Ну нам-то это только хорошо, как раз для Никитоса место в джипе освобождается. А вечером, в гостинице, я уверен, у дежурящего там ОМОНа появятся корзины с отличной едой и ящик-другой самой лучшей водки или коньяка, которые только есть в этом сраном пердяевском городишке.
Али умеет платить по счетам.
И – никогда ничего не забывает.
Ни плохое, ни хорошее.
Такой человек…
…Мы садимся в машину и отправляемся пить пиво.
Парни-то более-менее в порядке, а мне почему-то совершенно дико хочется спать. Будто песка в глаза насыпали.
Водителю Жоре, думается, – то же самое.
Ну оно и понятно.
Эти-то двое – на «допинге».
Понимаю, хоть и осуждаю…
Хотя кто я такой, чтобы их осуждать?
Да и посрать им, похоже, честно говоря, на все мои осуждения…
… Мысли путаются, и я опять засыпаю…
…Прихожу в себя перед гостиницей.
Гарри заботливо провожает меня до номера и отправляется обратно в машину, ехать в пивной бар.
О как, думаю, они за меня все решили…
Типа, – старшие…
Хотя, может, оно и правильно?
…Ближе к вечеру парни меня разбудили, и мы направились в сторону стадио.
Пешочком, благо недалеко.
В «пазике», который за нами прислал фан-клуб места на всех, естественно, не хватило, и Мажор сам лично отобрал «пешеходный моб» из тех, кто, по его мнению, мог за себя постоять.
Нехилый, кстати, такой мобчик получился, человек двадцать.
Али в эти дела не вмешивался, тут он Гарри полностью доверял.
Кстати, Гарри по дороге рассказал, что его окна выходили прямо на какой-то местный парк, в котором каждые несколько минут вспыхивали разрозненные стычки между отдельными мелкими группками наших и местных.
Сам он решил не вмешиваться, если даже нашим и доставалось.
А что?
Все – люди взрослые, все предупреждены о том, что случилось. И если кто-то, несмотря ни на что, хочет поискать себе приключения, – это их право.
Большая, так сказать, и светлая личная жизнь.
Он-то, Гарри, тут причем?
Он топ-бой, а не нянька, сопли всем подряд подтирать…
…До стадиона добрались почти без приключений.
Местные, разумеется, пару раз пытались заряжать что-то типа «Москва-пидорас», но мы не реагировали.
А прыгнуть, глядя на сплоченную группу крепких парней, они, по-видимому, просто не решились.
Нацмены, что с них взять, порода такая.
Прыгают только тогда, когда абсолютно уверены в успехе.
А так – ни-ни…
…Молодых на входе на сектор шмонали жестоко. Даже в жопу, говорят, заглядывали в прямом смысле этого слова.
Трусы снимать заставляли.
Искали файера и прочую пиротехнику, ну-ну.
По ней еще вчера с другими местными ментами молодняк договорился, денег дал, и теперь она прямо на террасе в строго оговоренном месте лежала. Они, хоть и молодые, но не идиоты же.
Не первый раз на выезде, порядок знают.
Меня же Али протащил в «зону обыска для взрослых».
Сказал, что я с ним.
Так там вообще все гуманно было, только карманы вывернуть попросили да по брюкам похлопали.
Детский сад, блин.
Единственное, кому досталось, – так это пьяным.
Заперли в сортире, и все дела. Так там весь матч и проблудили, в собственной блевотине.
Но это, чего уж там, – правильно, я так думаю.
Ты сюда для чего приехал – команду поддерживать или за шиворот соседу блевать?
…А шиза на секторе была просто сумасшедшей!
Мы с Гарри вывесили черно-желтую «имперку» нашей бригады, были и баннера некоторых других известных фирм.
А я и не знал, что парни приехали!
Прошелся по сектору, встретились, пообнимались на радостях.
Поуворачивались от летящих в сторону нашей террасы булыжников, куда ж без этого.
…И – началось.
Наш сектор, всего-то человек триста, начисто переорал и перепел на фиг весь их стадион, а наша команда впервые в сезоне победила в чемпионате России!
Полная победа!
А какое файер-шоу молодые после первого гола устроили!
Красота!
Уровень боления фанатов Великого Клуба, без казяв!
