– Кто вас послал? Вы не отвечаете ни на один мой вопрос.
– Как и вы на мои. Вы популярны не только как журналист. О ваших подвигах хорошо знают в некоторых странах Европы и Америки. Нет, это не любезность с моей стороны. Это просто констатация фактов.
Он начал догадываться.
– Этот дипломат – ваша работа? – спросил вдруг Дронго.
– Разумеется, нет. Я сама сожалею о нем. Теперь мы почти в равных условиях, Дронго.
– Я об этом догадался. Иодид. Так, кажется, зовут вас в английской разведке. Почему, кстати, такой химический символ? Он что-то обозначает?
Женщина чуть смутилась, но, откинувшись на спинку кресла, громко захохотала.
– Вы меня давно подозревали.
– Даже не думал о вас, – честно признался Дронго, – просто знал, что в составе делегации должен быть Иодид. Но я считал, что будет мужчина.
– А мне сразу сказали, что Дронго – это вы. У вас были контакты с английской контрразведкой два года назад.
– Помню. Тогда они смогли меня вычислить. Теперь все ясно. Вы знали обо всем с самого начала. Так кто убил этого несчастного?
– Не знаю, – она потушила вторую сигарету, – я спустилась вниз, услышав крики. Его, конечно, выбросили. Но кто и зачем? Несчастный, правда, был неумелым конспиратором. По-моему, его могли просто случайно обнаружить.
– Я в такие чудеса не верю. – Дронго начал обретать спокойствие. Теперь все вставало на свои места.
– На него вышли через вас?
– Скорее всего. Скажем, наша встреча стала катализатором его смерти. Кто-то очень не хотел моей встречи с Волком. Правда, это вполне могли быть и вы. Вас ведь послали найти его и опередить меня. Неужели я и на этот раз ошибаюсь?
– Все правильно. А где ваши «прилипалы»?
– На улице. Неужели вы не заметили их, когда мы сюда ехали? Они следовали за нами буквально по пятам.
– Я думала, это ваши люди.
– У вас нет такого эскорта?
– Пока нет, но после сегодняшнего вечера, боюсь, будет.
– Зачем вы вышли на меня?
– А как вы думаете? – Наиля смотрела ему прямо в глаза.
– У вас нет связи, – понял Дронго, – вы остались одна, как и я.
Об Афифе Заки ей все-таки лучше не знать. Правда, она тоже может иметь скрытые источники информации.
– Мы могли бы договориться, – деловито предложила женщина, словно речь шла о сделке двух бизнесменов.
– Сколько вам заплатят за то, чтобы вы вышли на Волка? – спросил Дронго.
– Тридцать тысяч фунтов стерлингов. – Она не колебалась ни секунды.
– Много. Я получу почти в два раза меньше за его убийство. Может, мне действительно стоит помогать вам?
– Не нужно смеяться. – Наиля выждала, пока официант поставит на столик еще две чашечки кофе, и продолжала: – У меня есть скэллер. Нас не смогут подслушать, если я его включу.
– Первое приятное сообщение за все время моего пребывания в Ираке. Так о чем мы можем договориться?
– Мы ищем Волка вместе. Если вы найдете его первым, вы даете мне шанс уговорить его покинуть Ирак. Для вашего руководства он все равно потерян. А моему может пригодиться.
– Вам не стыдно, Наиля? Мы граждане одной страны, а служим разным разведкам. Я хоть не менял свою. А вы работаете на проклятых империалистов.
– Мы говорим о серьезных вещах, – ее красивые глаза потемнели, – я работаю на англичан уже много лет.
– Вы были иностранной шпионкой. И как это КГБ вас проглядел? В прежние времена вас могли расстрелять. Сейчас будут даже хвалить как борца с проклятым коммунистическим режимом, – говорил Дронго шутливым тоном, но с серьезным выражением лица, – впрочем, – продолжал он, – в каждой шутке только доля шутки. В нашей независимой стране все поменялось местами. Теперь вы почти героиня, а я просто предатель, желающий реставрации империи. Это еще мягко сказано.
– Вы отказываетесь?
– Раздумываю. Вы не боитесь, что Волк вам не поверит?
– Не боюсь. У меня есть способы его убедить.
– Не сомневаюсь. Значит, если я найду его первым, должен передать его вам. И только в случае вашей неудачи его ликвидировать.
