И когда кого-то интересовало мое мнение?!
Жил Нейт в пятнадцати минутах ходьбы от работы, поэтому до его квартиры я прогуливаюсь пешком, решив, что на подвиги — поездку на автобусе в час-пик — организм пока не готов. Десять минут уговоров себя любимого не увенчались успехом. Нужный дом обнаруживается сразу, нет необходимости плутать по дворам. С консьержкой проблем не возникает, старушка охотно пропускает меня в подъезд, а дверь после пробного толчка оказывается не заперта.
Мне сегодня подозрительно везет!
Стоит переступить порог, как из комнаты вылетает мелкая собачонка, грозно тявкая на меня и даже намереваясь пожевать мои шнурки. Следом за ней из глубины квартиры раздается кашель и спустя несколько мгновений появляется и сам хозяин. Домашние штаны и широкая футболка с растянутым горлом на этой суке смотрятся не хуже дорогущих костюмов в половину моей зарплаты, а вязаный шарф делает Нейта по-домашнему уютным, отчего все внутри сжимается от щемящего приступа нежности, а руки тянутся запутаться во взъерошенных со сна волосах. Выглядит альфа, конечно, больным, но на умирающего не тянет ни под каким углом. Симулянт хренов!
— Джей, — Нейт чересчур счастливо улыбается, отчего на щеках появляются ямочки, театрально покашливает, громко шмыгает носом, и бредет в комнату, старательно изображая страдальца. — Какими судьбами? Неужели соскучился?!
Конечно! Особенно усердно тосковал с трех до полчетвертого.
— Не успел. — Я прохожу следом и выкладываю на стол стопку документов. — Это вам подарок от мистера Брауна.
— Ты ведь сказал ему, что я умираю? — уточняет он, вчитываясь в первый акт. На меня он перестает обращать внимание, погрузившись в работу.
— Два раза, — я скашиваю глаза на вертящуюся под ногами собачонку. — И мне кажется, что твоя крыса хочет жрать.
— Крыса? — удивленно вскидывает глаза Нейт, с неохотой отрываясь от документа. — А, ты про Буцефала. И если зрение тебя подводит, то это собака.
— В каком месте это собака? — для наглядности я подхватываю под животом четвероногую пародию на домашнего питомца и размахиваю ей перед носом альфы. Псу такое обращение не нравится, и он жалобно скулит, умоляюще глядя на своего хозяина.
— Положи где взял, — на меня угрожающе кашляют и даже пытаются чихнуть. — Сделай лучше что-нибудь полезное, пока я изучаю эту макулатуру.
Демонстративно фыркнув, я отправляюсь на кухню. Тщательно проинспектировав холодильник и все шкафчики, нахожу, к радости крутящегося под ногами Буцефала, упаковку собачьего корма, а для альфы — задвинутую в самый дальний угол аптечку. С едой у Нейта было туго, поэтому все, что удалось — приготовить овсянку да вскипятить стакан молока с маслом. Полупустая аптечка порадовала необычным выбором лекарств. Покрутив приглянувшуюся мне пачку, я ухмыльнулся и кинул препарат на стол.
Начнем операцию, что ли?! И пусть хоть одна тварь попробует сказать, что я плохой омега! Ха, да мне цены нет! Я как «Чип и Дейл», только в одном флаконе и раза в три обаятельнее!
— Держи, — я ставлю на стол перед альфой тарелку с кашей. — А потом приступим к твоему лечению.
— Само пройдет, — хрипит Нейт, но к моему кулинарному шедевру заинтересованно принюхивается. И от молока отказываться не стал. Кто бы мог подумать, что болезнь делает Нейта более покладистым.
— Разумеется, пройдет после того, как ты примешь лекарства, — покивав и проследив, что альфа начал есть, я отправляюсь на кухню мыть посуду.
За шумом воды я не замечаю появление Нейта, который входит абсолютно бесшумно. От раздавшегося за спиной вопроса я испуганно дергаюсь и роняю тарелку, та звонко бряцает о раковину, но, к счастью, не разбивается.
— Разве у меня есть лекарства?
— И довольно любопытные, — я киваю на стол, где оставил свечи. — Иди в спальню, я помогу.
Минуты две Нейт соображает и, видимо, прикидывает, как оно будет выглядеть. Я процессу не мешаю и с излишним усердием вытираю тарелки.