После матча добрались на ментовском «пазике» до гостиницы, заперлись в номере у Гарри, крепко выпили водки, пошли, побратались с дежурившими парнями-омоновцами и завалились спать.
Разговор, правда, под водку получился почему-то совершенно никакой.
Обо всем и ни о чем.
Даже вспомнить не о чем.
Обидно, я уже как-то привык к совершенно другому уровню общения.
Ну да ладно.
Не каждый раз башню грузить, в конце-то концов…
Можно и передохнуть немного.
О футболе, о бабах…
…А так – только один момент запомнился, в самом конце, когда я спросил у Али, почему они с Гарри всего по сто баксов парням на общак дали.
Ну там, в больнице.
Для них ведь это – совершенно не сумма, они за иной вечер в разы больше пропивают, сам видел.
Ответил, правда, не Глеб.
Гарри.
– Понимаешь, – говорит, – Данька, мы, конечно, могли бы вообще все оплатить. Без проблем. Да что там – «мы». Вон, Али и в одиночку бы справился. И даже не поморщился бы. А что дальше? Где тогда само понятие «общака» искать, общего дела, братства нашего красно-белого? Какое мы такое право имеем парней чувства причастности ко всему этому лишать? И, плюс, – если мы платим, – то мы кто? Хозяева? А это не нужно ни нам, ни движу. Понимаешь?
– Честно говоря, не совсем, – жму плечами. – Помощь есть помощь, при чем тут все это? Но, думаю, может, со временем и разберусь.
– Со временем, – хлопает меня по плечу Мажор, – точно разберешься. Ты парень вроде как головастый…
И – разошлись по номерам окончательно.
Я, правда, еще долго ворочался.
Радовался победе.
Курил у окошка.
Даже вещи на всякий случай в сумку собрал, чтобы с утра не мучиться…
Но потом и меня срубило…
…Ас утра встал почему-то – легко и спокойно.
Безо всяких проблем.
Закинул сумку в джип, уселся рядом с Гарри на заднее сидение, закурил.
А голова – чистая, будто и не пил весь вечер.
Видимо, сказалась выпрошенная вчера у парней пара дорожек кокаина.
Интересная фигня, кстати.
Вроде – и ничего не дает, голову не дурманит совершенно, а на самом деле – дает очень многое.
Надо будет потом как-нибудь поразмышлять на эту тему.
Не в смысле употребления, разумеется, мне это и на фиг не надо.
В смысле понимания того, что на самом деле представляет из себя этот модный «наркотик для интеллектуалов».
Интересно…
Просто интересно, не более того.
Правда, страшновато.
А вдруг подсядешь?
Парни хоть и говорят, что физиологической зависимости и привыкания он не вызывает, но – мало ли кто что говорит.
Своим умом надо жить, я так думаю.
Под эти мысли – и задремал.
А проснулся только от телефонного звонка на мобильный.
Надо же, думаю, вот и «Мегафон» заработал…
Взглянул на номер и быстро-быстро нажал кнопку приема.
Лондон, блин, вызывает.
Лида.
– Привет, – говорит, – что второй день к телефону не подходишь? Я уже извелась вся!
Мне неожиданно стало очень и очень хорошо. Надо же, думаю…
– Ты извини, – отвечаю, – я в Элисте на футболе был, а тут мой оператор не работает совершенно…
– Ну, слава Богу, – вздыхает. – Я уже боялась, что случилось что. А я завтра, кстати, в Москву прилетаю, вот! В пять часов! На три дня! У папы день рождения, он и тебя тоже позвал.
– Смотрины, что ли? – смеюсь.
– Смотрины в прошлый раз были, – хохочет, – и ты их выдержал! Мама только и говорит, что у меня наконец-то хороший мальчик появился. Серьезный, за себя может постоять, да еще и из хорошей семьи! Мамина мечта, короче…
– Да уж, – сглатываю. – И что теперь?
– А теперь, – смеется еще радостней, – встречай меня в Шереметьево завтра, женишок. Вот уж не думала, не гадала!
– Хорошо, – глупо улыбаюсь в телефонную трубку, – встречу.
– Ну тогда – пока.
И отключилась.
Что, блин, за манера, думаю.
Придется отучать.
Справлюсь.
Иначе на голову сядет.
