Амон звонил мне на телефон множество раз и был не по-детски взбешён тем, что я не отвечаю на его звонки, ну, и из-за того, что пропускаю тренировки. Интересно, как он всё это говорил маме, думая, что изливает все слова на меня, яростно, жестоко, страстно? А как вёл себя, когда узнал, что на том конце провода оказалась вовсе не его подопечная, а её мать? Он был разозлён, взбешён? Каким же он выглядел, когда звонил мне? Он поправился и избавился от этих синяков под глазами? Он… эй, я чего-то разошлась. Хватит о нём думать!
- Мам, а ты сказала ему, что я поменяла номер?
- Да, но я не помнила его наизусть, поэтому сказала, что позвоню тебе, и ты сама ему перезвонишь.
Ну заче-е-ем?!
Я не хочу по собственной воле умирать, первой звоня ему. Один раз уже позвонила ночью. Мне хватило.
- Ладно, мне уже пора на работу, - у нас было целых шесть часов разницы с Англией. - Надеюсь, ты сама разберёшься с этим А.Г.? Кстати, почему ты так его записала у себя в телефоне?
- Не знаю, - я пожала плечами, хоть и прекрасно знала, что мама меня сейчас не ведет. - Я всех шифрую у себя на телефоне, - отчасти это правда, если под словом «всех» понимать лишь одного человека.
- Ох, Лизбет… - вздохнула мама, и мне этот её вздох показался каким-то подозрительным. - Всё я побежала на работу. Целую.
- Пока мам, - ответила я и нажала на кнопку завершения вызова.
Я перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку от безысходности. Теперь мне предстоял серьёзный разговор с Амоном, и я просто ненавидела себя за то, что находилась в таком предвкушению от того, что вновь услышу его властный голос.
Осторожно выбравшись из своей постели и мельком глянув на по-прежнему спящую Мер, я под покровом ночи, а именно в пять утра, с телефоном в обнимку, прошла в туалет, и сев на край ванны, набрала номер Амона, который предусмотрительно, ещё давным-давно, переписала на листик (из-за чего он у меня и сохранился после утраты прошлого телефона). Не зря же мама разбудила меня в такую рань, хоть у неё было уже часов девять, так что раз мне сегодня не суждено уснуть, то и я должна нарушить здоровый (или же нездоровый) сон Гёта.
Шли долгие гудки, и я тайно злорадствовала, подозревая, что сейчас звонок телефона разбудит моего тренера. Если он, конечно, не поставил на телефоне беззвучный режим.
- Алло… - сказал Амон весьма и весьма сонным голосом.
- Доброй ночи, мистер Гёт.
- Элизабет?! - Амон настолько сильно закричал в трубку, что мне пришлось отслонить свой новый телефон от уха, в надежде избежать разрыва барабанной перепонки правого уха. - Какое право ты имеешь пропускать тренировки перед самой Олимпиадой?! - До Олимпиады ещё есть пару месяцев! - И почему ты вообще не сказала ничего о том, что уехала своему тренеру?!
Он продолжал кричать мне в трубку, и по его голосу теперь нельзя было сказать, что он спал всего три минуты назад.
- Я приду, сегодня на тренировку в три, - огрызнулась я и сбросила вызов.
Ненавижу, когда на меня повышают голос!
Отложив телефон, я подошла к раковине и умылась холодной водой. После монолога Амона я итак взбодрилась, но ощутить холодные бодрящие капли на своём лице было хотя бы приятно. Если я теперь уже не усну, то лучше посижу с учебника и наверстаю то, что мы с Мери пропустили, будучи в Хогвартсе.
Мой телефон запиликал вновь, но я сбросила вызов, потому что у меня не было даже самого маленького и жалкого желания разговаривать с Гётом и выслушать его ор. Боже, он такой раздражительный, будто у него ПМС и климакс вместе!
Сев позаниматься на кухне я с тоской поглядывала на холодильник, непрестанно повторяя про себя, что у меня режим питания, который я не могу нарушать. Специальный график питания появился у меня ещё при покойной Ванессе, и отклоняться от него я, действительно, не имела никакого права. Порой мне казалось, что если бы миссис Дойч не ушла в мир иной, а тренировала бы меня до сих пор, я бы лучше подготовилась к Олимпиаде, а с этим мистером Гётом мы не занимаемся на тренировках, а занимаемся каждый своими делами. Я пялюсь на него и злюсь за это на себя, а он либо разговаривает с кем-то по телефону, либо задумчиво наблюдает за мной, чем меня бесит и смущает одновременно. А вот настоящие упражнения стоят в списке моих дел на тренировке чуть ли не на последнем месте. Так что если всё так и будет продолжаться, то я буду не на шутку волноваться насчёт того, что займу в Сочи первое место. Первое с конца.