– А если я, в свою очередь, найду его первой, обязуюсь в случае своей неудачи передать его вам.
– Он не посылка. Его трудно «передать», – заметил Дронго, – значит, в любом случае первой встречаетесь с ним вы.
– Убить человека вы всегда успеете.
– Не надо, – поморщился Дронго, – он не человек. Он волк. Настоящий, с маленькой буквы. И Волк – профессионал с большой. На его совести больше убитых людей, чем бывает в этом баре в самые оживленные часы. Он давно заслужил свою пулю.
– Десять тысяч фунтов, – деловито предложила она.
– Как интересно. Раньше меня никто не пытался купить.
– Раньше были другие времена. И другие идеалы. В конце концов вы не предаете свою страну, – разозлилась Наиля, – это всего лишь дружеская услуга.
– Почему вы так откровенны?
– Я не могу выйти на своих связных. Видимо, их взяли после начала войны с Кувейтом. Тогда были арестованы и разгромлены практически все связи американской, английской, французской спецслужб. Не трогали только советскую разведсеть, хотя о ней тоже все знали. Поэтому я думаю, что у вас больше шансов.
– Это иллюзии.
– Тем не менее у меня нет другого выхода. Только игра в открытую.
– Вы хороший агент, Иодид. Такой оригинальный ход не мог придумать дилетант. А если я откажусь?
– Тогда каждый из нас будет действовать на свой страх и риск.
– Смешно. Вообще наш разговор со стороны выглядит чудовищно. Вы не находите?
– Вы отказываетесь? – разочарованно спросила женщина.
– Вам не кажется, что вы меня оскорбляете?
– Странно, – пожала она плечами, – вам ведь тоже платят. Я думала, сейчас не осталось идеалистов.
– Я последний.
– Это чувствуется. Теперь вы не ответили на мой вопрос. Или вам нужна другая плата? – Последующие слова Наиля говорила, глядя ему прямо в глаза. – Я могла бы согласиться.
– Не нужно. Такой платы не существует. Во всяком случае, в такой форме. Не обижайтесь, я вовсе не хотел этого.
– Понимаю. – Женщина достала третью сигарету.
– Вы знаете, как можно выйти на Волка? – спросил Дронго.
Он начал уставать от этого разговора. Ему уже не нравился ни этот бар, ни бармен, ни вороватый официант, ни сама Наиля. Хотелось спать. Это была реакция на шок, который он все-таки пережил. Не каждый день противник, потенциально самый опасный соперник, объявляет перемирие, прося о поддержке. За этим либо тонкий расчет, либо двойная игра. Не похоже, чтобы такой маневр женщина могла совершить в одиночку. Слишком изощренно для женского сознания. А если это игра, то кто стоит за ее спиной? Каковы цели этой непонятной игры?
– Только предполагаю, – наконец ответила разведчица.
– Знаете, Наиля, – сказал вдруг Дронго неизвестно почему, – не люблю отказывать женщинам. Даже по пустякам. Видимо, так воспитан. Но с Волком я вам полной гарантии дать не могу. После вчерашнего убийства не могу. Он ходит вокруг нас, и здесь важно первым нажать на спусковой крючок. Как у бравых ковбоев.
– Я, видимо, ошибалась. Вы действительно ковбой, – встала Наиля.
– Сядьте, – почти приказал Дронго, – нам нужно о много побеседовать. И договориться, если вообще такое возможно.
Глава 6
Едва солнце показывалось из-за горизонта, весь Багдад оглашался криками муэдзинов, призывавших правоверных совершить утренний намаз. Старые мечети использовали для этих целей современные усилители, и голоса священнослужителей раздавались над всем городом. Утренний намаз в пять часов совершали только самые набожные мусульмане. А вот ко второму намазу Дронго уже проснулся. Хотя номер был оборудован таким образом, что крики с минаретов не могли его беспокоить, он встал, открыл балкон и долго слушал раздававшуюся над древней столицей перекличку мечетей.
За завтраком Наиля оказалась за соседним столиком. Она приятно улыбнулась ему, незаметно показав на одного из официантов. После вчерашнего вечера к ней тоже прикрепили персонально «стража». Правда, арабы вряд ли подозревали в ней представительницу одной из старейших разведок мира, иначе эскорт наблюдателей был бы куда более внушителен, чем у Дронго.
