Блейк кладет Сораба в кроватку, пока я снимаю платье и аккуратно вещаю его, смываю макияж. Я не снимаю новые ювелирные изделия, потому что Блейк любит, когда на мне ничего не одето, кроме ювелирных украшений. Я расчесываю волосы, чищу зубы, закутываюсь в пушистый теплый халат и выхожу в спальню. Он расстегивает пуговицы на рубашке, снимает брюки.
— Иди сюда, — говорит он.
Я подхожу к нему.
— Я говорил тебе, какой красивой ты была сегодня вечером?
Я киваю.
— Я говорил тебе, насколько горд я был тобой сегодня вечером?
Я киваю.
— Хммммм... мне кажется я уже приближаюсь, чтобы быть скучным.
— Я люблю скучных мужчин.
Его губы чуть-чуть кривятся в усмешке.
— Ого!... повышенная боевая готовность... возбуждающе пригодно для дальнейшего употребления, — шепчу я.
— Подаются горячим и заглатывается целиком, — говорит он, и его руки движутся к поясу моего халата. Он ловко развязывает его и медленно раскрывает полы халата, чтобы поцеловать мой правый сосок. Мое сердце, затаив дыхание, замирает, чтобы потом пуститься в голоп. Его большие руки исчезают под складками материала и чувственно скользят вниз по моим бедрам. Они останавливаются на моих ягодицах, лаская и сжимая их.
— Удивительно, но я никогда не устаю смотреть на твое тело, — бормочет он у моей шеи, в то время как его пальцы ласкают мое горло и голубы сапфиры.
Халат падает, моя голова запрокидывается назад, предоставляя ему больший доступ, к дорожке из поцелуев вниз по моему горлу. То ли стон, то ли хрип слетает с моих губ. Мое тело вибрирует, словно желе, от любого его прикосновения ко мне. Его рука крепко сжимает мои запястья и тянет их вверх, удерживая высоко над головой.
Он смотрит вниз на меня, по-прежнему не опуская мои руки, его вторая рука свободно собственнически бродит по моему телу. Как будто я рабыня на аукционе, и он оценивает меня, стоит ли покупать. Я прямо смотрю ему в глаза, дерзкие и доминирующим. Я чуть-чуть приоткрываю губы, приглашая.
— Моя Иезавель, — говорит он сипло, и захватывает зубами мою нижнюю губу. Он сосет ее, потом опять прихватывает зубами и тянет, я вынуждена тянуться вместе с ним. Я поднимаюсь на цыпочки, все мое тело напряжено и кожа покалывает, между ног чувствуется влага. Он отпускает мои губы и отстраняется, оглядывая изогнувшееся тело, стоящее перед ним. На его лице отражается огромное удовлетворение. (Иезавель (ивр. ??????????) — жена израильского царя Ахава, дочь сидонского царя Ефваала, или Этбаала, который достиг престола через убийство брата.)
Он разворачивает меня кругом.
— Руки на кровать.
Я широко расставляю ноги, наклоняюсь и упираюсь ладонями на одеяло, моя голова опускается вниз, задница находится высоко в воздухе. Я знаю, что он делает, заставляет меня ждать.
Предвкушать.
Я поворачиваю голову и наблюдаю, как он неторопливо снимает рубашку, очень сознательно медленно вытаскивает ремень из брюк, расстегивает пуговицу, тянет молнию вниз. Опускает пальцами в свои трусы. Потяни вниз. Он стоит позади меня, горячий, твердый, готовый. Я с нетерпением пожираю глазами потрясающее тело.
— Кому ты принадлежишь? – урчит он.
— Тебе, — мой голос хрипит.
— Какие части принадлежат мне?
— Все.
— Все?
— Все.
Он опускается на колени позади меня, его лицо в дюйме от моей киски.
— Я чувствую запах твоего возбуждения, — говорит он.
Я закрываю глаза, потому что настолько открыта и такая беззащитная. Секунды текут. Я жду, зная, что все это игра в терпение и ожидание. По моей коже пробегают мурашки. Я чувствую его горячее дыхание на моей влажной открытой плоти. Шок от его шелковистого языка, дотронувшегося до моих набухших складок, заставляет мою голову рвануться назад. Инстинктивно мои бедра двигаются ближе к нему, как попрошайничестве. Я хочу почувствовать его внутри себя. Сейчас.
