В самом большом зале на первом этаже, где располагался переговорный пункт, сидели человек тридцать-сорок. Напротив, за стойкой, находились двое чиновников, демонстрировавших страшную занятость. Молодой выписывал квитанции, а пожилой принимал деньги, складывая их в специальную картонную коробку, после чего делал отметки в квитанциях об оплате разговора.
Робкие лица посетителей, их тихие голоса и надменный вид чиновника ясно говорили, кто здесь хозяин. Дронго встал в небольшую очередь.
Чиновник обратился к нему с каким-то вопросом.
– Вы говорите по-английски? – спросил Дронго.
Чиновник, подняв голову, равнодушно посмотрел на него и позвал помощника.
– Что вы хотите? – спросил молодой парень.
– Поговорить. Заказать разговор с Москвой.
– У вас есть паспорт?
– Для чего? – улыбнулся Дронго. – У меня есть визитная карточка моего отеля. Вот она. – Он показал синюю карточку гостиницы.
– Этого недостаточно, господин, – терпеливо объяснил парень на ломаном английском, – нужен паспорт. И разрешение полиции.
– Чтоб поговорить с другим городом? Ребята, вы живете прямо в раю, вам никто этого не говорил?
– Я вас не понял, господин.
– Паспорт, паспорт, – раздраженно подтвердил старший чиновник, подозрительно глядя на Дронго.
«Без паспорта нельзя, – злился Дронго, – а еще говорили, что в СССР был тоталитарный режим. Наших бы борцов за права человека сюда, в Ирак».
Вслух он этого не сказал.
– Я принесу паспорт, – громко произнес Дронго на весь зал, – черт бы вас всех побрал.
Арабы испуганно отшатнулись. Провожатые сделали вид, что рассматривают потолок. Он вышел из здания. Переходить мост в такую жару не хотелось. Поймал такси, назвав свой отель. Автомобиль, сделав круг, выехал на мост. Эта машина была чуть лучше остальных, здесь хотя бы открывались окна и не было так душно.
Расплатившись, он вошел в приятную прохладу отеля. В глубине вестибюля в чайной сидел Фархад.
– Иди сюда, – позвал он, заметив Дронго.
Тот приблизился к нему.
– Как дела? – спросил Дронго.
– Плохо, – вздохнул Фархад, – вчерашний несчастный случай всем действует на нервы. Каким дураком оказался этот дипломат. Как он умудрился выпасть с балкона?
– А как ты думаешь?
– Не могу представить. Наверное, был пьяным.
Принесли два стакана сладкого арабского чая.
– Нет, мистер, – покачал головой Дронго, – без сахара.
Забыл, он не знает английского.
– Ноу шекер. Понятно?
Араб кивнул, унося один из стаканов.
– Говорят, такой чай утоляет жажду. Его заваривают вместе с сахаром, – сказал Фархад, пробуя напиток.
– Я не люблю много сладкого.
– Сегодня вечером мы едем в мечеть. Там, говорят, будет какое-то представление. Ребята вчера были, им понравилось. Ты поедешь?
– Еще не знаю. Этот случай выбил меня из колеи. Ведь он был у меня в номере за несколько минут до смерти.
– Я помню, – кивнул художник, – я еще хотел отнести ему сумку. Но разве мне дали к нему попасть...
– А ты разве не пошел к нему? – насторожился Дронго.
– Да нет. Только вышел от тебя, как увидел наших ребят. Они меня затащили в свой номер, не дали даже спуститься на шестой. А когда пришел Вагиф, я уже выходил из номера.
– Значит, ты не спускался вниз?
– Конечно, нет. Поэтому я в таком дилхоре[1] . Если бы вовремя спустился, может, этот дипломат и не погиб бы.
«Тогда вполне могло быть сразу два трупа», – вдруг подумал Дронго.
– А кто из ребят живет рядом со мной, я даже не знаю.
– Это режиссеры из нашего драматического. Я оформлял им несколько спектаклей. Хорошие ребята.
– Ты послал их к дипломату?
– Нет, конечно. Они были вдвоем. Я только зашел, выпил вместе с ними и сразу вышел, увидев Вагифа.
