Но, вспоминая о его недавнем поведении, и о внезапно появившейся холодности, захотелось выяснить: Что, черт возьми, пошло не так?!
6 глава
На следующий день после вечера, так взбудоражившего мое сознание, я шел на работу с определенной целью — зажать Загородского в каком-нибудь темном углу и расставить все точки над «И». Я намеревался это сделать даже несмотря на то, что он был выше и сильнее меня. Не врежет же он такому хрупкому и симпатичному молодому человеку, которого так нежно недавно обнимал?
В голове как по заказу всплыли события прошедшего вечера, и вспомнилось, каким страстным и бережным может быть Михаил. И сразу же лицо вспыхнуло, как факел. Я должен был все хорошенько обдумать, чтобы принять одно важное и окончательное решение, которое, наконец, привело бы к ПОЛОЖИТЕЛЬНОМУ результату, а не к черти чему!
Погода была на удивление благосклонна, поэтому можно было пренебречь ненавистным общественным транспортом и пройтись до офиса пешим ходом. Чем я, собственно, и решил воспользоваться. Единственное, что омрачало мое существование в данный момент — это десять толстенных папок, лениво развалившихся в моих хрупких руках со всевозможными документами и материалами. Они совсем не хотели устанавливать со мной дружеские отношения и норовили вывалиться из рук прямо на пыльный асфальт, приговорив меня этим поступком к расстрелу со стороны Железного Феликса. Поэтому приходилось заботиться об их комфорте, а не о своем собственном.
Прошло несколько минут прежде чем я осознал, что мне кто-то непрерывно и настойчиво сигналит. Этим объектом оказалась серебристая иномарка — цитадель зла! И заранее можно было догадаться, что за рулем сидит никто иной, как светловолосый Мефистофель по фамилии Свиридов.
— Доброе утро, приятель! — воскликнул Никита, пока я соображал, когда успел стать его приятелем. — Садись, подвезу, а то скоро грыжу заработаешь из-за этой макулатуры.
— Не, спасибо. Я донесу. Не так уж и тяжело, — пришлось постараться и не кряхтеть. Но из автобуса с папками я бы вообще выйти не смог.
— Садись, говорю, — Никита разом посерьезнел. — Поговорить надо.
В его голосе даже слышались нотки угрозы и стали. И куда пропала доброжелательность, спрашивается? Пришлось повиноваться. Во-первых, тяжело. Во-вторых, интересно, о чем поговорить хочет.
Машина вырулила за один из поворотов и плавно повезла меня к месту работы. Никита некоторое время молчал, что и так не украшало сложившейся ситуации.
— Итак, я так понимаю, Мишку ты вчера нашел? — поинтересовался он, смешивая в голосе иронию, любопытство и грусть.
— Э, да, — ответил коротко, надеясь, что подробности спрашивать не будут. — Мы поговорили…
— Да ну?! — а вот это уже издевательство. Кого-то Свиридов с такой интонацией мне напоминает. — А я думал, что вы целый час там массажем простаты занимались!
Будь у меня в руках что-нибудь тяжелое и металлическое, незамедлительно дал бы этому врачу-извращенцу по черепушке. Но, увы, оставалось только внутренне возмущаться и негодовать, что внешне очень смешно проявлялось хлопаньем глазами и открытым в немом ужасе ртом.
— Да брось, ты, Артем, я же в курсе, что происходит. И знаю, что тебе Загородский небезразличен. Причем давно, — усмехнувшись, начал Никита, с садистским удовольствием наблюдая за моей реакцией. — Кому же еще знать, как не мне. О чем думает и страдает мой друг.
— И о чем же думает твой друг? — затаив дыхание, поинтересовалась моя персона, уже забив на ненавистные папки, на поворотах спадающие с заднего сиденья.
— Точнее будет сказать: о ком. Я полагаю, ты и сам догадываешься. И в связи с этим встает вопрос: что собираешься делать?
— Извини?
— Знаешь, у Загородского и так рожа устрашающая. А тут еще и страдания добавляются. Ужас! — Никита картинно закатил глаза.
— Какие страдания? Ты о чем? — ну кому еще удастся так органично и талантливо изображать дебила, как не мне.
