Эрцгерцогиня Мария-Антуанетта, родившаяся в 1755 году, была младшей дочерью императрицы. И это хорошенькое и милое создание собирались выдать замуж за наследника французского престола.
Двор в Вене был одним из крупнейших в Европе. В Хофбурге[7] на содержании находились примерно две тысячи пятьсот человек. Многочисленная прислуга подметала и чистила сотни покоев огромного старого дворца, убирала отходы, заботилась, чтобы всегда имелось чистое белье для постелей и скатерти. Небрежное ведение хозяйства, как это было в Версале, в Вене было немыслимо.
Сама Мария-Терезия жила в роскоши, но не расточительно. Она была ярким примером строгости нравов, чувства ответственности, умеренности во всем и набожности. Если ее придворные нарушали супружескую верность, она реагировала в высшей степени немилостиво. Однако на любовные интрижки своего супруга, императора Франца, которого она боготворила и с которым прижила шестнадцать детей, она великодушно закрывала глаза.
Маленькую эрцгерцогиню Марию-Антуанетту уже в возрасте двенадцати лет обручили с дофином Франции. Ему тогда было четырнадцать, и он являлся внуком короля Людовика XV.
Мария-Антуанетта была самой хорошенькой из дочерей Марии-Терезии. И именно она должна была стать королевой Франции и владычицей легендарного Версаля.
Когда Марии-Антуанетте исполнилось тринадцать, из Парижа прибыли куклы, одетые в миниатюрные копии тех нарядов, которые считались en vogue.[8] Качество гардероба, белья и аксессуаров способно было удовлетворить самые высокие требования. Парикмахер-француз прибыл ко двору и создал для юной дамы новую прическу, которая лучше подходила к ее лицу. Затем ко двору явился зубной врач, который потратил целых три месяца на то, чтобы сделать улыбку девочки белоснежной.
Потом будущая королева училась, как должна двигаться дама при Версальском дворе. Тень мадам де Тессье постоянно шла впереди нее.
Мария-Антуанетта, будущая королева, оказалась послушной и усердно выполняла все требования. Она знала, что ее замужество всего-навсего политическое решение и к любви оно не имело ни малейшего отношения.
Людовик же вообще был не в восторге от женитьбы. Он еще не интересовался женщинами, и одна мысль о близких отношениях пугала его. Он был неуклюжим пятнадцатилетним подростком с дурными манерами, который даже на публике ковырял в носу, к тому же он был большой, толстый и не очень чистоплотный.
На самом деле он больше походил на брюзгу, чем на придворного кавалера. По характеру же Людовик был застенчивый и трусливый, что еще усиливалось от его близорукости. После смерти отца и старшего брата, когда ему только исполнилось двенадцать, он неожиданно стал наследником престола. Тогда от страха мальчик даже расплакался.
В апреле 1770 года должна была состояться свадьба юной пары, которая еще ни разу не встречалась. Канцлер Кауниц дал задание графу Мерси,[9] а герцог Шуазель своему заместителю месье Дюрфору устроить все дипломатическим путем.
Граф Мерси, мудрый человек и опытный политик из Лотарингии, первый заметил, как плохо обстоят дела с образованием эрцгерцогини.
— Она совершенно не годится на роль жены наследника, а уж тем более королевы.
По просьбе императрицы он нашел для Марии-Антуанетты домашнего учителя. Им стал аббат Вермон.
— Тем самым аббат взял на себя сизифов труд, потому что никаких начальных знаний у меня не было, — смеясь, рассказывала позже Антуанетта моей госпоже. — Он регулярно докладывал посланнику, графу Мерси, об успехах в учебе и при этом говорил: «Труднее всего ей даются чтение и письмо. Да и французский у юной дамы также довольно неудовлетворительный».
Глава шестая
При Версальском дворе всем было любопытно увидеть невесту. Императрица отправила в Париж множество портретов своей дочери, и по ее просьбе ей прислали два портрета Людовика. Хотя и чрезвычайно приукрашенные, они не могли скрыть полноту подростка.
