По палубе прокатилась волна высотой более полутора метров. Подхватив несчастного Леву, она понесла его к правому борту.
* * *
Еремеев стоял на левом крыле мостика и контролировал обстановку по левому борту, в опасной близости с которым покачивался гигантский айсберг.
Банник осматривал правый борт. А Петров метался по рулевой рубке, то связываясь с машинным отделением, то отдавая приказы рулевому.
– Поток! – крикнул слева старпом.
Капитан метнул короткий взгляд на нависший сверху оттопыренный ледяной край и заметил падающую лавину воды, смешанной со льдом. Подбежав к переднему ряду окон, он осмотрел палубу.
Опытный боцман, слава богу, успел увести свою команду. Но чуть правее контейнера с оборудованием полярной станции он вдруг заметил одинокую незнакомую фигуру.
Мужчина медленно передвигался по обледеневшей палубе и что-то бережно нес в руках.
– Не успеет, – прошептал Петров, оценивая скорость водного потока. – Как пить дать, не успеет! Откуда он там взялся? Вот черт!..
И мужчина действительно не успел. Мощный поток подхватил его, словно невесомую соломинку, закружил и понес к правому борту.
Когда вода с кашей изо льда схлынула, по правому борту никого не было.
– Человек за бортом! – крикнул Петров.
Банник вдавил кнопку судовой тревоги. На всех палубах в коридорах ожили большие звонки громкого боя.
Глава вторая
Выдержанный ответ и поддержка членов экипажа мгновенно остудили пыл Макеева. Зло сплюнув, он удалился. И на долгие годы записал Петрова в главные враги…
* * *
Доктор Долгов, боцман Цимбалистый и несколько матросов из боцманской команды первыми выскочили из надстройки и подбежали к леерному ограждению.
В паре метров от правого борта среди мелких льдин плавал Лева. Рядом, забавно перебирая передними лапами, барахталась перепуганная Фрося.
– Взять концы и спасательные круги! – отдавал приказы по судовой трансляции Петров. – Спасать человека!
Леве было невероятно тяжело. В воду он упал в теплой одежде, которая быстро намокнув, потянула его ко дну. Он сплевывал воду и хватался за льдины, но они предательски выскальзывали или переворачивались…
– Андрей, надо сматываться! – подскочил к капитану старпом. – Нас затягивает под айсберг.
– Стоим, – твердо произнес капитан.
– Он в любую секунду может снова перевернуться, и тогда нам кранты.
– Стоим, я сказал, – повторил Петров и поднес ко рту микрофон: – Боцманской команде приготовить трос! Боцман Цимбалистый – за борт для спасения полярника!
Матросы и без команды вовсю суетились на палубе у надстройки, готовя боцмана к спуску за борт. В этот момент по левому борту раздался жуткий скрежет – двигаясь, ледяной бок айсберга задевал корпус ледокола.
– Ты чего творишь? – Еремеев подошел вплотную к капитану. И, указывая на барахтавшегося в воде полярника, прошипел: – Там один, а на борту около сотни! Нас же всех посадят, если что случится!..
– Ты уж определись, чего ты больше боишься, – спокойно возразил Петров. – Утонуть или сесть в тюрьму.
Старпом нервно повел плечом:
– Вспомнишь еще меня, когда по судам затаскают.
– Товарищ Банник, – повернулся капитан ко второму помощнику, – запомните на всякий случай: старпом был против спасательной операции.
– Запомнил, – кивнул тот.
Поморщившись и с силой захлопнув дверцу, Еремеев вышел на крыло мостика.
Старший помощник Еремеев был на пять лет старше Перова, а потому воспринял его недавнее назначение капитаном «Громова» неоднозначно. То ли сам метил на это место, то ли простозаело.
Банник вообще по сравнению с ними считался дедом. Правда, без высшего образования, но с огромным послужным списком и тремя правительственными наградами. В числе комсостава он ходил на ледоколах Балтийского морского пароходства без малого 20 лет. При этом в капитаны не рвался, должностью и работой был вполне доволен.
* * *
Несмотря на опасность быть смытыми очередным водопадом, народу на палубе прибавилось. Вдоль лееров выстроились полярники, включая здоровяка Беляева – Левиного приятеля и соседа по каюте. Все переживали и пытались хоть как-то помочь товарищу. Одной рукой тот вцепился в спасательный круг, а второй пытался дотянуться до собаки.
– Лева, двигайся! – крикнул Беляев. – Интенсивней двигайся, слышишь?! Не будешь двигаться – замерзнешь!..
Матросы быстро готовили Цимбалистого: нацепили на него спасательный жилет и страховочный пояс, закрепили трос, вручили второй пояс с коротким тросовым поводком и карабином.
Боцман лихо перемахнул через заграждение, матросы начали травить трос…
И снова слух стоящих на палубе людей резанул страшный скрежет – левый борт вторично соприкоснулся с ледяной глыбой.
– Машинное! – крикнул в микрофон находящийся на мостике Петров.
