Лерка только на мгновение растерялся, холодная вода, неожиданно проглотившая его с потрохами, на некоторое время выбила сознание. Он успел втянуть в себя горько-солёного залива, да и потерять ориентацию в глубине: где низ, где верх, в ночи не разобрать, огней с кокпита не видно. Он даже успел чуточку испугаться и лихорадочно замолотить руками-ногами. Но самостоятельно выбраться ему не дали. Сильные руки обхватили со спины и вытолкнули на воздух. Сразу вернулись все развесёлые звуки, трезвость мысли и земные, а не космические, ощущения. Главные ощущения – это то, что всё те же руки обнимали и прижимали к голому телу — впрочем, голому только до пояса. А в ухо тычутся мокрые губы, и рвётся голос:
— Всё-таки ты Костик! Ты Костик!
Конечно, это был Борис! Сначала столкнул, потом кинулся спасать и шептать под общий шумок. Лерка, хоть и безобидное существо, почти невидимка, но тут его зло разобрало. Он ка-а-ак двинет локтем по похотливому телу спасителя. И, очевидно, сразу в нужную точку, так как мгновенно был отпущен. Более того, он уже было до платформы рванул, но, повернувшись (а для этого он ещё и весь имеющийся запас гнева праведного в глаза сосредоточил), Лерка узрел, что напавший на него спасатель подозрительно скрылся под водой. В смысле полностью. Пришлось спешно возвращаться, нырять, тянуть Борислава за волосы. В общем, спасать спасателя. С платформы наконец увидели странные пируэты на воде Лерки и Бориса с закрытыми глазами. Сначала Матвей, а потом лысый стюард прыгнули в воду и совместными усилиями вытащили Бориса на кормовую платформу.
Их всеобщий благодетель пришёл в себя быстро, даже никакого волшебного «рот в рот» не понадобилось — так себе происшествие. То ли очухался оттого, как бесцеремонно его на яхту затаскивали, то ли от поднявшегося шума, то ли от стыда за то, что Лерка выкрикивал:
— Скинул меня! Осёл! А потом ещё и лапать принялся! Урод!
— Он же не со зла! Просто дурачился!
— Нифига не дурачился!
— Борис, ты чего это вдруг?
— Я… это… проверить хотел. Костя боялся глубины, фобия у него была… Сам видел…
— Я не Костя!
— А Валера наотрез отказался купаться. Я подумал, что из-за этого. И он упал в воду и задёргался там…
— А должен был что делать? Плавники выпустить? — Лерку не отпускало.
— Ну… я подумал, что тонет… Что Костик.
— Не… Лерка отлично плавает, он даже умеет нормальными стилями. В детстве на плавание ходил. Так что ты ошибся. Он не он.
— Придурок! Сто пятьсот раз уже сказано, что я не он!
— Всё-всё, я понял.
Инцидент был быстро исчерпан, а некоторыми даже не замечен, ибо морская феерия «Похотливая акула и три визгливых золотых рыбки» в исполнении Костяна и девчонок как раз в это время переживала кульминацию. Лерке был выдан махровый халат одеяльного размера. Борис от такого наряда отказался, остался в мокрых шортах.
После ночного купания на кормовой платформе были устроены танцы под смешные балканские песни, даже Матвей зажигательно скакал и тряс мокрыми патлами. Лерка, который угрюмо наблюдал за этой свистопляской, заметил, как Анвар ловко увёл Аню беленькую куда-то в недра яхты, а стюард незаметно для всех закрыл за ними дверь и встал, перегородив все подходы к трюму.
Алкоголь, бессистемно вливаемый в организмы, знал своё дело — вскоре силы танцующих и кричащих были безжалостно размыты подозрительно сладким шампанским, кислым вином и терпким коньяком. Эта адская смесь сначала погнала всех наверх, на лежаки, потом сморила разговоры и наконец заставила девчонок вспомнить об отеле в Тивате и об исчезнувшей Ане. Аню нашли очень быстро, она с загадочным лицом какой-то разболтанной походкой поднялась наверх из каюты. Капитан распорядился поворачивать судно в обратную дорогу к «воротам Боки», мимо живописных островков.
Девчонок провожали уже не столь громко, и, хотя напоследок все достали телефоны, чтобы записать заведомо ненужные номера для созвона, сожалел об их уходе только Анвар — правда, маслянистость его взгляда и была уже снижена на несколько румбов. Яхта медленно двинулась по направлению к морю, обратно в Будву. Изрядно уставшие гости не желали встречать зыбкий рассвет, а разбрелись кто-куда в поисках местечка для сна. Лерка, как самый трезвый, быстро сообразил занять койку-полку, что располагалась в переходе от кают-компании в спальню. Трое парней завалились на широченную кровать. Борислав остался мёрзнуть на лежаке кокпита, а Анвар отправился руководить ходом яхты.
