– Ясно. Значит, тщательный осмотр специалистами не проводился.
Начальник полиции поморщился.
– Ну, вот! Опять вы за свое. Так сказать, со своим московским уставом в наш монастырь. Глеб Олегович, раскрывать преступления – моя работа. И уж поверьте старому менту – в случае с вашим дядей никакого преступления не было. – Он глянул на часы и добавил: – Мне пора на совещание. Если у вас все…
Глеб поднялся на ноги.
– Спасибо, что согласились поговорить, – вежливо сказал он.
– Рад был с вами познакомиться. Кстати, а вы когда в Москву собираетесь?
Глеб пожал плечами:
– Еще не знаю.
– Когда узнаете – сообщите, ладно?
– Зачем?
Кочетков вновь одарил Глеба златозубой улыбкой:
– Моя жена наверняка пожелает с вами встретиться. Подписать у вас книжку, поговорить. Вы не думаете у нас задержаться?
– Разве что на день или два, – сказал Глеб.
– Вот и отлично! Тогда жду вашего звонка. – Подполковник Кочетков поднялся и протянул Глебу руку. – Всего доброго!
– Всего доброго.
Корсак пожал руку подполковника. Она была прохладная и влажная.
Шагая от отделения полиции, Корсак глубоко задумался. Слова подполковника Кочеткова звучали логично, но вот тон, каким они были произнесены, наводил на размышления. Уж очень много было в этом тоне фальшивых ноток.
Глеб вспомнил, каким взглядом смотрел на него пэпээсник. Смесь настороженности, интереса и неприязни. У подполковника Кочеткова был такой же точно взгляд.
«Интересно, дядя успел дописать свою книгу? – подумал вдруг Глеб. – А если успел, то где она сейчас? И о чем она?»
Размышляя об этом, Глеб не сразу заметил женщину, вышедшую из-за угла с пакетом в руке. А когда заметил, было уже поздно. От толчка женщина пошатнулась и выронила пакет.
– Ай! – испуганно воскликнула она.
Глеб увидел, как из упавшего пакета выпали и раскатились по тротуару апельсины. Оранжевые на сером.
– Черт! – с досадой проговорил он и поднял взгляд на женщину. – Простите, пожалуйста. Вы не ушиб…
Фраза осталась незаконченной. Перед Глебом стояла темноволосая, зеленоглазая молодая женщина. На ней были длинное приталенное пальто и элегантная шляпка. Глеб смотрел на нее всего несколько секунд, однако хватило и этого. Сердце у него защемило. Отчего-то показалось, что жизнь – со всеми ее горестями и удачами – прошла мимо, потому что в ней не было ничего подобного этой женщине, словно бы сотканной из прохладного майского воздуха, наполненного ароматами свежих листьев и цветов.
– Простите, – снова пробормотал Глеб.
Затем нагнулся и принялся собирать рассыпавшиеся апельсины в пакет. Собрал, выпрямился и протянул женщине:
– Вот, держите.
– Спасибо, что помогли, – с улыбкой сказала она, принимая пакет. А потом посмотрела на него внимательнее и задумчиво проговорила: – У вас знакомое лицо. Мы с вами уже где-то виделись?
– Да, – сказал Глеб. – Только это было очень давно.
Женщина чуть прищурила зеленые глаза. Глеб ее не торопил. В нем вдруг заговорило мужское честолюбие, и ему стало до боли интересно, вспомнит она его или нет.
– Боже… – тихо обронила она. – Неужели…
И снова выронила из пальцев пакет с апельсинами, и они снова покатились по серому асфальту, но она не обратила на это внимания, а шагнула к Глебу, порывисто обняла его за плечи и прильнула к его губам в коротком, дружеском поцелуе.
– Я… – Глеб понял, что не может говорить. Слишком сильно забилось его сердце, отдаваясь дрожью в голосе.
– Глеб! – с радостной улыбкой выдохнула Эльза. – Это ведь ты!
– Я, – улыбнулся Корсак.
– Слушай! – снова заговорила она. – Тут рядом есть очень уютное кафе! Не хочешь выпить по чашке кофе и поболтать?
– С удовольствием, – сказал Глеб. – Только давай сначала соберем апельсины.
Эльза посмотрела на апельсины, потом снова на Глеба и фыркнула от смеха.
– Давай!
