— Не напрягайся, — приказ.
И она постаралась довериться. Сантиметр за сантиметром, все шире и шире, до неприятного натяжения и… всё. Лишь не очень приятная заполненность. Теперь уже пальцы Господина были прижаты сквозь перегородку посторонним предметом. Движение за движением, толчок за толчком. И не может быть наслаждение столь всеобъемлющим, что коленки дрожат и подгибаются, а ты мысленно умоляешь не останавливаться, хотя сил уже не остается, чтобы держаться. И разрешение, чтобы вновь раствориться в ощущениях.
— Умничка, — похлопывание ладонью по отставленной попке, — отдохни несколько минут.
Морозко вышел, а Забава лишь поудобней устроилась на столе и сдвинула ноги. С каждым разом Господин открывал ей новые грани ощущений, раскачивая их как маятник от боли до оргазма, с каждым разом раздвигая рамки ее знаний, избавляя от неуверенности.
— Как ты? — Морозко вернулся и начал вытирать её между ног.
— Замечательно, Господин.
— Поднимайся.
Она с трудом поднялась со стола, всё еще чувствуя инородное тело внутри, и повернулась к нему лицом. Глаза были опущены, и она видела, как сильно топорщились брюки Морозко, его руку, лежащую на ремне. Какие еще нужны подсказки? Шаг и опускается на колени, чтобы проворно расстегнуть ему брюки и освободить возбужденную плоть. Это лишь малое, чем она может отблагодарить его за всё то, что он ей дает.
За ужином Морозко предупредил Забаву, что они завтра едут на выставку. Что за выставка — узнает на месте.
Забава переживала. Она ни разу не была на выставке, куда бы требовалась вечерняя прическа и специальный макияж, который обещал не стираться, даже если она будет заниматься спортом. Так пообещал ей стилист.
Одеваться под пристальным взглядом Господина ей было уже привычно. Даже льстил его одобрительный взгляд, когда она надевала бельё и чулки. Чёрное платье в пол с открытыми плечами было из тонкого трикотажа, обнимающего тело. Держалось оно лишь на верхней резинке.
— Кое-чего не хватает, — сказал Морозко и вышел.
Вернулся через несколько минут, держа в руке такую знакомую веревку. Забава удивилась, но постаралась не подать виду. Ей было сложно представить, как она в платье и на шпильках будет перемещаться со связанными руками, ведь на большее этого мотка веревки не хватит. Она робко протянула руки вперед, сомневаясь, угадала ли она, или надо было завести их за спину. Улыбка чуть тронула губы Господина, который провел веревками по ее рукам, груди, ключицам.
— Мне нравится твоя покорность. Но не угадала.
«Будет ли наказание?» — она начала опускаться на колени. Но он придержал ее за локоть, не дав опуститься.
— Я лишь хочу дополнить наряд. Смотри в зеркало.
Ей практически не доводилось наблюдать за работой Морозко со стороны, а сейчас тактильные ощущения дополнялись картинкой. Весьма соблазнительной. Виток за витком — и вот её шею, грудь и спину украшает плотное плетение. Не удержалась, провела пальцами по нему.
— Нравится?
— Очень, — прошептала она.
— Тогда спускаемся.
Шпильки высоки. Выше, чем те, на которых она ходила по дому, но нельзя упасть или оступиться. Вот они уже внизу. Господин подает ей практически черную переливающуюся шубу в пол. Она проскальзывает в рукава, пальчиками осторожно перебирает мех.
— Норка, — поясняет Господин, и они спускаются в гараж.
Всю дорогу Забава наслаждалась мягким мехом, то кутаясь в него лицом, то просто перебирая пальцами. Она не заметила, как они подъехали к какому-то зданию.
— Сиди, я помогу тебе выйти, — предупредил ее Господин до того, как она успела потянуться к ручке.
В полушаге от Господина, чинно беседующего с каким-то мужчиной. Глаза невольно скользят по фотографиям, представленным на выставке. Обнаженные и не очень тела, обвязанные веревками. Где игра теней, где взглядов, где поз. Казалось бы статика, но такая эмоциональная, близкая. Она заворожено переводила взгляд с одной фотографии на другую. Морозко тронул ее за локоть:
— Пошли посмотрим.