А мне с ней, похоже, – еще долго общаться.
Очень долго.
Вот только не потому, что она так решила.
Я, кажется, – это сам решил.
А она – только озвучила, намеками.
Хотя…
Может быть, – и не я.
Но эта мысль мне что-то совсем не понравилась, и я ее немедленно отбросил за ненадобностью.
Какая, в принципе, мне-то, дураку, разница, кто из нас это решил?
Главное, что оба этого хотели, я так думаю…
– Парни, – говорю, – диспозиция меняется, извините. Мне теперь в Волгограде не на железнодорожный вокзал надо, а в аэропорт. Лида завтра из Лондона прилетает…
– Аэропорт, – жует полуседой ус похмельный и не очень довольный новой вводной Жора, – он, Дэн, аж на другом конце города. На въезде, со стороны Москвы. Это нам крюк километров двести крутить придется. Со скоростью не больше шестидесяти километров в час по забитой и раздолбанной дороге, кстати. Ты-то эту кишку чертову проспал, не видел, а так Волгоград – это одна узкая полоса вдоль Волги, но, блин, длинная зараза. Больше ста километров…
– Ну, – перебиваю, – высадите меня где-нибудь на границе города, где такси поймать можно. Сам доберусь, делать-то все равно нечего.
Жора замолкает и вопросительно смотрит на Али.
Тот думает.
– Так, значит, – говорит, наконец, – правы оба. С одной стороны, наше обещание доставить Даньку до вокзала никто пока что не отменял. С другой, – посреди бела дня пилить через это безобразие смысла нет ни малейшего. Тут и я сам-то с ума сойду, что уж о водителе говорить. Значит, довозим тебя до ближайшей стоянки такси и высаживаем к чертовой матери.
Я киваю.
Али закуривает.
– Но! – поднимает вверх указательный палец. – За такси платишь не ты, а мы. И даже не спорь. Потому что мы должны тебя довезти до аэропорта, а то, что не хотим, – это не твоя проблема, а наша. Понятно?
– Не понятно, – вспыхиваю. – Не маленький, разберусь как-нибудь!
– Не маленький, не маленький, – успокаивает меня Гарри. – Только ты пойми, Дэн, если мы нарушим свое обещание, мы не перед тобой, а перед собой обосремся. Следовательно, у тебя простой выбор: либо ты соглашаешься с тем, что мы платим за такси, либо мы сами везем тебя в этот хренов аэропорт на другой конец города, понимаешь?
Я остываю.
Логика, думаю, в его словах имеется. К тому же, кто-кто, а эти – никогда от своего не отступятся.
А Жору и вправду жалко…
– Тогда давайте на такси, – ворчу, – а то со мной Жора больше никогда в жизни разговаривать не будет…
Все облегченно вздыхают, Гарри угощает меня щепоткой кокаина.
– Взбодрись, – вздыхает, – слегонца. Тебе сейчас, бедолаге, сначала через весь город пылить в дребезжащей «шестерке», скорее всего. А потом с билетами суетится. И знаешь что? Давай-ка я тебе еще баксов триста одолжу, в Москве отдашь. Вдруг билетов в эконом-класс не будет? А перед любимой девушкой этим оправдываться – это как теплую водку пить с похмелья. Вроде и надо, и никуда не денешься, а противно. Я знаю, что говорю, уже семь лет как женат. Двоих доченек мне родила, умница…
Ни фига себе, думаю.
Если б мне кто сказал, что у отмороженного по жизни Гарри Мажора может быть столько нежности в голосе.
И про дочек он мне никогда почему-то не рассказывал.
Вот такие вот дела, соображаю.
Похоже, что они меня уже своим считают.
Приняли, так сказать.
Ну, насчет Али я пока что не уверен, конечно, а вот Гарри – кажется, принял.
Здорово.
Вынюхал кокаин, взял, с благодарностью, триста баксов.
Действительно, думаю, мало ли что…
…Так оно, кстати, и получилось.
В Москву пришлось лететь как олигарху, в бизнес-классе.
В обычный «эконом» мест не было даже на листе ожидания.
Как бы я и вправду потом Лиде в глаза-то смотрел?
Глава 9
Москва. Первая игра с «Зенитом». Чемпионат России
…Так или иначе, вечером двадцатого апреля я уже был в Москве.
