Лодка ходко шла вдоль берега на двух шестах уже часа два, но усталости я не ощущал. За время моего анабазиса от моих 102 килограммов уцелело может 90, появились натуральные мышцы. Какой там животик, я вас умоляю.
Мы прошли Изъель и я показал хохотуну( про себя я звал его Весельчаком У)
злосчастную пещерку, ткнув себя пальцем в грудь, что вызвало его странную реакцию. Если бы он был христианином, клянусь, он бы перекрестился и сплюнул через левое плечо. Никак это место считается нехорошим . Мне показалось, что Весельчак стал поглядывать на меня с некоторой опаской. Дела-а. Место, где теоретически должна бы находится вторая деревня, прорастало могучим сосняком. Сделали остановку. Я наказал спутникам искать следы человеческого присутствия, из меня следопыт , как из бутылки молоток. Следы нашлись, но очень застарелые и это пролилось бальзамом на душу. Значит, на мое (уже мое месторождение) еще никто не покушался. Неплохо, но с другой стороны транспортировка камня требовала соответствующих транспортных средств. Предположим от будущего карьера до реки можно использовать хомо сапиенс, бог с ними лошадями. Думаю, здесь легче найти динозавра, чем лошадку. Кстати о египетских пирамидах. Там камешки влачили рабы, а как с рабством здесь? Еще пару часов, отпыхываясь от сбоев дыхания, я выпытывал у ребят сведения о социальной структуре общества.Путаясь в идиоматических оборотах, удалось выяснить, что территорию крышуют новгородские хозяева, что охотники являются свободными людьми и что рабства, как такового , здесь нет. Ну, подумаешь, подвернешься под руку ушкуйникам. Ну по ходу продадут на юг - дело то житейское. Так что статус - статусом, а порох нужно держать сухим.
Мы толкались уж часов пять и спутники стали сдавать, уж больно несерьезной была у них комплекция. На очередном мысу был устроен привал. Любознательный Артем пытался понять, что я ношу на руке и постоянно на это поглядываю. Пока закипала вода в котелке, я рисовал на песке солнечные часы, пытаясь вызвать у самоеда нужную ассоциацию. Оказалось, что и солнечные часы он видит впервые. Плохо было в эти времена и с профтехобразованием. Парень решил, что добрый дух подсказывает мне, когда спать, когда просыпаться и прочее. Я не стал его разубеждать, лишний добрый дух мне не помешает, лишь бы не сдал в местную инквизицию. А в том, что она есть, я не сомневался. Если есть религия, инквизиции быть - не простым же людям определять, что добро, а что зло. Наши попы, вон, определяют за милую душу и на это живут.
Подкрепились опостылевшей кашей, закусили вареной рыбой. Мой чай нравился местным только тем, что в него клался сахар, что само по себе было кощунством. Гораздо вкусней сахарок погрызть. Мухтарке я кинул кусок вяленой лосятины, чем вызвал неодобрительные взгляды спутников. Лосятина - это гут, однако как она воняет! Господи, до чего хочется макарон, простой «Макфы»!
Еще пять часов толкания и мы вышли к речке Черепанихе. В будущем за ней расположится поселок, а сейчас не просматривалось решительно ничего. Команда полегла, что же вы хотите на таком скромном питании?
Солнце уже садилось. Я извлек удилище, подвязал небольшую немецкую блесенку-вращалку с золотым колокольчиком и красно-золотой мишурой. Не удалось в той жизни порыбачить на этом месте, попробую в этой. На втором забросе снасть рвануло и вверх взлетела здоровенная щука, пытаясь выплюнуть колючую помеху из пасти. И ей это удалось - молодца!
Мне она костлявая была не нужна. Чуть пройдя назад к струе, я повторил попытку и опять удилище согнуло в дугу. Кто-то очень сильный боролся за жизнь. Полиция, хоть и бывшая, победила. Вот она - легендарная нельма. Спутники оживились, добыча была классной. Тут же разделав , мы съели ее сырой, только я слегка присыпал солью . Хлебушка бы. Завалились спать . Под низ я бросил кусок пластиковой пленки, сверху лапник. Гнуса почти не было, мошка в темноте не кусается, а комар был уже не тот. Осень однако.