После завтрака начинались доклады ученых, творческие семинары, и, немного повертевшись для приличия в зале, он благополучно покинул конференцию, не испытывая угрызений совести. Тем более что многие из ученых тоже норовили улизнуть от неприятного сидения на всех заседаниях, хотя доклады некоторых участников пользовались большим вниманием и являли собой научные и творческие находки. Но как и на всякой грандиозной конференции, таких были единицы.
Попетляв по пестрым, многолюдным улицам, Дронго остановил такси и переехал на другую сторону Тигра, где его ждал Афиф Заки.
Магазин, вернее, небольшую лавку, он нашел сразу. Его связной уже сидел внутри, попивая сладкий арабский чай. Рядом стояла небольшая тарелочка с хурмой.
– Ассалам алейкум, – сказал Дронго привычное на Востоке приветствие. Для этого не нужно было знать арабского языка.
– Ваалейкум саллам, – отозвался брат Афифа Заки, крупный грузный мужчина, – гость моего брата – мой гость, – добавил он на плохом английском, показывая в глубь магазинчика.
– Доброе утро, – начал Дронго, – что-нибудь удалось узнать?
Сделав большие глаза, Афиф Заки вышел на улицу. Дронго поспешил за ним, чувствуя легкое раздражение. Спешившие за ним по пятам агенты остались на другой стороне улицы. Афиф Заки свернул в небольшой переулок.
– Вот ваша одежда, – быстро сунул он сверток. – Связного вашего предшественника звали Кямаллетдин Минови. Где он работал, вы знаете. Прощайте. Увидимся завтра в отеле «Виктория». Это на побережье.
С этими словами Афиф Заки моментально исчез.
Дронго, взяв сверток, поспешил на улицу. В магазинчике брата своего трусливого связного он купил несколько безделушек, чтобы рассовать по всей сумке. Подделки радостно блестели, и их, конечно, видели следовавшие за ним арабы.
Пройдя мост, он через пятнадцать минут оказался в отеле. Провожатые остались в холле, когда он поднялся к себе в номер. Переодеться было несложно, некоторые трудности возникли только с непривычным головным убором. Осмотром Дронго остался доволен. В зеркале на него глядел настоящий смуглый араб. Выйти из отеля не представляло труда. Его «прилипалы» даже не повернули головы, заметив традиционный арабский головной убор.
Еще через минуту, уже в автомобиле, мчавшемся в мечеть Абу-Ханифы, он пытался не отвечать на вопросы водителя, показывая на якобы болевшие зубы. Разговорчивый араб был весьма огорчен, не получив ни одного вразумительного ответа.
Выйдя недалеко от мечети, Дронго отпустил автомобиль и, свернув на пустынную улочку, быстро переоделся. Для этого нужно было только поднять белый балахон и снять головной убор. Арабы называли эти предметы по-своему, но он так и не сумел запомнить.
Сама мечеть была воздвигнута в Багдаде еще в XIV веке, в период распада государства Сельджуков и завоевания Багдада турками. Строительство продолжалось несколько лет и окончилось в 1534 году. Правда, позднее, в XVII и XVIII веках, мечеть дважды перестраивалась, но по-прежнему сохраняла очарование и была одним из красивейших храмов столицы Ирака.
Прямо перед мечетью возвышались три гигантские полусферы. Небольшой искусно сделанный водоем приятно освежал все вокруг. Магазин Халеда Искендера находился напротив. Дронго поспешил туда.
– Добрый день, – начал он на английском, – вы можете разговаривать? Мне нужен Кямаллетдин Минови.
Сын хозяина рассказал, что их работника Кямаллетдина Минови избили прямо в магазине, а затем забрали с собой работники полиции. Правда, некоторые из них были в штатском. Мальчишка, несомненно, видел многое и мог бы продолжить свой рассказ, если бы на него не прикрикнул отец. Тому не хотелось, чтобы за его сыном, общающимся с иностранцами, пришли бы так же, как за его работником.
Разговор получился коротким, Дронго пришлось срочно уходить. Выйдя из магазина, он вошел в мечеть, сделал несколько контрольных кругов и затем снова прошел к знакомой улочке. На глазах у изумленных ребятишек, разинувших рот от такого зрелища, он быстро надел арабское платье и уже через несколько минут выходил на улицу в таком виде. И здесь случилось непоправимое.
