Фрэнсис едва успел перехватить ее запястья, и тут сам Гринсэйл, придя в себя, оттащил взбешенную красавицу от гостя, которого она так страстно желала убить. Лишь теперь Холфорд заметил, что кожа незнакомки, судя по всему, смуглая не из-за солнца, а от природы и имеет приятный медовый оттенок. Вместе с тем черты ее лица были слишком тонкими для метиски, а волосы — слишком светлыми.
— Чудовище! — крикнула женщина и зарыдала, уткнувшись в плечо Гринсэйлу, который обнял ее и, глядя на Холфорда, ледяным голосом произнес:
— Убирайтесь, пока целы. Я могу и передумать.
Холфорд еще несколько месяцев вспоминал эту сцену со странной радостью. Это была его маленькая победа, одержанная при помощи самого странного оружия из всех возможных — любви. Именно из-за этой женщины Гринсэйл отказался от своего друга Джона Руби: он просто не захотел рисковать ее жизнью. Что ж, она была так красива, что понять его не составляло труда.
Вскоре пират-джентльмен был пойман, приговорен к смерти через повешение и казнен в Чарльз-Тауне. Холфорд к тому времени уже знал, что вспыльчивую подругу покойного капитана зовут Лоретта и что когда-то она была проституткой в Нассау, куда была вынуждена вернуться, став пиратской вдовой. Вернулась она не с пустыми руками: бывшая шлюха сама открыла бордель «Королевская роза», который, по слухам, пользовался большим успехом среди пиратской элиты — пятерки самых влиятельных капитанов берегового братства и их сподручных.
4
Весь день Чарли был сам не свой: он провел на борту «Нимфы» почти три недели и успел подзабыть, каково это, когда под ногами твердая земля, а не качающаяся палуба. Ему хотелось просто погулять по улицам, посмотреть на людей, поговорить с кем-то незнакомым и, быть может, узнать что-нибудь интересное.
Пираты тоже с нетерпением ждали, когда им позволят сойти на берег, и шумно обсуждали друг с другом злачные места, где можно было весело провести время. Чарли слышал их сальные шутки и краснел, а они посмеивались над юношей, предлагая отвести его на урок к жрицам любви и даже заплатить за удовольствие. Он отказывался, лишь преумножив этим всеобщее веселье.
Повезло, однако, не всем: Холфорд решил продать кое-что из захваченного добра и приказал Барнетту заняться выгрузкой сундуков на берег вместе с еще десятью матросами. Тут же словно из-под земли появился какой-то юркий человечек в потрепанном сюртуке, чем-то похожий на крысу. Его ничуть не смутило явно незаконное происхождение груза; с капитаном он беседовал любезно, обещая быстро найти покупателя и сохранить вырученную сумму до следующего визита «Нимфы». Чарли слышал много историй о нелегальной торговле в чарльз-таунском порту, однако о таких вещах было принято говорить шепотом и с оглядкой. Здесь же, в Нассау, продажа краденого сахара обсуждалась открыто, без малейших опасений, что кто-то услышит.
Отобрав еще пятерых матросов для каких-то своих целей, Холфорд позволил остальным отправиться в город и велел вернуться до наступления темноты. Чарли счел это разумным приказом, однако судя по смешкам и понимающим взглядам, которые бросали друг на друга пираты, его далеко не все собирались выполнить.
— Эй, кок! — позвал Мэтью Уотсон. — Ты с нами?
Чарли кивнул прежде, чем сообразил, о чем его спрашивают. О том, что нужно было предупредить Блейка, он вспомнил только на берегу.
«Надеюсь, — иронично усмехнулся юноша, — дядюшка не рассердится».
Город, живописно расположенный на склоне холма, нежился в лучах солнца. В бухте кроме «Нимфы» стояло на якоре еще несколько кораблей, разительно отличавшихся друг от друга формой корпуса и парусным вооружением. Преобладали маленькие и маневренные шлюпы, по сравнению с которыми «Нимфа» выглядела весьма внушительно и грозно. Чарли заметил поврежденные паруса на некоторых кораблях и понял, что они совсем недавно побывали в сражении. Засмотревшись на то, как на борту какой-то бригантины ставили новую грот-мачту взамен сломанной, он вдруг понял, что остался в одиночестве, — пираты с «Нимфы» ушли далеко вперед и затерялись в толпе.