— Тем, ты, правда, не догоняешь, или чего тяжелое с утра на голову упало. Неужели ты не видишь, как он на тебя смотрит? Знаешь, я ведь с ним на курсах криминалистики познакомился. Свободное посещение и все такое. Интерес у меня к этой области был. Загородский, между прочим, на три года меня старше, — он говорил, даже не обращая внимание на мое вытянувшееся от удивления из-за последней новости лицо. — Он мне сразу понравился. Высокий, широкоплечий и привлекательный. А еще чувствовалась в нем какая-то внутренняя сила, стержень. Собственно, я на него сразу запал.
— Ты…Ты… тоже? — вот теперь я совсем растерялся, а еще был в полнейшем шоке.
— Гей? Нет. Скорее работаю на два фронта, — ухмыльнувшись, произнес Свиридов, пока на соседнем сидении я откровенно офигевал от того, что правильно изначально его подозревал. — Но, предупреждая твои расспросы, продолжу. Я с ним спал. Довольно долго. Мы были скорее партнерами по сексу, нежели полноценными любовниками. Потом все это прекратилось. Осталась только глубокое взаимоуважение и дружба. Редко встретишь такого серьезного и честного человека. И такого постоянного.
— В каком смысле? — я уже полностью погрузился в разговор с этим дружелюбным и задорным человеком, так внезапно показавшим другую сторону своего характера, как совсем рядом замаячило здание офиса.
— Я его ценю. А он ценит тебя. И все никак не хочет перестать. И что ты намерен с этим делать?
— Я не знаю, Никита. Правда. Я чувствую, что он мне нужен, но что-то не дает этого принять полностью. Предрассудки, страх, сомнение, обстоятельства. Я не знаю, — я разочарованно вздохнул оттого, что вот так вываливаю все свои неустойчивые противоречивые чувства на этого едва знакомого мне человека. И даже вздрогнул, когда он самым непристойным образом заржал.
— Ой, ну вы даете!!! Ой, не могу! — и остановил машину у здания моей работы.
Я решил проигнорировать взрыв этого истерического хохота, может врачи все такие, у них же работа нервная, но когда я уже собирался попрощаться, дотянулся и собрал злосчастные папки и вылез из машины, он сказал:
— Слушай-ка сюда, Артем. Решайся быстрее. И просто прими свои чувства как данность. Если ты не сделаешь этого в ближайшее время, его постараюсь утешить я, — Никита усмехнулся, увидев, как непроизвольно нахмурились мои брови, и напряглось тело.
— Но что-то мне подсказывает, что тебя это совсем не устраивает, — кинул на прощание он, подмигнув.— Счастливо, Артем!
В офисе было необычно тихо. Наверное, вчерашний фуршет давал о себе знать, потому что галдеж не наблюдался, а весь бухгалтерский отдел ходил со скорбными выражениями лиц, на которых крупными буквами было написано: «Сушняк».
Прохоренко спал за своим рабочим столом, пуская слюни на новенькую клавиатуру, и на мои жалкие попытки разбудить его, только сонно возмущался: «Отъебитесь, сволочи!». Пришлось, не нарушая младенческого сна, достать из папок нужную документацию, включить компьютер и зайти к Загородскому.
— А, Калинин, вот и ты! — я даже не успел открыть рот, когда вошел в «по назначению» использованный вчера кабинет. — Я хочу тебе кое-что сказать насчет вчерашнего. Кхм.
Михаил потупил взгляд и продолжил:
— Знаешь, я думаю, то, что произошло вчера — большая ошибка, — у меня оборвалось при этих словах что-то внутри. — Ты был не совсем трезв. И в общем-то, не отдавал себе отчета в том, что делал.
— Чего?
— Ну, я благодарен, что ты перестал от меня шарахаться, и стал коммуникабелен, кхм, более чем, но …— он замолчал, а я чувствовал, как закипает вулкан гнева. Сейчас буду истерить.
— Но что?
— Артем, все не так, как должно быть. Это же был просто порыв. Ты же просто хотел попробовать, — он присел в кресло и тяжело вздохнул. — Ни во что серьезное это же не выльется. А я несколько устал быть несерьезным в отношениях. Чертовски сильно устал.
— Это ты про Никиту? — Михаил бросил на меня удивленный взгляд зеленых глаз, но я продолжил: — Я его с утра встретил, и он подвез до работы. А еще кое-что рассказал.
