Не будь эти двое столь невыносимы, он никогда бы не оставил родные стены «Гилгарры».
Была одна черта в отце, которой Линк не мог не восхищаться. Многие годы он стабильно и с феноменальным успехом управлял семейной фермой. Даже самые неблагоприятные годы становились для их семьи прибыльными. Шерил при всем желании не могла бы этого понять. Она мыслила только в категориях выписок с банковского счета. А поскольку сама ни дня в своей жизни не работала, то вопрос реальной цены состояния Бена Мастерманна перед ней не стоял. Ничего, кроме горькой усмешки, у Линка это не вызывало.
Но наконец он бежал из этого царства деспотии, недоумия и тщеславия. Его ожидали молодые хозяева поместья «Уонгари», лучшего в долине Хантер, которое он намеревался взять за образец. Предки его матери, Линкольны, происходили из этих самых мест. Они весьма успешно пробавлялись на поприще выращивания овец-мериносов. Мастерманны занялись этим много позже Линкольнов. Вероятно, в этом крылась причина пиетета Бена перед своей первой супругой.
Линк вернулся в долину Хантер с честолюбивым намерением возродить некогда прерванную овцеводческую династию Линкольнов. Он хотел утвердиться и расплодиться на этой земле. Хотел наследников. Линк всегда с нежностью относился к детям. В них он видел свое будущее и смысл своей жизни.
Молодая чета хозяев «Уонгари» ждала Линка после полудня, так что у него было еще некоторое время, чтобы без спешки осмотреться. Он мерно вел свой внедорожник под сенью развесистых деревьев. Находясь вдалеке от отчего дома, Линк был счастлив. Для этого человека спокойствие было равнозначно счастью, ведь именно спокойствия ему так не хватало, мира и тишины искал он в долине Хантер. Все прочее — процветающее хозяйство, женитьба, рождение детей — носило прикладной характер.
Вопрос скорой женитьбы представлялся Карлу Линкольну-Мастерманну решенным. То есть кандидатуры на роль жены не было еще, но в этом он не видел проблемы. От будущей жены много не требовалось. Она должна быть миловидна, благоразумна, неприхотлива и подходить ему по темпераменту. К очень красивым Линк относился с подозрением, поскольку знакомые ему красотки ставили целью устроить свою жизнь за счет благосостояния доверчивых мужчин. К всезнайкам и записным умницам он подходил с истинно мужским пренебрежением. Амбициозных дамочек просто-таки не терпел. Распутных откровенно презирал. Дурнушек вовсе не считал за женщин. Ему нужна была золотая середина: не слишком яркая, но интересная, не глупая, но и не гений, не резвушка, но и не зануда, не ленивая, но и не ударница фермерского труда… Линку казалось, что такую он найдет легко, стоит лишь задаться целью.
Что до любви, то в ней Линк видел некое опасное изобретение, призванное оправдать банальную похоть или юношескую беспечность. Ему, конечно, приходилось становиться жертвой чар прелестных сверстниц, но он, будучи неизменно критически настроенным, находил возможность нейтрализовать последствия женского вероломства.
Карл Линкольн-Мастерманн был очаровательным циником во всем, что касалось романтики. Он гордился своей выдержкой и бесстрастностью, тогда как другие бледнели перед лукавым ликом земной любви и капитулировали перед нею.
Линк верил в свое превосходство, оно придавало ему силы, оно и вело его по жизни. Так он мог наслаждаться интимными отношениями с нравившимися ему девушками, не зароняя в них ни крупицы надежды. Его одинаково раскованное отношение со всеми ними было лучшим щитом. Как только он начинал ощущать в себе любовный трепет, то тотчас овладевал женщиной, к удовлетворению своему убеждаясь, что она такая же, как и все. Если бы хоть однажды он получил отпор, то, быть может, тогда пересмотрел бы свои взгляды, но до этой поры такого в жизни Карла Линкольна-Мастерманна не случалось…
Линк припарковался недалеко от небольшого бистро и приоткрыл его стеклянные двери. После зноя улицы его обдало приятной прохладцей и насыщенным ароматом кофе. Так рождаются привязанности. Казалось, сама долина Хантер радушно приветствует его.
