там болота.
— Эту “дырку” надо проверить, — заметил Андрей. — А болота теперь сковало морозом…
Таня еще рассказала о возможных передвижениях немецких частей в районе группы армий “Юг”,
пересказала несколько распоряжений генерала фон Швайгерта по снабжению этих частей.
— Еще что, Танюша? — спросил Андрей.
Девушка хотела было рассказать о случае на квартире у генерала, когда майор Вейстер заглянул в
столовую, но подумала: “А вдруг это мне от страха показалось? Ведь Андрей тогда засмеет меня. Нет, не буду
говорить”. И она промолчала.
— Теперь, — сказал Андрей, — я сообщу вам приятную новость. Полковник Сергеев радиограммой
приказал передать вам благодарность командования за хорошую работу. Рад за вас.
Таня смутилась, опустила глаза.
— Я очень довольна, — заговорила она взволнованно. — Я очень рада, что приношу пользу своей
работой. Постараюсь и впредь оправдать доверие командования, доверие своей Родины.
— Я уверен, что вы оправдаете это доверие, Танюша.
Таня посмотрела на Андрея благодарным взглядом. Ей хотелось сказать, что она готова пожертвовать
собой, чтобы оправдать это доверие, но эта фраза показалась девушке высокопарной, да к тому же Андрей
сказал ей однажды, что самопожертвование, смерть — это последняя мера мужества, что нужно не умирать, а
побеждать.
— Я вот что хотел еще сказать вам, — продолжал Андрей более официальным тоном.
— Слушаю.
— Вы недавно были на базаре?
— Была. — Таня почувствовала себя неловко, ей казалось, что сейчас Андрей сделает замечание за
какую-нибудь оплошность.
— Вы купили гребенку и пудру?
— Купила.
— Хорошо запомнили, у кого это купили?
— Запомнила.
— Расскажите мне об этом торговце.
— Молодая, красивая, синеглазая девушка с родинкой на щеке. Она была в полушубке, в теплой серой
шали.
Андрей задумался. Еле заметная грусть пробежала в его глазах. И Таня это заметила. Она насторожилась,
ожидая, что он скажет дальше.
— Мы не будем встречаться с вами.
Таню кольнуло неприятное предчувствие, но по глазам Андрея она поняла, что ничего особенного не
случилось, это просто так нужно, она и сама думала, что лучше им не встречаться.
— Мы будем держать связь через эту девушку с родинкой. Вы пойдете еще раз на базар и договоритесь с
ней о дальнейших явках.
— Хорошо…
— Обо мне не беспокойтесь… Знайте, что я всегда буду следить за вами и в нужную минуту окажу
помощь, если она потребуется. Будьте уверены в своих силах… и в моей дружбе.
Таня взглянула на Андрея. Первый раз она услышала от него слова о дружбе, и от этого на душе у нее
стало особенно тепло.
— Вам предстоит трудное дело, — продолжал Андрей. — У немцев наконец-то вышел из печати
“Озокерит”. Надо принять все меры.
— Я понимаю.
— Вот и все. Вам надо спешить домой, а то мы и так уже долго задержались. Будьте осторожнее,
Танюша.
— Будьте и вы осторожнее, — сказала Таня, пожимая руку Андрея.
Через неделю она с помощью Ксении наносила взрывчатки уже столько, что ее хватило бы для того,
чтобы основательно разрушить здание.
В один из снежных пасмурных дней Таня заметила, что лейтенант чем-то озабочен.
Вечером Таня работала в штабе. Когда Буш отлучился, Таня приготовила кислотки. Эти кислотки
получили широкое распространение у партизан Батьки Черного. Кто изобрел их — никто не знал. Кто их делал
— тоже никому не было известно. Кислотки представляли собою два патрона. Перед применением с одного из
них свертывался предохранительный колпачок, и оба патрона при помощи резьбы соединялись вместе. От
прикосновения содержимого одного патрона крышка второго разъедалась. Смеси соединялись — получалась
сильная вспышка, достаточная для того, чтобы расплавить железо. Патроны изготовлялись с крышками разной
толщины — тонкие разъедались за полминуты, иные держались до суток. Для удобства пользования кислотками
на каждом патроне были написаны цифры, по которым легко можно было определить, через какой промежуток
времени воспламенится патрон.
