о ребенке.
Она быстро пересекла гостиную и направилась в свой кабинет.
— Что ты мне покажешь?
Не отвечая ему, она распахнула дверь в кабинет и пригласила его войти.
— Господи! Ты думала вот об этом на скачках в Рандуике?
Он смотрел на рисунки крылатых коней, сделанных художником-иллюстратором ее книг. Рисунки висели на стене кабинета — они вдохновляли Эрин, когда она сочиняла новую историю.
— Да. Это — «Волшебные кони Мирримы», — рассеянно ответила Эрин. — Тебе следовало подождать выхода этой книги, если ты решил делать фильм по одной из моих сказок. Она — лучшая.
— Тяготы беременности не помешали тебе сочинить сказку?
Его тон подразумевал, что он не верит тому, что у нее были осложнения. Впрочем, он ничему не верит.
— Придумывать слова не такой уж тяжелый труд, — ответила Эрин, бросив на него возмущенный взгляд. — И это отвлекало меня от других мыслей.
— От каких же? Тебя мучила совесть оттого, что ты скрыла от меня?
— Я не собиралась скрывать!
Питер остановился напротив нее. Какой у него угрожающий вид! Ей не удастся ни в чем его убедить. Но она должна. Должна предотвратить ужасный конфликт в будущем.
— Посмотри! — Она выдвинула верхний ящик письменного стола, схватила визитку, которую столько раз брала в руки, и протянула ему. — Я сохранила ее. Как ты думаешь — зачем, если я не собиралась ничего тебе сообщать?
Он взял карточку и несколько секунд — таких рвущих душу секунд, — не мигая, смотрел на нее. Его лицо было мрачно, и Эрин поняла: у нее ничего не вышло. Она его не убедила.
— Ради бога, Питер! Как я могла лишить тебя отцовства? — Эрин поймала его взгляд — уже не такой осуждающий, но все же недоверчивый. — Помнишь наш разговор о Харперах? — умоляющим голосом продолжала она.
— Ты говорила, что заведешь ребенка лишь в браке… в надежном браке, — произнес он таким тоном, словно снова упрекал ее во лжи.
— Так разве эти слова не свидетельствуют о том, что моя беременность случайная? Я тебя не использовала и ничего не планировала. Я хотела лишь разобраться в собственной жизни…
Опять приступ боли, намного сильнее, чем прежде… У Эрин перехватило дыхание, и она инстинктивно согнулась.
— Эрин?
Она не могла ответить. Надо дышать часто и быстро — тогда станет легче. И тут — какой кошмар! — из нее хлынула вода, промочила одежду и потекла по ногам.
— Нет! — закричала Эрин.
— Что с тобой?
Увидев, как Питер кинулся к ней, она еле слышно пролепетала:
— Ребенок… ребенок сейчас родится.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Питер осторожно усадил Эрин в кресло. Теперь ее охватил совсем другой страх — страх за ребенка, который может появиться на свет раньше срока. Она обхватила руками живот, надеясь, что ее страхи напрасны.
— Успокойся, не паникуй, — посоветовал Питер. — Как зовут твоего врача? Как с ним связаться?
— Дэвис. — Она кивнула на телефон, стоящий на письменном столе. — Нажми шестую кнопку — это его кабинет.
Прошло всего несколько секунд, а Питер уже взял все в свои руки.
— Это Питер Рэмси. Я говорю с вами по просьбе Эрин Лавель. Мне нужен доктор Дэвис. Немедленно. — Короткая пауза. — Да, я — Питер Рэмси. Я нахожусь около Эрин Лавель. У нее отошли воды и начались схватки. Буду весьма признателен, если вы срочно пришлете машину «скорой помощи» к ней домой и встретите нас в больнице.
Снова пауза — Питер ждал ответа.
Эрин стало немного легче, острая боль отступила, осталась лишь тянущая в животе. У нее даже хватило сил подумать о том, как доктор Дэвис прореагировал на распоряжения, которые ему дает член семейства Рэмси.
— Благодарю вас, — сказал Питер и, положив трубку, повернулся к Эрин: — Я ничего не упустил?
— Ты превратишь эти роды в цирковое представление, — недовольно произнесла она. — Зачем было без конца повторять свое имя?
— Привыкай к этому, Эрин, — насмешливо ответил он. — Тебе долго придется пребывать в окружении нашей семьи. Честно говоря, в данный момент мне наплевать на твою страсть к затворничеству. Для нашего ребенка я потребую наилучшего обслуживания. Моя мать заставила отца пожертвовать столько денег на развитие системы здравоохранения, что это — вполне уместное требование.