...Провожатые успели поменяться, и теперь за соседним столиком сидели двое других агентов, похожих на первую пару своими глупыми физиономиями.
«Что я здесь делаю, – размышлял Дронго, – в этой далекой стране, в этом сказочном городе? Ищу другого идиота, похожего на меня, только для того, чтобы убить. Как интересно! Художник рисует картины, поэт пишет свои стихи, режиссер ставит новые спектакли, даже директор Литфонда и тот приносит какую-то пользу. Один я в этом краю жду момента для убийства». Дронго вспомнил вдруг про сверток, оставленный в номере. Он его так и не раскрыл, слишком торопился. Там был нож, который он просил у своего связного. «Вернусь домой, – решил Дронго, – скажу, что не сумел найти Волка».
Он знал, что никогда этого не сделает. Не позволит профессиональная гордость. Люди играли в свои игры, жили в придуманных мирах, и его мир был ничем не лучше и не хуже других. Просто в нем были свои правила игры, свои задачи и цели. В других мирах тоже убивали, обманывали, насиловали, притворялись. Может, не столь откровенно. В каждой игре были свои убийцы и жертвы, свои агенты и наблюдатели, свои победители и проигравшие.
В этих придуманных мирах, в этих играх люди погибали еще чаще, чем в сфере его деятельности. Инфаркты и самоубийства, сердечные приступы и нервные срывы издавна не считались чем-то необычным. Люди просто привыкли к этому виду убийств, считая их нормальными проявлениями человеческих эмоций. А сколько тайных отравлений, аварий, подстроенных катастроф было в других мирах! Совершенства не было нигде, и мир профессиональных убийц был таким же нормальным, как мир профессиональных поваров или профессиональных клерков.
Дронго вспомнил нравившееся ему выражение Льва Толстого, что нет абсолютных негодяев и каждый в душе не считает себя предметом низости и подлости. Классик выразился гениально, но от этого было совсем не легче. Нужно проверить у режиссеров алиби Фархада, и тогда он вне игры. Хотя художник вполне мог рассказать о дипломате в коридоре, но в такие случайности Дронго не верил. Не мог же убийца ждать за дверью появления Фархада. Значит, нужно было проверять других.
Глава 5
Ночное шоу устраивалось последователями одной из религиозных сект, столь многочисленных в Ираке. Мусульманские святыни, мавзолеи имамов и последователей пророка, тысячи верующих паломников – все это создавало отличный фон для возникновения различных шиитских и суннитских сект в самом Ираке.
Разбитый на два основных течения, исламский мир одинаково почитал Мекку и Медину, святыни пророка всех мусульман Мохаммеда и установленный камень Каабу, прикосновение к которому в определенные дни и после прохождения всех необходимых ритуалов делало правоверного мусульманина хаджи. В Ираке были сосредоточены в основном шиитские святыни, главной из которых считалась мечеть имама Хусейна, сына имама Али, погибшего за веру. Междуусобная борьба за власть, в которой шииты потерпели поражение, завершилась казнью Али и гибелью его сына Хусейна. Это дало повод возвести их в ранг святых и сделать места их гибели святынями для шиитов. К этому течению принадлежали иранцы, большая часть иракцев, некоторая часть пакистанцев, афганцев, таджиков, туркмен, азербайджанцев. Посещение мечети имама Али в Наджафе, места его гибели в Куфе, мечеть Хусейна в Кербеле делало шиитов каблеи почти таким же почитаемым лицом, как хаджи.
Последователи малочисленных сект, отколовшихся от основных течений, вербовали своих сторонников, показывая различного рода эстрадные номера, которые производили впечатление на верующих.
Дронго сидел среди членов делегации в первом ряду, наблюдая, как специально подготовленные фокусники втыкали кинжалы себе в бок, протыкая себя насквозь, вбивали кинжалы в голову, засовывали ножи себе в рот, пробивая горло насквозь. Некоторые менее подготовленные зрители от страха закрывали глаза, другим становилось просто дурно, и они поспешно покидали кровавое зрелище. Крови, правда, было немного, но она была совсем как натуральная, и многие верили, что актеры действительно вбивают в голову гвозди и кинжалы.