Я никак не могла сосредоточиться на параграфах учебника и собственных конспектах, в то время как меня отвлекали звонки Гёта. Теперь я прекрасно понимаю маму, которая не выдержала и взяла трубку, но я лишний раз с ним разговаривать, не намерена, так что поступлю проще, я просто выключу телефон и пошлю Амона куда подальше.
***
Пары в университете благополучно закончились полтретьего и я, попрощавшись с Мери, отправилась на ледовую арену. Сегодня вечером она вновь пригласила к нам в квартиру Майка, причём снова без моего ведома. Я нажаловалась нашему другу Бобу и сказала, что не хочу находиться рядом с Майком и тогда он сказал, что тоже придёт сегодня к нам и если что, доходчиво объяснит Майку за меня, о том, что я не хочу его видеть. Что ж, вечером нас с Мери ждёт «грандиозная» вечеринка.
Тем временем я приехала на автобусе на ледовую арену и, оставив пальто в гардеробе, с сумкой в руках, побрела по лестнице наверх, заранее продумывая свои ответы на вопросы Амона. Я не увидела своего тренера ни на катке, ни на трибунах, так что отправилась в Зеркальный зал.
Он был там.
Гёт сидел на скамейке около стены, широко расставив ноги, оперевшись локтями о колени и сцепив пальцы в замок. В Зеркальном зале сегодня занималось много фигуристов и фигуристок вместе со своими тренерами, так что его мощная фигура, сидящая на скамейке около стены, выглядела здесь не уместно. Сделав глубокий вдох, я твёрдым, уверенным шагом зашагала через весь зал к Амону. Видимо, он заметил чью-то приближающуюся фигуру, поэтому и вскинул на меня голову. Моя уверенность немного пошатнулась, когда тренер вскочил со скамейки и пошёл ко мне.
Сегодня он выглядел заметно получше, ну, во-первых, он был не в домашнем халате и тапочках, в которых выпроваживал меня из гостиницы, а в светлых брюках и голубом джемпере с треугольным вырезом, надетым поверх белой рубашки. А во-вторых, с лица Амона исчезли круги под глазами, и кожа приобрела его обычный здоровый оттенок и уже не была лягушачье зелёной. Но его взгляд… черт, он был зол и прямо сейчас он выльет всю эту злость на меня.
Без лишних разговоров и даже без приветствий, Амон выхватил из моей руки спортивную сумку, и грубо схватив меня за запястье, потащил к выходу из Зеркального зала. Возможно, он хотел выволочь меня оттуда как можно тише и незаметнее, но не тут-то было, все спортсмены удивлённо пялились на нас.
Я думала, что тренер хочет просто вывести меня из зала и поговорить в коридоре, но когда мы вышли оттуда, Амон потащил меня за собой вперёд по коридору.
- Мистер Гёт, отпустите меня! Куда вы меня тащите?!
Ха, кому я вообще это говорю? Он даже не обращает на меня внимания, лишь тащит за собой, продолжая крепко сжимать моё запястье.
Когда мы зашли в мужской туалет, Амон, наконец, ослабил свою хватку на моей руке, и я тут же высвободилась, гневно меряя его взглядом.
- Мистер Гёт, да вы…
Но не успели обидные слова сорваться с языка, как меня безжалостно перебили.
- Элизабет Тэйт, у меня к тебе есть множество вопросов, так что ответь мне на все, - сквозь зубы прошипел он. Амон поставил мою сумку на серый кафельный пол и продолжил: - Почему ты уехала в другой город без моего разрешения? Ты пропустила тренировки прямо накануне Олимпиады! Чем ты думала, Элизабет?
Он так и источал злость, даже молча стоя напротив меня и ожидая ответа. Почему он вообще выбрал для нашего разговора именно туалет? Хорошо хоть, что здесь часто убирали, поэтому мне не пришлось закрывать рукой нос, в надежде спрятаться от ужасающего запаха.