Нассау был слишком мал, чтобы в нем можно было потеряться, однако Чарли стало неуютно. Здешнее население было не менее разномастным, чем застывшие в бухте корабли, которыми он некоторое время любовался. Не было двух одинаковых лиц, зато встречались в толпе белые, черные, мулаты, индейцы-полукровки с кожей всех оттенков коричневого цвета.
Наряды также отличались удивительным разнообразием. Некоторые люди, встретившиеся ему на пути, напоминали попугаев, а верхние и нижние части их одежды настолько не совпадали по происхождению, что это вызывало комический эффект, но смеяться над ними не стоило. Нищета и роскошь сочетались в таких удивительных пропорциях, что первое время Чарли вздрагивал, ловя на себе взгляды этих экзотических созданий: он чувствовал себя чужим в этом странном городе и был уверен, что в одиночку здесь ходить небезопасно.
Он шел мимо многочисленных таверн, откуда доносились веселая музыка и нестройное пьяное пение, и думал, не вернуться ли на корабль, как вдруг появился Кит. Юнга схватил Чарли за руку и, пританцовывая от нетерпения, потащил прочь с набережной, к одной из улочек, что уходили вверх по склону холма, по-змеиному извиваясь.
— Я такое узнал! — громким шепотом объявил Кристофер. — Ты не поверишь!
— Рассказывай, я слушаю… — сказал Чарли, поняв, что именно это от него требуется.
Часть сведений, как выяснилось чуть позже, юнга подслушал, но кое-что ему поведал трактирный слуга, которому не впервой было сообщать морякам последние новости в обмен на небольшое вознаграждение. Оказалось, что в Нассау ожидали прибытия нового губернатора. Период безвластия, длившийся с момента разрушения города во время войны с испанцами, близился к завершению. Корона вновь решила прибрать к рукам лакомый кусочек земли в Карибском море. Однако самое интересное заключалось в том, что новым губернатором стал… бывший пират.
— Капитан Вудс Роджерс! — сообщил юнга. Имя показалось Чарли смутно знакомым — должно быть, кто-то из посетителей «Фальконера» был на корабле, захваченном этим пиратом, и уцелел, чтобы рассказать об этом. — Король назначил его губернатором не то в феврале, не то в марте, и скоро, очень скоро он будет здесь! Ты представляешь себе, что это значит?
Чарли призадумался.
Он уже понял, что Нассау сильно отличался от Чарльз-Тауна и, наверное, от остальных городов Вест-Индии, о которых он знал лишь понаслышке. Здесь не существовало королевской власти, хотя на бумаге Нью-Провиденс принадлежал английской короне. Но на деле им управляли сами пираты, подчиняясь собственным неписаным законам. Война с таким опасным населением скорее всего оказалась бы очень дорогостоящей и с неясными перспективами. Куда изящнее и умнее было бы разрушить эту цитадель пиратства изнутри с помощью человека, который знал ее лучше, чем любой из высокопоставленных чиновников, сменивших друг друга на губернаторском посту за последние двадцать — двадцать пять лет. Чарли очень понравился этот ход Лондона, о чем и было заявлено расстроенному юнге.
А тот почему-то обиделся, хотя еще недавно сам называл Нассау городом шлюх и инвалидов. Он позабыл об осторожности, стал кричать, что Чарли слишком неопытен, чтобы понять простую вещь: не может, мол, влиятельный пиратский капитан предать береговое братство и целый город, в котором живут такие же честные пираты, как он. Чарли, задорно улыбнувшись, напомнил Кристоферу о недавнем проступке Чернобородого и услышал в ответ, что это не одно и то же — отойти от дел и перейти на сторону противника, превратившись из союзника во врага.
Спор закончился тем, что юнга плюнул на землю и убежал. Продолжив свою довольно-таки унылую прогулку, Чарли попал на улицу, почти такую же широкую и чистую, как и те, что были в Чарльз-Тауне. По обеим сторонам возвышались красивые дома в колониальном стиле, которые могли принадлежать только очень обеспеченным людям. Он понял, что именно здесь, должно быть, обитают самые важные члены пиратского сообщества. Впрочем, люди на этой симпатичной улице мало отличались от публики на набережной: та же пестрота в одежде, тот же опасный блеск азарта в глазах.
