Стриженые мальчики распахнули дверцу джипа. По всем соображениям безопасности Малюте следовало сесть внутрь, но он вдруг мальчишески улыбнулся, сказал «ща!» и сорвался с места.
Он перебежал улицу, увернувшись от остолбеневшего «жигуленка», в две секунды оказался на углу и через минуту нырнул в машину с огромным букетом в руках.
– Держи! – Через мгновение вгляделся в ее лицо и озабоченно добавил: Лена, что с тобой?
– Ты знаешь, – проговорила Елена, врач сказал правду. Я различаю цвета. Вот… взглянула на букет и увидела…
Уже поздно ночью, когда Елена, умаявшись, свернулась клубком подле Вырубова и заснула, когда букет, виновник праздника, был водружен Вырубовым в самую шикарную вазу, которую спешно нашли по его приказанию, и торжественно водворен в углу спальни, и Вырубов поклялся, что никогда этот букет не выбросит, – уже поздно ночью Вырубову пришла в голову простая мысль: а собственно, чей букет увидела Елена?
Он приподнялся и посмотрел туда, где в полумраке спальни отсвечивали темно-красные лепестки роз, и тихо присвистнул, а потом заложил руки за голову и стал мрачно размышлять о том, что человек, к сожалению, устроен гораздо хитрее, чем автомат Калашникова.
***
На следующее утро Малюта встал гораздо раньше Елены. У него была назначена встреча на восемь часов, он сидел полусонный на кухне и просматривал газеты, глотая кофе и громко при этом хлюпая. Миша-кимоно ехал на встречу вместе с Малютой. Когда машины трогались со двора, Миша, против обыкновения, не сел в джип охраны, а плюхнулся на заднее сиденье к Малюте.
– Надо поговорить, – сказал он. Кортеж тронулся и, мягко набирая скорость, понесся на рысях по проселочной дороге. Сверху, как гигантские конфетти, на дорогу сыпались красные и золотые листья кленов, и желтое солнце было нанизано, как. бабочка, на вершину далекой сопки.
– Ну? – проговорил Малюта.
– Это по поводу Игоря. Он сказал тебе, что занял деньги под универмаг у Раттшнейдера. Он уверял, что Сыч не оставил ему ни копейки, но он врал. На самом деле все деньги Раттшнейдера – это деньги Игоря.
Малюта, откинувшись на кожаный подлокотник, читал передовицу «Нарымского рабочего». Передовица была посвящена вчерашней презентации и сравнивала реконструкцию универмага с возведением ДнепроГЭСа. «Голосуйте на выборах за таких, как Сергей Вырубов и Игорь Тахирмуратов – и эти люди возродят не только замыслы передовых архитекторов, но и идеалы Страны Советов!» – призывала статья. Упоминание страны Советов объяснялось весьма просто: «Нарымский рабочий» издавался компартией.
Миша– кимоно подумал было, что Малюта не слыхал его слов, но Вырубов перевернул газету, тщательно разгладил складку между листами и спросил:
– Это все?
– Ты же знаешь, Игорь составил договор так, что весь универмаг заложен в обеспечение этого кредита. Он сказал, что иначе герр Раттшнейдер не дал бы денег. А никакого герра Раттшнейдера нет. А теперь он сгоняет деньги на липовые фирмы и срывает сроки строительства.
Малюта думал довольно долго, а потом набрал сотовый телефон главного редактора «Нарымского рабочего»:
– Михалыч? – сказал Малюта. – Ты когда завтра будешь про универмаг писать, имени Тахирмуратова не употребляй. Ясно?
В день второго декабря Игорь Тахирмуратов вернулся домой поздно вечером. После того как его выгнал Семин, он очень много пил. Чем больше Игорь пил, тем меньше доверял ему Малюта, а чем меньше доверял ему Малюта, тем больше он пил.
И в этот раз Тахирмуратов был довольно сильно пьян. Он сначала сидел в баре вместе с Мишей-кимоно, и когда он начал бить стаканы, Миша-кимоно повез его в казино «Стрелец». Там Игорь проиграл тысяч десять, заплакал и сказал: «Пропади все пропадом!» Упал головой на сукно и заснул.
Миша– кимоно проиграл значительно меньше, долларов семьсот, что вообще имело мало значения, поскольку «Стрелец» был его казино. Когда Игорь заснул, Миша-кимоно погрузил его в свой джип и повез домой.