В восемь часов вечера Таня, улучив момент, когда Буш вышел по вызову майора, положила в бюст
фюрера пятичасовую кислотку. Она хорошо знала распорядок работы лейтенанта Буша. В десять вечера он
уходил ужинать. После ужина отдыхал, а в двенадцать ночи возвращался и занимался до четырех утра. Таня
рассчитала так, чтобы взрыв произошел в полночь, когда она будет уже дома.
Девушка много работала в этот день, и лейтенант Буш был доволен ею. Около десяти часов, перед уходом
на ужин, Буш, как всегда, отправился на доклад. Таня воспользовалась этим, взяла кодовую таблицу и сунула ее
под кофту, за пояс юбки.
Когда лейтенант вернулся. Таня стала собираться домой. Всего несколько минут прошло с того момента,
как она упрятала книгу, но сколько за эти минуты пережито! У Тани было такое состояние, как будто к телу ее
прижата не книга, а раскаленный утюг. У нее даже голова начала кружиться Но она переломила себя и весело
обратилась к лейтенанту.
— Лейтенант Буш, вы идете домой?
Таня хотела поторопить его, чтобы он не задержался и не обнаружил пропажу. Но Буш, казалось ей, не
спешил уходить.
— Вы уже собрались, фрейлен? — спросил Буш, подслеповато посмотрев на Таню. — Счастливого пути.
Я немного задержусь. Некоторые бумаги приведу в порядок.
— Что вы! Нельзя нарушать режим. Уже десять часов и десять минут, — настаивала Таня. — Пойдемте
вместе.
— С вами я всегда очень рад пройтись, фрейлен! Соберусь, немедленно.
— Я знаю, что вы всегда аккуратны.
Вышли вместе. Закрыли и запечатали комнату. Таня облегченно вздохнула — полдела уже сделано.
В приемной барона стоял майор Вейстер. Он пригласил Таню поужинать вместе с ним в ресторане. Это
предложение сначала испугало Таню. Ужин в ресторане не входил в ее план, и предложение майора было таким
неожиданным, что книга за поясом показалась еще горячее. Но надо было немедленно ответить на
предложение, и Таня согласилась, решив, что будет даже лучше, если этот вечер она проведет в ресторане, на
глазах у немецких офицеров.
— Лейтенант Буш, вы свободны, — сказал майор.
Лейтенант с огорчением взглянул на Таню, щелкнул каблуками и вышел из комнаты
Недалеко от штаба находился небольшой ресторан с вывеской “Только для немцев”.
По вечерам здесь собирались немецкие офицеры: пили французские и венгерские вина, закусывали
голландским сыром и шоколадом. Почти до утра в ресторане
играл джаз. Офицеры веселились.
Когда Таня и майор вошли в ресторан, там было
шумно, джаз играл барабанный фокстрот, несколько
офицеров танцевали, другие напевали под джаз что-то
веселое.
Таня и майор прошли в угол и сели за стол. Вейстер
заказал ужин.
“А что если майор пригласит меня танцевать? — с
ужасом подумала Таня. Он или почувствует книгу, или она
сама упадет на пол во время танца. Ужас!” Тане казалось, что
в этой таблице заключена вся ее жизнь. Если бы обошлось!
Майор наполнил бокалы шампанским. Выпили. Майор
пригласил Таню танцевать. Она отказалась, ссылаясь на уста-
лость. Еще выпили. Таня пиля вино маленькими глоточками
и незаметно поправляла книгу под кофтой. Чтобы отвлечь
внимание майора от танцев, Таня попросила его рассказать
какой-нибудь эпизод из его жизни.
