Прямо и правее, метрах в ста пятидесяти, — длинные здания коровников. Один еще догорает. Рядом видны минометы, ящики с минами, трупы. Там должны быть щели. Надо туда!
Баженов хорошо запомнил это свое «надо туда», потому что именно в эту минуту головной пикировщик отвернул влево и помчался прямо на них.
— Ложись! — закричал Баженов. — Ложись и расползайся, — повторил он, схватил Луганскую за руку, потащил за собой и, отбежав шагов десять, упал вместе с нею.
На мгновение их закрыла тень пикировщика. Взрывная волна облепила чем-то мягким: они лежали на толстом слое старой, слежавшейся бурой соломы.
И снова — рев пикировщика. Близкий разрыв. Утробный визг осколков. Соломенный вихрь.
Баженов понимал, что не они привлекли внимание «юнкерсов», а катюши, находившиеся по соседству, в роще. Какое опасное соседство! И надо же…
Перебегать опасно. А если отползти?
Приподняв голову, он наблюдал, как пикирующие бомбардировщики стреляли, затем выпускали черные бомбы и, взревев, круто лезли вверх, как ложились на правое крыло и, описав круг, снова пристраивались в хвост друг другу-
Из рощи вынеслась автомашина с установкой PC и помчалась в сторону коровников.
Бомбы, нацеленные в эту катюшу, упали близко, и взрывная волна покатила лежавших. Маленькая блондинка испуганно закричала и вскочила.
— Лечь! — крикнул Баженов, подбежал, опрокинул девушку на солому и пополз прочь.
Худенькая брюнетка, глядя в небо, истово и громко ругалась:
— Бандиты, болваны, дураки!.. Сволочи!.. Убийцы!
Полная шатенка рыдала, содрогаясь всем телом.
Из рощи, откуда медленно поднимался пустой черный дым, вырвалась вторая катюша, третья. Третью подбили совсем близко от них, а потом начали расстреливать ее зажигательными пулями.
Из-за коровников, из леса хлопали зенитные душки. С юго-западной стороны двора, куда им надо было идти, донеслась дробь пулеметов.
«Может, это мои зенитчики, — подумал Баженов и снова огляделся. — Бежать — значит привлечь внимание. Лежать как убитые, и все!»
Снова пикировщик, и снова веер пуль, и снова, сбросив бомбы над рощей, он круто взмывал вверх и пристраивался для нового захода.
«Карусель» пикировщиков продолжалась. Баженов увидел, как из рощи выбежали трое, пытались перебежать двор; пикировщик из пулеметов расстрелял двоих.
Сноп пуль проносится над головой, будто взмах гигантского веера. Холодит.
— Лежать! — Баженов увидел, как младший лейтенант оглядывается, собираясь вскочить. И все же он вскочил и побежал к сараю.
— Назад! — пытался остановить его Баженов. — Назад!
Лейтенант то ли не слышал, то ли делал вид, что не слышал, продолжал бежать. В том же направлении за сарай помчалась катюша, а за ней очередной «юнкерс».
Соломенная крыша запылала.
— Лежать неподвижно! — Баженов заметил, что одна из связисток поднимается.
Если любой из «юнкерсов», пикируя на катюши в роще, чуть-чуть не довернет или начнет стрелять на полсекунды раньше, то пули попадут в них. Убежать? Не позволят. Посчитают их персоналом с катюш, а это ведь тоже ценная добыча. Лучше лежать и не шевелиться. Не привлекать внимания.
Очередь полоснула рядом, и солома задымилась. Стреляли зажигательными. Все лежали неподвижно, прижавшись к земле, и тяжело дышали.
Баженова поразило, как быстро пикировщики обнаружили место сосредоточения PC. «Раму» перед приездом PC сбили. Значит, это сделал наводчик, радист врага, находившийся где-то поблизости.
Очередной «юнкере» спикировал на зенитки. Авиабомба упала неподалеку, и сильной взрывной волной Марину Луганскую подкатило к Баженову, который лежал на груди, широко раскинув руки.
— Лежать! — яростно крикнул Баженов когда увидел, как Марина Луганская подняла раскрасневшееся лицо.
Марина попыталась вскочить, Баженов обхватил обеими руками ее плечи, прижал к соломе. Она хотела вырваться и не могла. Подняла пунцовое лицо и смотрела, как пикировщик несется на них. Дышала порывисто. Глаза расширились, округлились.