И тут странное зрелище предстало его взору: молодая рафинированная девушка в безупречно сидящей униформе рачительно орудовала половой щеткой под тентом недалеко от входа в бистро.
Линк закрыл дверь и сошел со ступеньки на тротуар.
Если бы не форменная одежда и резиновые перчатки, он принял бы ее за лощеную горожанку. Белокурые волосы были уложены в любопытную прическу, ухоженное лицо казалось личиком фарфоровой куколки, тонкая талия была перехвачена пояском.
Соблазнительно смотрелись грудь и бедра девушки. При этом она самым старательным образом вычищала брусчатку тротуара возле заведения. На ее юном лице отражалась крайняя сосредоточенность. Она устало дышала, корпя, и ни разу не взглянула по сторонам, словно на всей улице, кроме нее, никого не было. Все это в совокупности показалось Линку странным.
Его всегда интересовали загадки.
Линк невольно огляделся. Но нет… Он действительно был у типичной фермерской забегаловки, где столовались обычные провинциалы. Сквозь витринные окна можно было видеть и местных девушек, но ни от одной из них не исходило такое сияние.
Это не было преувеличением. На нежной коже буквально сиял золотистый загар. Волосы ее казались вырисованными кистью средневекового живописца. Свежее личико поражало абсолютной симметричностью, длинная гибкая шея со светлым пухом волос на затылке особенно впечатлила приезжего.
Линк сосредоточенно сощурил серебристо-зеленые глаза и приосанился, видя, что служащая бистро стремительно надвигается на него с половой щеткой в руках.
— Я надеюсь, вы не собираетесь смести меня с тротуара? — шутливо спросил он.
— Не волнуйтесь, вы в безопасности, — смерив его холодным взглядом, нехотя отозвалась девушка.
Даниэла, а именно так звали заинтересовавшую Линка девушку, приметила незнакомца сразу, как только он покинул свой автомобиль. От ее внимания не ускользнул также и его изумленный взгляд, который не мог не польстить. Высокий, небрежно взъерошенный и загорелый брюнет с живым красивым лицом и притягательными светлыми глазами.
Она проследовала мимо, чуть замедлив шаг, и услышала вслед:
— Buon guiorno!
Даниэла улыбнулась, услышав приветствие на итальянском языке, однако не спешила одарять чужака своим вниманием.
— Мадам! — окликнул он Даниэлу, после чего девушка остановилась. — Вы не очень-то приветливы с посетителями.
— Если вы желаете сделать заказ, то пройдите внутрь, займите столик, и вас обслужат. Обычно наши клиенты именно так и поступают. И до сих пор нареканий не было, — улыбчиво отпарировала она.
— Вас так утомляют приставания посетителей, мадам? — сочувственно спросил Линк, пользуясь моментом разглядеть девушку детально.
— Меня?! — изумленно приподняла она красиво очерченные золотистые брови, после чего нахмурилась, и носик ее принял выражение брезгливого недовольства.
— Это только шутка, мадам! — поспешил сгладить нежелательный эффект Линк, обезоруживающе улыбаясь. — Видно, вы просто не из тех, кто любит посмеяться над хорошей шуткой, — добродушно предположил он.
— Я люблю посмеяться, только хорошей шутки, как вы говорите, я не услышала, — возразила ему Даниэла.
— В здешних краях, я смотрю, живут весьма привередливые люди, — заметил Линк, стараясь подавить обиду.
— В этих краях живут главным образом пастухи и виноградари, — сдержанно произнесла девушка.
— В таком случае я приехал по адресу. Я занимаюсь овцами! — понадеялся сразить ее этим признанием молодой человек.
— Вот как?! — с серьезным видом отозвалась Даниэла. — Очень интересно. И кого вы подразумеваете под овцами? — деловито осведомилась служащая бистро, вперив в него сощуренные карие глаза.
Линк на мгновение растерялся от такой постановки вопроса, после чего велел себе собраться и отчеканить:
— Жвачное парнокопытное млекопитающее семейства полорогих.
— А! Просто нас в старших классах тоже нередко звали овцами.