На этот раз они оба присели на корточки и принялись весело собирать рассыпавшиеся оранжевые шары, и Глеб поймал себя на том, что сейчас, в эту самую секунду – как бы глупо это ни было – он чувствует себя таким счастливым, каким не был уже много-много лет.
* * *
– Ну, что тебе рассказать про себя… – Эльза повертела на столе кофейную чашку длинными, тонкими пальцами. – Дважды была замужем. Детей не нажила. Зато в финансовом плане проблем нет.
– В былые времена финансы тебя мало интересовали, – заметил Глеб.
– Ну… – Она пожала стройными плечами. – Тогда я была другой.
«Интересно, правда ли это?» – подумал вдруг Корсак, глядя на лицо Эльзы, на ее красиво очерченные губы, на ее глаза, в которых двадцать пять лет назад он бы с радостью утонул.
Взгляд Глеба вдруг упал на ее левую руку, и он с удивлением понял, что на руке у Эльзы все еще надета бежевая перчатка. И сама эта рука показалась ему какой-то странной. Эльза заметила его взгляд, и левая рука ее дрогнула, словно Эльза попыталась машинально убрать ее, спрятать под стол, но потом вдруг передумала.
– Обо мне говорить неинтересно, – сказала Эльза, чуть сдвинув стрельчатые брови. – Лучше расскажи о себе. Как ты? Где ты? Мне кто-то говорил, что ты работаешь журналистом?
– Было дело, – сказал Глеб. – Но с журналистикой покончено. Стар я уже для того, чтобы бегать по городам и весям с микрофоном и блокнотом наперевес.
– И чем же вы теперь занимаетесь, дедушка? – с улыбкой поинтересовалась Эльза.
– Ты будешь смеяться, но я писатель. Сижу за столом, описываю все, что видел или хотел бы увидеть. Свожу людей на листе бумаги, развожу их, заставляю страдать и радоваться. Практически, работаю богом. Только очень мелкого пошиба, – с улыбкой добавил Глеб.
Эльза посмотрела на него задумчивым взглядом и неопределенно проговорила:
– Значит, писатель.
– Да, – кивнул Глеб.
– Интересно. И о чем же ты пишешь? О том, что люди прекрасны и мир стоит того, чтобы жить?
– Иногда. Но чаще о том, что наш мир – жутковатое и опасное место. И еще о том, как в нем выжить.
Глеб взял свою чашку, но вдруг замер, на лице его появилось страдальческое выражение.
– Что случилось? – насторожилась Эльза.
– Хондроз, – негромко ответил Глеб и, морщась от боли, чуть-чуть подвигал головой направо и налево. – Результат одного неосторожного падения в ледяную воду. Мучаюсь уже второй год.
– Ты слишком напряжен, – сказала Эльза. – Тебе нужно расслабиться.
Она поставила чашку и поднялась со стула, обошла стол и встала у Глеба за спиной.
– Закрой глаза, – с улыбкой попросила Эльза.
Глеб полной грудью, но незаметно вдохнул запах ее духов и подумал, что именно так должна пахнуть настоящая весна.
– Ну же, – поторопила Эльза.
Глеб быстро глянул по сторонам. Некоторые посетители ресторана уже стали коситься в их сторону.
– Эльза, я… – начал было он, но Эльза перебила:
– Доверься мне, я умею обращаться с мужчинами. У меня очень умелые руки. Обе, – добавила она с усмешкой.
– Ладно. – Глеб вздохнул и закрыл глаза.
Он почувствовал, как легкие руки Эльзы легли ему на плечи. С полминуты она массировала ему плечи и шею осторожными, мягкими движениями. Потом остановилась, наклонилась к самому уху Глеба и прошептала:
– Тебе хорошо?
– Да, – тихо ответил Глеб.
– Я рада.
Губы Эльзы скользнули по его щеке, а потом чуть коснулись краешка его рта. По спине Корсака пробежал озноб. Эльза выпрямилась и еще немного помассировала ему плечи, действуя уже более решительно.
– Ну как? – спросила она затем. – Ну-ка, подвигай плечами.
Глеб открыл глаза и пошевелил плечами и головой.
– Отлично, – сказал он почти удивленно. – Боль ушла. Ты просто волшебница!