— Ты серьезно?! — вчитавшись в название, пытается рявкнуть альфа, но тут же закашливается и хрипит уже тише, но по-прежнему зло. — Я не буду!
— Я не спрашиваю, а ставлю перед фактом, — спокойным и безразличным тоном начинаю я свою атаку. — Или ты боишься, Нейт?
Все альфы ведутся на это. Упаси ж боже усомниться в их мужественности!
— Не боюсь! — неразборчиво бормочет альфа, нервно расхаживая по кухне и при этом огибая стол по широкой дуге, будто там по меньшей мере затаилась гремучая змея.
Я вопросительно вскидываю брови и ехидно ухмыляюсь.
— Допустим. Тогда объясни причину своего отказа.
— Потому что это… это…
— Это лекарство, — отрезаю я и, вытерев руки, подталкиваю замешкавшегося альфу к комнате. — И другого в твоей аптечке нет.
Убедительные доводы у Нейта заканчиваются, поэтому он с неохотой кивает, словно одолжение делает. Можно было бы предложить Нейту самому вставить свечу, но альфа то ли из-за болезни не сообразил о таком варианте, то ли подействовал мой командный тон, а я от бесплатного представления отказываться не собирался.
— Просто признай, что тебе нравится издеваться надо мной, — бурчание Нейта все еще недовольное, но, кажется, он смирился с неизбежным.
В комнате за счет тяжелых серебристо-черных штор царит полумрак.
Потоптавшись возле кровати и встретившись с моим непреклонным взглядом, Нейт с видом великомученика падает на живот, утыкаясь лицом в подушку.
Подсунув Нейту вторую подушку под живот, я сажусь ему на ноги, прижимаясь пахом к соблазнительно выставленной заднице. Не удержавшись, провожу ладонью по бедру и боку, успокаивающе похлопав, будто альфа — норовистая лошадь. От моего невинного касания Нейт напрягается, но молчит, лишь сопит сильнее и раза в два обиженней.
Стянув домашние штаны вместе с трусами, скольжу пальцами между ягодицами, чувствуя, как вздрагивает Нейт. Не удержавшись, я устраиваюсь на его широкой спине, грудью ощущая жар через тонкую ткань одежды.
— Не бойся, — шепчу я ему в макушку и целую в висок, жадно вдыхая запах — терпкий и острый, не скрытый ничем. — И расслабься.
— Еще скажи «получай удовольствие», — в голосе появляются томные нотки возбуждения.
Зубами вскрыв упаковку, я вытряхиваю на ладонь «торпеду» и, пока она не растаяла, приставляю свечу к анусу. Плавно надавливаю пальцами, проталкивая ее внутрь. Альфа от моих действий напрягается, зажимается, не впуская инородный предмет, поэтому приходится легко шлепнуть Нейта ладонью по выпяченному заду. Приглушенно ойкнув, Нейт ослабляет контроль, чем я коварно и пользуюсь, пропихивая пальцы внутрь на половину и не давая вытолкнуть свечу наружу. На меня обиженно шипят и даже делают попытку стряхнуть. Слезать я не собираюсь, но руку убираю, чтобы не нервировать Нейта.
— Все?
— Как ощущения? — отпускать альфу я не тороплюсь, наоборот притискиваюсь к нему теснее, упираясь пахом в его ягодицы.
— Непривычные, — он замирает, словно прислушиваясь к своим ощущениям. — И там… мокро.
— Это похоже на течку у омег, знаешь. Так же жарко и нечем дышать, а там, — я надавливаю пальцами на вход, проталкивая один и чувствуя, как начинает таять парафин. — Липко и влажно, непривычно скользко. Тянет, словно не хватает чего-то — большого и твердого, и эта незаполненность сводит с ума. Ты пытаешься унять этот зуд, но пальцев чертовски не хватает. И все, о чем ты можешь мечтать, чтобы тебе вставили, засадили так глубоко, чтобы достало до глотки.
В ответ альфа сипло стонет и выгибается. Я трусь носом о шею Нейта и, пользуясь тем, что он легко выдержит мой вес, окончательно ложусь на него, запуская одну руку под рубашку и царапая подрагивающий живот. Обхватываю ладонью стоящий член, бережно оглаживаю, обводя начинающий набухать узел, и слышу приглушенное шипение, от которого у меня в паху сладко екает.
— Не упрямься, Нейт, — шиплю, проталкивая пальцы глубже, до самых костяшек. От терпкого запаха альфы рвет крышу. — Впусти меня, будь умницей.