Страшно ли приговоренному к расстрелу стоять у стены, смотреть в наведенные на тебя дула и ждать, когда блеснет огонь? Вот на нее устремляются дула пулеметов. Стреляют. В нее!.. Боли нет: пронесло…
Ох, как трудно, как невыносимо трудно чувствовать себя совершенно беззащитной! Секунды кажутся минутами. Ох, как трудно лежать и смотреть в глаза смерти. Бежать из этого ада! Куда угодно бежать!
Сильная рука вновь удержала ее. Она опять разозлилась. Как она сейчас ненавидела Баженова, желавшего ей смерти! Но странно… неужели он сам не боится? Хорошо, что не одна. Не одна!
Марина опять подняла голову. Она тяжело дышала.
— Лежи!
— Обидно умирать так, — прошептала она. А когда пули ударили возле ее головы, она ахнула, схватила левую руку Баженова и уткнулась лицом в его ладонь.
Зенитные орудия замолчали. Зенитные пулеметы продолжали строчить. Один пикировщик на мгновение замер на месте, выходя из пике, и они подожгли его. Когда же, пристрелявшись, они точно так же сбили второй, «юнкерсы» начали пикировать на зенитные пулеметы. Появились и яростно напали ястребки. Горящий «юнкере» врезался в лес и взорвался. Остальные набирали высоту и уходили на запад, преследуемые нашими истребителями.
Марина Луганская, озорная Поля Сотник с черными глазами галчонка, Аня Юрмашева, Катя Ступицина, связист и техник вскочили и закричали «ура» так, будто их могли слышать наши летчики.
— А ты, Маришка, трусишка! — сказал Баженов, отряхиваясь. Это «ты» вырвалось невольно, но казалось таким естественным, будто они давным-давно дружат и другое обращение немыслимо.
— Ты ошибаешься! Я просто считаю, обидным быть убитой на грязной соломе. — Взгляд у девушки был какой-то странный: ласковый и сосредоточенный, удивленный и встревоженный, будто обращенный в себя… Баженов послал связиста-техника разыскать младшего лейтенанта, а с остальными пошел в деревню. По пути он встретил Богуна, прибежавшего его встречать. Первая группа связистов была уже на месте. Баженов приказал Богуну передать лейтенанту Стрепетову, чтобы автоматчики его взвода вырыли щели в садах возле домов, предназначенных для ВПУ, а если имеются старые щели — проверили их годность. Надо выставить часовых. Богун знает, где именно.
— А я уже приказал ему от вашего имени.
— Приготовить щели?
— И часовых выставить. А наши зенитные пулеметчики сбили-таки два «юнкерса»!
— Передай командиру — пусть подаст об этом рапорт на имя генерала. Наградят их непременно!
Баженов отвел связисток и зашел в хату к Андронидзе, возле которой стоял часовой. Старший лейтенант из разведотдела сообщил, что майор пошел допрашивать пленного. Баженов был раздосадован, так как оставил Андронидзе своим заместителем и просил его не отлучаться. Впрочем, сердился он напрасно: старший лейтенант передал ему все полученные боевые донесения, и Баженов мог составить и отослать свое первое донесение генералу Дубинскому. Город «Ключевой» обороняют части 72-й пехотной дивизии противника с танками. Противник отбил шесть занятых нами кварталов и непрерывно контратакует танками с пехотой. ВПУ — в полной готовности.
Дубинский сообщил по телефону, что через полчаса выезжает с двадцать вторым (Орленковым). Приказал воспользоваться проводной связью штаба дивизии с командиром полка Коваленко, ведущим бои в городе, и приказать от его имени майору Филиповскому, чтобы он выяснил причины отступления, а затем прибыл на ВПУ и доложил.
Баженов шел по улице и вспоминал подробности недавнего боя в селе. Этот подбитый танк, что виднеется впереди на перекрестке улицы, по определению Льохи, «дал им жару». А сейчас возле него копошатся две фигуры. Баженов машинально притронулся к ложу карабина-пистолета, висевшего на правом плече.
Две женщины — старая и молодая рылись в ворохе одежды. Женщины испуганно, выжидательно глядели ему в глаза.
