– Да, – чешу затылок, – тут ты прав, похоже. Так что же тогда получается, а, Али? Выходит, что очень даже может быть и такая фигня, что мы – фанаты, «кэшлс», «хардкор», проклятые фашиствующие ублюдки и подонки со дна «современного цивилизованного общества» – со всей нашей агрессией и прочей лабудой – вовсе и никакие не маргиналы, так? А – совсем даже и наоборот?!
– Может, – откидывается на сиденье Али. – Может и так. А может – и по-другому. Я ж говорю, Дэн, – нет у меня ответов. Одни, блин, вопросы…
Я забираю у Гарри бутылку, делаю большой, обжигающий глоток коньяка и передаю Али. Он тоже прикладывается к горлышку и возвращает бутылку Гарри. Мы закуриваем и смотрим в окна джипа.
За ними только ночь и ветер.
Изредка – фары встречных машин.
И, кажется, – больше ничего…
Глава 8
Калмыкия
…В Элисту въезжали где-то часов в десять утра, Волгоград я элементарно проспал. Парни потом говорили, что сразу же после того, как мы его проехали, начался жуткий ветер, так гнавший мелкий песок и местную рыжую пыль, что даже такой опытный водитель, как Жора, приличную часть дороги не рисковал ехать со скоростью больше пятидесяти-шестидесяти километров в час.
Не знаю.
Проспал весь этот беспредел к чертовой матери.
Когда же мы приехали в эту славную, Господи прости, столицу национальной республики Калмыкия, там по-весеннему светило солнышко и дул несильный, прохладный ветерок.
Очень комфортные условия для предстоящей игры, мне так кажется…
…По-быстрому вписались в местную гостиницу, я принял душ и попытался прозвониться по мобильному Гарри.
Пива так хотелось, что аж губы в трубочку выворачивались.
А – фиг вам, уважаемый господин московский.
Нет в городе Элисте мобильной связи.
По крайней мере, у моего оператора.
Столица республики, блин.
Сколько живу в нашей стране – столько удивляюсь…
…А номера комнат парней я при заселении – забыл спросить.
Беда.
Ладно, думаю, сейчас вниз к стойке спущусь, спрошу у администратора.
Спускаюсь, а Гарри уже там тусует.
И на лице – та-а-акая жажда пенного напитка нарисована, что мне даже чуток стыдно стало.
Моя по сравнению с этим – песочница на границе с Сахарой.
– Привет, – говорю, – Гарри. Мучаешься?
– А, – поднимает глаза, – это ты, Дэн. А я что-то подумал, что ты сразу спать завалишься. Ну и решил не стучаться, не будить чтобы. А мы с Али решили все-таки пивком чуть-чуть размяться, да и Жору отпаивать надо перед сном, замучился, бедный. Глаза, что твои сливы. Глеб как раз за ним пошел. А мы пока – пойдем-ка с тобой, брат, на улицу, покурим. Душно-то, что твой звиздец…
– Пойдем, – соглашаюсь. – Мне тут тоже что-то душновато после вашего коньяка в нереальных для растущего организма количествах…
Но как только мы направились к выходу, нас грозно и резко одернули:
– Стоять! А ну, стоять, блин!
Я, честно говоря, чуть перессал даже и просто застыл в позе «оленя, застреленного в крестец», как говорит один наш с Гарри общий приятель.
А Мажор таки нашел в себе силы обернуться.
И даже – с некоторым достоинством.
Насколько оно, разумеется, возможно с такого жуткого бодунища…
Пришлось – и мне.
Глядим – молоденький, но уже вполне себе квадратный, сержант милицейский, в форме с нашивками ОМОНа.
В «бронике», каске и с укороченным «калашом» на ремне.
Мой ровесник, похоже.
Или даже – помоложе, у них тут не поймешь.
Степь.
Но вроде как – русский.
– Ты чо, – спрашиваю, мотая башкой, – совсем озверел что ли, парень, орать-то так громко? Я чуть не обосрался! Думал, война началась…
– А она и началась, – кривится, – вы же – из Москвы, да?
– Ну из Москвы, – ухмыляется, тоже приходя в себя, Гарри, – а это что, сейчас запрещено? Калмыкия вышла из состава Российской Федерации? И когда же тогда случилось сие знаменательное событие?
