— Я думаю перебраться в Англию. Навсегда.
Джаред выпрямился, глянул на сына и тотчас повернулся к платяному шкафу. Нырнув в него с головой, он заговорил:
— Не будь дураком, — казалось, слова доносятся со дна колодца. — В Англии тебе делать нечего.
— Мне нечего делать в Америке! — вскипел Исав.
Джаред отошел от шкафа и принялся рассматривать башмаки, которые только что извлек из ящика, затем швырнул их обратно.
— Все, что тебе нужно, находится здесь, в Америке! — сердито возразил он. — Твоя семья, твое дело. Хватит быть эгоистом, подумай хотя бы раз в жизни о других.
Исав изо всех сил сдерживал клокочущую в нем ярость.
— А я и думаю о семье, — произнес он ровным голосом. — О будущем нашей семьи. Если беспорядки продолжатся, парламент Англии будет вынужден применить силу и в колониях установят военное положение. Если мы перейдем на сторону мятежников, можем обанкротиться! В этом случае, доказав свою преданность Англии, я смогу спасти хотя бы часть нашего имущества.
— Поздно что-то менять, — ответил Джаред. — Жребий брошен. Наши предки покинули Англию, потому что не желали мириться с притеснениями; они жизнь свою положили за это. Пришло время бороться за то, что по праву принадлежит нам. Политическим путем — если возможно, оружием — если необходимо.
— Не могу поверить, что ты позволил задурить себе голову этой чушью, — взорвался Исав.
— Это наша земля! — возвысил голос Джаред. — Будущее Морганов в Америке, не в Англии. И всякий Морган, отказавшийся бороться за свою страну, хуже дезертира! Я ясно выражаюсь?
В эту минуту с треском распахнулась дверь, голоса Мерси и Джейкоба вырвались в коридор. Джаред схватил саквояж и быстрым шагом вышел из спальни, Энн и Исав устремились за ним.
Мерси:
— Уезжай! И если, вернувшись, не найдешь меня дома — забудь про меня!
Джейкоб:
— Никуда ты не денешься. Хватит спорить.
Джаред Исаву:
— Мы обсудим это, когда я вернусь.
Исав:
— А если будет слишком поздно?
Джаред:
— Это что — угроза?
Энн:
— Джаред, не будь таким агрессивным. Поспеши, ты опоздаешь на корабль.
Мерси:
— Мне не следовало выходить за тебя замуж!
Джейкоб:
— Как это похоже на тебя. Полагаешь, любой мужчина мечтает заполучить тебя в жены?
Энн:
— Джейкоб, ты что — тоже уезжаешь?
Мерси:
— Да, он уезжает… Он оставляет меня одну и…
Исав, обращаясь к Мерси:
— Хочешь, я буду навещать вас с мамой?
Джейкоб:
— Навещай мать, но держись подальше от моей жены!
Энн:
— Он не имел в виду ничего дурного, Джейкоб.
Мерси:
— Хоть кто-то за меня переживает.
Джаред:
— Не пора ли нам уходить? Я опоздаю на корабль!
Джейкоб:
— Сдается мне, с тобой все в порядке, ты даже не хромаешь! Посмотрите! Чудо! Или ты не все мне сказала, мисс актриса?
Мерси, рыдая:
— Поверить не могу — ты думаешь, будто мне не больно! В таком случае не смей ко мне приближаться!
Джаред:
— Могу я все-таки отправиться на корабль?
Вскоре коридор опустел. Мерси лежала у себя в комнате и рыдала. Исав уехал в Кембридж, Джаред в порт, Джейкоб в Лексингтон. Энн вернулась в гостиную. Ей никак не удавалось избавиться от непонятной, тупой боли в сердце. Как и в день званого обеда, на нее нахлынула волна ужаса. И тогда Энн попыталась справиться с паникой с помощью единственного известного ей средства — молитвы.
«Господи, я слаба, Ты, Господи, силен…»
Глава 7
Марш-бросок англичан в Лексингтон и Конкорд не был неожиданным. Военные сюрпризы стали такой же редкостью, как тосты за здоровье короля Георга в трактире «Зеленый дракон». Враждующие стороны не знали недостатка в шпионах. О том, что военный гарнизон получил приказ уничтожить склад оружия в Конкорде и заодно схватить Адамса с Хэнкоком, Пол Ревир[23] предупредил жителей городка за три дня до прихода англичан.