– А может, ведьма? – Эльза тихо засмеялась и убрала руки с его плеч. – Мне пора идти, Глеб, – сказала она. – Слушай, нам надо еще раз встретиться и подробно обо всем поговорить. Ты вообще к нам надолго?
– Пока не знаю, – сказал Глеб.
Эльза подошла к своему стулу, достала из сумочки, висящей на спинке стула, ручку, потом вяла салфетку и написала на ней номер телефона. Протянула Корсаку:
– Позвони мне, ладно?
– Ладно, – кивнул Глеб, забирая салфетку и пряча ее в карман пиджака.
Эльза наклонилась, быстро поцеловала Глеба в щеку, со смехом вытерла с нее ладонью помаду, подхватила со стула сумочку и пакет с апельсинами, повернулась и быстро вышла из кафе.
Глеб с минуту сидел неподвижно, прислушиваясь к своим ощущениям и чувствам и стараясь понять, чего в них больше – горечи или счастья. Потом вздохнул, подозвал официанта и заказал еще одну чашку кофе.
Библиотекарь Клинков, казалось, совершенно не удивился, увидев перед собой Глеба. Он стоял за стойкой, на фоне стеллажей с книгами, копался в каких-то формулярах и казался живым олицетворением бога чтения – если таковой бог, конечно, существует.
– Вы сказали, что были приятелем моего дяди? – с ходу начал Глеб.
– Это правда, мы с ним приятельствовали, – согласился библиотекарь.
– Можно задать вам пару вопросов?
Юрий Петрович опустил голову и глянул на Глеба поверх очков серыми, внимательными глазами.
– Смотря каких.
– Вы, вероятно, часто беседовали с моим дядей. Скажите, ему в последнее время никто не угрожал?
Клинков приподнял брови:
– А кто ему мог угрожать?
– Не знаю. Вы скажите.
Юрий Петрович вздохнул и произнес с кроткой полуулыбкой:
– Ваш дядя был безобиднейшим человеком. Добрый, спокойный, хотя и не очень контактный. Да, возможно, музейные экспонаты были ему ближе живых людей, но он никогда и никому не делал и не желал зла. Он просто занимался своим делом.
– И посвящал этому все свое время?
– Ну, да. – Библиотекарь поправил пальцем очки. – Видите ли, музей наш был небольшой. Но фонды у него были очень обширные. Выставлялось не больше пятнадцати процентов экспонатов.
– Почему?
– По разным причинам. Во-первых, не было места. Во-вторых – средств. Требуется каталогизация, реставрация, ну и так далее. А уже лет сорок никого в городе не интересуют ни запасники музея, ни сам музей.
– И мой дядя пытался исправить эту ситуацию?
Клинков кивнул:
– Именно так. Последние полтора года он выбивал у администрации города новое помещение под музей. И одновременно взялся разгребать запасники. Действовал практически в одиночку, поскольку на то, чтобы нанять специалистов, у музея просто не было средств.
– А что находится в этих запасниках?
– Как – что? Экспонаты.
– Я понимаю. Но… там есть что-то действительно ценное?
Юрий Петрович вновь поправил пальцем очки и ответил с легкой полуулыбкой старшего наставника, который вынужден объяснять своему ученику элементарные вещи:
– С точки зрения истории нашего города и нашей земли эти экспонаты бесценны.
– Ну, а что конкретно там есть? – не унимался Глеб.
– Ну… – Клинков пожал сутуловатыми плечами. – Картины наших художников, предметы народного промысла, разные артефакты… В общем, то, что обычно бывает в районных музеях.
– Очень интересно, – сказал Глеб. – Я бы хотел взглянуть на эти экспонаты.
Библиотекарь уставился на Корсака удивленным взглядом.
– Так ведь они же сгорели, – негромко проговорил он.
– Сгорели?
– Да. Вместе с музеем. Я думал, вы в курсе.
Глеб нахмурился.
– Ясно. – Несколько секунд он обдумывал полученную информацию, затем уточнил: – А где конкретно находились эти запасники?
– В подвале музея.
– Там был большой подвал?
Клинков интеллигентно улыбнулся:
– О, да. – Затем снял очки, вынул из кармана платок и потер стеклышки. – Знаете, – с прежней, интеллигентно-задумчивой улыбкой добавил он, – ваш дядя был уверен, что подвал музея является частью Роминтского лабиринта. Ну, то есть, являлся.