– Да лучше б вышла, – вздыхает, поправляя каску сержантик, – тогда бы сюда можно было бы хоть танки ввести. А так и «дорогих россиян» из себя корчат, уроды, и – такой беспредел творят, что мне даже стыдно, что местный. И когда только на этих блядей хоть какой окорот у вашей Москвы найдется…
– Не ссы, – недобро смеется Гарри, – брат. Найдется. И, я так мыслю, довольно скоро. Как только Путин на второй срок пойдет, так и начнет порядок наводить. А не начнет – мы сами приедем…
– Да вы уже приехали, блин, – вздыхает. – Вон, ваш автобус камнями так закидали, что двоих пацанов в тяжелом состоянии в больничку увезли. И «легких» человек пятнадцать, но там вроде все слава Богу. Да еще двоих вчера на ножи подняли, на гоп-стопе. Телефоны мобильные почистили, деньги забрали. Вот меня тут и поставило начальство, чтоб никого на улицу не пускал. Так сказать, во избежание…
– Кого порезали, кто на больничке? – это уже, гляжу, Али с Жорой подошли.
Я даже и не заметил.
Али начисто выбрит, подтянут, собран.
Как будто и не было бессонной ночи с неумеренным количеством потребления…
Нда…
Вот уж где контраст.
Перевожу взгляд на Гарри и – чуть на задницу не сажусь.
Нет, щетина с его щек никуда, разумеется, не исчезла.
Но вот все остальное…
– Да, – говорит, – командир, куда парней-то увезли, знаешь?
Сержант вслед за мной переводит внезапно ставший острым взгляд с одного на другого.
– Так, – кивает, – понятно. Вы, типа, старшие. Это хорошо. Ваша машина на стоянке перед гостиницей стоит? Ну, такой джип здоровый?
– Наша, – кивает Али. – Что дальше?
– Да, – вздыхает сержант, – мальчишек ваших жалко. Хорошо б, если б вы туда съездили, я вам даже сопровождающего дам, на всякий случай, нас здесь трое дежурит. Вы, конечно, вижу – парни резкие, но местный мент с автоматом и вам в подмогу не помешает. Только надо подождать пару минут, хорошо?
– Хорошо, – кивает Али. – Я все равно в сортир собрался заскочить. А чтоб тебе люлей не подогнали за самоуправство, вот, перепиши данные, скажешь, что отправил помогать людям, которые здесь по делу.
И протягивает ему закатанный в пластик пропуск со своей фотографией.
– Ого, – рассматривает документ сержант. – Вы тут, типа, проверяющие от Российского футбольного союза?
– Мы тут, – смеется Глеб, – типа фанаты, если честно. Но – непростые, как сам понимаешь.
– Понимаю, – смеется в ответ ОМОН-овец. – Лады, валите в сортир, я сейчас товарища по рации вызову…
…В сортире Глеб, ни слова не говоря, вынул из грудного кармана маленький полиэтиленовый пакетик, насыпал по щепотке порошка на сгиб ладони себе и Гарри.
– Да, – соглашается Гарри, – сейчас – как нельзя кстати.
И вслед за Али втянул эту фигню ноздрей. Постояли, помотали башками, посмотрели друг на друга.
– Ну что, пошли?
– Угу. Теперь можно.
Я только головой покачал.
Нет, я слышал, разумеется, что у части «основы» кокаин пользуется уважением, но чтобы вот так, среди бела дня…
Ну да ладно.
Они парни взрослые, без меня разберутся…
…На входе нас уже ждали трое парней из ОМОНа: тот самый молодой сержант, еще один такой же, только чуть постарше, и лейтенант с грубым обветренным лицом и ледяными прозрачными глазами.
Ага, думаю.
Чечня.
У меня пара однокурсников там в армии отслужила, я этот взгляд ни с чем не спутаю…
Молча пожали друг другу руки, Гарри достал пачку сигарет, предложил, парни угостились.
Стоим, дымим.
– Значит так, – говорит лейтенант, – в больничку вас Саня проводит…
И кивает в сторону сержанта постарше.
– У него там просто, – улыбается немного по-детски молоденький сержантик, – мама работает, сестрой в хирургии. Если что, покажет, к кому обратиться.
– Добро, – кивает Али. – Денег платить надо?
– Не надо, – отрицательно мотает головой сержант Саня. – Там уже ваши пацаны вчера собрали достаточно, на игре дубля клич кидали. Молодцы, кстати, парни. Я раньше думал, что фанаты – это просто быдло вечно бухое. Так нет, там и от клуба народ приехал, и сами денег собрали достаточно. Но вам все равно съездить стоит, посмотреть, что к чему. И – это – берегите себя. У нас тут непросто…
– Мы, – мрачно усмехается Гарри, – и сами не простые. Пусть эти гады молятся, что «основа» фактически не приехала…
– И что тогда? – резко вскидывает голову лейтенант.