Баженов стоял, смотрел на них и думал о том, что появление жителей создает новые трудности. Под видом жителей могут проникнуть враги. Может быть, на время запретить въезд, а явившихся выселять? Он окинул взглядом улицы, дома, огороды- Вон идет женщина с грузом на плечах и ведет за руку ребенка. А по улице, что тянется с запада, движется одноконная подвода, груженная скарбом, и вокруг нее шагает человек тридцать. У леса, где догорает дом, мечется несколько фигур — тушат пожар, что ли? А кто может лучше местных тушить пожары?
— Ну и шо? — грубым мужским голосом опросила старуха и властно выпрямилась. — Може вам жалко шмаття, какое это падло награбило в городе и везло в танке? Так вы скажите, товарищ командир, мы нарушать закона не будем…. як ще есть такой закон, чтоб не брать у бандитов награбленного.
Баженов молчал.
— Проклятущие выгнали нас з ридной хаты, выгнали за десять хвылин, щоб им повылазило! Я и одежду не поспела взять.
— Вы местные?
— А як же ж, от и моя хата. Заходьте. А це моя донь-ка, Марусенька. Як прознали, шо наши тут, то мы зараз до своей хаты. Чи не рано пришли? Чуете, як грюкае в лесу? Та й сюды попадав.
— Не бойтесь!.. Помогите мне, разыщите партизана из местных жителей — может, кто вернулся с семьей — и скажите: пусть сейчас же придет к коменданту.
— Ну, а… это? — старуха показала на отобранные вещи. Баженов молча махнул рукой и пошел дальше. Было ли это мародерством? Или они, пострадавшие, имели право на возмещение своих потерь?
Баженов шел и видел все новых и новых жителей. Они подбегали, жали ему руку благодарили так, будто это он лично освободил село. Спрашивали, не рано ли вернулись.
Пока вернувшихся было немного. Только к вечеру, как доложил Богун, «народ густо пошел».
В узле связи дивизии Баженов поговорил с майором Филиповским, который был сильно навеселе. Рассказывая о тяжелых эпизодах боя, он похохатывал. Поговорить с подполковником Казюриным, находившимся в Луковицах, не удалось. Комполка и Казюрин были в передовых частях.
Когда Баженов вышел, его уже ждал пожилой человек с красной повязкой на руке и винтовкой за плечами. Он, Онуфрий Андреевич Невысокий, партизан, привез свою семью; а Настя Кудленок послала его сюда, говорит — командир тебя требует. Баженов объявил, что назначает его, партизана Онуфрия Андреевича Невысокого, своим заместителем по гражданскому населению. Как назвать иначе, Баженов не придумал; не назначать же партизана председателем сельсовета! Поручил ему создать самоохрану — две-три группы по трое мужчин в каждой — и проверять всех возвращающихся. Подозрительных задерживать и доставлять ему.
Баженов шел по боковой улице и обходил труп бойца, когда над его головой свистнула пуля и донесся негромкий выстрел. Баженов забежал за ближайший дом и остановился. Выстрелов больше не последовало. Он выглянул в сторону крайних домов у дороги на Луковицы и не заметил никого. «Случайный» выстрел?.. Глупо было так поступать, но Баженов все же опять прошелся мимо трупа, и опять рядом свистнула пуля. Да, она прилетела со стороны крайних домов. Сидит снайпер на чердаке и постреливает.
Как ни велико было желание самому снять снайпера, Баженов зашел к командиру резервной роты и приказал прочесать все дома. Всех задержанных доставлять к нему.
А с переправы, мимо фермы, где они днем лежали на соломе, уже двигались танки, шли группы солдат.
Баженов шагал не спеша по улице и, погруженный в свои мысли, не оглядывался по сторонам. Он пытался понять, почему пережитая вместе смертельная опасность так сильно сближает людей? Не то слово, — роднит! Вот и после огня пикировщиков Марина стала совсем другая, будто ее подменили…
Навстречу шел молодой солдат. Вперив в Баженова чистый — «нараспашку» — взгляд светло-серых глаз, он четко и лихо вскинул руку к пилотке и прошел, чеканя шаг. Приветствие было выполнено безупречно, как на учении. Баженов даже оглянулся; оглянулся и боец. Был он ниже среднего роста, блондин. Даже брови были светлые.
Андронидзе зазвал Баженова в свою хату. Он допрашивал рексиста — бельгийского фашиста из тех, коими был укомплектован батальон «Валония». Может, у Баженова будут вопросы? Как показал пленный, батальон «Валония» получили приказ: без артподготовки двигаться через лес и внезапным броском вернуть село «Орешек». Одновременно другие части должны были овладеть Луковицами, тоже через лес. Расчет был на то, что лес пуст, так как партизаны присоединились к советским войскам; да и вряд ли красные офицеры, зная, что гитлеровские командиры избегают боевых действий в лесу, будут ожидать их наступления через лес.