— Пожалуйста, Блейк. Пожалуйста. Войди в меня.
— Это мое? — спрашивает он, и впивается в киску.
— Арггггг...
— Прости, — приветливо говорит он. — Я не могу этого не делать, — он покусывает мои складки снова.
— Да, — кричу я.
— Могу делать все, что захочу?
— Да, да.
Его дыхание на мою промежность заставляет покраснеть и сделать мое кожу более чувствительной. Пальцами он раздвигает складочки и вставляет язык. Я задыхаюсь и начинаю дрожать. Он раздвигает мои бедра и сосет клитор.
— О Боже!
Восхитительные волны начинает распространяться по моему телу, но он вдруг убирает свой рот. Пытка, это настоящая пытка. Он поднимается. Не будет никакого наполнения, растяжения или толчков? Внутри меня поднимается раздражение, потому что у меня яростная потребность в нем, в нем находящемся глубоко внутри меня, в принадлежности ему. Расстроенная и взглядом полным тоски я смотрю на него. Он прикован взглядом к моей открытой жаждущей киске.
— Стой так, — говорит он и садится на кровать напротив меня. Я смотрю на его огромный член. Мой рот открывается сам собой, дыхание становится учащенным. Он представляет собой прекрасный образец мужчины. У меня появляется сильное желание лизнуть эрекцию, но я беру его в рот, и сосу так сильно, что он беспомощно стонет.
Вероятно, у него появляется идея получше.
— Подойди и сядь на него, — командует он.
Я тут же выпрямляюсь, мне не нужно второе приглашение. По-кошачьи подползаю к нему и сажусь на жесткий ствол. Наслаждение. Ох! Удовольствие.
— Сядь как лягушка.
Я развожу широко колени, притягивая ступки ближе к его бедрам и упираюсь ладонями в его живот, выпрямляя корпус. Проникновение слишком глубокое. С тихим криком я отталкиваю ладони и чуть-чуть приподнимаюсь, но он отрицательно медленно качает головой.
— Сделай так, как я попрошу.
Прикусив губу, я расслабляюсь и опять опускаюсь полностью на его член, и задыхаюсь от внезапной боли. Несколько секунд он заставляет меня терпеть, потому что я испытываю ощущение чрезмерного наполнения, смешанное с острой болью, от того, что он находится очень глубоко внутри меня.
— Твоя киска ощущается настолько чертовски хорошо, что могу не выходить из тебя всю ночь.
Мы в упор пристально смотрим друг на друга. Должно быть мои глаза выражают полное удивление. Его взгляд горит возбуждением от доминирования надо мной, и то, что он видит меня в таком положении с широко разведенными коленями и свой член, похороненный слишком глубоко внутри моего тела, я с трудом переношу это положение, и начинаю хныкать, он жалеет меня.
— Наклонись вперед, — тихим голосом рычит он.
Я сразу же повинуюсь, и боль уходит. Остается только несказанное удовольствие от растянутости и наполненности. Он сжимает мою грудь и притягивает к себе, сосет жесткий мой сосок, сначала один, потом другую. Я начинаю двигаться на его эрекции, и мы стонем в унисон. Мой клитор трется о его лобковую кость. Назад вперед. Назад и вперед, насколько позволяет его жадный рот, не отпускающий мой сосок. Мы тремся друг о друга. Тремся. Восхитительное трение. Наши тела стали мокрыми и скользкими. Это прекрасно.
Он ждет меня, прежде чем позволяет себе взорваться внутри меня. Я падаю на него, прижимаясь щекой к груди, и слышу быстрые, гулкие удары его сердца и ощущаю сильные подергивания его члена внутри себя. Когда он затихает, я приподнимаю голову. Его глаза закрыты, лицо совершенно спокойно.
— Ты спишь? – спрашиваю я.
— Нет.
Кончиками своих волос я начинаю щекотать его подбородок.
— Какое твое любимое слово?
Он открывает глаза.
— Яйцо.
— Почему?
— Мне просто нравится, как оно звучит.
— Ты странный человек.
Он хихикает.
— А твое?
— Леденец.
— Я хотел бы изменить свое слово.
— На какое?
— Лана.
Я смеюсь.
— Это, мистер Баррингтон, самая избитая (старомодная) вещь, которую ты мне когда-либо говорил.