— Иди к черту!
Глухо смеюсь ему в затылок и начинаю раздражающе-медленно дрочить Нейту, не давая ускорить темп.
Когда до грани хватило бы пары движений, я останавливаюсь и разжимаю ладонь. С гортанным вскриком Нейт вскидывается, недоуменно глядя на меня. Поднимаюсь с альфы и одергиваю свитер.
— Выздоравливайте, мистер Харди.
Быстро выхожу из комнаты и, торопливо накинув куртку, выскакиваю на лестничную клетку.
Уже в автобусе едва заряженный, жалобно мигающий телефон сотрясает дрожь пришедшего сообщения, и эти два слова заставляют меня довольно рассмеяться:
«Ненавижу тебя».
***
На стекле распускаются причудливые, лишенные красок цветы, холодные даже на вид. Ломаные острые грани переплетаются, создавая ледяное кружево. Когда от солнечных лучей, пронизывающих морозный узор золотыми нитями, начинают слезиться глаза, я моргаю и отворачиваюсь от окна.
Длинная стрелка с неохотой, будто издеваясь, подползает к двойке. Уже десять минут как обед. И все приличные люди должны жрать, уткнувшись мордой в тарелку!
Так о чем Нейт может говорить с этой крашеной дрянью три часа восемнадцать минут?! Или рот они используют не по назначению. И ведь, суки, даже кофе не попросили!
Звук открываемой двери и веселое звонкое щебетание Кейси звучат для моих ушей райской музыкой. Я послушно растягиваю губы в улыбке, всем своим видом изображая неземное счастье от возможности лицезреть перед собой огненно-рыжего омегу.
— О, Джей! — Кейси радостно взмахивает руками, отчего концы воздушного шарфика взлетают, как крылья тропической бабочки. — Ты все еще здесь?!
— Так получилось, не заметил, как время пролетело, — невинно хлопаю глазами, старательно кося под дурачка. Пользуясь тем, что Кейси стоит к нему спиной, Нейт совершенно по-скотски ухмыляется на мой невразумительный лепет, ничуть не сомневаясь в причине задержки.
— Что-то срочное? — с наиграно-обеспокоенным тоном в игру вступает альфа.
— Ничего такого, что не могло бы подождать несколько часов, мистер Харди.
— Замечательно. Мы как раз с Кейси говорили о предстоящем корпоративе, — Нейт приобнимает омегу. — И он изъявил желание посетить наше скромное мероприятие.
Какая ж ты сволочь, Харди! «Королева в восхищении!» Но я охуенно хороший секретарь, и ты это знаешь. И ты мне платишь за мою охуенность.
— Для нас ваше присутствие будет огромной честью, мистер Кейси, — изобразить безграничную радость удается на удивление легко. Зря мама не отдала меня в кружок актерского мастерства.
— Джей, тогда вышли Кейси пригласительный. — Нейт бережно держит омегу за талию, невесомо поглаживая кончиками пальцев, и неприкрыто развлекается за мой счет.
— Непременно.
— О, Джей, ты такой душка, — заливается соловьем Кейси, единственный, кто не въезжает в ситуацию и, кажется, совершенно не замечает разлившегося в воздухе напряжения, которое уже начинает искрить. — Кстати, тебе ведь есть с кем пойти? Не может такой очаровательный омега заявиться на вечер в одиночестве! Если хочешь, я могу тебе порекомендовать одного моего друга, вы отлично…
— Спасибо, мистер Кейси, — торопливо вклиниваюсь в монолог, пока шустрый омега не успел меня поженить без моего же согласия. — У меня уже есть пара на этот вечер.
Осталось только ему сообщить об этих планах.
— Вот как, — Кейси разочарованно вздыхает, но быстро приходит в себя и улыбается еще радостнее, будто заглотил десяток лампочек. — Нейт, а ты видел избранника Джея?
И если омега выглядит чересчур счастливым, как под кайфом, то у Нейта после моих слов довольный оскал словно половой тряпкой стирают.
— Нет, но уже в нетерпении.
О, дорогуша, я не сомневаюсь!
Проворковав на прощание еще одну дозу восторгов, Кейси почти силком выволакивает Нейта из приемной. Убедившись, что парочка ушла далеко и возвращаться не собирается, я приступаю к насущной проблеме. Пролистав список контактов в телефоне, нахожу нужный и звоню. После четвертого гудка в трубке глухо щелкнуло.
