— Насчет глаз и волос — не заметил, а родинку тоже помню, — подтвердил Слесаренко. — Только она у носа, а не у губы. — Он показал, где помещалась родинка.
— Осмотрим еще автомобильную стоянку, и вы можете быть свободны, — сказал лейтенант заведующему турбазой, когда они снова вышли в лес. — Просьба: ничего на столе не трогать. Ни стаканов, ни пустых консервных банок.
— Ни до чего не дотронусь и своих на километр не подпущу! — заверил Слесаренко.
На стоянке находилось около двадцати автомашин. Некоторые были на::рыты чехлами. Пограничники осматривали одну машину за другой, приподнимали чехлы.
— Недавно одна отошла, — сказал лейтенант, обнаружив на песке свежие вмятины от шин.
Слесаренко закричал в волнении:
— «Победы» нет! «Победа» вон тут стояла — увели, мерзавцы! Номер — КЛБ 22–25. Ах же, подлецы!
Лейтенант спросил, не могли ли уехать сами хозяева. Слесаренко, все более возбуждаясь, объяснил, что ни к чему им ездить по ночам. Владелец машины — местный писатель, живет здесь с женой и двумя детьми, девочкой и мальчиком, писатель лысый, картавит, жена полная, вон там они живут, крайний домик, зелененький в белую полосочку…
Лейтенант припомнил, что в одном из домиков разбудил пожилого лысого хозяина, тот и вправду назвался писателем, а жена у него, тоже верно, полноватая. И на двух раскладушках спали дети.
Он прошел по автомобильному следу. Машину, по-видимому, сначала толкали руками, чтобы на турбазе не услышали шум мотора. Вдоль автомобильного следа можно было различить и два человеческих — ногу большую и ногу поменьше. Дело было до дождя, следы на три четверти смыло.
— За мной! — крикнул лейтенант и побежал к шоссе, где у поворота на турбазу его уже ждала легковая, с брезентовым верхом машина.
Лейтенант уселся на переднее сиденье, позади разместились два солдата.
— К Ниде, скорее! — приказал он.
Лейтенант не смог бы объяснить в тот момент, почему повернул к Ниде, а не в Зеленоградск: город этот был в два раза ближе Ниды, крупнее, к нему сходились железнодорожные и шоссейные дороги, в нем легче затеряться, проще улепетнуть.
Но по множеству признаков лейтенант уже сделал для себя вывод, что противник отлично знает местную обстановку и действует пока безошибочно.
Однако лейтенант чувствовал, что опоздал. Несколько часов форы в этой игре решали исход партии. Он, преследуя нарушителей, тыкался вначале вслепую то туда, то сюда, терял драгоценные минуты на осмотры и разговоры, а они уносились в машине. Каждая минута увеличивала разрыв.
За поселком Рыбачье встретилась первая автомашина.
— Осматривали лес, кое-где останавливались, — доложил шофер. — Нарушителей и следа нет.
— Автобусы попадались? — спросил лейтенант.
— Прошел один, из Ниды на Зеленоградск.
— Остановили?
— Остановили, проверили документы. Народ местный. Кто на базар, кто в магазины.
— Двух человек — одного высокого, другого пониже — не видели? Похожи на рыболовов.
— Сидели и такие, товарищ лейтенант. Но чтоб с рыбацким снаряжением — нет, не видели.
— У кого-нибудь родинки на щеке не заметили?
Пограничники переглянулись.
— Да нет… Вроде без родинок.
— Осмотрите поселок Морское, лес и дюны вокруг поселка. Я еду в Ниду…
Рассвет постепенно оттеснял тьму. Погода уже не раз прихотливо менялась в эту ночь: сперва был туман, потом хлынул дождь, наконец разразилась буря. Теперь ветер затихал, дремотное спокойствие окутывало лес. С моря снова пополз туман. Он накапливался во впадинах, сгущался меж сосен, взбирался на дюны. Утро было сумрачным, обещая промозглый день.
— Следы машины, товарищ лейтенант! — доложил шофер, сбрасывая скорость.
Лейтенант выскочил наружу. Густой лес рассекала просека. В глубь просеки уходили следы легковой машины. Немного дальше начинался поворот шоссе к Ниде.
Лейтенант с двумя пограничниками двинулся по просеке. Она вела от шоссе к заливу, и в конце ее пограничники увидели «Победу», номер — КЛБ 22–25. Старенькая, потрепанная машина была пуста. Передними колесами она уходила в воду залива.