— Нет, правда. Каждый раз, когда я произношу его, или слышу, как его кто-то произносит, оно вызывает во мне трепет.
Я чувствую себя ленивой и расслабленной, лежа на него сверху.
— Мы так мало знаем друг о друге, правда?
— Я знаю все, что мне нужно знать о тебе. Все остальное я узнаю потом.
— Мне интересно, что ты знаешь обо мне?
— Ну, для начала я знаю, что ты храбрая.
Я хмурюсь.
— Храбрая? Я не храбрая.
— Ты одна из самых мужественных людей, которых я знаю.
— Какая же я храбрая?
— Ты ушла от меня. Это своего рода храбрость.
— Если бы ты знал, как мне было страшно, и я полностью запуталась, когда уходила.
— Вот, это и называется храбрость, Лана. Делать что-то, даже если тебя ожидают ужасные последствия. И я очень горд, что ты справилась с моим братом сегодня.
— Ты? – чуть ли не пищу я, непомерно довольная его комплиментом.
— Когда я был в туалете, так нервничал, из-за того, что оставил тебя с ним наедине, я вцепился в края раковины, пытаясь удержать себя, чтобы не броситься назад в ресторан спасать тебя. Но я знал, что должен предоставить тебе шанс, чтобы в дальнейшем ты могла справляться с этим, и я рад теперь, что так сделал. Если ты смогла справиться с ним, ты сможешь справиться со всеми остальными в свое время.
— Я надеюсь, что ты прав.
— Если я не прав, то мы поработаем над этим вместе.
13.
Виктория Монтгомери
Если бы у меня был цветок каждый раз, когда я думал о тебе...
Я мог ходить по моему саду вечно,
Альфред Теннисон
Сегодня утром он мне звонит и сообщает, что хочет со мной встретиться. Его голос звучит, как-то загадочно отстраненным, но по-прежнему я чувствую, что он ужасно хочет видеть меня снова. Наконец-то. Я, конечно, ни разу, ну, может, раз или два, усомнилась устанет ли он от своей вороватой суки. Я всегда знала — он вернется.
Я смотрю на часы. Он будет здесь меньше чем через час! Чувствую почти головокружение от волнения и триумфа, одеваю белое нижнее белье. Шелк восхитительно скользит по моей пытающей жаром коже. Блейк любит женщин в белом. Шлюха это тоже знала. Ее бельевые ящики были полны белых кусочков. Мои губы сжимаются от собственной значимости. Я не буду думать о ней сейчас. С какой стати я думаю о ней? Я выиграла.
Я тоже, могу скакать на нем, как сумасшедшая, от возбуждения. Я тоже могу медленно раздеваться и ползти по полу к нему. Я буду открывать молнию на его брюках и брать толстый мужественный, пульсирующий силой и власть член глубоко в свое горло. Я проглочу все, что он мне даст. Он мой мужчина. Я буду миссис Блейк Лоу Баррингтон и буду ходить в рестораны и вечеринки, и люди будут видеть, что представляю из себя определенную власть, стоящую рядом с троном.
Я смотрю на себя в длинное зеркало до пола и не просто чувствую себя уверенной и довольной, но испытываю высшее удовольствие от образа, который вижу. Есть ли женщина более желанная, чем я, то я ее еще не встречала. Я – первоклассная во всем. Эта женщина, я даже не хочу произносить ее имя, дешевка. Даже лучшие дизайнерские одежды не могут скрыть этот факт. Это таится в ее глазах, пухлые губах, ее влюбленная лесть не растопит меня.
Я одеваю простое мятно-зеленое платье, его подол безупречно доходит до верха моих коленей, две нити кремового жемчуга. Ничего тщательно не подбирая из нарядов. Это и соответствует демонстрации моего триумфа. Нужно иметь определенную воспитанность и утонченность. И ко всему прочему это платье прекрасно задирается кверху на моих бедрах, когда я сажусь. Возможно... он скользнет рукой вверх по внутренней стороне моего бедра и, направится в сторону моих трусиков, вставит свои сильные пальцы в меня, один, два, может даже три... продвигая их все глубже и глубже, жестко двигая ими, пока я не закричу. Пока я не кончу, оросив его руку своими соками.
Я представляю, как он поднимает мою одежду, собрав ее вокруг талии. Он грубо сорвет мои трусики, широко разведет мои длинные, стройные ноги, я выгнусь перед ним от неудержимой похоти, и он съест меня, как дикий зверь. Я схвачу его за волосы, пока я... не кончу снова.