Рядом с Дронго оказалась переводчица из академии, довольно миловидная женщина лет сорока – сорока пяти. В отличие от впечатлительных мужчин она не прятала глаза, не кричала, равнодушно наблюдая за тем, как на сцене один кровавый ужас сменялся другим.
– Вам совсем не страшно? – повернулся к ней Дронго, внимательно разглядывая ее.
Узкое тонкое лицо, прямой, чуть вздернутый нос, красивые восточные глаза. Впечатление несколько портил излишне тяжелый волевой подбородок.
– А вам? – спросила женщина. – Вы тоже смотрите на все это довольно спокойно.
– Я видел подобные фокусы в Пакистане, – признался Дронго.
– А я бывала раньше в Ираке, – сообщила женщина, – просто скучно сидеть в отеле одной.
– Вы хорошо знаете Багдад?
– Неплохо. Я бывала здесь трижды.
– Давайте уйдем отсюда, – предложил Дронго. Она согласно кивнула.
Выйдя на воздух, они довольно быстро поймали такси.
– В какую сторону лучше ехать? – спросил Дронго у своей спутницы.
– Каррида-Дахили, это один из лучших районов Багдада. Аристократическая улица.
– Тогда поедем туда. Только скажите сами водителю на арабском. Здесь почти никто не знает английского.
Женщина чуть заметно улыбнулась.
Они переехали на другой берег Тигра, трижды миновав перекрестки с огромными портретами усмехающегося президента. Затем по набережной доехали до «Шератона» и свернули налево. Проехав еще метров пятьсот, машина остановилась. Дронго протянул триста динаров. Водитель, схватив деньги, что-то забормотал.
– Он вас благодарит, – улыбнулась женщина, – вы дали слишком много. Хватило бы и половины.
– Никак не привыкну к этим деньгам. Мы ехали так далеко, а я дал всего полдоллара.
Они вышли из автомобиля, осматриваясь. Улица была ярко освещена.
– После указа Саддама спиртное продают только в магазинах, – вспомнил Дронго, – значит, в баре нам ничего не дадут.
– Дадут, – засмеялась женщина, – если очень попросите. В этой стране соблюдают только политическую лояльность, если вообще соблюдают, да и то из страха. На все остальные преступления правящий режим смотрит сквозь пальцы, хотя, если поймают за воровство, могут отрубить руки.
– Тогда в какой бар мы можем пойти?
– Здесь недалеко есть одно место. Пойдемте туда.
Все магазины были открыты. Несмотря на поздний час, у каждого сидели их владельцы.
– Настоящая жизнь в Багдаде начинается вечером, – заметила женщина.
– Это относится ко всем южным городам. Днем там слишком жарко. Может, поэтому все сказки о Багдаде начинаются с описания таинственной ночи. – Ему нравилась спокойная уверенность спутницы.
Небольшой бар, расположенный в глубине переулка, был ярко освещен. У входа сидели двое арабов.
– Только для иностранцев, – буркнул один из них Дронго.
– Что он говорит?
– Он принял вас за местного. – Женщина что-то сказала, и арабы вскочили со стульев.
В баре было темно и прохладно. В углу сидели двое молодых людей. За стойкой откровенно скучал темнокожий бармен.
Они сели в дальнем углу.
К ним почти сразу подошел официант.
Он поговорил с женщиной по-арабски, покачал головой, потом кивнул.
– У вас была содержательная беседа, – заметил Дронго.
– Мне удалось его уговорить. Нам подадут джин вместо воды и фруктовый сок.
– У вас просто талант. Я видел, как он колебался. Неужели он согласился просто так?
– Я пообещала ему пять долларов. Это для них огромные деньги. Вообще-то он сказал, что пить лучше дома или в гостинице.
– Слово «фундук» – это отель?
– Вы понемногу начинаете осваивать арабский язык.
– Боюсь, я его никогда не освою. Слишком сложно в моем возрасте.
– Вам так много лет? Я думала, вы моложе. Читая ваши репортажи из разных стран, я представляла вас старше.
– Вы меня знаете?
– Слышала. Вас хвалили в нашем автобусе за объективные репортажи из Афганистана.
– Не думал, что я так популярен. А как вас зовут? Я все время напрягал память, пытаясь вспомнить ваше имя.