Спутники проснулись с зарей и ловили рыбу на удочки, сделанные мной из распущенного капронового шнура. Я сначала планировал пустить его на сеть, но убедился, что ивовые морды вполне эффективны. Теперь у каждого мужчины был моточек прочной нити с настоящим стальным крючком, сделанным в Японии.
Все тело ломило, болели все мышцы, а парни прыгали, как укушенные. Я вздохнул. Сколько им и сколько мне. Я ведь им в отцы гожусь. Превращаться в дремучего лешего не хотелось и я регулярно приводил растительность в порядок, а волосы сподобился собирать в хвост сзади. Кто это сказал, что физический труд облагораживает? Я встал и стал разделывать крупных хариусов, отдав мелочь Мухтарке. Не знаю, у кого собаки не едят рыбы, наш барбоска хряпал ее за милую душу. Следующий переход в восемнадцать километров дался нам потяжелей, не было уже первоначального запала. Планировалось встать на ночевку в окрестностях устья реки Щугор, однако почти напротив его обнаружились признаки деревни или зимовища. Судя по всему, здесь обретали охотники. Мне это не понравилось. Светить свое присутствие совсем не хотелось по ряду причин. Главная заключалась в том, что вход в горную страну был один и выход тоже один. Отправлять в деревню Весельчака я не хотел, брякнет что-нибудь не по делу, Артем еще пацан, а я вообще вызову нездоровое любопытство. Сейчас мне не нужно было и здорового. Поэтому мы налегли на весла и переплыли на другую сторону прямо в устье Щугора. Вода сменилась на кристально чистую, ведь речка течет с ледников. Взялись за шесты и преодолели еще пяток километров. Кстати здесь в ходу версты, сажени и локти. Соотносятся друг к другу, как бог на душу положит, очень полезны при торговле.
Четыре дня мы шли вверх по Щугору. Я проклял все красоты знаменитых ворот. Холодало, шла осень. Полетели листья, по утрам на реке подмораживались закраины. Я гнал людей вперед. Мы были уже в предгорье. Чертова рыба стояла в горле кубиком. Спасибо Ваксысю, Весельчак бил молодых рябцов десятками. Получалось это у него легко, как бы походя. Лодка оказалась сыровата и тяжеловата. Вконец вымотанные, мы достигли места слияния Большого и Малого Патоков. Именно сюда я и стремился. Не дожидаясь конца дня, мы стали на отдых. Вот только теперь я огляделся по -хорошему. В этих местах выросла моя бабушка. Именно здесь ее семью застал голод тридцатых годов. Хлеба не было два года. Выжили на рыбе, драли лыко с деревьев, но выжили все.
С утра я послал парней поохотиться, а сам стал обходить окрестности реки, присматриваясь к осыпям и скальным выходам памятуя, что в этих местах нет серьезных месторождений и искал так называемые рудопроявления. К сожалению в институтском курсе у нас не было петрографии, так что пришлось руководствоваться универсальным принципом:палец-пол и потолок. Все вкусные открытия были совершены по другую сторону Урала. Для этого надо было отправляться сюда на сезон. Главной надеждой был факт, что любая горная река за миллионы лет размывает и большие и малые запасы ископаемых и выносит их фракции россыпью в места слияния рек. Вторую половину дня я бродил по мелководью по каменным россыпям. Яшма валялась, как булыжники на мостовой, только значительно крупнее. Блеск камня , слоистая структура, также как и характерная сглаженность привлекали внимание в первую очередь . Топориком я сбивал края , разглядывая камни на излом.
Сейчас ценится серебро , являясь основным денежным эквивалентом и, наверняка, ее уже выбрали старатели. Однако меня интересовала медь, свинец, мусорная платина, олово и, само собой, окислы железа. Под смурным небом детали просматривались плохо, да и как-то немоглось. Проглотив таблетку парацетамола, я напился горячего кипятка, завернулся во все, что нашел и попытался заснуть. Опять в голову полезли мысли, опережающие действия. На чем перевозить точильный камень на фактории? Не на нашей же душегубке. Как выжигают древесный уголь? И чаю почти не осталось. Придется готовить копорский из кипрея. Разбудил меня гомон голосов. Охотники перли добычу. Очень неплохо-олень. Какого черта ему понадобилось по эту сторону гор? Наверно, приблудил или волки загнали. Я отрубил хороший шматок и пристроил его на примитивном вертеле.