Партизанские дозоры обнаружили наступающих и вместе с авиадесантниками разгромили их. При поспешном бегстве некоторые рексисты заблудились. Этого привели Мальчишки.
— Какие такие мальчишки?
Майор Андронидзе объяснил:
— Группа подростков. Их заводила — некий Игорек. Он повел их в лес — охотиться за брошенным оружием. Нашли несколько винтовок, а потом обнаружили вот этого. Когда он начал стрелять, подростки тоже открыли пальбу, ранили его и доставили сюда.
Баженов спросил пленного, откуда батальон прибыл, какого он состава; не видел ли он вот таких карабинов-автоматов. Пленный ответил, а про оружие сказал, что видит такое впервые.
Андронидзе вывел Баженова в садик и с присущей ему горячностью объявил, что ему не нравится, как Баженов расположил ВПУ. Выбирать надо было не в селе, а на самой окраине, и лучше всего — изолированные дома. И надо объявить село на осадном положении, запретить хождение граждан с восьми вечера, ввести настоящую комендантскую службу.
Андронидзе дал еще ряд советов и вдруг замолчал, заметив в небе одинокий «юнкере». Тот пикировал на них. Андронидзе и Баженов прыгнули в щель. И надо же было случиться, что бомба угодила в дом, откуда они только что вышли. Дом развалило, одно опаленное бревно даже упало поперек щели, в которой они сидели.
— Точно! — прокричал Андронидзе, когда они, оглушенные, вылезли и отряхивались.
Баженов рассказал о том, как немецкие пикировщики бомбили и обстреливали катюши. Работает наводчик! Таков был его вывод.
Андронидзе не согласился с ним. Там-то было все ясно: роща между селом и фермой находится вблизи Днепра, перед этим в воздухе была «Рама», был, допустим, и наземный наводчик. А вот как целенаправить бомбардировщик в обычный, ничем не примечательный дом среди других таких же? Считать дома на улице? Скорее всего летчик испугался и, не долетев до переправы, сбросил бомбу где попало, «вообще на село», а случайно попал именно в этот дом.
На улице уже толпились мальчишки. Прибежали автоматчики и лейтенант Стрепетов, командир из взвода охраны. Пленный и охранявший его автоматчик погибли при взрыве.
Баженова окружили подростки. Они спрашивали наперебой: Кто он по званию? Когда начали носить погоны? Когда освободят город? Скоро ли начнутся занятия в школе?
Будут ли показывать сегодня кинофильм? Какой системы у него карабин?
Баженов старался удовлетворить их любознательность как мог. Показал карабин. Не видели ли ребята такого раньше? Нет, не видели. Баженову пришелся по душе не по годам рослый, серьезный и очень любопытный Игорек Щербаков. Парню только пятнадцать лет. Сюда, к бабке, он приехал из города с мамой еще осенью сорок первого года. В город входили гитлеровцы, и они остались здесь. Потом их выселили в село за восемь километров отсюда. Отец, Тимофей Кузьмич Щербаков, электротехник, — в партизанах.
— Да я же его знаю, — сказал Баженов. — Мы с ним вместе брали опорный пункт на развилке дороги.
— Тогда и я про вас знаю! Отец рассказывал, когда забегал к нам днем.
До войны Игорек учился в ремесленном училище. В годы войны слесарил, чинил ведра и прочую утварь. Да, это они привели пленного. Да что толку? Бомбой весь дом разнесло, его тоже. Вот ухнуло! В соседних домах все стеклa повьшибало…
Баженов популярно объяснил ребятам, что такое радионаводка на цель и как действует наводчик. Намекнул, что и здесь, возможно, не без наводчика обошлось, к поручил ребятам следить, не обнаружат ли они где-либо подозрительного человека с радиоаппаратурой. Аппарат может быть где-нибудь спрятан. Если обнаружат — пусть потихоньку сообщат партизану Невысокому, Онуфрию. Знают ли они такого? Знают! Ну, вот и хорошо.
— Будем ловить шпиона! — с восторгом объявил Игорек и приказал своему летучему отряду строиться.
Баженов спросил у Игорька, нет ли где-либо в окрестностях села отдельно стоящих домов или группы домов.