На прибрежном песке не было видно никаких следов. Нарушители, несомненно, выбирались из передней кабины прямо в воду. На полу машины виднелись грязь и песок. Лейтенант осмотрел переднее и заднее сидения. В углу валялся испачканный, раздавленный окурок с колечком помады. Лейтенант завернул его в чистую бумагу, спрятал в карман.
— Останешься около «Победы», — сказал лейтенант одному пограничнику, а второму велел возвращаться к шоссе и ехать в Ниду.
Сам он пошел по берегу, высматривая, не покажутся ли где на песке следы.
Берег в иных местах нависал над водой мысками, покрытыми плотной травой. Нарушители, вероятно, и выбрались из воды на сушу по одному из таких мысков. Сам лейтенант в подобном случае поступил бы именно так: в траве труднее разглядеть следы.
Что-либо искать тут сейчас, когда дорога каждая минута, было не к чему.
Лейтенант пошел к автостанции.
В помещении станции диспетчер, красивая молодая литовка, болтала с автослесарем. Лейтенант, вежливо поздоровавшись, спросил, не заметила ли она двух незнакомых людей, садившихся в утренний автобус. Один высокий, похож на литовца, другой русский, пониже, поплотнее. По виду — оба рыболовы.
Девушка ответила, что почти все пассажиры ей незнакомы, она всего месяц как приехала из Клайпеды. Да, были высокие пассажиры, похожие на рыбаков, и низенькие были, всякие были. Один — среднего роста — все разговаривал с интересной женщиной, и в автобусе на Зеленоградск они сели вместе. А рядом, место двадцать восьмое, это она помнит хорошо, сидел мужчина высокий, его приятель, они переговаривались. Литовец? На литовца не похож, говорили по-русски. Впрочем, возможно и литовец, она не присматривалась.
Лейтенант поблагодарил диспетчера и вышел. Из станции выскользнул автослесарь и, оглянувшись, словно чего-то опасался, приблизился к лейтенанту.
— Товарищ лейтенант, у вас «чепе»?
— Почему вас это интересует? — сухо спросил лейтенант. Он вспомнил, что автослесарь с интересом прислушивался к его разговору с диспетчером.
— Нет, я просто так, — заторопился смущенный парень. — Помочь хочу. Я ведь тоже двоих незнакомых… как это? Хорошо высмотрел, так? — Он говорил с сильным литовским акцентом и поминутно останавливался, подбирая нужные русские слова. — Лучше отойти на без подслушивание, так?
— Садитесь ко мне в машину, — предложил лейтенант.
В машине автослесарь рассказал, что работал всю ночь, надо было подготовить к утреннему рейсу автобус на Клайпеду. А закончив работу, он подсел к Марии, к диспетчеру, идти домой все равно было поздно. Два человека, что сели на зеленоградский автобус, ему незнакомы, а женщина, о которой упоминала Мария, — жительница Ниды Элене Райбужас, незамужняя, с двумя детьми. Но он хотел не об Элене, важнее, что в клайпедский автобус, тот, что он ремонтировал, сели других два незнакомых пассажира, уселись рядом и закрыли глаза, словно хотели спать. Один, точно, высокий, похож на литовца, второй — пониже, широкоплечий, на щеке у него родинка.
— Родинка? — переспросил лейтенант. — Вы точно рассмотрели?
Автослесарь родинку рассмотрел отчетливо — коричневая, с волосиками.
— Если понадоблюсь, я здесь живу. Владас Венчюрюс, так мой фамилия, — сказал он. — Вызывайте, когда надо, так? — Он вышел из машины и дружески помахал рукой пограничникам.
— На заставу, побыстрее, — приказал лейтенант. Теперь надо было основательно изучить добытый материал. Поиск, судя по всему, уходил в районы, лежащие вне косы.
Когда они проезжали мимо знакомой просеки, шофер кивнул в сторону найденной «Победы».
— Вроде ящериц наши беспокойные гости, товарищ лейтенант. Те ведь как? Если опасность по пятам — мигом хвост отбросят, а сами наутек. Занимайтесь, мол, нашим хвостом, а мы тем временем смоемся…
Начальник оперативной группы
Подполковник Михаил Владимирович Денисов, вылетая из Киева в Калининград, знал о предстоящей операции только то, что она развернется в хорошо знакомом ему месте и что помогать ему будут хорошо известные люди: бывшие сослуживцы, старые друзья. И все-таки для успеха этого было мало, хотя и очень важно.