Наверное, так оно и есть. И она, Эрин, благодарна ему за то, что он так быстро все организовал, благодарна за то, что он рядом.
— Прости. Просто у меня мысли разбегаются…
— Не думай об этом, — произнес он уже ласковее. — Позволь мне всем заняться самому. Хочешь снять мокрую одежду, пока мы ждем машину? Или тебе лучше не двигаться?
— Я боюсь пошевелиться.
— Хорошо. Я попрошу санитаров принести носилки.
— У меня в спальне сумка с вещами, приготовленными для больницы. Спальня справа по коридору.
— Я отнесу сумку к входной двери. Останешься одна на минутку?
— Да.
Но стоило ему выйти, как боль нахлынула снова. Эрин с трудом поднялась с кресла и оперлась о стол — стоя было легче переносить схватки. Питер вернулся почти тут же, встал рядом, обнял ее и гладил по голове.
Как неожиданно… и как приятно его участие.
— Потерпи, машина скоро приедет, — сочувственно шептал он.
У Эрин на глаза набежали слезы. Почему она раньше не сказала ему о своей беременности? Тогда, возможно, все это время он заботился бы о ней. Независимость… это замечательно — и она вполне справлялась сама, — но как же ей было тоскливо, и какое облегчение, что сейчас она не одна, что есть Питер, который взял на себя все хлопоты.
Он был рядом — и в машине «скорой помощи», и когда приехали в больницу, и в родильной палате. И никто не посмел запретить ему это, спросить, почему он не отходит от нее. Сестры смотрели на него с благоговейным трепетом и мгновенно отвечали на все вопросы. Доктор Дэвис тоже отнесся к нему с уважением и заверил Эрин и Питера, что все идет нормально.
У Эрин и мысли не было запретить Питеру присутствовать при родах. Хотя он не сказал всем, однако никто, кажется, в этом не сомневался. А она… она хотела, чтобы он находился с ней при рождении их малыша. Пусть у них серьезные разногласия, но этого ребенка они создали вместе, и значит, справедливо, чтобы приходу его в этот мир радовались оба родителя.
Схватки стали более частыми, и Эрин едва успевала передохнуть в промежутках между приступами боли. Питер сидел рядом, с волнением смотрел на нее, держал за руку и повторял слова доктора: «Появилась головка, уже скоро, роды очень быстрые», как будто она сама этого не слышала. Наверное, ему тоже было необходимо увериться в том, что ее страдания скоро кончатся.
Эрин даже не пыталась что-либо говорить. Она думала, что у нее, скорее всего, других детей никогда не будет, и поэтому хотела запомнить все, что происходит с ней сейчас, когда она рожает своего единственного ребенка. Она полностью сосредоточилась на этом и каждую схватку представляла себе как шажок вперед ее младенца. Потуги сделались такими сильными, что было почти невозможно сдерживаться.
— Эрин, полегче, — командовал доктор. — Попытайтесь не тужиться так сильно, тогда не будет разрывов. Вот… хорошо… головка уже у меня в руках…
Эрин услышала детский крик, и глаза ее наполнились слезами.
— Уже все… все, — хрипло бормотал Питер, нежно вытирая слезы с ее щек.
— Эрин, у вас родился здоровый мальчик, — объявил доктор. — Хотя и на месяц раньше, но у него нормальный вес. Так что не о чем волноваться.
Тут уж слезы у нее полились ручьями. Она столько пережила, а теперь родила здорового малыша, и ей больше не нужно думать о том, как сообщить Питеру Рэмси, что он отец. Питер здесь, около нее, и он перестанет на нее злиться, потому что она родила ему сына. Он так заботливо к ней отнесся, забыл о своем гневе, вытирал ей пот с лица, успокаивал ласковыми словами.
— Эрин, все в порядке. Ты справилась. И с ребенком все в порядке. Сейчас я его тебе дам, — сказал Питер, вставая со стула.
Он наверняка тоже перенервничал. Роды были преждевременные, и Питер, наверное, считает виновным себя, потому что накричал на нее и расстроил. Но глупо ждать от него чего-то большего, чем просто забота. Она — мать его ребенка, и этого достаточно, чтобы отложить их «разборки» до более подходящего времени.