- В отеле вы выглядели очень болезненно и сами сказали, что несколько дней не появитесь на тренировках! Поэтому я и уехала в другой город к маме!
Гёт сжал челюсти с такой силой, что на его лице заиграли желваки. Амон стоял спиной к зеркалу над умывальниками, так что я могла видеть его широкие плечи и свою маленькую фигурку за ними. По сравнению с ним я выглядела малявкой.
- Но так же я говорил тебе, чтобы ты тренировалась самостоятельно, - процедил он и сделал шаг в мою сторону.
За моей спиной послышался щелчок, и я удивлённо оглянулась. Одна из туалетных кабинок открылась, и из неё вышел какой-то парень, с осуждением смотрящий на нас. Этот парень подошёл к раковине и вымыл руки, затем высушил их потоком горячего воздуха из специального устройства и всё тогда, когда мы с Гётом злобно смотрели друг на друга. Только когда тот парень вышел из мужского туалета, качая головой, я ответила Гёту:
- Значит, по-вашему, я должна была трудиться на льду, пока вы бы развлекались в своём номере с какой-то бабой!
Часть реплики про бабу вышла из моих уст так, будто сам факт, что Амон был с ней, задевала меня.
Гёт сощурил глаза и недоверчиво глянул на меня. На его лице даже появился слабый намёк на полуулыбку.
- Если тебя это удовлетворит, то знай, что это была не «какая-нибудь баба», а моя бывшая жена.
Я открыла в удивлении рот, пока переваривала полученную информацию. Амон был женат, и тогда когда я звонила ему, был со своей бывшей женой! Но стоп, я же смотрела статью в Википедии на Гёта и что-то не припомню, чтобы там было что-то сказано про жену. Слава Богу, бывшую.
- И что она делала у вас в номере?
Я скрестила руки на груди и посмотрела на него, вопросительно изогнув бровь. Когда я делала так, люди всегда отвечали мне.
- Просто приходила в гости, - ответил он, закатив глаза. - И почему, Элизабет, сегодня… ночью ты бросила трубку, когда мы даже не закончили разговор? - Спросил он, но уже без былой ярости.
- Потому что я не переношу, когда на меня кричат, - многозначительно ответила я.
Амон сделал ещё один шаг в мою сторону, сократив разделявшее нас расстояние до минимума. Моё сердце забилось быстрее, когда он поднял руку и медленно поднёс её к моему лицу, а дыхание сбилось, когда эта рука оказалась на моей щеке. Амон провёл большим загрубевшим пальцем по моим губам и оттянул нижнюю вниз. Меня бросило в жар, а затем в холод от этих прикосновений.
- Значит, тебе нравится, когда к тебе относятся с нежностью и любовью? - Спросил Гёт, не сводя глаз с моих губ.
- Да, ты прав.
Амон улыбнулся и его карие глаза озорно сверкнули.
- Тебе так не терпится перейти со мной на «ты»? Тогда я помогу тебе с этим.
Он обхватил обеими ладонями моё лицо и накрыл мои губы своими. Я чуть ли не застонала от яркого контраста его огрубевшей кожи рук и мягких губ. Я подалась навстречу ему, и уже через секунду его язык проник в мой рот. Он изучал меня в поцелуе, лаская своим языком мой.
Вдруг дверь в мужской туалет открылась и тишину этого помещения нарушили два смеющихся человеческих голоса:
- Да иди ты, Саймон!
- Уж поверь мне, он… ой.
В мгновение ока я отпрыгнула от Амона, но двое мужчин в спортивных костюмах всё равно уже всё увидели. Улыбаясь, они прошли мимо меня, и зашли в две соседних кабинки. Вновь стало тихо (если не считать характерных звуков, присущих общественным туалетам), но я боялась поднять на Амона глаза, поэтому и смотрела на свою спортивную сумку, стоящую около его ног.
- Элизабет, пойдём в Зеркальный зал. Тебе нужно будет размяться.
Когда я отважилась поднять на него взгляд, то вновь встретила эту непроницаемую маску на его лице. И как ему удаётся так быстро менять своё настроение и прятать все эмоции? Но самое обидное, что теперь Амон будет вести себя как в ни в чём ни бывало, в то время как я уже никогда не смогу забыть этот нежный поцелуй.