— Мда, рот на замке он никогда держать не умел. Но не в этом дело. Знаешь, я уже говорил, что не умею открыто выражать свои эмоции, но думаю, ты и так видишь, что я чувствую. Особенно, когда вижу тебя с этой девчушкой…
— Но я же….
— Подожди. Не перебивай. Когда еще я соберусь с мыслями? Понимаешь, между нами это произошло так спонтанно, что я испугался и впал в ступор. А потом подумал и решил, что нужно прекращать все эти детские игры и забывать прошлое. Знаешь, мне уже хватило неприятных моментов в личной жизни. Я думаю, хватит, Калинин. Пора остановиться, и желаю тебе удачи с Настей. ФУХ!
— Это вся херня, которую ты хочешь мне сказать? — я чувствовал, что могу сейчас взорваться и заорать на него из-за той ереси, которую он только что нес.
— Да. И это не херня. Вспомни, как ты реагировал на меня. Ты же натурал. К чему тебе эти проблемы?! Знаешь, люди редко меняются.
— Это точно. Ты как был придурком, так и остался, — я старался, чтобы горечь в моем голосе была ему не заметна. — Хорошо. Думаю, мне говорить уже не имеет смысла. Я лучше пойду.
Откуда только взялись силы, но я так хлопнул дверью, когда уходил, что думал, не слетела ли она с петель. В который раз задаюсь вопросом, почему он никогда не дает мне сказать?! Он же не знает, что у меня на уме, что на сердце. Просто так рубит с плеча! Эгоистичный говнюк!
Ну ладно! Не хочет — не надо! Я его забуду. Не думал же о нем десять лет. И еще столько же не думал бы, если б не увидел. В чем-то он возможно и прав. Вся эта гомосексуальная ерунда мне надоела. Не зря же я так упорно открещивался от этого все время. Просто выкину из головы — и порядок.
Об этом я размышлял весь день. Из-за этого коэффициент моего полезного действия сегодня в офисе был равен нулю. Из-за этого я злился, ругался и даже чуть не наорал на Прохоренко, который соизволил проснуться только к концу рабочего дня. Я стопроцентно уверен, что усни я мордой в клавиатуру, шефиня как назло заглядывала бы в кабинет каждые полчаса. По закону подлости.
И только вечером, гипнотизируя взглядом мобильник, я наконец кое-что решил и набрал нужный номер.
— Привет, Настюш! Я хочу пригласить тебя на свидание…
7 глава
Девчушка с радостью согласилась. Мне даже не пришлось ее уговаривать. Мы договорились встретиться в субботу вечером, и в назначенное время я стоял у подъезда ее дома с букетом цветов. Никогда не умел выбирать их для девушек, с которыми встречался, поэтому останавливал выбор на розах. Так поступил и в этот раз. Конечно, эти яркие и сочные бутоны попахивали банальщиной, ибо их дарят всегда и всем, считая розы атрибутом роскоши и красоты. Но тратить время на расстановку приоритетов не хотелось.
Настя была единственной девушкой из тех, которых я знал, кто отличался редким среди представительниц прекрасного пола качеством — пунктуальностью. Поэтому в назначенное время появилась перед моим взором, сияющая и довольная. И начать нашу развлекательную программу, едва ли пронизанную романтикой, мы решили с похода в ресторан…
Вечер пролетел незаметно. Мы веселились, смеялись и разговаривали без умолку. Но где-то глубоко в моих мыслях засело подозрение, что точно так же могли бы развлекаться закадычные подружки, а не влюбленная парочка. И это меня совершенно не устраивало. Мне необходимо было попробовать большее, чтоб понять, чего я хочу от этой несчастной жизни в плане отношений. Говоря банальным, примитивным языком: педик я или не совсем?
Настя все также держала меня под руку, когда мы прогуливались по парку и говорили об издержках своих профессий. Все также тесно прижималась ко мне, лишь изредка поглядывая на мое лицо, пытаясь поймать мой взгляд. И все также ее ясные серые глаза были полны задумчивости и почти колдовской проницательности, словно она может знать тайны мироздания, но слишком умна и хитра, чтобы их раскрывать каждому желающему. Она мне нравилась. Очень. Я встречался и спал со многими девушками, но ни одна не была так умна и занимательна, как Настя.