В машине Игорь проснулся и более-менее пришел в себя, так что, когда Миша затащил его в дом, он еще нашел силы удивиться. В доме гостиная была ярко освещена, в камине пылало синтетическое полено, а в кресле, напротив полена, сидел бледный и усталый Малюта.
– П-привет, брат, – сказал Игорь, – а ты откуда здесь? Я т-твоей машины не видел.
Машины Малюты перед коттеджем действительно не было. И вообще никаких машин не было, не считая той, на которой приехали Игорь с Мишей-кимоно.
– Поговорить надо, – сказал Малюта.
– Я это… н-не очень в форме.
– Ты слишком часто не в форме. Игорь остановился перед Малютой, уцепившись за спинку пышного кожаного кресла, и Миша-кимоно не то усадил, не то толкнул его в это кресло.
– Тут такая проблема, – сказал Малюта, – помнишь фирму «Десница», из-за которой с универмага пропали двести пятьдесят тысяч долларов? Мы пробили эту фирму, и она зарегистрирована по фальшивому паспорту, а деньги с нее снял твой человек.
Игорь долго думал.
– Ты что, хочешь сказать, я эти деньги украл? – наконец нетвердо спросил он.
– Да.
– Эт-то… я разберусь. Эт…то подстава.
– Теперь это называется подстава? Раньше это называлось крысятничество.
Малюта резким движением бросил на стол папку с документами.
– Когда мы стали проверять, таких историй обнаружилось четыре. Не две, как ты мне сказал, про «Десницу» и «Синиту», а четыре. Два раза деньги пропали с концами, но ты об этом мне не сказал.
– Я… наверно, я много пью… – сказал Игорь. – Меня, наверно, швырнули…
– А с кредитом тебя не швырнули? – спросил Малюта.
– К-каким кредитом?
– Когда ты полгода назад пришел ко мне, ты сказал, что Сыч тебя обобрал. Что у тебя ни копейки. А когда мы стали ремонтировать универмаг, ты сказал, что добудешь кредит. Ты добыл деньги, ведь так? У германского подданного Раттшнейдера… А теперь когда мы стали смотреть, то получается, что это деньги не Раттшнейдера, а твои, и что кредит-то всего на пять миллионов долларов, а под него заложено все здание.
– Дай мне выпить, – неуверенно сказал Игорь.
Малюта встал.
– После выпьешь. Ты мне все-таки ответь, когда ты ко мне пришел и сказал, что тебя до копейки обобрали, у тебя были деньги или нет?
– Были.
– А почему ты мне соврал, брат?
Игорь покачался в кресле.
– Я боялся, что ты отберешь то, что осталось.
Малюта помолчал. Горело в камине синтетическое бревно, и в продолжение всего диалога за спиной Игоря мягко, как медведь в берлоге, расхаживал Миша-кимоно.
– Так как же все-таки получилось, брат, – спросил Малюта, – что ты свои деньги назвал чужим кредитом и что под этот кредит оказалось заложено все здание?
– Бес попутал, – сказал Тахирмуратов.
– Еще в чем тебя бес попутал? Тахирмуратов покачал головой. Он трезвел достаточно быстро, чтобы понять: происходит что-то не то.
– Сережа, я это… немного не в форме. Давай завтра поговорим, а?
– Еще в чем тебя бес попутал? – повторил Малюта.
– Ни в чем.
– Ты знаешь такого паренька, Изотова? Он еще в Чечне воевал.
– Н-не знаю.
– А он говорит, что знаешь. Говорит, что ты его спас. Ему в Чечне позвоночник вынесло, его списали и кинули догнивать в коммуналку, а ты ему операцию в Швейцарии оплатил. Он тебя охранял, пока ты к нам не ушел.
– А… Леха… – озадаченно обрадовался Игорь, – Леху я знаю. Конечно.
– Почему ты попросил Леху убить меня? – голос Малюты прозвучал, как выстрел.
– Я?… это… это не правда… он…
Малюта встал.
– Ты приехал к Лехе семнадцатого ноября, лично. Без моей охраны и на своем «БМВ». Ты повез его в японский ресторан, а потом в баню. Потом вы поехали домой и ты стал рассказывать ему, какой я негодяй. Ты сказал ему, что две мои фирмы обнесли тебя на триста с лишним штук, и что я повесил этот косяк на тебя и велел тебе покрыть недостачу из собственного кармана. Ты сказал, что моя фирма подала иск на банкротство «Нарымского Пассажа» и хочет забрать себе, все на халяву. Ты сказал, что сначала я тебя убью, а потом заберу универмаг.