— Пуповину перевязали, и мы готовы к встрече, — весело произнес доктор Дэвис, положив новорожденного сына на руки Питеру. — Я сейчас закончу и тогда оставлю вас втроем.
«Втроем…»
Связанные до конца их жизней, подумала Эрин, наблюдая за лицом Питера, который смотрел на сына… на частицу своего будущего. Странная улыбка появилась у него на губах, и он с удивлением прошептал:
— Он такой маленький.
«А ты такой большой».
— У него хороший рост, и он будет высоким мальчиком, — заверил доктор Дэвис.
Питер улыбнулся во весь рот. На его лице было написано: «Как я». Неужели из-за сходства с ребенком он станет отнимать у нее сына? Эрин это испугало, и она протянула руки, чтобы забрать ребенка к себе.
Голубые глаза Питера сияли от восторга. Он осторожно положил сына ей на грудь. Как прекрасно, что она наконец-то может держать его, ощущать не выпуклость в животе, а чудесного человечка, который сопит носиком, словно чувствует молоко в материнской груди. Эрин охватило такое огромное счастье, что она забыла про ссору с Питером. Ведь, несмотря на трудную беременность, она дала жизнь этому крохе!
Питер сел и, протянув руку, провел пальцами по пушку на головке младенца.
— Он светленький. У сына Шарлотты очень темные волосы… как у Дамиана.
Наверняка он хотел сказать: «Не как у всех Рэмси».
— Цвет волос часто меняется, Питер, — объяснила Эрин. — Трудно сказать, какие они у него будут, когда он подрастет.
— Да какие угодно.
Ничто не может нарушить его хорошего настроения!
Эрин вздохнула с облегчением. Может, она зря так волнуется и Питер не собирается забирать себе львиную долю родительского общения? Сейчас он просто излучает счастье. Ей следует успокоиться и насладиться первыми мгновениями своего материнства.
Доктор Дэвис перебросился парой фраз с Питером, сказав ему, что Эрин с ребенком сейчас переведут в отдельную палату, где им будет обеспечен необходимый покой и уход. Эрин поняла, что имя Рэмси и здесь оказало нужное действие. Этого нельзя не оценить!
Врач и сестра ушли, а Эрин бросила взгляд на часы — было начало второго. Она удивилась: какие быстрые у нее роды! А ей казалось, что схватки длились бесконечно.
— Спасибо тебе за все, — сказала она Питеру.
— Это самое меньшее, что я смог сделать.
Перед ней сидел не упрямый воин, который был готов сражаться до конца, а принц, прискакавший ей на помощь. Прекрасный рыцарь ее мечты.
— Я рада, что ты был здесь, — хриплым от переполнявших ее чувств голосом произнесла Эрин.
— Я бы все время был рядом, Эрин, если бы ты мне позволила.
— Прости. — Ей стало стыдно. Как она могла не сказать ему о своей беременности!
— Все в прошлом. — Голубые глаза в упор смотрели на нее. — Нам надо думать о настоящем. И у нас теперь есть сын.
— Да, — ответила Эрин и крепче прижала к себе ребенка.
— Ты придумала ему имя?
Он улыбается и совсем не сердится. Эрин стало немного легче на душе. Питер не захочет, чтобы конфликт между матерью и отцом навредил малышу.
— Мне нравится Джек, — сказала она.
— Джек… Джек Рэмси. Звучит неплохо. Мне тоже нравится.
Эрин решила, что пора его остановить — у нее тоже есть права.
— Он будет Джек Лавель.
Довольное выражение в одну секунду исчезло с лица Питера.
— Ты, кажется, говорила, что твоя беременность — это случайность, — жестким тоном напомнил ей он.
— Да, говорила.
— И ты еще говорила, что заведешь ребенка только в прочном браке.
— Да. Но, Питер, то, что произошло, не было запланировано. Я ничего не могу поделать…
— Можешь, — оборвал ее он. — Ты можешь сделать так, чтобы наш сын получил все и от матери, и от отца.
— Я постараюсь с тобой договориться.
— Очень постараешься? — с вызовом произнес он. — Так сильно постараешься, что дашь слово связать себя узами брака со мной?
Чего-чего, а этого Эрин совершенно не ожидала! Лишившись дара речи, она уставилась на Питера. Он уже все для себя решил и теперь приводит свой план в действие!
Брак с Питером Рэмси.
Она вспомнила его слова о том, что ей надо привыкать к семейству Рэмси, поскольку придется проводить в их обществе много времени.