Конкордцы давно догадывались: что-то затевается. В марте из города выпроводили двух шпионов генерала Гейджа и сотрудничавших с ними лоялистов — их застали за составлением карты (дороги, арсеналы); кроме того, они интересовались политическими взглядами местного населения. 22 марта в Конкорде собрался Конгресс. Все ждали, что англичане двинут на город войска, но не знали когда. То было время пугающей неизвестности.
Был разработан план трехступенчатого оповещения. Как только королевские войска начнут перемещаться, Пол Ревир сядет в лодку и доплывет до Чарлстона, а оттуда доберется верхом до Конкорда и предупредит горожан об опасности; тем временем Роберт Ньютон, молодой священник, подаст с колокольни Северной церкви[24] световой сигнал мятежникам, находящимся на противоположном берегу (одна вспышка — англичане передвигаются по суше, две — по воде) — то есть даже если Ревиру не удастся достигнуть цели, сигнал заметят. И наконец, для страховки из Бостона в Конкорд пешком отправится еще один гонец — сапожник Вильям Доуз.
18 апреля подполковник британских войск Фрэнсис Смит получил приказ выступить ночью в поход. В подчинении Смита находилось шестьсот солдат, каждому лично, соблюдая осторожность, о цели операции сообщили сержанты. Затем людей потихоньку вывели из казарм; так же тихо они проследовали к воде и за час до полуночи погрузились в лодки.
В ту самую минуту, когда лодки поворачивали к Западному Кембриджу, на колокольне Северной церкви зажглись два фонаря. Доуз уже миновал кордон английских солдат, а Ревир, опережая неприятеля, греб в сторону Чарлстона — там он взял лошадь у помощника священника Джона Ларкина и отправился поднимать мятежников в ружье. О начале операции Ревира предупредил конюх — он услышал шутки офицеров по поводу ночных скачек.
Таким образом, операция англичан была обречена на провал. Мятежники перевезли оружие в Актон за день до вступления в Конкорд королевских войск и спрятали его в лесу и на городских окраинах.
Стоя на часах перед домом Джонаса Кларка, Джейкоб Морган дрожал от холода. Не выпуская из рук мушкета, он вытер нос тыльной стороной ладони. Насморк ему обеспечен. Близилась полночь. Помимо Джейкоба еще три человека вызвались охранять сон Сэма Адамса и Джона Хэнкока. Ночь начиналась спокойно. Но сейчас над окрестностями плыл колокольный набат, кругом гремели выстрелы. Хотя, возможно, тревога была ложной. Посовещавшись, часовые решили не будить спящих. После того как раздался гул колоколов, один из часовых, молодой человек с пышными рыжими усами, отчего-то заговорил фальцетом, другой начал заикаться и нервно вытирать ладони о штаны. «Интересно, — мелькнуло в голове у Джейкоба, — а мое волнение внешне как-то проявляется?» Внезапно его слуха коснулся отдаленный топот копыт. К дому Джонаса Кларка приближался одинокий всадник. В свете яркой полной луны лошадь и седок были видны как на ладони. Вскинув мушкет, Джейкоб застыл в ожидании. Незнакомец направлял скакуна прямо к часовым.
— Меня зовут Ревир! — крикнул он издалека. — Надо подать сигнал тревоги!
— У нас приказ не беспокоить здешних постояльцев ни под каким предлогом, — отозвался рыжеусый.
— Звуковой тревоги! — вновь крикнул Ревир. — Того и гляди, здесь начнется заваруха. Сюда идут войска!
Зазвонили колокола Лексингтона, ополченцы схватили мушкеты и устремились к причалам. Часовые разбудили спящих. Прямо за обеденным столом было проведено импровизированное совещание. На него пригласили Пола Ревира и — по просьбе Адамса — Джейкоба.
Все, кроме Джейкоба (он не мог усидеть на месте), расположились за столом.
Адамс жаждал подробностей, и Ревир пустился в пространное описание своего ночного приключения. Это был мужчина среднего роста, шатен, с прямыми волосами. Джейкобу бросились в глаза его сильные, с крепкими запястьями руки — руки серебряных дел мастера. Хотя они не были лично знакомы, молодой человек не раз слышал о Ревире на собраниях комитета.
— Двое друзей перевезли меня через реку Чарльз, восточнее того места, где залегли солдаты Саммерсета, — начал Ревир. — После того как меня высадили у Чарлстона, я пошел за лошадью.