Он шел, пока не столкнулся носом к носу с Блейком.
— Что ты тут делаешь? — недовольно спросил моряк. — Ищешь приключений?
— Я ищу Кита, — ответил Чарли. Ему не хотелось оправдываться, но сказанное звучало именно как оправдание. — Мы поссорились, и он убежал. Мне показалось, он сильно расстроился.
— Показалось! — сварливо передразнил Блейк. — Я бы на месте Холфорда просто запер тебя на камбузе, а еще лучше — приковал цепью к плите. Шел бы ты обратно на «Нимфу», друг мой, здесь не место порядочному человеку.
Чарли вопросительно поднял брови и с преувеличенно покорным видом спросил:
— Не вы ли говорили, что человек все время должен учиться? Как же я буду это делать, сидя на цепи?
— О-о, сарказм! — Блейк рассмеялся. — Ты и вправду быстро учишься. Ладно, попробуем извлечь пользу из твоего пребывания в этой обители порока, не запятнав при этом белых крыльев. Видишь ту женщину в синем платье?
Женщина, о которой говорил Блейк, стояла на противоположной стороне улицы, беседуя с каким-то седовласым моряком, который то и дело подкручивал роскошные усы, стараясь, видимо, произвести впечатление на даму. Ее платье и впрямь было удивительно глубокого синего цвета. Чарли за полгода жизни в Чарльз-Тауне повидал немало образцов портновского искусства, и сейчас он сразу заметил, что наряд незнакомки стоит немалых денег. Он был скроен и сшит так аккуратно, что даже самая взыскательная модница ни за что не распознала бы в нем изделие какой-нибудь провинциальной мастерицы.
— Что ты можешь сказать о ней?
— Красивая, э-э, осанка. — Чарли почувствовал, что краснеет.
У женщины была очень тонкая талия — такая, что можно обхватить, соединив кончики больших и указательных пальцев, и красивые бедра, крутой изгиб которых платье не скрывало, а подчеркивало. Когда Лоретта обернулась, у Чарли перехватило дыхание. У нее было благородное лицо с высоким лбом, тонким носом и огромными светло-голубыми глазами, обрамленное густыми темно-каштановыми локонами, уложенными в аккуратную прическу. Ее пухлые губы чуть изгибались в загадочно-печальной улыбке, перед которой, как внезапно понял Чарли, мало кто сумеет устоять. Каждое движение ее руки, плавное и неторопливое, казалось воплощением изящества и красоты. А еще в ней чувствовалась тайна.Лоретта была из тех женщин, что способны на долгие годы кого угодно лишить душевного спокойствия.
Он вдруг почувствовал влечение, чего с ним никогда еще не бывало при взгляде на особу противоположного пола. Блейк наблюдал за ним со странным выражением лица, как будто чего-то ждал.
— Она выглядит очень привлекательно и благородно, — сказал Чарли, не зная, как еще выразить обуревавшие его чувства.
— Не похожа на здешних женщин, да?
Чарли с готовностью кивнул.
— Эту даму зовут Лоретта, — продолжил Блейк. — Из-за нее я здесь.
— О-о… — только и сказал Чарли.
Еще плывя к берегу на лодке с пиратами, он понял по их разговорам, что в Нассау живет человек, обладающий сведениями, которые позарез нужны капитану. Матросы смеялись, говорили про большие деньги и про то, что золото не тускнеет. Чарли заметил: выражение лиц у моряков было такое же жадное, как у Беккета, когда тот прикидывал выручку за вечер, глядя на полный зал «Фальконера». Не Лоретта ли и есть эта осведомленная особа? Но при чем здесь Джек Блейк?
Нечто неуловимое было в облике Лоретты, что делало ее не похожей на всех англичанок, француженок и даже испанок, каких ему довелось увидеть в Чарльз-Тауне и в Нассау.
— Она как будто не из этих мест, — заметил Чарли.
— Она из Индии, — проговорил Блейк, не отрывая взгляда от Лоретты, которая пока что не заметила слежки и продолжала беседовать с усатым пиратом. — Ее историю я как-нибудь потом тебе расскажу, а ее настоящее имя ты не произнесешь, пока не научишься завязывать язык узлом.
— Я слышал, что у индийцев темная кожа и черные волосы… — заметил растерянный Чарли. — Разве не так?