«Твой вкус гораздо лучше, чем ее», вот, что он мне скажет.
Мои ноги дрожат и трусики стали мокрые. Я вставляю палец в свое влажное отверстие, вытаскиваю его и кладу в рот. Это мой вкус. Именно он придется ему по вкусу. Потом приходит мысль: «У тебя не так много времени». Я отцепляюсь от моей фантазии. Я должна выглядеть полностью спокойной лояльностью.
Быстро, я двигаюсь к моему туалетному столику.
Немного черной туши, дымчато-коричневые тени и губная помада цвета сочной ягоды. Я сжимаю губы вместе, чтобы помада полностью распространилась по губам. Красиво. Очень красиво. Я буду мягкой и невинной, это всегда срабатывает. Я делаю мазок духов, впечатляющий запах и специально создан для меня, за ушами, на тыльной стороне запястья, и провожу по внутренней стороне бедра. Я не меняю мокрые трусики, меня на самом деле радует, что я буду сидеть рядом с ним влажной. Может быть, он будет пахнуть мной.
Мгновение я рассматриваю возможность, стоит ли мне предстать более откровенной, снять их вообще.
Мягкий звон дверного звонка, заставляет меня замереть на секунду. Слишком поздно. Придется остаться в платье цвета зеленой мяты. Кладу ладонь на живот, потому что нервничаю, словно я собираюсь на наше первое свидание. Вот это ночка была. Мы шикарно поужинали в «Nobu» и отправились на вечеринку. Я была так счастлива тогда. Везде, где мы проходили, люди смотрели на нас с завистью, потому что мы были золотой парой.
Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться и направиться к двери. Мои шаги легкие и бесшумные по толстому ковру. С каждым шагом я становлюсь более спокойной, четко приближаясь к своей цели. Я открываю дверь мягко улыбаясь, зная, что я встречу мое будущее, и мое лицо сияет чистой любовью к нему.
— Здравствуй Виктория, — вежливо говорит он.
Его глаза. Его глаза такие безжизненные и холодные. Он изменился. Он изменился поспешно с головокружением упав с небес в ад. Я подавлена горем, так же, как и он, потому что, наверное, он до сих пор в трауре. Я беру руку Блейка и, опускаюсь на одно колено в знак уважения, так приветствуют только самых высокопоставленных лидеров, целую ее.
— Нет, — резко одергивает он, вырывая руку. – Я — не мой отец.
Смущенная и слегка пошатываясь, я поднимаюсь. Насколько сильно он стал другим.
— Пожалуйста, входи, — я шире открываю дверь и входит во внутрь. Я могу это сделать. Он неловко стоит в моем холле. Я отворачиваюсь от него и закрываю дверь. Мое сердце разрывается на части. Эта сраная сучка настроила его против меня?
— Может выпьем чаю, — говорю я, поворачиваясь к нему лицом. Мои глаза вышколены, невинны, казалось бы, совершенно не понимающие, что он делает со шлюхой.
Он, кажется, собирается что-то сказать, но передумывает и кивает. Я подняла свой флаг победы слишком рано, я еще не победила. Он не хочет быть здесь и не хочет меня. Я сохраняю нейтральное доброжелательное выражение лица. Заходим в гостиную, где нас ждет роскошный чай. Как только мы появляемся, я вижу, как Мария, моя экономка, выскальзывает в входную дверь.
Я указывают на диван, мы садимся рядом друг с другом. «Тиа», мой твердый персидский шоколад, располагается на стуле напротив нас. Мои глаза не могут оторваться от его бедра, которое находится рядом с моим, под тонкой шерстяной ткань просматривается вылепленные крепкие мышцы. Я видела фотографии. Я хватаю чайник и разливаю чай в две чашки, точно зная, что он любит черный с двумя кусочками сахара.
— Молоко? – спрашиваю я.
— Черный.
— Сахар?
— Два, пожалуйста.
Он наблюдает за мной, пока я бросаю два кусочка сахара в чай. Я протягиваю ему чашку, умирая от желания, чтобы он прикоснулся своими тонкими мужскими пальцами, но я не показываю вида. Он берет блюдце за край далеко от моих пальцев. Я поднимаю на него глаза и делаю небольшой глоток чая с молоком, без сахара.