— Эмми, как ты относишься к халяве и что делаешь в эту пятницу?..
***
— Как ты себя чувствуешь? — Эмми прижимается непозволительно близко для приличного общества и взволнованно всматривается в глаза. Травянистая ваниль оседает на языке пряной сладостью. Вымученно улыбаюсь и легко касаюсь губами его лба, обозначая поцелуй.
На нас смотрят. Все, кто собрался в зале. Двое омег — что может быть интереснее в этом цирке?! Я чувствую чужие взгляды кожей — они жгут не хуже огня. Надеюсь, главные сплетники нашего серпентария не захлебнутся от восторга.
— Таблетка еще не подействовала, — голос хриплый, будто я простыл. О, простуда, пожалуй, была бы меньшей из всех зол.
— Сядь, — меня толкают в сторону диванчика, скрытого за разлапистым растением, которое еще немного, и вылезет из деревянной кадки. — Я принесу воды. Или сока.
— Лучше виски. Или коньяка, — вношу я коррективы в меню. — А лучше все сразу. И льда кинь.
Кожа горит под одеждой, словно по венам течет не кровь, а раскаленная лава — хочется провести по ней ладонями, стирая этот жар и зуд, пока еще легкий и щекочущий. Ощущение, что в трусы высыпали ведро песка, с каждой секундой лишь усиливается — первые признаки начинающейся течки. Я чувствую, как балансирую на грани, не хватает всего чуть-чуть, как меня накроет с головой. Зрение подводит, меняя цвета местами и превращая окружающий мир в сюрреалистичную картину. И хуже всего, что вся эта разноцветная клякса крутится вокруг невидимой оси. Промежуточное состояние самое паршивое. Лекарство не начнет действовать, пока не запустится процесс.
Возвращается Эмми и вкладывает мне в руку стакан с янтарной жидкостью, приобретающей в мерцающем свете зала кровавый оттенок.
— Тот альфа не сводит с тебя глаз весь вечер. — Тонкая ладошка успокаивающе проводит по бедру и будто невзначай прижимается к паху. — И следуя из того, что от моего невинного жеста у него в руках лопается бокал, то мне лучше его не провоцировать. Кто он?
Перевожу взгляд туда, куда кивком указывает Эмми, и не сразу узнаю в серебристо-сером мазке Нейта. Только мне сейчас не до альфы.
— Мой начальник, — заторможенно отвечаю, стараясь вспомнить, остались ли с моего прошлого раза в ящике стола «подавители».
Если математические способности меня не подводят, то в дальнем углу валяется полторы дозы. Вполне хватит, чтобы притупить набирающие обороты симптомы.
— Я скоро вернусь, — одним глотком допиваю виски и поднимаюсь с диванчика.
Глухое «сомневаюсь», брошенное мне в спину Эмми, я уже не слышу.
Выбираюсь из зала в полутемный коридор и бреду к лифтам. Как хорошо, что корпоратив по старинке и годами сложившейся традиции мы отмечаем в столовой.
Верхний свет в приемной я не включаю, решив не испытывать шалящее зрение, тем более что настольной лампы для моих поисков достаточно. Чтобы добраться до заветной коробочки, приходится вытащить стопку ненужной бумаги, которую я в раздражении скидываю прямо на пол, а также груду ручек и другой канцелярской мелочевки. Таблетки с неохотой выковыриваются из блистера, а может, виной мои дрожащие руки, но когда белые кругляшки оказываются на ладони, я уже готов рыдать от обиды и облегчения одновременно.
Как только я собираюсь проглотить таблетки, мой рот накрывает рука, отчего я крупно вздрагиваю и глухо вскрикиваю. «Подавители» падают на пол, и, ехидно проскакав по полу, прячутся где-то в темноте.
— Тихо, — успокаивающе выдыхает мне в затылок Нейт, притискивая к себе. Его горячая ладонь по-хозяйски лежит на моем поджимающемся одновременно и от волнения, и возбуждения животе, оставляя ожоги даже сквозь ткань рубашки. — Дыши глубже, Джей.
В этот вечер я как никогда послушен — расслабляюсь в его объятиях и жадно втягиваю соленый запах полыни. Близость альфы служит катализатором. Зуд просачивается под кожу и прячется где-то глубоко внутри, что не достать пальцами, а между ног становится предательски мокро. Терпкие капли смазки ползут между ягодицами, оставляя липкий след. Отвратительные ощущения.