— Уверен, — вмешался Хэнкок, — что Саммерсет выставил дозоры. Как вам удалось проскользнуть мимо них?
Ривер недоуменно пожал плечами и ухмыльнулся.
— Выходит, вы тоже заметили, что сегодня полнолуние? Хотя мы и старались грести бесшумно, я был уверен — нас обнаружат.
— Дополнительные предосторожности? — полюбопытствовал Адамс.
Ухмылка стала еще шире.
— Одна милая девушка отдала нам свою нижнюю юбку, и мы обмотали ею весла.
Хэнкок чуть не расплакался, представив юную деву, жертвующую нижнюю юбку на дело революции. От умиления он несколько раз стукнул ладонью по колену.
— Когда мы добрались до берега, — продолжил Ревир, — нас встретил полковник Конант с друзьями. Он увидел световой сигнал и захотел выяснить, что происходит. От него я узнал, что англичане патрулируют дороги между Кембриджем и Конкордом. Для меня, само собой, это не было неожиданностью, тем не менее я благодарен полковнику. Потом я отправился к Джону Ларкину. Он одолжил мне превосходную лошадь, и я помчался в Ленксингтон. Было почти одиннадцать.
Перед гонцом поставили огромную кружку эля. Он прервал свой рассказ и сделал два больших глотка. Адамс нервно барабанил пальцами по столу.
— До развилки я несся галопом. Затем свернул налево и поскакал к Кембриджу через болота.
— Чарлстонские общинные земли… — Ревир сделал еще глоток, и Джейкоб поспешил наполнить его кружку. Гонец кивнул молодому человеку в знак того, что его поняли верно. — Там, где железная клетка с костями, — добавил он.
Много лет назад чернокожий мужчина по имени Марк убил хозяина. Убийцу казнили, а его тело оставили висеть в железной клетке для устрашения невольников.
— У клетки, под деревом, я заметил двух «красномундирников». Я опознал их по кобурам и кокардам. Меня тоже заметили. Один из них пришпорил коня. Поэтому… — Одним глотком Ревир осушил кружку. И знаком попросил налить еще. — Я развернул лошадь и во весь опор помчался прочь. — Англичанин хотел перерезать мне путь, но завяз в грязи. Я оторвался от него и поехал в сторону Медфорда. Там я разбудил капитана милиции. Ну а потом, пока добирался до Лексингтона, перебудил почти всю округу.
Входная дверь распахнулась. Джейкоб вскинул мушкет, однако, увидев знакомые рыжие усы, тотчас его опустил. Часовой привел Доуза — сапожник добрался до Лексингтона по суше, дорогой он будил фермеров и сообщал им о приближении королевских войск. Когда Доуз отдышался, гонцы поспешили в Конкорд.
К двум часам ночи около ста тридцати патриотов собрались на лексингтонской площади. Ими командовал сорокапятилетний капитан Джон Паркер, ветеран французской и индейской кампаний. Адамс отправил Джейкоба на площадь — узнать, каковы планы Паркера.
Посовещавшись, ополченцы решили, что откроют огонь только в ответ на огонь противника. Паркер приказал разведать, где находятся «красные мундиры». Дожидаясь лазутчиков, колонисты вели свои разговоры, тесно сгрудившись. Борясь с ночной прохладой, мужчины переминались с ноги на ногу, потирали руки и плечи. В ночной тишине их смех и шутки звучали особенно отчетливо. После того как лазутчики вернулись ни с чем, было решено разойтись и собраться вновь по сигналу барабана. Кто-то из ополченцев отправился домой, кто-то предпочел согреться стаканчиком рома в ближайшей таверне Бакмана.
С первым проблеском зари вернулся Тадеуш Бауман, последний из паркеровских лазутчиков, и сообщил о приближении англичан. Барабанщики забили тревогу, и ополченцы спешно возвратились на площадь. В то время как Паркер строил людей, Джейкоб бежал к дому Кларка. Адамс и Хэнкок были готовы покинуть город.
