Майк сдержанно кивнул и отстранился от меня. Ну, вот, теперь он обиделся на меня. Помнится, он говорил, что поедет вместе со всеми поддержать меня на Олимпиаде в Сочи, но теперь мне в это верится с трудом.
***
Проснувшись рано утром, я резво начала собираться на очередную тренировку. Сегодня на календаре было седьмое января, что означало, что оставался всего месяц до официального открытия Сочинской олимпиады. Всего месяц.
Всё время с того момента, как моим тренером стал Амон Гёт, он тренировал меня днём и ночью, что мне даже пришлось чуть раньше прекратить свои занятия в университете, потому что после неимоверных физических нагрузок и множеств упражнений я была просто не в состоянии заниматься учёбой.
После того инцидента в отеле, когда больной Амон практически выгнал меня из отеля и пропустил мои тренировки находясь со своей бывшей женой, он исправно выполнял свои обязанности тренера и гонял меня по полной. Он больше не целовал меня. Гёт вообще кажется, забыл обо мне как о девушке, лишь видел во мне некий объект, перед которым можно ставить немыслимые задачи, который этот объект на катке и в зале обязан выполнять. Конечно же, это безумно злило меня! Полнейшее равнодушие к своей персоне со стороны мужчины, который часто снился мне в довольно неприличных снах, на тело которого я заглядывалась, душу которого пыталась разгадать, медленно, но верно добивало меня.
Ничуть не помогала и царящая на ледовой арене атмосфера, при которой все с надеждой смотрели на меня, жаждая от меня победы на играх. Я боялась не оправдать их ожидания, боялась продуть на олимпиаде, упасть на льду или просто сотворить глупую ошибку перед всеми камерами, чтобы весь мир узнал о моём поражении.
Я была прекрасно подготовлена физически и чувствовала внутреннюю силу, но морально была полностью истощена. Мне нужно было что-то новое, необычное, способное вернуть моё психическое равновесие в нормальное русло. Да и хороший трах мне бы не помешал, потому что у меня уже довольно долго не было ни с кем интимной близости.
В общем, я была нервной истеричкой, безответно пускающей слюнки по своему холодному тренеру. Я была просто победителем по жизни. Так что для меня стало большим сюрпризом то, что для меня преподнёс тренер на одной из тренировок.
После целого часа всевозможной разминки, после которой я уже даже не уставала (ну так сколько времени я занималась этим изо дня в день!), Амон жестом поманил меня к себе. Иногда, наедине с ним, я чувствовала себя собачкой на побегушках, ведь сегодня в Зеркальном зале мы вновь были одни, но он даже не потрудился встать с этой грёбанной скамьи, на которой сидел, и подойти ко мне. Хотя, может в моей ходьбе по залу Амон тоже видел какое-то упражнение.
- Что? - Беспардонно спросила я, остановившись прямо перед Гётом.
Он медленно вскинул на мой вопрос голову (которая находилась на уровне моей промежности) и заглянул мне в глаза снизу-вверх. Я хотела, чтобы этот момент длился как можно дольше потому, что прямо сейчас я чувствовала над ним превосходство.
- Ничего, - просто ответил он.
И уткнулся носом в мою промежность.
У меня перехватило дыхание, а глаза если уж не вылезли из орбит, то точно немыслимо округлились, когда Амон обхватил руками мою задницу с двух сторон и сильнее прижался к моему лону. Я не знала, то ли мне радоваться, то ли кричать: «Помогите, насилуют!»
- Мистер Гёт, - без сил выдохнула я, но Гёт лишь начал водить носом по моим штанишкам в том самом месте.
Какого чёрта… мне это так нравится?!
Вдруг Амон вскочил со скамьи и притянув меня к себе, захватил мои губы в плен своих. Его руки сжимали мою задницу, а мои так быстро, каким-то чудесным образом, уже оказались в его волосах. Мне не была понятна причина его столь резкого изменения настроения, но я была вовсе не против. Может Гёт страдает биполярностью и у него наступают моменты так называемого затмения, в которые он больше не способен себя сдерживать и контролировать? Ну, а как ещё объяснить его поведение?