Императрица Мария-Терезия была смущена, потому что ее дочь с каждым днем становилась все привлекательнее. Ребенок вдруг приобрел округлости. К тому же у Антуанетты была чистая светлая кожа, рыжеватые блестящие волосы и маленький рот с выступающей нижней губой, фамильным признаком Габсбургов.
К тому же она сама была замужем за исключительно красивым мужчиной.
Позже Антуанетта рассказывала моей госпоже, как мать поучала ее, что наружность мужчины важна меньше, чем его душевная чуткость.
В середине апреля 1770 года маркиз де Дюфор прибыл в Вену. Он должен был сопровождать невесту внука Людовика XV на ее новую родину. Огромная берлина[10] была изготовлена исключительно для путешествия девушки в Версаль.
После небывалого по размаху прощального праздника невеста 21 апреля 1770 года села в карету. Ей разрешили взять только несколько доверенных слуг и немного личных вещей. Сопровождали ее послы Франции и Австрии, а также граф фон Гогенштайн и ее учитель, аббат Вермон. В качестве камеристки с Марией-Антуанеттой ехала графиня фон Зонненберг.
Не спеша все двинулись в путь. Спустя довольно продолжительное время недалеко от границы ее новой родины они пересекли прекрасный, но дикий уголок Шварцвальда.[11]
Дорогу, вернее, горную тропу тяжелые кареты едва преодолевали. Иногда пассажирам приходилось идти пешком по каменистому пути, который то круто спускался вниз, то резко поднимался вверх. В качестве вознаграждения им открылся уникальной красоты пейзаж. Там шумел ручей, который прорезал себе путь в дикое ущелье Равенны и ниспадал великолепным водопадом.
— Странные здесь есть названия, — сказала юная невеста. — Я слышала о какой то «адской долине». Звучит не очень приятно, да и «адский подъем» тоже.
— Мы едем сейчас по древней дороге, которой пользовались еще римляне. Конечно, дикое ущелье среди скал всегда сравнивали с царством мертвых. Для некоторых отважных смельчаков она и стала долиной смерти.
Несмотря на яркое солнце, Мария-Антуанетта задрожала и решила, что лучше будет любоваться цветами и бабочками.
Глава седьмая
Через несколько недель они достигли последнего места стоянки перед австрийско-французской границей. Мария-Антуанетта вся прямо цвела, настроение у нее было очень радостное, ведь жизнь во всей своей полноте лежала перед ней.
В аббатстве Шуттерн путешественников ожидал граф де Ноайль. Он был посланником Людовика XV, из-за чего очень важничал и пребывал в дурном настроении.
— Он ведет себя так, будто должен принять какой-то пакет, — надув губки, обиженно говорила Мария-Антуанетта своим сопровождающим.
А тем временем уже определили место, где Мария-Антуанетта будет передана французской стороне: маленький песчаный островок на Рейне близ Страсбурга. Специально для этого там даже выстроили деревянный павильон.
Здесь маленькая эрцгерцогиня оставляла свое австрийское гражданство и приобретала французское, как у ее супруга Людовика. Павильон символизировал границу между странами: по одну сторону стояли сопровождающие юную невесту, по другую — постоянно ворчащий граф де Ноайль, который произносил чрезвычайно скучную речь. Внимание Антуанетты вскоре рассеялось:
— Я рассматривала гобелены, которые бы украшали деревянные стены, — рассказывала позднее дофина моей госпоже. — На них были изображены сцены, как Медея сходит с ума и убивает своих детей, а затем и себя. Для юной счастливой невесты сюжет не самый подходящий.
Когда месье де Ноайль закончил свою длинную речь, австрийские придворные дамы стали подходить к Марии-Антуанетте, целовали ей руку и со слезами прощались с ней. В конце церемонии прощания Марию-Антуанетту передали графу и его заносчивой невестке мадам де Ноайль.
