— Нет, Джина, отправляйся. — Дейзи быстро утерла слезы. — Видишь — я уже и не плачу. Это так, соринка в глаз попала.
— Не пытайся меня обмануть, — с материнской интонацией остановила ее Джина. — Я злая и жестокая. Прости. Не знаю, что мне делать?..
— Все в порядке. Честное слово. Ступай, ты уже опаздываешь.
Дейзи облегченно вздохнула, когда за Джиной закрылась дверь. Безусловно, разговор не окончен. Можно сказать, он только начался. Однако на сегодня это все. Завтра... завтра у нее будут новые силы. Она сможет убедить Джину и родителей, что совершила страшную ошибку, что это она во всем виновата. Главное, чтобы они не узнали о Филиппе. Иначе они, как и Алекс, решат, что она изменяла жениху накануне свадьбы.
Дейзи успокоила себя тем, что все фотографии и пленки находились в чемодане Алекса, который отдали ей еще в Париже. Она уничтожила все свидетельства своего знакомства с французским художником, хотя у нее поначалу и закралась мысль оставить себе на память несколько снимков. Однако Дейзи сочла это слишком рискованным. Нет, пусть ей останутся только воспоминания о самых прекрасных мгновениях жизни.
Дейзи резко открыла глаза. Так и есть — в ее комнате находился человек, пристально следивший за ее сном. Из-за полумрака очертания были не очень четкими. Дейзи протерла глаза.
— Джина? Ты меня напугала!
— Прости, — без особого раскаяния в голосе произнесла сестра.
— Что ты здесь делаешь? Который час?
— Шесть часов утра примерно.
— Почему ты не спишь? Что-то случилось на вечеринке?
— Нет, все в порядке. Я пришла около часа назад. Родители спят.
— Джина, иди спать. Дай мне поспать еще хотя бы часок. — Дейзи зевнула.
— Боже, сестричка... — Джина опустилась на колени рядом с кроватью и положила на нее голову рядом с коленями Дейзи.
— Что с тобой? Ты курила травку? Признавайся, Джина! — потребовала Дейзи, впервые увидев сестру в таком странном состоянии.
— Дейзи, Дейзи... — Слезы потекли из глаз Джины, однако она и не пыталась их вытереть.
Господи, что происходит? Может быть, позвать отца? Дейзи растерялась, не зная, как поступить. С одной стороны, ей не хотелось подставлять сестру. Если Джина действительно попробовала в компании наркотики, то ей попадет от родителей по первое число, однако, с другой стороны, нельзя оставлять это безнаказанным и делать вид, что ничего не произошло. Вдруг... нет, об этом даже не хотелось и думать. Джина слишком благоразумна, чтобы позволить кому-то запудрить себе мозги. А если она попала под дурное влияние? Мысли в голове Дейзи вертелись с такой скоростью, что она даже испугалась.
— Почему, почему ты сразу не поделилась со мной?
— О чем ты, Джина?
— Об Алексе.
— Он мертв. Разве ты забыла?
Джина помотала головой и несколько раз жалобно всхлипнула.
— Зачем ты снова заговорила о нем? Сейчас неподходящее время. Тебе нужно лечь поспать.
— Я... я пришла и не смогла уснуть. Включила компьютер. Ты не захотела рассказать, и тогда я решила узнать сама. В архиве Интернета я нашла старые газеты...
Дейзи замерла, предугадав, что скажет сестра в следующую минуту.
— Алекс Стэнтон — скандальный журналист... Ты была не первой женщиной, с которой у него была назначена свадьба.
— Джина, зачем ты...
— Не перебивай меня. Просто скажи, что это именно то, из-за чего ты решилась сорвать бракосочетание.
— Да, — коротко ответила Дейзи, решив, что глупо и бессмысленно отрицать очевидное.
Джина была слишком умна и проницательна.
— Он никогда даже не намекал тебе о предыдущих невестах?
Дейзи покачала головой.
— Он и тебя собирался оставить прямо у алтаря в присутствии нескольких сотен гостей и журналистов?
— Джина, прекрати! — взмолилась Дейзи. — Я не знаю.
— Как ты думаешь?
— Не знаю.
— Ты любила его?
Дейзи колебалась. По сравнению с тем чувством, которое она испытывала теперь к Филиппу, ее страсть к Алексу с большой натяжкой можно назвать лишь влюбленностью, умопомешательством...
— Мне казалось, что да.
— Сейчас ты считаешь иначе, верно? — допытывалась сестра.
— Джина, к чему теперь эти разговоры?