Его язык собственнически проникал в мой рот, губы терзали мои, а руки уже бродили по телу, пока я расплывалась в его объятиях. Он на миг отстранился лишь тогда, когда мы оба начали задыхаться, но этого мгновения мне хватило, чтобы ляпнуть один единственный вопрос:
- Зачем? - «ты это делаешь» - мысленно добавила я потому, что было трудно произнести это вслух, учитывая бешеное сердцебиение и накатившее на всё тело возбуждение.
- Потому что сегодняшний день для меня особенный, - прошептал Амон, прожигая дыру взглядом на моих губах.
Особый? В каком смысле? Но не успела я хорошенько обдумать его слова, как он, не разрывая нашего физического контакта, повёл меня в ту сторону зала, пол которого был застелен матами. Я сгорала от предвкушения, когда Амон повалил меня на мат, а сам сел сверху, уперевшись коленями о батут.
Божебожебоже.
- Сегодня ровно пять лет, как я завязал с фигурным катанием, повредив ногу. Но больше я не намерен сдерживаться.
Я забыла, как дышать, думать, но зато прекрасно ощущала все его прикосновения.
Ровно пять лет? Плевать, сейчас не это главное. Мне важны его руки, стягивающие с меня спортивную майку, его губы, целующие мой живот, его язык, щекочущий мою кожу на рёбрах и его глаза, горящие безудержным, плохо скрываемым, вожделением. Желанием меня.
Амон снял с меня майку, откинув её куда-то в сторону, и я не выдержав, прижала его грудь к своей, целуя его в порыве безудержной страсти. Соприкоснуться нашим голым телам мешала его тёмно-красная майка и мой лифчик-топ, которые мгновенно были сняты. И вот, мои твёрдые возбуждённые соски, наконец, врезались в его мощную накаченную грудь.
Господи, до чего же были хороши эти ощущения!
Целуя мои губы, он начал попутно сжимать мои груди, заставляя меня желать большего, молить его о большем. Повинуясь древнему инстинкту, я приподняла бёдра и подалась вперёд, чтобы потереться о его плоть. Я застонала от разочарования, когда поняла, что мы оба всё ещё в штанах. Амон правильно растолковал мой стон и, отстранив руку от моей левой груди, напоследок сжав её, снял с меня штанишки, отбросив их уже в другую от майки сторону. Теперь я лежала под ним лишь в трусиках.
- Амон… - зашептала я, сжимая в руках его волосы.
- Да, Элизабет?
- А-а-а-а!
Я была не в силах молчать, когда он обхватил мой сосок губами, посасывая его, водя по нему языком и нежно покусывая. Я выгибалась в спине, стонала и тёрлась лобком о его уже внушительный «молот» в штанах, которые он тут же снял.
Я чувствовала, что вся намокла. Я была готова! Так чего же он медлил?!
- Ну, же! Давай, Амон! Амон! - Чуть ли не крича, умоляла его я.
Ткань моих трусиков заскрипела, когда Гёт сорвал их с меня, после чего полностью оголился и сам. Губы, касания, нежные сжимания, треск фольги… Но почему же он не входит в ме… да!
Амон двигался внутри моего естества, заполняя меня во всю свою длину. Я цеплялась за его спину, как за спасательный круг, упиваясь наслаждением, который дарил мне этот мужчина. Амон толкал свой большой член в моё влагалище, пока я тихонько стонала. Я пыталась себя сдерживать и особо не кричать от захлёстывающих меня эмоций, однако, с учётом того, что прямо сейчас я текла как сучка, это было очень сложно. Он врезался в меня, то длинными и глубокими толчками, то короткими и быстрыми, но всё способы доставляли мне наслаждение.
Он был во мне! Как же я долго этого ждала! И только теперь понимаю, что не зря.
Амон продолжал толчки внутри меня, но стоило ему добавить к этим и без того сносящим крышу движениям, круговые поглаживания моих половых губ, как я не выдержала и сорвалась.
Кажется, я закричала его имя. Точно сказать не могу потому, что мне было так хорошо как никогда.
Счастливая, я лежала под своим тренером и медленно приходила в себя. До меня не сразу дошло, что Амон больше не двигается во мне, но и не кончает. Что за…
С трудом разлепив потяжелевшие веки, я ожидала увидеть перед собой его прекрасное лицо, находящееся за гранью наслаждения, но вместо этого наткнулась на холодный разъярённый взгляд.