Молодая женщина подошла к своей новой придворной даме и в качестве приветствия хотела поцеловать ее в щеку, но пожилая женщина уклонилась — судя по всему, это ее неприятно задело. Она представила Марии-Антуанетте ее французских придворных дам, всех сплошь пожилых матрон.
Через неделю невеста наконец встретилась со своим женихом. Встреча была назначена на краю Компьенского леса. Ни от кого не укрылось, что кронпринц чувствовал себя неважно. Ему была не по душе его одежда с золотыми галунами и кружевами, в простом охотничьем костюме он ощущал себя гораздо лучше, но меньше всего его интересовала жена. Присутствие его деда заставляло Людовика сильно нервничать, а коварные придворные льстецы окончательно сбивали его с толку.
Но девушка, так грациозно выпорхнувшая из кареты, все-таки ошеломила его. Он присмотрелся к ней, и она показалась ему нежнейшим созданием. Антуанетта же, напротив, при первом взгляде почувствовала сочувствие к этому робкому, неловкому молодому человеку.
Она сделала перед королем полный придворный реверанс, и старый ловелас довольно улыбнулся. Ему уже было пятьдесят девять, и, несмотря на свою порочную жизнь, он выглядел все еще очень привлекательно. У короля были живые черные глаза, римский нос и гордая осанка. Казалось, он доволен выбором жены для своего внука. Правнук Людовика XIV был королем более полувека, но государственные дела всегда были ему скучны. На его счастье, он во всем мог положиться на своего министра Шуазеля.
Наш тогдашний властитель был весьма средних умственных способностей, ничем не интересовался, если только речь не заходила об охоте. Его страсть разделял и молодой Людовик. Однако король вообще никогда не думал о своем внуке, теперешнем дофине.
Мария-Антуанетта вместе с королем и своим будущим супругом села в роскошную карету, чтобы направиться в замок в Компьене, где ждали остальные родственники Людовика. Когда я в свое время услышала рассказ мадемуазель Элен об этом, мне стало ужасно жаль маленькую дофину. Она была лишь немногим старше меня, и я могла себе представить, как она себя тогда чувствовала.
Во время ужина за юной невестой бдительно наблюдали. Только ее робкий супруг едва осмеливался взглянуть на нее: по крайней мере он также неуверенно себя чувствовал, как и она сама. Придворные шептались. Все сразу отметили, что манеры у будущей королевы далеко не такие изысканные, как было принято в Версале. Они, конечно, удерживались от ехидных замечаний, но брови уже поднимали.
Через два дня в Версальском дворце должна была состояться пышная свадьба.
Позже Антуанетта рассказывала:
— Я, собственно, ожидала, что у ворот замка меня встретит оркестр или почетная стража из швейцарских гвардейцев. Иного я не могла и предположить. На свадьбу было приглашено более пяти тысяч гостей, а еще несколько тысяч любопытных пробрались в замок. Стража даже не смогла их удержать.
Я сама очень хорошо помню страшную толчею. Зеваки были повсюду — они толпились на лестницах и балюстрадах. Конечно, пробрались сюда и воры. Их манила богатая добыча.
В час пополудни свадебный кортеж торжественно двинулся из королевских покоев в направлении дворцовой капеллы. Впереди гордо шагал церемониймейстер, за ним шла улыбающаяся Мария-Антуанетта об руку с Людовиком. Все разглядывали платье невесты, усеянное бриллиантами.
Герцогиня Нортумберлендская, однако, выразилась о невесте не очень любезно:
— Я удивлена, насколько мала эта девочка. Она похожа на двенадцатилетнюю. Кроме того, верхняя часть туалета плохо сидит.
Мне же показалось, что дофина выглядит безукоризненно.
Дофин был в костюме из золотой парчи и увешан украшениями и орденами. Упомянутая герцогиня и о нем отозвалась пренебрежительно:
— Дофин заметно нервничает и буквально дрожит от страха.
И этого я не заметила, когда оба проходили мимо меня по широкому коридору.