– Машинное на связи, – ответил стармех.
– Михалыч, дай секунд на 30 полный вперед. А потом на те же полминуты средний назад.
– Понял, сейчас дадим. Жарко у вас там, видать?..
Не ответив, капитан обернулся к рулевому:
– Лево на борт! Надо отодвинуть корму вправо.
Банник осторожно напомнил:
– У нас люди под правым бортом. Не раздавим?
– Надеюсь, нет. Просто отойдем от айсберга на пяток метров…
По корпусу ледокола вновь прошла вибрация от ожившего дизеля. Гребной винт пришел в движение и быстро набрал полные обороты, взбеленив за кормой спокойную воду. Нос ледокола уперся в льдину, а корма начала плавно отходить вправо.
Тем временем Цимбалистый добрался по отвесному борту до воды и попытался дотянуться до Левы. Из-за движения судна вода пришла в движение – полярник то оказывался под самым бортом, то отдалялся на пару метров. Но при этом держался на поверхности из последних сил. Температура воды была близка к нулю, и он замерзал на глазах.
– Дай руку, – прохрипел боцман.
Говорить Лева уже не мог. И двигаться тоже. Заиндевевшая ладонь, вцепившаяся пальцами в спасательный круг, соскользнула. Тело ушло под воду…
– Ах, ты ж черт, – пробормотал Цимбалистый. И принялся быстро расстегивать пояс с прицепленным к нему тросом.
– Виталя, не смей! – крикнул кто-то сверху.
Но было поздно – отцепившись от троса, боцман нырнул следом за исчезнувшим с поверхности полярником.
Вынырнул он секунд через сорок. Без Левы…
* * *
Маневр удался: «Громов» слегка отодвинулся от айсберга. Но тот продолжал раскачиваться, разламывая вокруг себя льдины. Вырвавшись из ледяного плена, исполинская глыба словно радовалась обретенной свободе и беспрестанно двигалась, повинуясь то сильному ветру, то подводному течению.
– Лево на борт! – скомандовал Петров, заметив сближение с айсбергом.
Тихонов крутанул штурвал.
– Машинное, полный вперед!
– Есть полный вперед.
Капитан выбежал на левое крыло мостика и несколько секунд наблюдал за поведением судна. Вернувшись, снова прокричал в микрофон трансляции:
– Михалыч, дай на минуту полный назад.
Затем он появился на правом крыле и глянул вниз.
Матросы боцманской команды поднимали на борт Цимбалистого. Несколько полярников помогали тянуть трос.
Петров негромко выругался, заметив в руках боцмана не человека, а ту самую собаку, что помешала швартовке контейнера.
Судно содрогнулось от соприкосновения с айсбергом, но удар пришелся по касательной – скрежет льда о металл был не таким отчаянным и громким.
Боцмана подняли на борт, уложили на палубу. Стоять он не мог. Полярник Беляев осторожно освободил из обессиленных рук собаку и сунул ее за пазуху.
– Так, товарищи, дружно подняли Виталю и понесли ко мне в блок, – распорядился доктор Долгов.
Четверо матросов послушно выполнили команду: осторожно подняли Цимбалистого и направились к входу в надстройку…
Наблюдая с правого крыла эту картину, Петров на секунду закрыл глаза. Затем тяжело вздохнул и вернулся на мостик.
Старпом Еремеев куда-то исчез. Второй помощник Банник спустился вниз и поторапливал оставшихся на палубе людей:
– Расходимся, товарищи. Все в надстройку и по каютам – на палубе оставаться опасно…
Будто в подтверждение его слов айсберг качнулся и ударил своей подводной частью под ватерлинию левого борта. Ледокол содрогнулся и стал заваливаться вправо…
* * *
Тихонов едва устоял на ногах, в очередной раз удержавшись за колонку штурвала. Петров проехал по скользкому линолеуму рубки, но в последний момент вцепился в поручень. При этом на пол со стола полетели штурманские инструменты, упал и разбился графин с водой.
Двое полярников, спускавшихся на палубу гостевых кают, сорвались и «сосчитали» ступеньки трапа.
Стулья и табуреты в кают-компании опять пришли в движение. А на камбузе и вовсе случилось несчастье: с плиты опрокинулась большая кастрюля с готовым борщом, что заставило кока долго елозить по полу с тряпкой и изощренно ругаться на родном языке.
Четверо матросов, транспортирующих обмороженного боцмана, в этот момент подходили к надстройке. Посыпавшиеся сверху мелкие осколки льда заставили их пригнуться и втянуть в плечи головы. А сопровождавший процессию доктор был вынужден прикрыть своим телом Цимбалистого.
Последний удар пришелся в корпус ниже ватерлинии. Примерно в то место, против которого находилось машинное отделение. Мотористы подняли головы, прислушались. Лишь один стармех Черногорцев, отдавший службе на судах многие годы и повидавший за карьеру всякого, не потерял присутствия духа.