- Блять, Элизабет!
Амон быстрее молнии вскочил с меня и начал рыскать по матам в поисках чего-то. С завязавшимися в узел внутренностями, я приподнялась на локтях над батутом и вопросительно смотрела на Гёта, который поспешно надевал свои штаны, пряча за тканью джинсов свою эрекцию, ведь он так и не кончил.
- Амон, чего ты вскочил? Иди ко мне, - храбро сказала я, в надежде, что так он и сделает. Но нет.
Я удостоилась ещё одного взгляда карих глаз, в которых я увидела… боль?
- Я не могу, - он упорно смотрел мне в глаза, хотя я лежала перед ним совершенно голой! А вот я, пока он собирался, не упустила возможность поглазеть на его настоящее мужское тело.
Гёт нагнулся и, подняв с батута мою майку, кинул её мне.
- Лучше оденься.
Что. Твою. Мать. Произошло?!
Меня не покидало плохое предчувствие, но я всё же нашла в себе силы подняться с батута и голиком подойти к одевающему майку через голову Амону. Я подошла к нему со спины и неуверенно положила руку на его плечо. Если бы мои ноги не были так натренированы, коленки бы точно тряслись от волнения.
- Амон, что случилось?
Этот удивительный мужчина медленно повернулся ко мне и, подняв руку к моему лицу, нежно провёл своей большой ладонью по моей щеке. Мне хотелось замурлыкать от наслаждения. Когда его губы коснулись моих в лёгком поцелуе, я подалась ему навстречу, но Амон бережно оттолкнул меня.
- Нельзя, - тихо прошептал он.
- Почему?
- Просто нельзя.
Тренер развернулся и вышел из Зеркального зала, оставив меня голиком стоять посреди этого помещения и смотреть на множество своих отражений со всех сторон. Растрёпанные волосы, горящие глаза и часто вздымающаяся от бешеного сердцебиения грудь - именно это я увидела в зеркалах. Отойдя от ступора, я пошла искать всю свою одежду и одеваться, чтобы пойти домой.
Боже, это был самый потрясающий и странный секс в моей жизни!
========== Глава 7 ==========
Навязчивые мысли не покидали мою голову с тех пор, как Амон оттрахал меня в Зеркальном зале и внезапно, без каких-либо объяснений, убежал, даже не получив достойной разрядки. Я постоянно мучила себя вопросом о том, почему же он тогда ушёл?
Я даже ещё раз прочитала статью про биполярное аффективное расстройство в интернете и лишь удостоверилась в своих предположениях, что мой тренер подвержен этому расстройству психики.
Я позвонила своей сестре Энни, чтобы проконсультироваться насчёт характеристики Гёта и его личного дела. Но она уверяла меня, что Амон прекрасный тренер, бывший фигурист с хорошей репутацией. Она говорила о нём, как об уважаемом человеке, но невольно я задавалась вопросом, срывался ли он также как и на мне (я имею в виду его внезапную вспышку ярости) на своих коллегах, родственниках, друзьях или же я была особенной?
Он что-то говорил о том, что в тот день было ровно пять лет с тех пор, как он повредил ногу и завязал с катанием, но разве это могло заставить его наброситься на меня? Или может в душе он себя чувствовал, так же как и тогда в гостинице, вот только на его лице не было синяков и оно, по какой-то причине, не приняло лягушачий оттенок. Откуда мне было знать наверняка? Я бы никогда не отважилась спросить у него об этом лично, тем более с учётом того, что наши тренировки вновь вернулись в привычное скучное и сугубо профессиональное русло. Но если на тренировке мы с Амоном почти всё время молчали (мой тренер был не особо разговорчив), то придя домой и, проболтавшись один раз Мери о том, что мы с Амоном… ну… перепихнулись, теперь я ежедневно подвергалась допросу и должна была во всех подробностях рассказывать о словах Гёта, его взглядах и действиях, которых, увы, было не так уж и много.