Линк невольно рассмеялся. Девушка сохраняла совершенную невозмутимость. Он не мог заставить себя отвести взгляд от ее приоткрытого рта. Чувственная, плавно изогнутая верхняя губа, с выразительным контуром, на котором мерцали бисеринки пота, и нижняя — как шелковистый, орошенный росой лепесток розы.
— Не любите овцеводов? — глупо спросил Линк, прекрасно сознавая, что давно утратил первенство в этой словесной дуэли, но не позволяя себе отпустить девушку, не взяв пальму первенства.
— Поразительные вы, однако, составляете умозаключения. В любом случае удивительно уже то, что вы… — и она недоверчиво оглядела его с ног до головы, — причисляете себя к овцеводам.
После такой реплики Линк… Нет, после такого пренебрежительного взгляда Линк уже и не знал, как сумеет реабилитироваться в глазах этой златовласой дивы.
— Вы красивая, — просто и тихо сказал он ей, с надеждой на пощаду глядя в жгучие карие глаза.
— Спасибо, — просто и тихо ответила ему Даниэла.
С этого и следовало начинать, корил себя Линк, вскинув голову и смело улыбнувшись ей. Ведь нет ничего вернее, чем сделать заслуженное признание красивой женщине. Он сам многократно убеждался в этом, в частности путешествуя по Италии, где на улицах города мужчины аплодисментами сопровождали величавое шествие настоящей красавицы. И на глазах у всех от такого признания женщина делалась еще прекраснее. В ту пору он еще удивлялся такому бескорыстному восторгу. Ведь сам отваживался вслух признать красоту подруги только из расчета на особое расположение с ее стороны, не иначе.
Но видно было, что на Даниэлу его слова особого впечатления не произвели. Будто речь шла о погоде.
Даниэлу слишком часто называли красивой. От иных признаний ее даже передергивало. К несчастью, красота женщины порождает оскорбительные притязания мужчин. Даниэла не готова была платить такую высокую цену. Когда на кон поставили ее человеческое достоинство, престижная работа в Лондоне и мнимое благополучие потеряли ценность в глазах девушки. Даниэла решила начать жизнь с чистого листа там, где, как ей казалось, люди не слепнут от блеска быстротечной земной славы, где достаток и власть над обстоятельствами достаются большим трудом…
Небрежный ответ незнакомки разочаровал и возмутил Линка. Следовало прекратить пустые словопрения и поскорее отделаться от этой девицы с самомнением. Но он не мог. Молодой человек уже всецело пребывал под действием ее непостижимой золотистой ауры.
Девушка была как этот жаркий летний полдень. Знойная и влекущая, она заставляла искать тень, где можно было бы укрыться от испепеляющего взгляда. Но ненадолго, чтобы снова ощутить его неподражаемое воздействие.
Линк отдавал себе отчет, что ведет себя как глупец. Он просто бессмысленно любовался этим безупречным творением природы. Сколько ей лет? Двадцать четыре? Двадцать пять? Да и какое это имеет значение? В такой миг кажется, что подобная красота не имеет времени и сроков, это вечная красота.
— Вы верите в любовь с первого взгляда? — спросил ее совершенно спятивший Карл Линкольн-Мастерманн.
— Я верю в солнечный удар, сэр, — скептически отозвалась Даниэла. — Пройдите внутрь, мой дедушка о вас позаботится, — сказала она, распахнув перед забавным незнакомцем дверь бистро.
— Вы работаете на своего деда? — откровенно обрадованный ее предложением, поинтересовался Линк.
— Да, вроде того, — неопределенно отозвалась девушка.
— Я хотел бы знать, как вас зовут.
— Даниэла Адами, — представилась она.
— Карл Мастерманн, — тотчас объявил приезжий. — Друзья называют меня Линк. Я приехал прицениться к здешним владениям, — чистосердечно признался он.
— В долине много владений. Вас интересует какое-то конкретное? — вежливо спросила девушка, когда они вошли в бистро и по воле Линка вновь застряли у дверей.
— Да, — кивнул он, — усадьба Кэллаханов.
— «Цветущий шиповник», — кивнула девушка. — Места изумительные.