В ту самую минуту, когда они намеревались выйти из дома, появился Пол Ревир, он был без лошади. По дороге в Конкорд Ревир с Доузом встретили конкордца Сэмюэла Прескотта, возвращавшегося домой от некоей лексингтонской дамы. Прескотт поинтересовался у гонцов, не может ли он им быть полезен. После чего они втроем отправились будить жителей Конкорда. На полпути между Лексингтоном и Конкордом их остановил английский патруль. Доуз, дав шпоры, понесся прочь. Он доскакал до какого-то деревенского дома, оставил там взмыленную лошадь и продолжил свой путь пешком. Прескотту удалось преодолеть невысокую каменную ограду и домчаться до Конкорда. Ревиру велели спешиться. Его допрашивали, а коня забрали. Затем Ревира отпустили. Ему пришлось возвращаться через кладбище.
Когда в сопровождении Ревира и Джейкоба Адамс и Хэнкок проскакали лесом в сторону Уобурна, британцы находились в двух милях от Лексингтона. И хотя Джейкоб понимал, что поступает правильно, оставаясь при Адамсе, ему не хотелось покидать город. Молодой человек давно мечтал схватиться с «красными мундирами», и вот теперь, когда ему предоставилась такая возможность, он стремительно удаляется от места будущего сражения.
Не успели они отъехать, как Хэнкок вспомнил, что забыл в таверне сундук с важными бумагами — попади эти документы в руки англичан, и мятежникам не поздоровится. Джейкоб вызвался вернуться в Лексингтон и спрятать сундук в доме Кларка. С ним отправился Ревир, но не потому, что Хэнкок не доверял Джейкобу — просто сундук был тяжелым. Незаметно и быстро вынести его из таверны могли только два человека. Джейкоб и Ревир повернули лошадей и поскакали к Лексингтону. Адамс крикнул им вслед, чтобы они не торопились с возвращением, — он хотел знать, что будет происходить в городе.
Было пять часов утра. К тому времени, когда посланцы Адамса добрались до спрятавшегося в предрассветном тумане Лексингтона, край неба уже начал синеть. За домами всадники не могли видеть пристань, зато отчетливо слышали, как поют трубы и гремят барабаны англичан. Сердце Джейкоба забилось сильнее, пульс участился, все чувства обострились. Сейчас, как никогда, он ощущал себя живым — казалось, он был рожден для этой минуты.
Он вспомнил, как жадно внимал в детстве рассказам о доблести, проявленной колонистами в войне с французами и индейцами. Эти истории будили его фантазию. Джейкоб считал, что на войне жизнь зависит от личного мужества, дружба крепче, а человеческое существование сводится к простой формуле — выживай любым способом.
В четырнадцать лет Джейкоб сбежал из дому и отправился воевать с французами. Он полагал, что сможет прибиться к какому-нибудь отряду, надеялся, что его решимость впечатлит военных и ему предложат остаться. Трое суток бродил паренек по лесу с отцовским мушкетом, а потом вернулся домой усталый, голодный и злой. Злился он оттого, что ему так и не довелось схватиться с врагом. А через несколько дней из длительного плавания возвратился Джаред, и Энн препоручила беглеца его заботам. Джаред был снисходителен к сыну. В конце концов, мальчишка всего-то и сделал, что помотал нервы матери. К тому же Джаред вспомнил себя в этом возрасте, вспомнил об отцовском мушкете, волках и одной странной ночи, проведенной в лесу.
С возрастом тяга к войне у Джейкоба не ослабла. После того как в Бостоне началось противостояние между патриотами и англичанами, его жизнь стала простой: черное — белое, правда — ложь, мы — они. Организация «Дети свободы», позднее переименованная в Комитет безопасности, вдохнула в молодого человека жизнь и — что важнее — дала ему занятие. И вот сейчас, когда королевские войска шли маршем на Лексингтон, Джейкобу меньше всего хотелось сопровождать Сэма Адамса в Филадельфию, где тот намеревался созвать Континентальный конгресс. Ведь там все будут толочься в коридорах и говорить, говорить, говорить.
Барабаны англичан забили «атаку», Джейкоб услышал, как капитан Паркер приказывает двум колоннам по тридцать восемь человек пропустить противника. На площади около сорока мирных жителей наблюдали за тем, как их близкие готовятся к встрече с «красными мундирами».
Ривер и Джейкоб нашли сундук Хэнкока и потащили его к жилищу Кларка, где и препоручили его заботам хозяина дома. Затем вновь поспешили к таверне. Джейкобу отчаянно хотелось присоединиться к капитану Паркеру, но он помнил свой долг — ему было приказано наблюдать.