Однажды я слишком резко ответила Мер и накричала на неё, что она меня уже достала, но потом, увидев в её глазах искреннею обиду, я испугалась, что доведу её до нервного срыва, после которого хорошо не будет ни ей, ни мне, ни соседям. Так что я поспешила извиниться и свалила всё на ПМС, крепко обнимая расстроившуюся подругу и злясь на себя за то, что в последнее время стала сама не своя. Вид голого тела Амона точно на меня плохо повлиял.
А олимпиада, тем временем, приближалась.
Моя программа катания была готова, все фигуры и повороты я отточила настолько хорошо, что могла катать этот танец на льду с закрытыми глазами. Конечно, в этом была огромная заслуга Амона, но и без меня в этом деле не обошлось.
- Какого числа мы вылетаем в Сочи? — Спросила я у него после тренировки на льду, снимая с ног коньки.
- Через четыре дня. Русские поселят нас в олимпийской деревне, и тогда уже там ты сможешь продолжить тренировки. Я надеюсь, акклиматизация не займёт у тебя слишком много времени, ведь стране не нужны больные олимпийцы.
- Пф-ф, да на мне ещё пахать и пахать! Так что не волнуйтесь.
В наших неоднозначных отношениях я всё ещё путалась и называла Амона то на «ты», то на «вы», однако он никак не возражал, упорно называя меня полным именем «Элизабет». Ну, хотя бы не по фамилии и то ладно.
Почти каждый день Амон довозил меня на своей машине до дома, и порой я подумывала пригласить его на чай, но всё как-то не решалась. Почему-то всегда наедине с ним я чувствовала себя маленькой стеснительной девчонкой, хоть и была готова с тренером на многое.
Вот и в этот раз он как обычно подвёз меня прямо к дому ровно в восемь тридцать вечера. Обычно эти пару минут мы с ним разговаривали, но сегодня сидели в полной тишине, пока за окнами тёплого автомобиля на землю падали лёгкие белые снежинки.
Зима в этом году выдалась снежной и красивой (что было удивительно для нашего города) и если бы не эта угнетающая тишина, всё было бы просто прекрасно. Ну, почему же он не хочет заговорить первым?!
- Я пойду, — не выдержала тишины я и потянулась к дверце машины со своей стороны.
- Подожди, - о, этот приказной тон!
Я резко обернулась и, стараясь не радоваться раньше времени нетерпеливо — изображая утомлённость — спросила:
- Что?
Карие глаза Амона всматривались в мои, пока он, видимо, подбирал слова.
- Недавно мне звонила миссис Мейсон и говорила, что желает расторгнуть со мной контракт и взять тебе нового тренера. Неужели я тебя не устраиваю как профессионал?
Что?! Какого черта Энни своевольничает и решает нанимать мне другого тренера?! Хоть она и является моим менеджером и продюсером, она не в праве делать что-либо без моего ведома! Тем более я уже привыкла к Амону и не представляю на его месте чужого дядьку или тётку.
В глазах Гёта застыл немой вопрос, и мне показалось, что заявление моей старшей сестры о том, что она нашла для него замену, больно задела его самолюбие.
- Нет, что ты, — я быстро поправила себя, — вы… - нет, всё же мне легче с ним на «ты», - ты, — выдохнула я, наконец. — Энни мне даже ничего об этом не сказала! Ты прекрасно устраиваешь меня как тренер, ну, и как человек.
Его поза за рулём стала более расслабленой и даже полуулыбка появилась на его губах, с которых я, не могу не признаться, давно уже не сводила глаз.
- Только как человек? Или ещё и как мужчина?
Ха, мне нравится такой поворот событий! А ещё больше то, к чему такие игривые слова могут привести.
- А ты бы хотел привлекать меня и как особь противоположного пола? — С глупой улыбкой спросила я и, опустив голову, испытывающее глянула на Амона сквозь завесу своих волос.
- С учётом того, что ты привлекаешь меня как подопечная и просто как девушка, то да.
Я вскинула на него голову и увидела направленный на себя пристальный, прожигающий душу, взгляд. Я привлекаю его как девушка? Боже мой!
Радуясь, как школьница, я была готова чуть ли не визжать от счастья, но вовремя сообразила, что Амон меня не так поймёт или вообще примет за умалишённую, после чего вся его симпатия ко мне в тот же миг испариться, ну, а я, проведу остаток жизни в местной дурке. Какой прекрасный сюжет!