Блейк покачал головой.
— Не у всех. В основном у простонародья и тех, кого там вовсе не считают людьми. Некоторые индийские аристократы внешне отличаются от европейцев благодаря одежде и прическам, а не цвету кожи и волос. Если бы Лоретта была сейчас в том наряде, в каком я увидел ее много лет назад, ты бы сразу понял, откуда она родом.
— И как же она попала в Нассау?
— О-о, это очень интересная история… Примерно двадцать лет назад один весьма удачливый пират захватил набитый драгоценностями корабль Аурангзеба, тогдашнего Великого Могола. Добыча была всем на зависть — больше шестидесяти тысяч фунтов стерлингов. Но кроме золота и драгоценных камней там еще была девочка, дочь какого-то важного человека. Пират забрал ее, рассчитывая потом получить выкуп от родителей или самого индийского императора, однако вышло иначе: через несколько месяцев родители девочки были обвинены в заговоре и казнены. Если бы она в это время находилась дома, то лишилась бы жизни…
Блейк внезапно замолчал.
Усатый пират и дама в синем распрощались.
Чарли искоса взглянул на своего «дядюшку» и увидел, что него дрожат руки от волнения.
— Смотри в оба, — сказал Блейк. — Если увидишь кого-нибудь с «Нимфы», тотчас же дай мне знать. — И, не дожидаясь реакции Чарли, позвал: — Лоретта!
А потом, чуть помедлив, прибавил длинное, певучее слово, которое Чарли не сумел даже расслышать, не говоря уже о том, чтобы повторить. Оно больше походило на птичью трель или волшебное заклинание из сказки, чем на человеческое имя.
— Я пришел, как обещал! — сказал он с такими теплыми интонациями в голосе, что женщина вздрогнула.
И очень медленно повернулась. Некоторое время она ничего не делала — просто стояла, глядя на Блейка, и вдруг ее совершенно бледное лицо, как показалось Чарли, постарело лет на пять.
— Господи, как сильно ты изменился, — произнесла она глубоким контральто. Блейк виновато развел руками. — Ох, где же ты пропадал столько времени?..
«Интересно, — подумал Чарли, — как эта дама связана с тайной Блейка? Судя по всему, они хорошо знакомы!»
— Я не могла ждать, — продолжала Лоретта. — Ты…
— Молчи, — перебил Блейк. — Я все про тебя знаю.
Они сделали шаг навстречу друг другу, и Чарли понял, что для обоих это простое движение оказалось очень мучительным. Он следил за Блейком и Лореттой затаив дыхание и все гадал, что связывало этих людей в прошлом, отчего им теперь так больно? Они любили друг друга? Он долгое время считал, что невозможно полюбить падшую женщину, но это было раньше, не теперь.
Однако во взгляде женщины не было любви, только горечь и тоска.
— Слушай меня очень внимательно, — сказал Блейк, понизив голос так, что Чарли едва его слышал и мог только догадываться о сказанном, читая по губам. — У меня совсем мало времени, я едва сумел оторваться от людей Холфорда, чтобы найти тебя. Он ищет того, кто знает о городе, поэтому обязательно придет к тебе. У тебя дома хранится что-нибудь, что может подсказать ему правильную дорогу, письмо или дневник Ричарда?
— Он послал мне письмо перед казнью, — пролепетала женщина. — Откуда ты…
— Тише. Оно написано тем же способом, что и всегда? — Лоретта кивнула, и Блейк продолжил: — Отлично. Я прошу, чтобы ты отдала его Холфорду вместе с той штукой.
— Джон, ты с ума сошел!
— Отдай. Иначе он заберет силой.
— Джон… — Она отступила, глядя на него с таким видом, будто поняла, что обозналась и приняла незнакомца за старого друга. — Ты не можешь меня просить об этом…
— Ради твоего же блага, Лоретта.
— Нет!
— Ты не понимаешь, — терпеливо продолжал уговаривать Блейк. — Холфорд все знает. Он загорелся идеей найти город и найдет, он весь Нью-Провиденс перевернет, если понадобится. Его ничто не остановит! Нет смысла убегать, потому что он уверен, что ты — последняя ниточка к сокровищам, а это значит, что он ни перед чем не остановится. Прошу тебя, не упорствуй.
На лице Лоретты появилась гримаса презрения.