Шум мотора, несмотря на неодолимую сонливость, стал казаться слишком грозным, мешал и будоражил. Да ещё и из спальни раздавался художественный храп Тёмыча. Лерка долго не мог уснуть. Конечно, настырно лезли мысли о Борисе: то, как он на него смотрел, вернее присматривался, как всегда оказывался рядом, как обхватил его в воде, как шептал потом в ухо извинения, поглаживая плечи. Лерка не знал, как себя вести. Да ещё и друзья — молодцы! Нет чтобы оградить его от подобных ухаживаний, они наоборот! Стали жаловаться, что скоро домой, деньги иссякают, а посмотрели ещё не всё, удовольствий маловато хапнули. Борис и предложил рафтинг по речке Таре. Лерка сразу в отказ: ведь этот белобрысый будет весь сплав виться вокруг. А друзья — хороши! Уцепились за эту идею и робкие Леркины вякания не слышат. А этот инициативный развратитель хитро так посматривает… Короче, Лерка уснул только совсем под утро.
И ненадолго. Сначала ему снилась сестра, потом почему-то препод по логике, который гнался за ним по незнакомому городу, Лерка, убегая, завяз в каком-то песке, и как апофигей — из песка полезли змеи и стали обвивать его тёплыми кольцами. Страшно! От этого он и проснулся. Сна нет, а змеи есть! Горячие руки движутся по его туловищу, чьё-то дыхание греет затылок, жар чужого тела напирал со спины. Лерка дёрнулся и даже попытался что-то крикнуть, но руки-змеи среагировали быстро: зажали рот и придавили к стенке. И шёпот в ухо:
— Тс-с-с… Я ничего такого не сделаю, не бойся. Просто я замёрз, а тут у тебя тепло…
— М-м-м? — Лерка имел в виду: «А на кухне?» — там, в камбузе, находился весьма удобный диванчик у столика.
— Тс-с-с… Там стюард на диване спит, как бы не разбудить… Не шуми, ладно? — И отнял руку от рта.
— Борис! Когда уже это прекратится? — яростно зашептал Лерка. — Я не твой Костя! Я вообще не такой!
— В том и прелесть, что не такой. Ты думаешь, что мне нравились его закидоны?
— Хватит меня лапать!
— Тс-с-с… Все спят. Нас в акваторию будванской бухты только через три часа пустят. Так что тоже поспи.
— Как я могу спать, если ты пристаёшь ко мне?
— Я только обнял, так как места здесь маловато. Ты, видимо, не представляешь, как пристают…
— Всё я прекрасно представляю! Убери руки! Ты же убедился, что я не твой Костя!
— На самом деле это трудно представить, что ты не Костя. Анвар вон тоже сразу сказал, что ты Костя.
— Анвар?
— Конечно. Я вас специально к нему на яхту привёл, чтобы он на тебя посмотрел. Год назад я познакомил его с Костей. Он, кстати, тогда сразу меня предупреждал, дескать, парень мошенник. Я не верил. Мы чуть не разосрались из-за этого. Костя тоже невзлюбил Анвара, говорил мне, что тот липнет, тискает его, пока я не вижу. Врал. Анвар истый натурал и даже гомофоб. Если бы не наши общие интересы в бизнесе, он бы мне и руки не подал.
— Так ты меня сюда на опознание приводил? — Лерка даже попытался развернуться, чтобы увидеть глаза Бориса: есть там совесть или нет?
— Не крутись, а то свалюсь. Да, на опознание. Сначала Анвар определённо сказал, что «это Костя». А потом, после Тивата, решил, что ошибся. Да и ты на него никак не среагировал… Анвар и Костя ненавидели друг друга, поэтому я считал, что настоящий Костя бы выдал себя.
— Ну вот! Ты удостоверился, что я не он. Зачем тебе я? Заменить его я не смогу!
— Почему не сможешь?
— Потому что я не сплю с мужчинами, что непонятного?
— А с кем ты спишь? — Борис покрепче прижал к себе Лерку, и его голос лукаво щекотал уже висок неудавшегося двойника.
— Ни с кем… — Лерка двинул плечом, чтобы сбросить душные оковы. Не получилось.
— В том то и дело. Ты не знаешь, каково это, а уже отталкиваешь.
— И знать не хочу.
— Напрасно. Без ложной скромности я могу сказать, что могу быть очень нежным и внимательным.
— Ты не смотри на то, что я худой. Я ведь и навалять могу!
— Кх-х-х… — Борис явно развеселился. — Давай начнём с софта. Просто будь ко мне добрее. Дай мне шанс.
— Придурок!
— Вот и отлично. А теперь поспи.