Ей оставалось только кивнуть.
Красиво. Она примеряла на себя каждую позу, представляя, как заботливые руки сопровождают веревку, обвивающую ее тело. Легкое волнение и возбуждение Забавы не укрылось от глаз Морозко. Пока девушка рассматривала фотографии, он общался с подходившими к ним знакомыми.
— Извини, — к Морозко подошел его давний приятель, являющийся одним из организаторов выставки. — У нас внезапно возникла проблема. Девушка, которая должна была выступать со мной, попала в небольшую аварию и добраться вовремя не успеет. Ты с моделью?
— Надо подумать.
— Я буду в зале, — мужчина удалился.
— Мне предлагают выступить, — Морозко оторвал Забаву от созерцания, — но мне нужна модель.
Забава перепугано обвела заполненный людьми зал и посмотрела ему в глаза.
— Если ты не хочешь или боишься, то я откажусь, потому что ничего не получится, если я настою.
«Если бы он не хотел, то не спрашивал бы меня, — пронеслась мысль, — но оказаться беспомощной на глазах у стольких людей…»
— Я согласна, — ее голос сорвался.
— Я не настаиваю.
— Согласна, — уже тверже ответила она.
— Хорошо. Осталось решить, будешь ли ты в платье или без.
Забава судорожно сглотнула. Вопрос доверия.
— Оно будет мешать? — тихо.
— Я смогу сделать так, что не будет. У тебя есть время подумать до представления.
Забава последовала за Морозко, который прошел в закрытый зал. Там находился мужчина, подходивший до этого. Они обговорили технические моменты, музыкальное сопровождение.
— Придется поменять. Сейчас принесу музыку и реквизит.
— Ты всегда что ли веревки с собой возишь? — усмехнулся мужчина.
Морозко неопределенно пожал плечами и подошел к Забаве.
— Побудь, пожалуйста, здесь. Никто сюда не войдет.
— Да, Господин.
Через минуту она осталась одна. Небольшой символически огороженный подиум, Несколько достаточно больших колец, свисающих с потолка. Она поднялась на возвышение, дотронулась до холодного металла. Высоковато — еле достает, не вставая на носочки. Но и рост у нее небольшой. Интересно, зачем они.
Скрипнула дверь — вернулся Господин.
— Как себя чувствуешь?
— Волнуюсь, Господин.
— Не надо, я с тобой, — его рука лаской прошлась по ее щеке. — В платье или без?
Она вновь заколебалась.
— Я боюсь.
— Чего?
— На меня будут смотреть.
— Какое тебе дело до других, если смотреть и касаться тебя буду я.
По её телу прошлась знакомая дрожь.
— Без платья.
— Тогда сейчас разувайся и снимай чулки, оставь все на нижней полке столика.
Она последовала его указаниям, а затем села посередине, уткнувшись в согнутые ноги. Господин сел сзади, успокаивающе поглаживая по спине и плечам, с которых он уже размотал своё украшение.
Шаги и шорохи. В полумраке заполняется зал. Она не видит, но чувствует. Лишь руки Господина не дают ей запаниковать. Она согласилась и не должна разочаровать. Действительно, какое ей дело до других, если она может порадовать Его.
Тишина. Затем музыка на грани слышимости, шепот на ухо: «Я сейчас». И она одна. Не паниковать. Несколько секунд одиночества, и вновь знакомые руки придерживают ее за плечи, теперь уже помогая подняться. «Не открывай глаза». Знакомое ощущение скользящей веревки, льнущей и ласкающей тело перед тем, как затянуться узлом. Но прежде руки Господина, осторожно стягивающие платье, поглаживающие ее тело, осторожно, как будто стараясь не спугнуть. Виток за витком крепко обнимает тело, прижимает руки так, что не пошевелиться. Узел за узлом, вывязывают иное платье, что было до этого. Рука Господина поглаживает обвязываемую ногу. И снова шепот: «Как ты?» А как можно чувствовать себя в его руках: «Надежно». — «Не бойся». И вот она уже отрывается от пола. Веревки чувствительно, но не больно врезаются в тело. Они опора, которую ей дал Господин. Забава отзывается на его руки, на губы, мимолетно скользнувшие по шее. Полёт с эйфорией на грани боли чуть затекающих мышц, и тело, которое слушается не её.