— Вы бывали там?
— Имела честь, — сообщила Даниэла.
Линк восхищенно смотрел на нее. Его переполняли чувства. Нащупав хоть что-то, что могло их объединить, он мог говорить с девушкой, не замечая времени. Однако Даниэла сказала ему:
— Было очень приятно с вами познакомиться, мистер Мастерманн.
И оставила его.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Едва Карл Линкольн-Мастерманн прибыл в «Уонгари» — одно из самых старинных и славных имений фермерской Австралии, — его тотчас поразила молодая хозяйка. Не было сомнений: Алана и Гай — идеальная пара и брак их заключен на небесах.
В молодой женщине Линка привлекла не только и не столько красота, — а она, без сомнения справедливо, была признана самой красивой девушкой долины, — но в первую очередь ее спокойный нрав, сдержанность и рассудительность.
Фотографии в красивых рамках рассказывали о том, что свадьба удалась. Линк был искренне рад за Гая, который нашел свою судьбу в родных краях. В доме дышалось свободно.
Сразу по приезде Линк узнал, что красавица Александра Радклифф, сестра его лучшего друга, готовится в скором времени сочетаться узами брака с братом Аланы, Кираном, вид которого на фотографиях удивил Линка своей суровостью. Что-то было в этих жителях долины Хантер, что Линку еще предстояло понять.
Несмотря на самый благожелательный прием, который ему оказали молодожены, Линк чувствовал себя не в своей тарелке. Какая-то необъяснимая нервозность постоянно давала о себе знать. Видимо, это касалось предстоящих перемен в его собственной судьбе, к которым он подступился предельно плотно. Теперь следовало четко решать, быть ему новым хозяином «Цветущего шиповника» или не быть, связать свою жизнь с долиной или отправляться искать счастья дальше. Ведь помимо больших перспектив приобретение этой усадьбы подразумевало и существенные траты, немалое приложение сил.
Гай Радклифф деликатно склонял Линка к этой сделке. Он всегда имел огромное влияние на своего друга, и Линк никогда не возражал против такого положения дел. Но теперь он должен был принимать решение зрелого независимого человека. Сознание этого и создавало определенное напряжение в общении с другом и его молодой супругой.
В этот день окрестности были подкупающе хороши. Солнце сияло что было сил. Изумрудные холмы блистали под его золотистыми лучами. Безоблачное небо казалось опалово-голубым.
Линк наблюдал, но до времени оставлял свои суждения при себе. Чем-то здешние места напоминали ему родную «Гилгарру». И он знал, что, когда обзаведется собственным домом, воссоздаст в нем многое из того, что было любимо им с детства.
Мама его обожала цветы. Она разбила вокруг дома восхитительные клумбы, посадила куртины цветущих кустарников, красивые деревца. И насаждения эти цвели круглый год. Особенно трепетно она относилась к своим розам, которые были у нее всевозможных сортов; прихотливые, они требовали от нее большего усердия, чем остальные растения, и могло показаться, что и любимы более всех прочих. Но Линк знал, что не меньше самых пышных роз мама любит простые и скромные, с мелкими невзрачными цветами полевые травы. Мама во всем стремилась увидеть неповторимую красоту и сыну старалась привить это искательство.
Нынешняя супруга отца садоводством не интересовалась — россыпи драгоценностей волновали ее много больше. Линк с Чаком были шокированы, узнав, что отец отдал Шерил даже кольцо матери, которое та прочила своей первой невестке. Очень красивое, с крупным изумрудом в окружении короны из маленьких мерцающих бриллиантов. Но самое ужасное, что и жемчужное ожерелье — подарок родителей его матери на совершеннолетие дочери, — его Бен Мастерманн тоже отдал своей молодой женушке.
Все это вместе подвигло Линка бежать из некогда любимой «Гилгарры». Кощунство, цинизм, низость стали обычными явлениями в родных стенах, с чем Карл Линкольн-Мастерманн не желал смиряться. Он признавал право своего овдовевшего отца на новое семейное счастье. Но то, как Бен растаптывал светлую память о своей первой жене на потеху этой гнусной женщине, вынудило Линка хлопнуть дверью…