На Калининградском аэродроме Денисова ждали, и Михаил Владимирович сразу направился в погранотряд. Встреча с приятелями, начальником отряда полковником Бандуренко и начальником политотдела полковником Марьямовым, была, разумеется, самой теплой. Пять лет не виделись, и разговоров хватило бы на сутки. Да работа не ждала…
— …Такие наши дела, — закончил Бандуренко, рассказав Денисову о том, что произошло ночью на море около Курской косы и на самой косе. — Не будь тумана, а потом дождя и бури…
— Не будь тумана, дождя и бури, они воспользовались бы другим планом, — возразил Марьямов, который, как понял Денисов, по-иному оценивал вражескую операцию и, видимо, уже спорил с начальником отряда, отстаивая свою точку зрения. Денисов про себя тут же решил: своего мнения пока не высказывать.
— Меня, если хотите знать, — продолжал Марьямов, — просто поражает, с каким совершенством они использовали особенности погоды. Не сомневаюсь, что нарушители жили раньше в этих местах.
— По-вашему, это немцы, проживавшие до войны на территории Восточной Пруссии? — спросил Денисов.
Этого Марьямов не утверждал. Он склонялся к мысли, что нарушители бывали здесь уже после войны. На новый вопрос Денисова — о возможной причине нарушения — Марьямов и Бандуренко согласно ответили, что гости из-за рубежа, по всей вероятности, будут действовать в Калининградской области.
— А что их может здесь заинтересовать? Сколько помню, особо примечательных объектов у вас не водится. Прибалтика — не Урал и не Сибирь. Мощной промышленности здесь нет… Рыбацкий край.
— Спецобъект? — предложил начальник отряда. — Конечно, не бог знает, что строится, но объект все-таки важный. На всякий случай, мы послали туда предписание об усиленной охране.
Из дальнейшей беседы Денисов узнал, что на шоссейных и железных дорогах, как и во всех портах, тоже введена усиленная охрана, что в помощь пограничникам привлечены другие организации, что словесные портреты нарушителей переданы на все посты, что лейтенант Петров, проводивший этой ночью поиск на косе, поступает в полное распоряжение Денисова, что, наконец, любая другая помощь, которая понадобится, также будет оказана.
От Бандуренко Денисов поехал в областное управление милиции. Заместитель начальника управления Аркадий Степанович Говоров был давним другом Денисова. Они познакомились еще в 1945 году, когда Говоров служил здесь в военной комендатуре, а Денисов только начинал службу на границе…
Друзья обнялись, посмотрели друг другу в глаза, помолчали, вспоминая ли прожитые годы, волнуясь ли от того, что снова свела судьба. В молчании нередко больше смысла, чем в словах, приличествующих встрече.
Полковник Говоров заговорил первым:
— Я знал, что ты едешь и по какому делу… Уже навел справки о Семенове и Мартынове.
— И что же выяснилось, Аркадий Степанович?
— Мартынов и Семенов реально существующие люди. Прописаны на улице Пролетарской, как и было указано в их документах.
— Интересно!
— Да. Оба — классные специалисты, главстаршины, отличники срочной службы. Теперь служат в отряде торпедных катеров вольнонаемными… Вот их фотографии. Словесные портреты — правдоподобны… Любопытно и то, что Семенов значительно выше Мартынова…
— Так-так, — задумчиво проговорил Денисов. — И тут камуфляж по всем правилам.
— За исключением того, что оба моряка в настоящий момент далеко отсюда — на море, в походе.
— Умный и дерзкий попался нам противник, Аркадий Степанович.
— Это верно, Михаил Владимирович…
Они проговорили с час, намечая план совместных действий. Затем Денисов поехал в пограндивизион. Там тоже были предупреждены о его приезде, и четверо, которых хотел он видеть, — Изотов, Белоконь, Тойвис и штурвальный матрос — уже ждали. Чего-либо нового Денисов не узнал. Он видел, что моряки подавлены своим просчетом. Изотов говорил, опустив голову. Он не мог простить себе оплошности, считал ошибкой, что не вызвал на мостик капитана траулера-двойника.