Уснёшь тут! И хотя Борис чуть ослабил объятия и отстранился, Лерка всё равно чувствовал его тепло и удерживал его руку, чтобы та ни в коем случае не начала шарить по телу, закутанному в халат, и не нашарила бреши в его махровых доспехах. Так и лежал, готовый к обороне, прислушиваясь к ровному дыханию за спиной. Вырубило только под самый подъём, казалось, что за минуту до того, когда противным голосом заверещал Тёмыч.
— Мама рóдная, что я вижу? Гнездо разврата! Лерик! Как низко ты пал! Ты проебал своё целомудрие? Всё пропало! Всё пропало! Месье! — это уже к Борису. — Вы же понимаете, что теперь вы обязаны жениться!
И потом целый день (надо сказать, весьма мутный и невнятный) Лерка слышал эти подначки вперемешку с мечтами о халявном рафтинге.
____________________________
*Marine seduction — «Морское совращение» (англ.).
**«Вранац» — национальное красное вино Монтенегро.
========== 4. ==========
— Кароч, слушай меня! Ты его чего шугаешься? Видно же, что он мужик безобидный, насильничать не будет. Ну, положил руку на задницу, от тебя ж не убыло! — разглагольствовал за обедом Костя.
— А как же «береги честь смолоду»? — иронично хмыкнул Артём.
— А честь — она в другом месте! Нам тут осталось-то четыре дня! Надо выжать из дяди максимум пользы. Причём пользы не только единоличной, Леркиной, но и нашей — общественной.
— Мы так из Лерки альфонса воспитаем.
— Сильно сомневаюсь! Ты посмотри на него: глаза выпучит, бочком-бочком и от Борюсика улепётывает, чуть что — краснеет, говорит как двоечник у доски! А надо? Во-первых, улыбаться — и не робкой улыбкой идиота, а наглой ухмылкой. Типа: «Ну-ну, чего ещё придумаешь?» Во-вторых, смотреть ему в глаза; если не получается выдержать контакт, смотри на брови. В-третьих, на всякие его гадские поползновения говори «нет», кто запрещает-то? Но говори так, как будто бы и не «нет» вовсе, как бабы умеют! Скажешь «нет» и прикоснись к руке или к колену…
— Не слушай его! — прервал поучения Матвей. — Он тебя плохому научит. Если тебе этот Зомбач противен, то мы и без рафтинга обойдёмся. Конечно, было бы прикольно сплавиться по Таре, но разводить голубятину, да ещё и за счёт невинных младенцев! Не будем!
— А кто разводит-то? Но ведь мужик сам напрашивается. Да и Лерику пора уже вылупиться из яйца, опериться и поклевать свою порцию страсти.
— Да ты поэт!
— Я гуру! Лер, а ты чего молчишь-то? Или тебе этот Борислав совсем никак не нравится?
— А чо я…
— Видали? «А чо я»! Вокруг него в кои-то веки выхаживают гоголем, а он определиться не может.
— Он определился! — Матвей встал на защиту мужской сущности своего друга-невидимки. — Нехрен парня портить! Этот Зомбач, конечно, неплохой мужик, так и не подумаешь, что он того… Но Лерик! Вот съездим на рафтинг и прячем Лерку!
— И всё-таки съездим! — Костян сыто откинулся на мягкую спинку кресла и лукаво улыбнулся.
В общем, пришлось ехать. Опять ранний подъём, какие-то смешные коробки с ланчем и готовность геройствовать, как прозеваешься и протрёшь глаза. В воздухе ещё не вполне рассеялась ночная прохлада и расслабленность, только шестиместный «мерс» бодрячком урчал, ожидая героев около ворот. Рядом почему-то нервничал Борис в «авиаторах» и симпатичная глазастая девушка. Оказалось, что это их инструктор с удивительным именем Душица. Костик сразу встрепенулся, заиграл бровями, смягчил голос, но зря: Душицу, по-видимому, больше впечатлил Матвей — вернее, его расписные руки и проколотая бровь. Лерку же впечатлили руки и голос Бориса, которые, не допуская возражений, загнали жертву в самый угол на задние места. Сам же распорядитель маршрута уселся рядом, нагло прижимаясь к несчастному Лерику.
До места старта добирались три часа — это значительно быстрее, чем для иных туристов, хотя и останавливались в трактирчике полувымершего городка Никшич на завтрак. Там, поедая омлет с пршутом, новоявленные экстремалы окончательно проснулись, разговорились, распушили перья перед Душицей намёками о своей крутости. Впрочем, не все. Лерику мешала говорить и просто глотать еду рука, хозяйски лежавшая на плече. Фыркать же и дёргать истерично плечиком он считал неуместным.