– Он это самое… он спутал…
– Это ты спутал, Игорек. В этом городе нет такого отморозка, которому можно меня заказать. Даже если этот человек обязан тебе всем. Я не колбаса в магазине. Твой Леха приперся к нам на следующий же день, а когда ты приехал к нему вчера, мы все записали на пленку. Почему ты не сказал ему правду? Что это твои фирмы обнесли универмаг? Что это твоя фирма подала на банкротство? Что я нужен был тебе мертвый, чтобы покрыть твои косяки?
Игорь тяжело, пошатнувшись, вскочил.
– Эт-то не мои фирмы!
Неслышно прохаживающийся по комнате Миша-кимоно оказался рядом и мгновенно пихнул его обратно в кресло.
– Это был твой последний шанс, да? – холодно, безо всякой рисовки спросил Ма-люта. – Тебя выперли отовсюду, но по просьбе Лены ты получил этот кусок. И ты знал, что после моей смерти будет такой бардак, что универмаг сам ляжет тебе в руки. Я, честно говоря, разочарован. Я никогда не думал, что меня закажут, чтобы украсть чаевые с моего стола.
Тахирмуратов молчал. Он был очень сильно пьян. Малюта обошел вокруг стола и остановился над его плечом.
– Зачем ты заказал меня, Игорь? У меня так мало друзей.
Тахирмуратов обернулся, и на Малюту пахнуло шампанским и водкой.
– У тебя было бы больше друзей, Малюта, – сказал Игорь, – если бы ты не кидал всех, с кем дружишь. Не кидал и не убивал. Перед кем ты врешь? Это твои фирмы обнесли универмаг.
– Ты это уже говорил киллеру, – усмехнулся Малюта, – и ты не убедил даже его.
– Это твои фирмы! – закричал Игорь. Малюта пожал плечами и сел обратно в кресло. Миша-кимоно стоял у входа, скрестив руки на груди. Игорь неловко поднялся, сделал шаг к Малюте, шатаясь, и вдруг кинулся к задним дверям. Тело Малюты вылетело из кресла раньше, чем Игорь вцепился в ручку двери. Малюта сбил брата на пол и сам упал сверху. Игорь завизжал и попытался укусить Малюту за руку, но тот схватил Игоря за волосы и несколько раз ударил головой об пол. Коммерсант закрыл глаза и заплакал.
Миша– кимоно стоял рядом, предусмотрительно держа снятый с предохранителя ствол.
– Ты плохой бизнесмен, Игорь, – сказал Малюта. – Зачем ты начал обманывать меня? Вместе мы были бы сильнее Сыча.
– Это не мои фирмы, – прошептал Игорь.
– А че, и в самом деле, может, не его, – сказал Миша-кимоно.
Игорь плакал. Стены гостиной были покрашены в темно-бордовый, цвет, и на фоне пляшущего в камине огня красное пьяное лицо И горя казалось еще краснее.
– Ударился? – спросил Малюта.
Игорь часто-часто закивал.
Малюта поднял брата под мышки и перетащил его на диван. Миша-кимоно налил Игорю стакан коньяку.
– Ты выпьешь со мной? – спросил Игорь, вытирая слезы и с надеждой поглядывая на брата.
Малюта покачал головой.
– А завтра? – спросил Игорь. – Давай мы посидим завтра, и я все тебе объясню. Этот парень афганец, да? Я ему просто пожаловался. Я был пьяный, и я ему жаловался. Я сам не соображал, что говорил. А он не так понял. Как я могу тебя заказать? Ты меня спас. Ты два раза меня спас.
– Ты слишком пьян, Игорь, – сказал Малюта.
– Ага. Я пьяный. Честно. Давай поговорим завтра. Ты мне обещаешь? Малюта встал.
– Хорошо, – сказал он, – давай поговорим завтра, и ты мне все объяснишь. Миша останется с тобой.
Утром Елена проснулась от приглушенного клекота мобильника. Мобильник у Малюты был с хитростью – чем дольше его не брали, тем громче он орал. Мобильник чирикнул сначала негромко, потом чуть настойчивей, и, когда он зазвенел в полный голос, Малюта наконец перекатился на кровати и взял трубку.
Елена, не открывая глаз, слышала, как он шлепает босыми ногами по полу и переговаривается.