– Не вспомнили?
– Вспомнил, что не знал.
– Наиля.
– Теперь не забуду.
Официант принес два небольших стаканчика, наполненных мутной жидкостью, и два больших стакана фруктового сока. Получив деньги, он быстро удалился.
– Ваше здоровье. – Дронго поднял стаканчик.
Жидкость оказалась почти безвкусной.
Женщина закашлялась.
– Это лучше не пить, – немного виновато произнесла Наиля.
– Контрабандный товар. – Ему нравилось, как она держалась.
Он подумал об этом во второй раз, только теперь обратив внимание на длинные кисти ее рук. Она достала сигареты, щелкнув зажигалкой.
– Я не курю, – извинился Дронго.
– Я знаю. – Женщина подняла руку: – Два кофе.
Бармен повернулся к кофемолке.
– Вчера произошел несчастный случай, – сказала вдруг Наиля, – сегодня об этом все говорят.
– Да, я слышал.
– Странно. А мне показалось, что я вас там видела.
Его смутил собственный прокол.
– Я спустился позже, когда все уже произошло. Вообще после Афганистана не люблю говорить о покойниках.
– Да, это всегда так ужасно. – Наиля положила сигарету на край пепельницы, доставая платок.
Она вытерла лоб. Дронго обратил внимание на ее платок. Ярко-красного цвета, словно знак крови.
– У вас необычный платок.
– Мне подарили его в Пакистане.
– Вы много путешествуете?
Наиля снова взяла сигарету.
– Я побывала во многих странах Востока. Раньше связи были более интересными. Советский Союз повсюду строил заводы, комбинаты, предприятия. Требовалось много переводчиков. С восточного факультета нашего университета студентов отправляли, даже не дав им закончить четвертый курс. Это была отличная практика. Но вот уже три года как все это закончилось. Наши ребята ходят без работы. Хорошо еще, я смогла устроиться в академию.
– Думаю, вам участь безработной не грозит.
– Почему вы так решили?
– Вы слишком уверенно держитесь в компании с малознакомым мужчиной. А это о многом говорит.
– Спасибо. – Она рассмеялась, отодвигая пепельницу.
Официант принес две чашечки кофе.
– Вы знали погибшего?
Дронго начало надоедать ее упрямство, с которым она возвращалась к этой теме.
– Немного.
– Мне говорили, он был в вашем номере за несколько минут до своего трагического падения.
Это ему не понравилось вообще. Если так пойдет дальше, лучше будет отправляться обратно в отель.
– Не знаю, когда именно он вывалился, но если даже и был, не могу вспомнить, о чем он говорил. Кажется, рассказывал о каком-то оформлении документов. Точно не помню. На эту тему должна выйти большая статья.
– Говорят, у него двое детей, – печально заметила Наиля.
– Может быть. – Теперь он окончательно разозлился. – Мне ничего не известно о его семье. Вам не кажется, что эта тема слишком печальна, чтобы уделять ей такое внимание?
Он протянул руку к чашечке кофе.
– Да, если не учитывать, что он был вашим связным, – вдруг проговорила женщина.
Рука замерла. Нет, она не дрожала, но на мгновение замерла, что было непрофессионально. Теперь нужно брать себя в руки. Он слишком расслабился. Да, определенно это шоу пошло ему не на пользу.
Говорить что-либо в такой ситуации глупо. Дронго взял свой кофе и спокойно начал его пить, предпочитая молчать. Это было лучшее, что он мог сделать.
Женщина внимательно следила за ним. Поняв, что не дождется от него реплики, она вздохнула, резким движением потушила сигарету и достала вторую.
– Вы много курите, – наконец заметил он.
– Мне тоже так кажется, – кивнула Наиля, – вы не ответили на мой вопрос.
– Что я должен отвечать?
– Ну, во всяком случае, не молчать.
– Что вы от меня хотите?
– А как вы думаете?
– Это не ответ. Вы сказали, что он был моим связным. Подразумевая, что я в таком случае по меньшей мере резидент. Можно узнать, какой разведки?
– Вы не резидент, Дронго, – женщина произнесла это с потрясающим спокойствием, – вы скорее блуждающий агент.