Уже? Как жаль, что этот изумительный полет закончился и Господин ее развязал. Забава открывает глаза, чтобы посмотреть на Морозко, который держит ее на руках. Одобрение. Её шепот: «Спасибо». Его: «Тебе спасибо». Можно прикрыть глаза.
На выставке они не задержались. Когда Забава немного пришла в себя, Морозко укутал её в шубу и донес до машины. Уютный сумрак дороги, фары встречных машин. Это сон. Красивый чувственный сон. И как же не хочется ей просыпаться.
Глава 6
— У нас сегодня будет гость, — предупредил Забаву за завтраком Господин.
— Как мне себя вести?
— Как обычно. Как будто кроме меня никого нет.
— Я поняла, Господин.
Часов в пять к Забаве зашел Морозко, чтобы помочь ей одеться. Это сложно было назвать платьем, но такова его воля. Ей стало немного неуютно. «Как можно в таком виде показаться кому-то постороннему на глаза? — она смотрела на себя в зеркало. — Одно дело — выступление, когда она даже не ощутила зрителей, другое — гость». Кусочек ткани, прихваченный веревками, прикрывал ее лишь спереди. Сзади ничего не было. Для дополнительных ощущений на веревке, пропущенной между ног, были завязаны узлы, чувствительно потирающих клитор при ходьбе.
— Не волнуйся. Ты — моя. И только мои указания и просьбы ты выполняешь. Никто ничего тебе не сделает. Даже не дотронется. Веришь?
— Да, Господин, — ответила она, глядя ему в глаза.
— Ты чудо. Тебе полезна будет эта встреча.
Он нежно поцеловал её и отстранился, не углубляя поцелуй.
Звонок телефона — Морозко дал сигнал открыть ворота.
— Пошли встречать гостя.
Забава спустилась вниз, на шаг отставая от Господина. Только-только успела покинуть последнюю ступеньку, как дверь в холл отворилась и вошел высокий статный мужчина, за ним проскользнула яркая брюнетка.
«Нельзя разглядывать», — одёрнула она себя и опустила глаза так, чтобы видеть только Господина.
Мужчины обменялись приветствиями, не представляя своих спутниц. Краем глаза Забава увидела, как девушка, расплескав по полу шубу, встала на колени перед ним и помогла ему разуться, тут же подав туфли взамен. Он снял пальто, потом помог разоблачиться своей даме, которая, освободившись от верхней одежды и быстро переобувшись, встала за спиной своего Господина.
Мужчины неспешно прошли в кабинет.
Забава, как обычно, пристроилась у ног Господина в свободной позе, ее товарка легла у ног своего, уткнувшись лицом в колени и вытянув перед собой руки.
— Чай, кофе, что-нибудь покрепче? — поинтересовался Морозко.
— Кофе, — девушка у ног гостя тут же выпрямилась, оставаясь на коленях.
— Завари мне чай.
— Да, Господин Морозко.
— И себе возьми что-нибудь, — добавил Морозко.
При закрывающейся двери она услышала фырканье гостя:
— Господин Морозко? Оригинально.
— Не тебе судить, Холод.
Забава прошла на кухню, девушка за ней.
— Если нужна турка — я достану.
Гостья проигнорировала её реплику. В несколько секунд оглядела кухню, безошибочно нашла чашку с блюдцем. Внимательно изучила кофемашину, проверила, всего ли в ней хватает, и уверенно нажала несколько кнопок.
Забава спохватилась и поставила чайник на огонь. Заварка была залита водой, едва начавшей отпускать со дна пузырики воздуха.
Два подноса были сервированы одновременно. Лишь в последний момент Забава вспомнила об указании Господина и взяла себе стакан сока.
Мужчины не отвлеклись от разговора, когда девушки вернулись в кабинет и стали сервировать столик, каждая своему Господину. Забава налила чай и подала Морозко. Тот кивнул, разрешая присесть. Расправив кусок ткани импровизированного платья, она устроилась у его ног со своим стаканом, искоса наблюдая за гостьей. Та, стоя на коленях и опустив голову, двумя руками подала чашку с блюдцем. Гость взял предложенное не глядя и, как только его спутница вновь встала в позу покорности, поставил чашку с блюдцем на её подставленную попу, предварительно отпив глоток.