– Сейчас буду, – сказал Малюта. Окончательно ее разбудил только звук отъезжающих машин.
Малюта вернулся через два часа к утренним гренкам. Он был сильно не в духе. Елена налила ему кофе, такой, какой он любил, со сливками и целой кучей сахара, Малюта залпом выпил чашку и сказал:
– Игорь повесился.
Елена ахнула:
– Как?
– Как-как! – с неожиданной злостью скривился Малюта. – Крыша у него дымилась, вот как. Три раза кодировался, а все равно пил. Вчера вечером пил с Мишкой до зеленых чертиков, потом в пансионат к девкам поехали. Напрыгались с девками, Мишка пошел спать, в четыре его Игорь будит с бутылкой в руках. «Пошли, – говорит, – выпьем». Мишка его послал. Через три часа пошел в ванную отлить, смотрит, там Игорь качается…
Елена с внезапной тревогой поняла, что Сергей говорит слишком много. Никто не просил его подробно расписывать, как именно провел Игорь последние часы своей жизни.
– Но почему? – спросила Елена.
– Откуда я знаю, почему? Блин, с этим универмагом такой теперь бардак будет…
Малюта резко встал, отодвигая стул, и, махнув рукой, пошел прочь из кухни.
***
На следующий день после похорон Игоря Малюта впервые за много месяцев не ночевал дома. Он напился в дым, чего с ним никогда не случалось, он избил в собственном кабинете незадачливого просителя и ввязался в пьяную драку с заместителем губернатора, и когда на исходе четвертого дня Миша-кимоно с Леной приехали вытаскивать его из кабака, от Малюты несло спиртным, женским потом и застарелой блевотиной.
Слишком резкий свет на улице не понравился Малюте, он взял у охранника пистолет и выстрелил в прожектор, освещавший вывеску ресторана. Прожектор погас, а Малюта встал на колени и принялся стрелять в луну.
Миша– кимоно тащил его в машину, а Малюта плакал и просил дать ему другой ствол.
– Прицел сбитый, – бормотал Малюта, – никогда не промахивался… никогда… прицел сбили, уроды…
Миша– кимоно вел джип на предельной скорости, в городе стояла предзимняя оттепель, воды на улицах было по щиколотку, и кавалькада черных внедорожников мчалась по фарватеру, как дикая охота короля Стаха, обдавая редких прохожих двухметровыми веерами грязной воды.
***
Осенью бывший замначальника УВД Всеволод Прашкевич стал замечать, что его оттесняют от руководства службы безопасности холдинга «Акрон». Нет, его никто не увольнял с занимаемых постов. Просто так получилось, что в руководстве холдинга замелькали новые люди, ничем Прашкевичу не обязанные, а, скорее, обязанные Семрюку, бывшему начальнику службы безопасности Тахирмуратова. Потом вдруг из тех людей, которым покровительствовал Прашкевич, был создан целый новый департамент, ответственный за проект в Казахстане. Проект был гигантский. Прибыли предполагались фантастические, Семин практически отдал этот проект Прашкевичу, как император жалует любимому герцогу обширный лен.
А потом проект провалился.
И большинство людей Прашкевича оказались не у дел, причем по собственной вине:
Оскоромились. Запороли грандиозный проект.
И тогда Прашкевич понял, что проект был пустышкой с самого начала. Не было никаких радужных перспектив, о которых говорил Семин, дружбы с казахским президентом, золотых полей и алмазных россыпей. Семин сгреб всех людей Прашкевича и аккуратно сунул их в одну кучу дерьма, и они как бы и получались виноваты.
Покамест Прашкевич еще оставался вторым лицом в империи Семина. У него был шестисотый «мерседес» с машиной сопровождения, трое охранников, и он занимал второй по величине после семинского кабинет, в который он въехал после изгнания Тахирмуратова.
Но реально безопасностью Семина теперь заведовал не Прашкевич. Служба охраны – та вообще подчинялась другому человеку, Мише Егорову, бывшему майору спецназа, которого Прашкевич сам когда-то привел к Семину за ручку. Егоров был вынослив, как бульдог, столь же технически натренировал и совершенно неспособен к интриге. За это Прашкевич его и привел, знал, что Миша Егоров его не подсидит, ибо был Миша прост, бесхитростен и доходчив, как автомат Калашникова. А теперь вот за эти же самые качества Семин выдвигал его на первый план, опасаясь хитрого Прашкевича.