— Я пытаюсь понять, что тебя мучит, не дает покою. Поначалу я думала, что ты скорбишь, не представляя жизни без любимого мужчины. Однако после того, что ты узнала об Алексе, ты могла его только презирать. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты не смогла бы любить столь низкого и подлого человека. Следовательно, появляется другой вопрос. Почему ты согласилась снова вернуться к нему? Алекс позвонил накануне вашего возвращения в Бостон и сказал, что вы помирились.
Боже, взмолилась Дейзи, дай мне сил! Я не выдержу. Как мне признаться во всем сестре?
— Я жду.
— Джина, это долгая история... — начала Дейзи в надежде, что сестра отступится и перестанет ее терзать и допрашивать.
— У меня полно времени. Нам никто не помешает. Все еще проспят как минимум час. Тебе хватит часа на «долгую историю нескольких дней»?
— Хорошо, — сдалась Дейзи, — слушай. Обещай, что не станешь меня презирать или ненавидеть.
— Конечно нет. Ты самая добрая, честная и замечательная на свете. Уверена, что ты не могла сделать ничего плохого, — быстро заверила ее Джина, приготовившись слушать.
— Бедная, бедная моя сестричка, — со слезами на глазах прошептала Джина после того, как Дейзи окончила свой рассказ.
— Такова судьба. Видимо, мы с Филиппом ошиблись, решив, что созданы друг для друга. На самом деле его ждет долгая счастливая жизнь... с другой женщиной.
— Дейзи, ты не должна опускать руки! Ты ведь знаешь, где находится его мастерская. Отправляйся в Париж, найди Филиппа, объясни ему все.
— Нет. — Дейзи покачала головой. — Он не простит меня. Никогда. Я причинила ему такую боль...
— Если он любит тебя, то обязательно поймет.
— Ах, Джина, ты слишком наивна. В жизни, к сожалению, не всегда все заканчивается хэппи-эндом, как в голливудских мелодрамах.
— Дейзи, ты... ты не можешь страдать всю жизнь! Это несправедливо. Алекс причинил тебе столько зла!
— Джина, не забывай, что говоришь о человеке, которого уже нет в живых, — строго сказала Дейзи.
— Однако ты... ты-то еще жива! И Филипп тоже. Неужели ты станешь отказывать себе в счастье?
Дейзи пожала плечами и с сомнением произнесла после недолгой паузы:
— Филипп, наверное, уже и думать обо мне забыл. Прошло столько времени...
— Вот и отличный повод напомнить о себе. Конечно, я понимаю, что ты боишься получить отказ и потерять последнюю надежду на счастье, но... Дейзи, нет ничего хуже, чем сидеть сложа руки и ждать манны небесной.
— Джина, я не могу. Что подумают мама с папой? А журналисты? А многочисленные друзья и знакомые, чьи соболезнования я перестала выслушивать всего неделю назад?!
Неожиданно Дейзи вспомнила об упреках Филиппа в том, что она слишком часто задумывается об общественном мнении, перекраивая свою жизнь в угоду толпе. Как она возмущалась, спорила с ним, утверждая, что он ошибается, что на самом деле ей плевать на мнение соседей!
— Вот видишь? Ты и сама осознала, что сказала глупость, — заметив стыдливый румянец Дейзи, констатировала Джина. — Какая тебе разница, что напишут о тебе журналисты? Им все равно никто уже не верит. После той чепухи, что порой доводится читать в газетах... А родители всегда будут на твоей стороне. Конечно, мама поворчит, полежит пару дней с мокрым полотенцем на лбу. — Джина едва заметно усмехнулась. — Самое главное, что ты будешь с любимым человеком.
— Ты действительно так думаешь? — робко спросила Дейзи.
Джина кивнула.
— Да. Поступай так, как велит тебе сердце.
— А вдруг... вдруг Филипп прогонит меня?
— Этого не случится. Ты ведь сказала, что он любит тебя.
— А вдруг я снова ошиблась? Я ведь была уверена в искренних чувствах Алекса. — Дейзи закрыла глаза.
— Чему тебя только учили в школе?! — воскликнула Джина неожиданно резко.
— А что? — озадаченно поинтересовалась сестра.
— Закон вероятности, — словно избитую истину сообщила Джина, окончательно сбив Дейзи с толку.
— Я тебя не понимаю, сестренка, — призналась Дейзи, вызвав снисходительную улыбку Джины.
— Ты просто не могла ошибиться в мужчинах дважды подряд. Не совсем уж ты у меня... дурочка.
Дейзи тоже улыбнулась.
— Вроде бы нет. Просветления иногда случаются. Правда, с опозданиями.