Одно неловкое движение — и горячий кофе может вылиться на её спину. Но гостья никак не отреагировала на действия Холода.
«Мне тоже надо было так встать? — паническая мысль пронеслась в ее голове. — Но Господин сказал вести себя так, как будто никого нет».
Словно прочитав ее мысли, Морозко успокаивающе погладил ее по щеке и начал перебирать ее волосы, пропуская пряди между пальцев. Она пододвинулась чуть ближе, чтобы ему было удобней.
— Я смотрю, ты себе кошечку завел, — весьма язвительно заметил Холод.
— Ты же знаешь, зоофилией не страдаю, впрочем, как и вещизмом, — спокойно возразил Морозко.
— А я люблю совмещать приятное с полезным, — гость слегка шлепнул «столик» по попе так, что чашка с блюдцем немного покачнулись.
Забава больше не прислушивалась к разговору мужчин. Её озадачило поведение гостя и его спутницы.
— Ты не против, чтобы девочки пообщались в гостиной, пока мы с тобой обсудим дела? — поинтересовался Морозко.
— Ты можешь пойти поговорить, — дал разрешение Холод своей спутнице.
Та, не поднимаясь, дотянулась рукой до чашки с блюдцем, осторожно сняла их, выпрямилась, посмотрела, остался ли кофе, и лишь потом поднялась.
Девушки быстро убрали со столика и тихонечко удалились. Когда посуда была определена в посудомойку, они прошли в гостиную. Гостья тут же развалилась на диване.
— Фух, можно немного расслабиться и отдохнуть.
Забава скромно пристроилась в кресле.
— Сколько ты заплатила за сессию? — поинтересовалась девушка.
— Что? — не поняла она.
— К твоему Мастеру очень тяжело попасть на сессию бондажа или на вот такую тематическую. Крайне редко он соглашается провести её за деньги и то, если ему интересно. А ты не из наших. Или начинающая?
— Я ничего не платила, — растерялась Забава.
— Тогда тебе повезло.
Они помолчали.
— Спрашивай, что тебя интересует, пока мне разрешили говорить, — подбодрила ее гостья.
Девушка помялась.
— А… не страшно вот так на себе чашку держать?
Гостья усмехнулась:
— Это наказание.
— Я думала, порка — это наказание.
— Ну… смотря кто и как порет, — она мечтательно закатила глаза. — Хотя и это может стать наказанием, когда недопорят. А ты в теме недавно, я так поняла.
Забава вновь недоуменно посмотрела на собеседницу.
— Господин у тебя первый?
Она кивнула и зарделась.
— И что, ошейник не подарил или что-то подобное?
— Нет. А зачем? — удивилась Забава.
— Обычно дарят. И ты носишь, как символ принадлежности и того, что находишься под защитой, — она с таким наслаждением погладила свой ошейник, что Забаве стало неудобно.
Дверь кабинета хлопнула, послышались мужские голоса. Гостья быстро соскочила с дивана и приняла позу покорности у входа в гостиную.
Забава помедлила, но тут же, опомнившись, буквально вылетела из кресла и встала около дверного проема так, чтобы не загораживать вход. Единственное, что ее беспокоило, так это правильно ли она угадала, с какой стороны будет её Господин.
«Фух», — про себя с облегчением выдохнула она, когда Господин оказался рядом.
Мужчины начали прощаться. Спутница Холода поднялась только тогда, когда её Господин развернулся к выходу. И опять же она помогла ему переобуться, а он ей накинул на плечи шубу. Попрощались только мужчины.
На следующий день утренние ритуалы соблюдены, но задумчивость Забавы бросилось в глаза Морозко.
— Что-то случилось? — поинтересовался он, когда завтрак был окончен и они прошли в гостиную.
— Нет, Господин.
— Тебя что-то беспокоит?
Она замялась.
— Спрашивай, — чуть мягче приказал он.
— У девушки, пришедшей с гостем, был ошейник.
— И?
— Она сказала, что все дарят и… — замялась снова, — это как бы символ защиты и принадлежности…
— Ты себя не чувствуешь в безопасности?
— Нет, Господин.
— Тебе нужен символ принадлежности?