– Тогда, – кривится Али, – расклад мог бы и поменяться. В прямо, извини, противоположном направлении. Одно дело молодежь с безопасного расстояния булыжниками закидывать, другое – с реальными бойцами бизнес вести. Там такие обмороки встречаются – сам боюсь…
– И что? – буровит его взглядом лейтенант. – Ты хочешь сказать, что такие как ты, их не контролируют, так, что ли? Такая силища и бесхозной гуляет? Да в жизни не поверю…
– Ой, старшой, – вздыхает Али, – а ты что, реально веришь, что все и всех в этой жизни кто-то контролирует? Меньше детективов на ночь читай, у тебя и так работа нервная…
Лейтенант усмехается.
– Интересный, – говорит, – ты парень, похоже. Наслышан я про вашего брата, вместе с нами парни из московского ОМОНа стояли, понарассказывали. Пивка бы с тобой попить не торопясь да за жизнь поговорить. Жалко – не судьба. Мы все три дня, пока вы здесь находиться будете, на «повышенной готовности» жить станем. С хлеба на воду и спать не раздеваясь…
– Жалко, – соглашается Али. – Я б с тобой тоже выпил. Только я уже завтра уезжаю. Сегодня на матч схожу, потом в гостиницу, высплюсь – и в дорогу. Хочу еще в Астрахань заскочить, спиннинг покидать, раз уж такой расклад вышел…
– Завидую, – улыбается, вздыхая, летеха. – Ну ладно, езжайте уж. Проведаете своих, пивка попьете и – давайте спать, до стадиона. И нам спокойнее, и вам безопаснее…
– Согласен, – улыбается в ответ Али.
Они жмут друг другу руки, мы садимся в машину и едем в больничку.
Автомат сержанта Сани больно упирается мне в ребро, от него пахнет какой-то смазкой и холодным металлом.
А от самого Сани – потом, степью и почему-то – ветром. Он смотрит в окно, показывает дорогу и с уважением трогает кожаную обивку джипа, восторгаясь, как все в нем правильно и разумно устроено.
Меня укачивает, и я мгновенно засыпаю, просыпаясь только на больничном дворике, где резкий порывистый ветер гоняет кругами красно-желтую калмыцкую пыль и обрывки бумажного мусора.
В приемное отделение прорываемся фактически бегом, дует страшно.
– Астраханец, – почему-то с уважением отзывается о ветре Саня.
Мы согласно киваем.
…Первый, кого я вижу в приемном отделении, – Никитос. Ему порезало стеклом лоб, и он пришел на перевязку.
Чуть бледный, но вроде в остальном – в полном порядке.
– Ты как? – спрашиваю.
– Нормально, – отвечает.
– А Серхио что? – дергаюсь. – Тоже под раздачу попал?! Где он?!
– В порядке с ним все, – кривится Никита. – Даже не поцарапало. Только вот обосрался наш Серхио, Дэн. Такая вот, блин, стыдоба перед парнями вышла. Ныл, мямлился, потом в аэропорт рванул. Сейчас уже, наверное, в Москве. С собой звал, кстати, придурок хренов…
– А ты что? – удивляюсь.
– А я, – поднимает на меня злой взгляд, – никуда отсюда не поеду, без пацанов. И еще. Я с тобой поговорить хотел, ты же из, как это у вас называется, «хардкора», ну «основы», так ведь?
– Ну, – говорю, – так. А что такое?
– Да ничего, – жмет плечами. – Просто я к вам хочу. Ты же меня знаешь, Данька, я хоть и раздолбай, но если что – не подведу. И не побегу. Поговори со старшими, хорошо? Мне теперь это – очень надо. Очень. Я таких, как эти уроды, – бить хочу. Руками, ногами, арматурой, да – чем угодно. Что под руку попадет. Чтобы они юшкой исходили, чтоб кровью блевали, чтоб юлой по песку ползали…
Я молчу. Киваю.
Со мной такое тоже когда-то случилось. И вот теперь – я здесь. И тоже – никуда не уеду. Никуда и ни за что.
…И еще – вот ведь какая странная штука, думаю.
Если б передо мной еще полгода назад встал бы выбор, с кем идти – с умным, рассудительным, чуть холодноватым Серхио или раздолбаем, сплетником, мажором и интриганом Никитосом – я бы стопудово выбрал Серхио.