— Скажи спасибо, что у тебя есть такая замечательная сестра, как я.
— Спасибо, — передразнила ее Дейзи. — На какой адрес послать благодарственное письмо с чеком?
— Ну вот видишь, ты уже шутишь и улыбаешься! — обрадовалась Джина, обняв сестру. — Почему же ты сразу не рассказала мне обо всем? Стоило ли страдать в одиночку? Одна голова хорошо, а две лучше. Особенно когда речь идет о Джине Экрейд.
— Я тебя обожаю. Что бы я без тебя делала?
— Сидела бы до скончания века в своей комнате и покрывалась плесенью.
Дейзи приподняла уголки губ в улыбке, но уже в следующее мгновение снова посерьезнела.
— Ты думаешь, мне стоит предупредить родителей о том, что я лечу в Париж?
Джина одарила сестру испепеляющим взглядом.
— Даже не надейся, что я снова стану покрывать тебя и придумывать миллион причин, почему ты так поступила. Я смотрю, у тебя вошло в привычку тайком убегать из дому. В конце концов, ты взрослая женщина и можешь сама принимать решения, касающиеся твоей личной жизни. Мы живем не в средние века. Родители не станут насильно удерживать тебя в отчем доме или выдавать замуж против воли. Неужели ты думаешь, что им нравится видеть тебя в таком плачевном состоянии? Да они места себе не находили все эти дни!
— Боже, — прошептала Дейзи, — какая же я эгоистка... Из-за меня страдали столько людей, а я знай себе почитывала книжки! Джина, прости свою нерадивую старшую сестру. Ведь и тебе пришлось нелегко.
— Да уж! — Джина преувеличенно тяжело вздохнула. — Сколько раз я пыталась вытащить тебя из дому? Развеселить? Я уже почти потеряла надежду на то, что ты снова станешь прежней. Надеюсь, что когда вы с Филиппом выясните свои отношения... я хотела сказать, помиритесь, — поправилась Джина. — Ты ведь не переберешься в Париж?
Дейзи пожала плечами.
— Пока рано загадывать. Вдруг ничего не получится? Кто знает? Возможно, Филипп уже встретил другую женщину. Он ведь художник. Ему необходима муза, вдохновляющая на создание шедевров. Насколько я поняла, для него это должна была вполне определенная, земная женщина. Филипп как-то сказал, что пишет портреты только любимых женщин.
Дейзи едва сдержала подкатившие к глазам слезы. Воспоминания о Филиппе всегда сопровождались у нее рыданиями. Однако она тщательно их скрывала от близких. Поэтому и пряталась в своей комнате, не выходя целыми сутками. Если бы не работа в колледже, к которой ей пришлось вернуться, она бы, наверное, сошла с ума в своем крохотном мирке. Стоило Дейзи остаться наедине с собой, как она тут же начинала вспоминать Филиппа, прокручивать, словно киноленту, историю их любви, пыталась припомнить каждую мелочь, деталь.
Теперь ей все казалось таким важным, таким символичным. Как только она сразу не поняла, когда оступилась на лестнице, что ее ждет очередная ошибка, «оступка» на пути к Филиппу?
— Только попробуй снова расплакаться! — грозно предупредила ее Джина.
— Не буду.
— Ладно, я пошла к себе. Приму душ и приведу себя в порядок. У меня важная первая лекция. — Джина поднялась и направилась к двери. — Ой, чуть не забыла: не говори предкам, что меня не было всю ночь. Скажи, что около полуночи спускалась в кухню за стаканом воды и я уже преспокойно посапывала в своей кроватке, договорились?
— Джина, я не могу обманывать своих ро...
Дейзи осеклась на полуслове, осознав, насколько неактуальны ее нравоучения. Отличный пример она подала младшей сестре. Теперь Джина решит, что позволительно вытворять все, что угодно, лишь бы все оставалось шито-крыто. При этом лучший способ сокрытия правды — обратиться за помощью к сестре. Что ж, она в долгу перед младшей сестрой. Сейчас не время выяснять отношения.
— Договорились. Я скажу, что ты в отличие от старшей негодницы пай-девочка.
— Ну, в разряд ангелов можешь меня пока не зачислять, но... репутация примерной дочери, сохранившей непорочность в наш развращенный век, мне очень даже нравится. Вдруг я стану второй Девой Марией?
Джина озорно подмигнула Дейзи и выскользнула за дверь, постаравшись как можно более тихо прокрасться к своей спальне. Щелчок дверного замка наверняка никто, кроме Дейзи, не услышал.