— Тот капитан мог без большой опаски и под Сидоренко сыграть, — заметил Денисов. — На таком расстоянии и в таком тумане различить подлог было бы непросто. А приметы и особенности Сидоренко они, конечно, знали. Вы уверены, что двойник тралил, а не просто направлялся к берегу?
— Он, возможно, в это время направлялся к берегу, чтобы высадить аквалангистов. Но одновременно тащил трал. Мы ясно видели ваера, потому и не подошли вплотную… Никто из колхозных рыбаков этого судна не видел. Оно хитро пристроилось в тумане позади флотилии.
Денисов спросил, долго ли еще на экране локатора было изображение двойника.
Моряки ответили, что недолго. Шторм спутал обзор: отражения от бегущего судна мешались с отражениями от волн.
— А вы уверены, что незнакомое судно — МРТ?
— Копия! — хором сказали моряки.
Изотов добавил:
— Обыкновенный МРТ со всем траловым хозяйством, только вместо грузовых трюмов — особое оборудование…
На заставу Денисов ехал в армейской легковой, выделенной для его нужд в погранотряде. Сидя рядом с шофером, он с интересом оглядывался.
Калининград за те пять лет, что он здесь не был, изменился сильно. Развалин почти не осталось. На расчищенных площадках возводились новые дома, и не только стандартные пятиэтажные, с некоторых пор расплодившиеся во всех уголках страны, но и в шесть, и в семь, и в девять этажей. Были восстановлены и многие старые строения — двадцатый век то здесь, то там соседствовал с девятнадцатым и восемнадцатым.
За городом тянулось зеленоградское шоссе, обрамленное рослыми, в два-три обхвата, липами и каштанами. Когда-то это была щебеночная дорога, связывавшая помещичьи имения, — деревья сохранились еще с той поры. Одно десятилетие сменялось другим, щебенку заменили булыжником, булыжник — брусчаткой, а на дряхлеющую брусчатку — уже в наше время — напластовали асфальт. По дороге в оба конца неслись теперь автомашины всех марок и назначений. Но как была она узкой, пригодной лишь для телег и дрожек, такой и осталась. Чтобы полностью приспособить эту старинную дорогу к современным нуждам, пришлось бы срубить великолепные деревья, а на это не хватало духу. Слишком красив был удивительный туннель, образованный кронами деревьев.
А затем начался Зеленоградск, курортный городок у моря.
Лейтенант Петров, возглавлявший этой ночью группу «тревожных» на Курской косе, писал подробный отчет о поиске, когда появился Денисов. Начальник оперативной группы прочел страницы отчета и уточнил подробности. Разговаривая, он изучал лейтенанта. Успех во многом зависел от тех, кто вышел на поиск. И лейтенант, похоже, сделал все, что можно было от него потребовать. Денисову понравился этот невысокий, немногословный, совсем еще юный пограничник. Он был не только решителен, быстр, сообразителен, — это скорее свойства возраста, — но и наблюдателен, вдумчив.
— Поедете со мной, товарищ Петров, — сказал Денисов.
Он сел в свою машину, за ним на такой же поехал лейтенант.
Сразу за Зеленоградском начиналась Курская коса. Места эти Денисов любил. За свою пограничную службу он исколесил всю страну, много было местечек живописных, даже величественных своей безлюдной суровостью.
Однако уникальное творение природы — Курская коса — восхищало его больше всего.
Это был песчаный полуостров, протянувшийся на сто два километра от Зеленоградска до Клайпеды, — первые пятьдесят один километр были в составе Калининградской области, вторая часть принадлежала Литве. Полуостров отделял мелководный, опресненный Неманом, залив от южной Балтики. Был полуостров неширок, всего, триста метров в самой узкой части — около поселка Лесное — и три километра в самой широкой — у городка Ниды. Но густой хвойно-лиственный лес и высокие песчаные дюны, вздымавшиеся в средней части косы, образовывали почти непреодолимый заслон морским волнам.
Лучше всего здесь бывало весной и осенью, во время птичьих перелетов. За миллионы лет существования коса превратилась для пернатых в промежуточную станцию отдыха, едва ли не единственную в Европе. Птицы, летевшие весной из Египта в Норвегию и на север России, а осенью возвращающиеся из Приполярья к истокам Нила, усеивали Курскую косу звенящими, перелетающими с места на место разноцветными облачками. Незатихающий гомон несся над лесом и дюнами…