Поздоровался с собирающимися в длинную забугорную командировку родителями, принял с наслаждением душ, быстренько перекусил маминой курицей и заперся в своей старой «детской» комнате.
Вроде как – устал после перелета.
На самом деле просто подумать надо было.
Включил комп, воткнул в музыкальный центр сидишку с медленным эсид-джазом, завалился на старенькую кушетку, закинув руки за голову.
Лежу, думаю.
А мысли, как назло, никакие в голову не лезут, вот и приходится стены рассматривать.
Полки с книгами, половину из которых собирался, да так и не прочитал.
Постеры с Цымбаларем, Цоем и Дэвидом Гэханом.
Старые фэнзины «Ультрас Ньюс», стопкой на огромном «дедовом» письменном столе, рядом с компьютером.
Старый телек и новехонький музыкальный центр.
Ингина фотография с гонки, притаившаяся среди книг.
Она там очень красивая, злая, раскрасневшаяся, в черной кожаной «косухе» и черной бейсболке на фоне белоснежного «Ская».
Слили гонку тогда…
По моей глупости, как сейчас помню…
Фотку теперь надо убрать, кстати, неправильно это.
Хоть и хорошая фотография, но, похоже, – этот этап в моей жизни миновал.
И, если честно, гордиться им у меня вряд ли получится…
…А кстати, интересно, что бы подумал Али, окажись он, так, чисто случайно, в этой комнате?
Ну, насчет фотографии собственной жены на самом почетном месте – понятно, что бы подумал.
Я о другом.
Понял бы он что-нибудь обо мне?
Наверное, понял бы.
Даже – наверняка…
…С этими мыслями – я и уснул…
Так в результате и не раздевшись, и ни о чем не подумав…
А наутро проснулся, позавтракал на скорую руку маминой яичницей с беконом (она мне, кстати, сказала, что они с отцом и мелкой улетают сразу же после майских праздников, дом для них в Испании фирма уже сняла, будут рады, если я приеду летом хотя бы ненадолго) и отправился к дому Али забирать машину.
Там-то я с Ингой, естественно, и столкнулся.
Стоит перед подъездом: высокая, стройная, стильная, темные волосы по плечам рассыпаны, а водитель с Глебовой фирмы – я его немного знаю – ей чемодан в багажник служебной машины грузить помогает.
Грустная какая-то.
И как всегда – очень красивая.
– Привет, – говорю.
– А, – замечает меня, – и тебе приветики. А ты уже вернулся, что ли?
– Угу, – улыбаюсь, – я же только на футбол ездил, это твой муж прямо оттуда еще и на рыбалку свалил. А я – сразу в Москву…
Она неожиданно мрачнеет.
– Да пошел он, – тянет сквозь зубы, – со своими рыбалками и «выездами». Обещал вместе со мной в Германию поехать, у меня там друзья нас вдвоем уже три года ждут. И каждый раз вдруг: «Извини, дорогая, планы изменились, тебе придется слетать одной». Вот и лечу одна, как дура, обидно – сил нет…
– Ну, – неожиданно для себя вступаюсь за Али, – он же не просто так, Инг, он же по бизнесу на эту рыбалку помчал, с банкирами знакомыми, сама понимаешь…
– Да насрать я, – свирепеет, – хотела на его бизнес! И на все остальное! Бизнес, ага! Можно подумать, я не знаю, что денег, которые он уже заработал, нам до старости не прожечь! Даже если очень захочется! В игры он свои играет, а не в бизнес, что я, совсем дура что ли…
Я делаю шаг вперед и обнимаю ее за плечи. Она плачет.
– Ну что ты, – говорю, – Инга. Ну что ты? Ну да, он большой мальчик и играет в большие игры. Вот такой вот он уж уродился, другим не будет. Да и нужен он тебе самой-то другим, не таким?
Она отворачивается.
Успокаивается, аккуратно, чтобы не повредить макияж, промокает глаза белой бумажной салфеткой.
– Да я все понимаю, – вздыхает, – Данька. И сама себе каждый раз то же самое говорю. Просто устала. Очень. Мне ведь уже тридцать пять, мальчик. И я с каждым годом – не молодею…
Проводил ее до машины, усадил на переднее сиденье рядом с водителем.