В который раз поблагодарив Судьбу за знакомство с ней, я предложил продолжить наше общение у меня дома, как заправский Казанова предполагая, чем это общение должно закончиться. Настя только посмотрела на меня внимательно и согласилась.
— Проходи-проходи, сейчас кофе сварю…
Я не заметил, как наши поцелуи становились все настойчивее и настойчивее. Как Настя прижималась ко мне, а я исследовал ее тело сквозь легкий шелк белоснежной блузки. Как мое сознание затуманилось, а руки автоматически начинали расстегивать пуговички на ее одежде. Как мы уже полулежали на диване в гостиной, а кофе, заботливо разлитый в маленькие фарфоровые чашки, одиноко остывал на журнальном столике.
У Насти красивая грудь. И персиковая кожа, бархатистая и нежная на ощупь. И возбуждающий мягкий голос.
— Темочка…
НО ЭТО НЕ ТО! Слишком мягко, слишком нежно. Слишком….обыденно.
Просветления и радостные крики «Эврика!» случаются либо в момент полной расслабленности и глубокого мыслительного процесса, либо в стрессовой ситуации, когда мозг работает в усиленном режиме.
И только у меня просветление в башку хлопнуло во время занятия любовью с девушкой. В какой-то мерзопакостный момент моя противоречивая персона явственно и четко поняла, что это не тот голос, который я хочу слышать, что это не те руки, которые должны меня обнимать, что это не то, что мне нужно.
С Настей я брал больше, чем смог бы отдать, нес большую ответственность за ее удовольствие, должен был быть активным и в то же время заботиться о ее комфорте.
Но я хочу сам отдаваться ощущениям, сам ощущать заботу и ласку. И силу. Мужскую силу партнера…
Я не хочу спать ни с кем, кроме Загородского. Возможно, когда-нибудь мы друг от друга устанем или я перестану испытывать к нему такое иррациональное влечение, но на данный момент мне никто, кроме него не нужен.
Поэтому, оторвавшись от податливых тонких губ, произношу:
— Настюш, извини, я не могу…
Девушка смотрит удивленно, с любопытством, обиженно.
— Почему? — вполне резонный вопрос.
— Потому что это не то….
Хватаюсь руками за голову, боясь больше всего на свете только одной вещи — женских слез и их истерик. Боясь, что сейчас услышу внезапные всхлипы за своей спиной. Но вместо ожидаемого, получаю только добрый взгляд и хрупкую руку с миниатюрными пальчиками и серебряным плетеным браслетиком на запястье, заботливо устроившуюся на моем плече.
— Я думаю, что вам нужно перестать, словно слепым мышам натыкаться на стены… — произнесла Настя, и мне еще подумалось что вместо «нам» показалось «вам».Но: — И почему же вы никак не разберетесь?
— Что?
— Тем, знаешь, сложно не заметить, как вас тянет друг к другу.
— Кого? — я определенно страдаю тупоумием.
— Я видела Мишу всего два раза. И вижу тебя. И прекрасно понимаю ваши взгляды, адресованные друг другу. Думаешь, почему тогда, у ресторана, он так помрачнел? Просто увидел меня рядом с тобой. Ты и сам это понимаешь.
— Это же неправильно! Все не так…
— Так-так. Какая разница, кто — мужчина, женщина….Главное, что любишь….
И тут меня как обухом по голове стукнуло. Чего-чего???
— Что главное?
— Что ты его любишь. Я ведь права? — будто бы заранее зная ответ, поинтересовалась Настя.
Пришлось самому себе и ей позорно признаваться. Слово «любовь» — слишком сильное чувство и никогда не ассоциировалось у меня с этим зеленоглазым монстром. Совсем не ассоциировалось. Но почему-то оно странным образом включало в себя все те эмоции и чувства, которые я испытываю, когда вижу Загородского.
— Угу….
— Тогда звони ему! Срочно!
— Но ты же…
— Все нормально, Тем….— она смутилась и добавила. — Ты нравишься мне больше в роли подружки, а не парня….
— ЧТО???!!! — надеюсь, я голосом выделил все возмущение, в данный момент испытываемое.
— И кстати, помнишь, я говорила, что погадаю тебе, когда придет время? — я кивнул, попутно ища в закромах Родины мобильник. — Так вот. Я готова!