- Что видели, геологи?- спросил я у добытчиков.
- Там пещера, сыро и блестит, - заявил Весельчак.
- А я видел камни вот такого цвета, - показал Артем на мох с характерной рыжинкой.
У меня отлегло, а то совсем придавил груз ответственности. Хорошо пацанам. Атаман ведет куда надо, знает ,что надо и что не надо. Никакой паники и сомнений. Если бы.
С утра Весельчак повел меня к пещере. Она располагалась в узком ущелье, по дну которого щемился чахлый ручеек.
- Где твои сокровища, Али-Баба?
- Баба нет, есть Ваксысь, - обиделся парнишка.
- Эх, темнота. Веди.
Пещера оказалась довольно длинной, а вот блестяшки, понравившиеся Весельчаку, оказались друзами горного хрусталя и я отбил пару кристаллов только на украшения для женщин. Разочарованный, я выбрался из грота и Ваксысь, глядя на мою унылую физиономию, быстро сказал:
- Олега, тама есть еще дырка,-показав вверх по течению ручейка.
И вот в этой дырке обнаружился выход металла, переслоенного горной породой. Его тип я затруднился определить. Вскрытие, то есть плавка покажет. На безрыбье и сам раком встанешь. Ваксысю, как первооткрывателю, досталась лихая доля перетаскивать отбитые куски к стоянке. Затем наступил черед Артема. Действительно, рыжеватые блестяшки очень походили на сульфид железа, только кварца было чересчур много.
- У нас каждая блоха не плоха!- ободрял я Артема, удостоенного той же участи, что и напарник. – Однако не густо.
После короткого отдыха я сел в лодку и наказал Артему медленно по окружности проходить мелководный плес. Опустив с кормы в воду большой берестяной туес без дна, я внимательно просматривал дно. Камни, увеличенные водой, были как на ладони.
- Стоп,- заорал я через полчаса. В виски ударила кровь. На дне различался камень с характерным отливом. Он был с три моих кулака и напоминал по форме сидящую собачку. В волнении я чуть не прыгнул за борт, вовремя вспомнив, что по дороге смастерил небольшой трал, напоминающий небольшой сачок. С третьей попытки удалось зацепить каменюку, капроновая нить оказалась на высоте. Я постучал по желваку ножом. Оно. Рот расплылся до ушей. Я ринулся к туеску и пролежал еще час, однако удача на этом и закончилась. Еще полдня ушло на разведку второй части плеса- ничего. Еще день прошел на прочесывание окрестностей и опять мимо. Оставив на берегу добычу, мы двинулись вверх по Малому Патоку. Проходя мимо впадающих со стороны Урала речушек, я каждый раз промывал на примитивном лотке шлихи, добытые в их устьях. Отдельные фракции я растирал рукояткой ножа. Остановились мы только через двадцать километров в устье шестой или седьмой речушки на каменной россыпи длиной до полукилометра. И здесь мы нашли еще два желвака самородной меди и все. Еще два дня. Спутники начали переглядываться, кажется кредит доверия подходил к концу. На третий день Паток сделал резкий поворот на восход, горы росли на глазах. Еще больше похолодало. Стылая сырость сопровождала нас постоянно. Весельчак стер ногу и рана плохо заживала. Пришлось пустить в ход запас левомиколя, что ускорило заживление. Не менялось одно - рыбы было прорва, а прочие запасы закончились. Вечером я провел пи-ар акцию, спокойно заявив, что мы уже на месте и что через три дня повернем назад. Как теперь я понимал Колумба. Только к вечеру следующего дня я вышел на россыпь, покрытую тонким слоем воды и увидел искомое - невзрачные слоистые куски с рыже-розовыми разводами. Кому не понравится могут назвать их бордовенькими. Весь дух вышел из меня , как гелий из новогоднего шарика. Подозвав спутников, я кивнул вконец отощавшим доходягам на каменюки и приказал грузить их, пока не скроется черта и чиркнул по борту куском известняка. Контрольная промывка показала присутствие золота, однако золотинки попадались единично.
Глава третья
Обратный путь был почти отдыхом. Река была значительно полноводней, чем в мое время, так что мелководья встречались редко. Забрав заготовленную, наверно свинцовую руду, мы вышли на глубокую воду и двинулись на выход из теснин.