========== Глава 6 ==========
Вечером к нам в гости, как и обещал, пришёл Майк. Пока я была на тренировке с Амоном, который мучил меня не столько физическими нагрузками, как непоколебимым хладнокровием, в то время как я буквально кипела, Мери с Бобом сбегали в магазин и закупили всякой еды. Боб настоял на бутылке мартини, и Мери согласилась её купить, хоть и не была приверженкой алкоголя. Мне тоже нельзя было употреблять много спиртного, но от одного бокала ведь ничего не случится.
Мы вместе с Майком бесились в нашей с Мер квартире, включив на всю громкость музыкальный канал, по которому непрерывно крутили разные песни. Мы зажигали, но лучше всех это получалось у Боба, который так прикольно тряс своим жиром в такт музыки. Он был бы и рад похудеть, но его диабет этого не допускал.
Мер, пританцовывая, подошла к Бобу и начала танцевать с его жирком, схватив его через футболку с двух сторон. Заливаясь смехом при виде этого зрелища, я и не заметила, как ко мне со спины подошёл Майк и, прижавшись своей грудью к моей спине, взяв меня за руки начал вместе со мной танцевать под только что начавшуюся песню I Love You не очень известной французской группы Woodkid. Майк уткнулся носом мне в волосы и медленно глубоко вдохнул. Я знала, что не к чему хорошему развитие подобных действий не приведёт, тем более на фоне такой песни, но почему-то не могла сопротивляться, когда он положил руки мне на талию и зашептал на ухо чувственным шёпотом.
- Лизбет, как думаешь, почему я здесь?
Меня немного удивил его вопрос, ведь я, если честно, ждала от него каких-нибудь романтичных слов, тем более он задал свой вопрос как раз тогда, когда звучал припев играющей песни.
- Не знаю, чтобы повеселиться с нами. Со мной.
Мер, прямо сейчас всё также зажигающая с Бобом, всегда твердила мне, что Майк ко мне неравнодушен, так что пора бы ему в этом признаться и расставить все точки над «и».
Сквозь музыку до меня донёсся его тихий мягкий смех. Майк уже водил носом по моему плечу, но я не запрещала ему это, представляя на его месте совсем другого человека.
- Я всегда знал, что ты догадливая девушка.
Он повернул меня в своих объятиях лицом к себе, оставив свои руки, покоится у меня на талии. Майк всматривался в мои глаза в полумраке комнаты, освещённой лишь светом от экрана телевизора, и медленно приближал своё лицо к моему.
Нет. Черт, нет.
Это не правильно.
- Майк, не стоит, - отвернувшись, сказала я достаточно громко, чтобы перекричать играющую музыку.
- Почему?
Глупый, очень глупый вопрос. И как мне прикажете на него отвечать? «Ты хороший парень, но, Майк, прости, меня привлекает другой мужчина, которому, похоже, глубоко на всё наплевать».
- Майк, я…
Играющая до этого момента песня I Love You закончилась и по музыкальному каналу начали крутить рекламу прокладок. Мило.
Мне не дала закончить фразу Мер, подошедшая к нам и положившая один свой локоть на моё плечо, а другой на плечо Майка. Боже, Мери, ты спасла меня! Из-за нашей разницы в росте её локти находились на разной высоте, создавая неловкую картину из костей Мери.
- Эй, голубки, будите мартини?
- Будем, - со вздохом ответил Майк, и мне показалось, что мои непроизнесённые слова каким-то необъяснимым образом ранили его.
- Окей, тогда Боб сейчас принесёт напитки и вам.
Мер пошла прочь от нас на кухню, на которой уже хозяйничал Боб, подмигнув мне на прощание. Она точно подразумевала под этим: «Действуй!» Я была бы и рада действовать, вот только не с Майком.
- Ладно, - он натужно улыбнулся. - Я всё понял, тебе нравится другой.
Нравился ли мне по-настоящему Амон Гёт? Привлекал ли он меня в таком плане? Да, он был сексуальным мужчиной, который пробуждал во мне животные чувства. Он также безумно хорошо целовался и его руки… о, эти сильные руки просто сводят меня с ума. Но Амон был ужасной зазнобой, так что не меньше прочего бесил меня.
- Возможно. Я не знаю, я ещё толком не разобралась в своих неоднозначных чувствах.