Юрий Петрович снова водрузил очки на хрящеватый нос и посмотрел на Глеба сквозь мерцающие линзы.
– Борис даже утверждал, что у него есть доказательства. Якобы он отыскал план лабиринта в какой-то городской летописи.
– А что это за Роминтский лабиринт? – с интересом уточнил Глеб.
– А вы не знаете?
Глеб мотнул головой:
– Нет.
– Лет четыреста назад на территории нашего города было поселение. Оно часто подвергалось нападению врагов. И однажды его глава принял решение вырыть под поселением несколько тоннелей, по которым можно было бежать в лес. Когда люди стали рыть тоннели, они с удивлением обнаружили, что там уже есть что-то вроде системы подземных тоннелей. Причем – обложенных для прочности каменной кладкой.
– Откуда же они взялись, эти тоннели?
– А вот об этом история умалчивает. Борис занимался и этим вопросом. По его мнению, эти тоннели могли быть древними системами орошения. Возможно, потом их перестраивали, создавая подземные хранилища, ну, или секретные ходы для быстрой эвакуации. Люди на нашей земле воевали веками и тысячелетиями, так что удивляться не приходится. С годами и столетиями сеть тоннелей разрасталась. Лет пятьдесят назад один из местных краеведов назвал эту сеть тоннелей Роминтским лабиринтом. В честь Роминтской рощи, в которую многие из ответвлений этого лабиринта выводят.
– Интересно, – проговорил Глеб, поскребывая в задумчивости ногтем горбинку на носу. – А эти тоннели точно существуют? Вы их видели?
– И я, и другие жители. Люди часто наталкиваются на фрагменты каменной кладки. В основном, когда роют погреба и колодцы или пробивают скважины для добычи воды. – Библиотекарь мягко улыбнулся. – Ваш дядя, Борис Алексеевич, считал Роминтский лабиринт местной достопримечательностью. И даже ратовал за то, чтобы лабиринт попал в список ЮНЕСКО.
– Очень интересно. – Глеб немного поразмыслил. – Значит, мой дядя был уверен, что подвал музея – часть подземного лабиринта?
– Не знаю насчет уверенности, но мысли у него такие были.
– И он проводил в этом подвале много времени?
– Думаю, что да.
– Быть может, ему удалось обнаружить какие-то ходы, которые вели из подвала… к черту на кулички?
Клинков усмехнулся.
– Вот в этом я сомневаюсь. Хоть убейте, но не могу представить вашего дядю с лопатой или отбойным молотком в руках. Да у него на это и времени-то не было. Он ведь занимался экспонатами, а не исследованием подземных стен.
– Ну да, – согласился Глеб. – Скажите, Юрий Петрович… а как у вас со здоровьем?
– То есть? – не понял Клинков.
– Что, если мы с вами наведаемся на пепелище музея?
– Зачем?
– Осмотрим там все. Может, наткнемся на что-нибудь интересное.
В глазах пожилого библиотекаря появилось недоверие.
– Вы серьезно?
– Да.
– Что ж… Лазить по развалинам я, конечно, не стану. Но проводить – провожу. Ну, и помогу… чем смогу.
– Хорошо. Тогда, быть может, прямо сейчас?
Юрий Петрович посмотрел на формуляры, которые держал в руках, потом поднял взгляд на Корсака и виновато проговорил:
– Нет, сейчас я не могу. Есть кое-какие дела. Может быть, позже.
– Когда?
– Ну… – Библиотекарь пожал плечами. – Часа через полтора.
– Хорошо. – Глеб глянул на циферблат наручных часов. – Тогда через полтора часа я жду вас возле сгоревшего музея. До встречи!
Глеб подошел к барной стойке, уселся на высокий стул, кивнул молодому черноволосому бармену и сказал:
– Водку с тоником, пожалуйста. И половинку лимона, если есть.
– Найдем, – весело отозвался бармен, кивнув в ответ.
Смешивая коктейль, он приветливо поинтересовался:
– Приезжий?
– Да, – сказал Глеб.
– Что позабыли в наших унылых краях?
– Приехал на похороны родственника.
Бармен поставил готовый коктейль на стойку и бросил туда щипчиками несколько кусков льда.
– Столько хватит? – уточнил он.
– Вполне. – Глеб взял стакан. – Ваше здоровье!
Отсалютовав бармену стаканом, Корсак отпил большой глоток.