Весельчак подталкивал лодку шестом, Артем правил, а я сидел и изучал находки. Свинцовая руда была неоднородна и включала в себя еще какие-то металлы вроде цинка, а может серебра. Одни фракции сминаются ножом, другие крошатся. Было бы неплохо выплавить из этого хотя бы с пару килограммов серебра. А что? Мечтать не вредно. По крайней мере наш поход окупился бы сторицей и еще какой.
Уже после нижних ворот мы решили сделать стоянку.
- Олень! - крикнул Ваксысь, - показав рукой на берег. В азарте я схватил винтовку и выпрыгнул прямо на мелководье, крикнув, чтобы народ готовился на ночлег. Рысью пробежав в указанном направлении с километр, я потерял след. Еще час ушел на поиски подлого животного. Тщетно. Пришлось возвращаться. Раздвинув уже теряющую убранство листву, я увидел на берегу здоровенную лодку. Самое интересное было в том, что четыре мужика деловито грузили из нашей лодки запасы, попутно пиная связанных пацанов. Вот тут меня и торкнуло. Мы как проклятые бились в богом забытых местах, голодали и мокли, а эти..
Пристроив винтовку в развилку осинки, я снял с прицела намокший чехольчик и защелкнул магазин на десять патронов. До берега было метров шестьдесят. Выцелив атамана, который был в короткой кольчужке и при коротком мече, я нажал на спуск без колебаний. Пока мужик падал головой в воду, я успел пробить второму плечо. Только тут вражины забегали. Выстрел из мелкашки негромкий и хлесткий. Пока остальные вертели головами, я успел прострелить еще одному бандюге ногу и совсем не потому, что пожалел его . Волновался , да и практики было маловато. Опять же где я в средневековье патронов напасусь. Надо сказать, что раненые не кричали «Мама», а грамотно ,спина к спине, закрывший щитами и выставив оружие, заняли круговую оборону. Еще тремя выстрелами я свалил четвертого и сдуру выбежал на берег, вопя: « Сдавайтесь, суки!» и напрасно. Тот, который был ранен в плечо, умудрился выцепить лук и уже успел натянуть тетиву. Однако против лома нет приема. С расстояния в двадцать метров я не дал ему ни одного шанса от волнения просадив ему кольчугу в трех местах и лишь после этого сообразив, что испортил подарки для своих архаровцев. Последний боец, припав на раненую ногу, стоял с обреченным видом. Похоже, с огнестрелом он был знаком. Я знаком показал, чтобы он бросал ножик, а сам боком, не опуская винтовки, подошел к своим бедолагам и разрезал веревки. Ваксысь, схватив брошенный меч, пытался причинить пленному тяжкие телесные повреждения, но я рявкнул:
- Стоять!
Весельчак с недоумением посмотрел на меня, но я не дал ему времени на выяснение отношений. Кивнув на раненого, я показал чухонцу на руки и он в мгновение скрутил пирата.
- Артем!
Парень покаянно понурил голову.
- Будешь моим языком.
- Садись, - сказал я пленному и достал нож. Ваксысь опять растерялся. Мужик оказался не робкого десятка, поросячьего визга мы не дождались. Я, показав Весельчаку, чтобы он не давал пирату шевельнуться, взрезал штанину в месте ранения. Выходного отверстия не было. Пуля застряла в мышце чуть выше колена. Хреново. Я сходил за аптечкой, промыл рану, натолкал туда мази и наложил тугую повязку на тампон.
- Вот теперь потолкуем,- сказал я. Похоже , мужик меня понял.
Так. Весельчак должен быть плохим полицейским, а я хорошим. В экстренные играть не приходилось, пошел по проверенному ментовскому пути.
- Зовут-то тебя как?
Пират не отрывал взгляда от сверкающего хромом ножа. Понравился, что ли?
Наконец он хрипло сказал:
- Жданом кличут.
Дальнейший диалог проходил с корректурой Артема.
Все оказалось просто. Уголовные элементы дожидались осени и, естественно поры, когда старатели выходят с гор и брали их на гоп-стоп. Не гнушались они и работорговлей, что добавило им сразу пару статей.
- Разбойнички, значит. И что мне с тобой делать, летчик - налетчик?