И, как теперь выясняется, – совершил бы очень грубую жизненную ошибку.
Вот такие дела…
Я вздыхаю.
– Хорошо, – говорю. – Прям ща и познакомлю. С Гарри. Слышал про такого?
Никита кивает:
– Мажор? Слышал, конечно. Личность авторитетная…
– Вот-вот, – смеюсь, – тот самый. Только Мажором его не называй, обидится. Мы вместе приехали. Сейчас они переговорят тут, и мы пиво пить поедем. Там и поговоришь, если что. Тебе как, можно пиво-то?
– А почему нет? – удивляется.
В это время из двери появляются – один за другим – Али, Гарри, сержант Саня, старый выездной фанат Волчок и мужик из официального фан-клуба. Володя Майор, я его так, немного знаю.
Несмотря на то, что в наших кругах к «официалам» принято относится с некоторым презрением, дядю Володю у нас уважают.
Он – из старой фанатской гвардии, из тех, кто на стадионе фанател еще тогда, когда я под столом в старой родительской квартире ползком дороги прокладывал. А то, что пристроился работать в фан-клуб, – так это еще неизвестно, где мы сами будем лет так через несколько. А так – всегда поможет, если что. В автобус пристроит, из ментовки, если получится, вытащит.
Правильный мужик, короче.
Подошли, Волчок и дядя Володя со мной поздоровались. Майор спросил у Никитоса, как тот себя чувствует.
– Ничего, нормально, – жмет плечами Никитос.
Майор кивает.
И вправду, могло быть и хуже.
– Значит так, – говорит Али. – Те, кого на ножи взяли, – вообще в порядке. Через пару дней выпишут, ничего серьезного, жизненно важные органы не задеты. А вот с парнишкой, которому башку камнем пробили, – могут быть проблемы. Очень сильное сотрясение, может и через день в порядке быть, а может и месяц проваляться. И то, если без осложнений обойдется. Спасибо Волчку, согласился с ним на неделю остаться, денег ему уже парни передали да и гостиницу оплатили. И мы с Гарри двести баксов от себя добавили, должно хватить по-любому. А тебе, Мажор, – урок, кстати. Я понимаю, что хардкору Элиста неинтересна, но – видишь, что получается…
– Вижу, – мрачнеет Гарри. – Я уже с кем положено созвонился, пока ты с парнягами говорил. И с флинтами, и с апельсинами, и с юнион. Будем мутить общак, по-любому. На следующий год – все приедут, даже гладики подписались, всей основой, без понтов и без дураков. Тогда и посмотрим…
Сержант Саня делает вид, что ничего не слышал.
Видно, что он на нашей стороне, и я его хорошо понимаю.
Служба.
Али тоже замечает эту фигню и хлопает Саню по плечу.
Тот улыбается.
– Сань, – просит Али, – ты ребятам помоги, если что. Видно, что вы нормальные мужики все, включая летеху. Мы, поверь, в долгу не останемся…
Саня кивает.
– Вы, – смеется, – самое главное, на следующий год городишко наш с землей не сравняйте. Какая-никакая, а все-таки Родина…
– Не переживай, – смеется в ответ Гарри. – Мы, в принципе, народ безобидный. Так, обучим кое-кого правилам хорошего тона, не более. Самим, небось, эта гопота поперек горла стоит…
– А то, – морщится Саня. – Еще этот, бай наш гребаный, половину Чечни сюда вывез, урод. Типа, братья они калмыкам. Ага. Братья. Кому, может, и братья, а я к этим «братьям» уже три раза в командировки мотался. А лейтенант – пять. Так ему уже здесь, на родине, постоянно угрожать начали, он даже семью в Астрахань перевез. А куда денешься, дочка маленькая, жена молодая. Как бы сам вслед за ними не перебрался, он у нас как батя, хоть и одногодок почти. Да что там говорить…
И рукой машет.
– Да, – кивает Гарри, – тут уж – не до футбола…
– А на футболе, – мрачнеет Саня, – другие работать будут. Наш отряд туда хрен направят. Так что вы там тоже… поосторожнее…
– Не переживай, – успокаивает его дядя Володя, – как-нибудь разберемся. Ты, самое главное, – ребятишкам помоги, если что. Одни здесь останутся…
– Да что бы не помочь? – жмет плечами сержант.
На этом и расстаемся.
Саня еще мать хочет навестить, вместе с Майором и Волчком, поговорить немного. И о наших раненых, чтоб присмотрела, и о своих каких-то делах, видимо. До гостиницы, говорит, сам потом доберется.