Свадебное платье Антуанетты было с длинным шлейфом, который несли за ней несколько пажей. За женихом и невестой шагала графиня Ноайль как опекунша невесты, выражение ее лица было свирепым. Дальше шли принцы: герцог Орлеанский, герцог Пентьевр, принцы Конде и Конти, герцоги Бурбон и Шартрез, а также герцог де ла Марш и два младших брата дофина, графы Прованский и де Артуа. Потом следовали его величество король, который в этот день выглядел заметно постаревшим. Его десятилетняя внучка, принцесса Елизавета, вела его за руку. Потом шли его незамужние дочери Аделаида, Виктория и Софи. Группа роскошно одетых придворных дам замыкала свадебную процессию, среди них была и моя госпожа, прекрасная графиня дю Плесси.
Я протиснулась в первый ряд зрителей, чтобы хорошенько все рассмотреть. В тот миг, когда Людовик XV со своей внучкой Елизаветой проходил мимо нас, девочка внезапно остановилась и уставилась на меня. Но так как король не замедлил шаг, то малышке пришлось поспешить, чтобы не сбить с ритма процессию.
Меня как громом поразило, ведь я раньше не видела вблизи десятилетнюю сестру дофина: я как будто узрела свое лицо, каким оно, наверное, было три года назад!
Принцессы заметили колебание своей племянницы, и мадам Аделаида тотчас поняла, чему так поразилась Елизавета. Она дотронулась до руки идущей рядом с ней мадам Виктории и шепнула ей что-то на ухо, отчего и вторая тетя наследника престола устремила на меня свой взор. Обе матроны с любопытством разглядывали меня.
Не успела я сделать реверанс, как свадебная процессия двинулась дальше.
— Сходство внучки его величества с маленькой камеристкой действительно поразительное, — шептались некоторые из стоящих в толпе.
Глава восьмая
Свадебная процессия прошла через длинный зеркальный зал с огромными люстрами, и все вошли в капеллу, где Людовик и Антуанетта должны были дать свои торжественные брачные обещания перед архиепископом Парижа.
Забегу немного вперед, злейшим врагом Марии-Антуанетты станет любовница короля, мадам Дюбарри. Собственно, звали ее Жанна-Мари Беку, и была она внебрачной дочерью бедной швеи, которая ради денег стала падшей женщиной. Еще будучи любовницей Жана дю Барри, она привлекла внимание Людовика XV, потому что была очень хорошенькая. Король забрал ее из борделя, где она до тех пор жила, и выдал замуж за брата месье дю Барри, Гийома, который тогда имел графский титул, но был еще холост. Таким образом, эту падшую женщину можно было представить как графиню Дюбарри. Король немедленно сделал ее своей Maitresse en titre, то есть официальной любовницей.
Те, кто знал о ее происхождении, насмехались над бесстыдным взглядом ее глаз, громким голосом, пошлым смехом и вульгарными манерами. Но стареющий король был увлечен ею и осыпал бриллиантами. Он подарил ей маленький замок в Лувесьенне, и его нисколько не трогало возмущенное шушуканье за спиной.
Дюбарри полностью подчинила себе короля, как, впрочем, и большинство обитателей замка, но только не тетушек дофина. Хотя при дворе они играли незначительную роль, но у них было достаточно влияния, чтобы отравить кому-нибудь жизнь в Версале.
Однако в присутствии юной красивой дофины кое-что все-таки изменилось. Время безжалостно работало против Жанны Дюбарри. Ее возлюбленный в любой момент мог умереть, и тогда — графиня отлично понимала это — она станет никому не нужной.
«Самое разумное держаться подальше от любовницы, не оскорбляя ее, и добиваться расположения будущей королевы, —
Посол Марии-Терезии граф Мерси наблюдал все это своими глазами и озабоченно писал своей госпоже:
— Версаль — рассадник предательства, ненависти и мести.
На самом деле государство пугающим образом рушилось прямо на глазах. Граф Мерси высказался без обиняков одному другу моей госпожи:
— У будущего монарха еще меньше способностей к правлению, чем у коронованной марионетки, пребывающей сейчас на троне.