– Ой, – услышал он вдруг женский голос, – в каком вы наряде. А я вас и не узнала.
Это были режиссеры с телевидения. Обе женщины, узнавшие его в непривычном одеянии, восторженно кудахтали. Бежать было поздно, глупо. Он решил превратить все в шутку.
– Мы поспорили, – сочинял на ходу Дронго, – что наденем на себя арабские платья и выйдем в город. Вот я первый и оделся.
– А вам очень идет, – заметил одна из женщин, – особенно головной убор.
– Не обращайте внимания. Это всего лишь шутка, – махнул он рукой.
Скоро ему удалось отвязаться, но теперь нужно было срочно готовить алиби, иначе женщины разнесут эту новость по всему отелю.
Вернувшись в гостиницу, он быстро прошел мимо агентов, вновь не обративших на него никакого внимания. Иракцы ждали его появления у лифта, при выходе из отеля, и не обращали внимания на прибывающих гостей, тем более арабов. В свой номер Дронго не стал подниматься, а прошел к Вагифу. На его счастье, тот был один.
– Добрый день. – Дронго вошел в номер в арабской одежде.
– Какая прелесть, – обрадовался поэт, – где ты достал такой прекрасный костюм? Очень красиво.
– Здесь рядом, на базаре. И стоит очень дешево. Всего два доллара. Хочешь, поедем вместе и купим? – предложил Дронго.
Поэт был натурой увлекающейся.
– Потрясающе! – загорелся он. – Я тоже так оденусь и выйду вечером к ужину.
– Лучше к обеду. – Дронго стянул с себя одежду. – Примерь, может, эта тебе подойдет.
– Нет, твоя будет мне великовата. Давай поедем прямо сейчас.
Вагиф радовался от одной мысли, что получит подобный сувенир. Через пять минут они вышли из отеля и уже в сопровождении двух «прилипал» поехали на крытый рынок Аль-Рашид.
Под восторженные восклицания Вагифа они купили еще два костюма и, вернувшись в отель, облачились в них. Теперь утренняя встреча выглядела не более чем безобидная шутка.
Они спустились вниз, демонстрируя свой новый арабский стиль. Несколько человек загорелись желанием купить подобные сувениры.
Через полчаса женщины, уже забывшие, при каких обстоятельствах произошла встреча, встретили сразу нескольких членов делегации в арабских костюмах. Инцидент был исчерпан, алиби восстановлено, но на всякий случай Дронго еще весь день ходил в этом костюме, показывая его всем желающим. Вечером, набравшись смелости, он даже надел его, отправившись к заместителю премьера. Тот принимал в своем роскошном номере друзей, среди которых находился председатель Союза писателей Анар.
Анар был фигурой глубоко трагической. Искренне желая освобождения своего народа, его процветания и суверенитета, он как умный человек видел все препятствия на этом пути. Национальная демократия могла выдержать многое, кроме самих национальных демократов, превратившихся в худшую разновидность большевиков. Путь к счастью лежал через страдания народа, и горькое сознание этого делало писателя мрачным и задумчивым, превращая постепенно в меланхолика.
Здесь же находился Фархад, успевший выпить вместе со своими друзьями в другой компании. Дронго, пришедшего в арабской национальной одежде, встретили шумными криками, возгласами одобрения. Правда, сам хозяин отнесся к новому гостю неодобрительно, посчитав, что тот издевается над его приемом. Но это быстро рассеялось, и под влиянием спиртного захмелевшие гости начали рассказывать забавные истории.
– Пруст был гениальным писателем, – доказывал Анар, – то, что он написал о любви, не писал никто. К сожалению, многие не понимают этого.
– А Моравиа? – спросил заместитель премьера. – Или Лакснесс, представитель двухсоттысячного народа, а ведь как писал.
– Это не зависит от численности, – доказывал другой.
Спор продолжался довольно долго, пока его не оборвал Фархад:
– Все это дерьмо, ничего хорошего в этом нет.
– Что дерьмо? – спросил Дронго.
– Все. И ваша литература, и ваше искусство. Главное, был человек, и нет его. Вчера вот так погиб наш товарищ.