Майор рассказывал о Париже.
Таня смотрела на него и слушала внешне внимательно,
а сама думала о похищенном коде и это “дело” как-то неволь-
но связывала с посещением квартиры генерала — Уже много прошло времени с тех пор, а ее все мучает вопрос
— видел ли ее там майор Вейстер или нет. И она все больше убеждалась, что это не было призраком, что лицо
майора действительно показывалось во плоти. Что же это все значит? Почему после он не только ни словом не
обмолвился об этом, но и не намекнул…
Так они просидели до полуночи, и вдруг взрыв огромной силы потряс здание ресторана. Все
переполошились. Офицеры со своими дамами бросились на улицу. Вышли и Таня с майором. Она взглянула в
сторону штаба: здание уже не возвышалось над соседними с рестораном домами, в том направлении колыхался
столб пламени. Слышна была беспорядочная стрельба, крики. К ресторану прибыл патруль. Офицеры стали
расходиться.
— Господин майор, проводите меня. Я боюсь идти одна на квартиру, — попросила Таня.
— Ах, да, конечно! — спохватился майор, казалось, он забыл о ее присутствии. — Вы извините, что я не
могу сейчас проводить вас сам. Мне нужно быть там. Страшно неприятное происшествие, но я распоряжусь,
фрейлен.
Три солдата проводили Таню до квартиры.
Утром Таня встретила девушку с родинкой. А ночью Андрей, возбужденный удачей, сидел в подвале у
радиостанции и отстукивал в эфир своими знаками немецкую “совершенно секретную” переговорную таблицу.
возвратилась в штаб. Разделась, села за машинку и развернула бумажку. На ней было написано: “Наш разведчик
сообщил, что какой-то агент Н-7 собрал некоторые факты, позволяющие предполагать, что часовой мастер Ян
Новицкий является крупным разведчиком русских. Сегодня ночью… — у Тани опустились руки. Сзади
скрипнул стул. Таня оглянулась: нет, офицер сидел, продолжая писать. Таня дочитала бумажку: — …Сегодня
ночью Новицкого собираются арестовать”.
Таня смяла бумажку, затем разорвала ее на мелкие кусочки. “Что же делать?” — мучительно думала она.
Офицер взял все донесения, просмотрел и вы, шел с ними из комнаты. Возвратившись, он положил перед
Таней еще несколько бумаг.
— Это тоже надо сделать, — буркнул он.
Время шло. Приближалась полночь. Здание штаба вздрогнуло от отдаленного сильного взрыва. Таня
была в таком нервном напряжении, что этот взрыв страшно испугал ее, однако вскоре сна успокоилась.
“Объекты противника сами не взрываются, — подумала она, — значит, наши действуют”. А вслух сказала:
— Опять эти партизаны!
— Ничего, скоро мы изловим их всех, — самоуверенно ответил офицер.
Таня промолчала.
Она кончила работу в полночь. Два солдата проводили ее до дома. Остаток ночи Таня провела в тревоге.
Минутами она забывалась, но тут же вновь открывала глаза, думая все об одном и том же: что с Андреем?
Наутро Таня не встретила Ксении. Девушка с родинкой не явилась в назначенное место. Не в силах
сдержать себя, понимая, что поступает неправильно, нарушает приказ, Таня сама пошла в часовую мастерскую.
Когда она свернула на улицу Шевченко и глянула в ту сторону, где жил Андрей, то чуть не вскрикнула. На
месте, где стоял дом Анны Константиновны, лежала груда обгоревших обломков. Таня рванулась было вперед,
но удержалась и пошла спокойно. Однако, когда проходила мимо развалин, остановилась на минутку, глянула на
обуглившуюся трубу печи и дымящиеся головешки. Она не сделала бы этого, если бы знала, что за ней на-
блюдают.
17.
Вот что произошло накануне взрыва на улице Шевченко.
Поздним вечером, когда часовой мастер Ян Новицкий собирался уже закрывать мастерскую, к нему