После завтрака ехать было гораздо веселей. Душица с забавным акцентом рассказывала о предстоящем маршруте, вспоминала всякие курьёзы о прежних туристах. Только сейчас компания осознала, что путешествие для них приготовлено не типичное — можно сказать, эксклюзивная программа: и в Острожский монастырь не заезжали, и место старта у них выше по течению, фактически в Боснии, да и на рафте их будет всего шестеро. Действительно, вскоре переехали границу — несерьёзный шлагбаум. Боснийский таможенник мятого вида взглянул на бумажку с фамилиями, подмигнул Душице, как родной, — вот и весь «паспортный контроль».
Уже через полчаса были на месте. Правда, пришлось спускаться к реке почти столько же, так было круто, да ещё и какими-то тюками путешествующих нагрузили. На воде качался жёлтый рафт. Рядом на камне сидел чёрный от солнца человек в роденовской позе и лениво курил. Он ждал туристов. Туристам «ни здрасте, ни насрать», равнодушно прищурился, сказал что-то Душице, как крякнул. Девушка распорядилась переодеваться — оказалось, что в тюках гидрокостюмы, спасательные жилеты и круглые красные каски. Все судорожно, наперегонки начали переодеваться. Чёрные костюмы из неопрена местечково возбуждали отвагу. Особо шикарно выглядел Борис. Завидные, крепкие мужские пропорции вызывающе гармонировали с предстоящим предприятием. Очевидно, что «отельный бизнес» не был новичком в подобных приключениях: у него оказались с собой и специальные коралловые тапочки, и солнцезащитные очки на резинке с белой надписью «Polaroid», и беспальцевые перчатки на липучках, да и в рафт он заскочил первым, не ожидая команды инструктора. Лерке вдруг стало приятно оттого, что Костик присвистнул, Матвей нахмурился, а Тёмыч выразительно поднял бровь, наблюдая за Борисом.
Свои родные шмотки – футболки, джинсы, кеды — они сложили в пакет и передали чёрному человеку, тот абсолютно бессловесно отправился с пакетами на кручу, к автомобилю, чтобы встретить отважных рафтеров в Шчепан Поле, на финише. А туристы ринулись в приключение.
Вёсла получили все, кроме Валерки. Он уселся на переднее надувное сиденье и приготовился фотографировать бирюзовую реку, надменные скалы, опасные перекаты и героев-красноголовиков на фоне всего этого великолепия. Душица расположилась на корме, и стоило ей только ухватить направляющее весло и уцепиться ногой за леер, как она из милой девушки превратилась в Даенерис Таргариен, мать драконов. Настоящий лидер: флирт Костика укрощён, Тёмыч получил «леща» за то, что чуть было сразу не выронил весло, Матвей получил в свой адрес какое-то, очевидно обидное, обзывательство — «дркач» — за упрямый отказ надеть красный шлемак-котелок. Даже Борису досталось: тот, видите ли, начал какие-то указания раздавать.
— Борис, ебем те у булю! Схут брзо!*
Брутальный красноголовик поднял руки и примирительно пообещал:
— Всё, я буду молчать!
«Ебем» и «брзо» впечатлили рафтеров и вмиг наладили железную дисциплину, даже Матвей нацепил каску. Не попал под раздачу только Лерка, так он же послушен, тих и неприметен — невидимка.
А послушание команды оказалось очень важным фактором, ибо в самом начале сплава горная река проявила свой скверный нрав: то коварно притворялась мирной, то истерично билась белой гривой о подводные камни. Рафт трясло так, как будто они на лодке по лесенкам спускались. Душица громко раздавала приказания: «Правый борт, гребём!», «Налево налегли!», «Вёсла в небо!», «Одновременно, шевелитесь!», «Сейчас может закрутить, левые, готовьтесь грести назад!» Уже потом выяснилось, что как раз в самом начале наиболее сложные пороги, поэтому туристам пришлось попотеть, чтобы их гребля была эффективной. В лицо холодные брызги, в уши выкрики гида и редкие эмоциональные междометия, тело то вверх, то вниз вместе с надувной лодкой — ощущения как на американских горках, только при этом сливаешься не с грохочущими рельсами, а с самой природой, чувствуешь себя упрямой летучей рыбой. Один из порогов пришлось обходить, Душица сказала, что этот перекат «не по зубам» её команде. Никто спорить не стал. Спрыгнули в реку и буквально обожглись её льдом. Лица красноголовых рафтеров быстро приобрели мужественные очертания скул и умудрённый взгляд победителей стихии. Пафоса не было только на Леркином лице, он не скрывал щенячьего восторга и щёлкал, щёлкал, щёлкал, сохраняя на цифре лица, брызги, вспученные вены на руках и шеях, прозрачность речной сути, подводные каменные зубы, нависшие груды скал, буковые заросли, междометия и замирание пульса.