Но долго ходить в таком виде по общественной набережной мне не пришлось. Навстречу ехал мотоциклист. Остановился, что-то говорит.
— Бебахшид, ман фарси баляд нистам (не знаю по-персидски), — говорю я.
— !!! (показывает на мои короткие штаны).
— !!! (показываю на солнце, жарко, мол).
— Полис! полис! (показывает на свои запястья, мол, наручники наденут).
Чтобы не нарушать исламских приличий, я опять надел свои длинные оранжевые штаны и больше иранцев не огорчал.
Несмотря на такие строгости, в Бушире существует несколько мест неблагочестия, где люди, стыдно сказать, купаются. Это, конечно, не специально отведённые пляжи, а лишь места, где можно спуститься за бетонную ограду набережной вниз, к воде. Купальщиков немного, но имеются. Найдя одно из таких мест, мы с Владом залезли в воды Персидского залива.
— А наши вещи не сопрут? — беспокоился Влад.
— Конечно, нет, кому они нужны! Да и не принято здесь воровать, — отвечал я. Но Влад продолжал пребывать в беспокойстве, пока тёплая вода не разморила его.
Вода у берега была весьма тепла, может быть, +32<198>. В такой воде можно находиться длительное время, пока не растаешь. Очень солёная вода. Сначала мы купались, потом я постирал одежду и разложил её на прибрежных раскалённых камнях и каких-то бетонных плитах. И, о странность! она совершенно не сохла. Камни весьма нагревались, но высушить постиранное даже за час не удалось. Это вызвано большой влажностью воздуха, как на берегу, так и во всём Бушире.
Кое-где виднелись и другие купальщики. В зоне видимости их было человек семь — немного для такой жары. Один мужчина купался в длинных штанах, остальные — как мы. Женщин не было видно. Позже я узнал, что существуют и тайные места, где купаются женщины, но они это делают в одежде.
В одном мини-парке мы с Владом нашли финиковые пальмы и решили залезть на них, чтобы поесть фиников. Пальмы имели огромные шипы и пытались нас поцарапать, но мудрецы всё же объели большое количество фиников. Пока объедали, вокруг появились какие-то люди; они ничего не говорили, но думали: «Вай, вай, вай! Как же так можно!» Чтобы не смущать их, мы прекратили обжорство и, поцарапанные, слезли вниз.
«Не надо было рвать финики, видишь, как они собрались смотреть на вас, значит, не принято у них это,» — говорили впоследствии мои родители.
«Иностранцы — это всегда интересно, иностранцы на деревьях — ещё интереснее; а финики всё равно потом переспевают и падают на землю,» — отвечал я.
«Вы же не знаете, чьи эти деревья, скажите спасибо, что они не сочли это воровством!» — предупреждают мои родители моих читателей. Читатели, будьте внимательны! Покупайте финики на рынке!
Над всем Буширом висит тухлый запах. Большинство иранских городов не обладают таким запахом. Но здесь высокая температура и влажность приводят к гниению отходов, вяло протекающих по городским канавам-арыкам. Другое отличие Бушира от городов северного Ирана — малое количество кранов с водой. В Тегеране, Ширазе, Исфахане в центре города краны на каждом шагу, а здесь нужно долго искать. При этом вода здесь не всегда хорошая.
Впрочем, вот способ достать питьевую воду и в Бушире. Взяв бутылку, заходишь в любую контору, учреждение и просишь налить воды. Легко заметить, что в конторах всегда есть железный ящик с крантиком.
Цены в Бушире на хлеб и фрукты незначительны — в 10–15 раз дешевле, чем в Москве. Финики здесь стоят 1000 риалов килограмм; столько же стоит виноград без косточек; ну а хлеб стоит 20–30 риалов за большую (25 на 35 см) сухую лепёшку, тонкую, как блин.
Когда мы шли на вечернюю встречу на площади Годс, нас окликнул мужчина с визиткой на груди, оказавшийся вахтёром какой-то конторы. Мы остановились, он подошёл к нам. У меня в руках была тетрадка и ручка. Он жестом попросил их, показал на свою визитку, написал у меня в тетрадке корявыми латинскими буквами и прочёл:
— Hooshy Thmtan Zade.
Так он предлагал познакомиться. Мы сказали, как нас зовут, и он поманил нас к себе, говоря:
— Чай, чай!
Мы зашли. Мужик оказался очень общительным, хотя никаких слов по-английски не знал. Мы достали карту и показали наш маршрут. Наш собеседник нашёл на карте Ирак и рассказал нам (ни одного слова не употребляя!) что он воевал с Ираком пять лет и его друга убили на этой войне. Сейчас, впрочем, Иран и Ирак друзья. Многое и другое он рассказал, пока мы пили чай, а потом, когда собрались уходить (пора на встречу!), оставил нам свой телефон, а мы ему свои.
Вечером на площади Годс мы встретили Олега Моренкова. Как оказалось, на утреннюю встречу он не опаздывал, а просто не прибыл к этому времени в город. Олег рассказал нам о своём посещении Персеполиса. Прибыв в Персеполис вчера утром (видимо, вскоре после нашего отъезда оттуда), Олег прошёл туда также без билета, оставив свой рюкзак в кассе на хранение. Несколько раз он даже выходил из Персеполиса через основной вход, копался в рюкзаке и заходил обратно — никаких последствий не было. Так он даже и не узнал, сколько стоил билет. Зато под землёй Персеполиса он попал в древние тёмные катакомбы, весьма протяжённые, в которых и ходил длительное время. «Почему же аккуратные иранцы не спросили у него билет? За этот день уже привыкли, наверное, к безбилетникам!» — удивлялись мы. Так некоторые россияне повсюду вносят и коварно насаждают свой странный образ поведения.
Этим вечером я захотел покинуть Бушир по трём причинам. Во-первых, надо было достичь Тегерана и посетить пакистанское посольство, с тем чтобы узнать, как получается пакистанская виза для проезда в Индию. Во-вторых, надо было посетить и наше, российское посольство, чтобы уточнить, действует наша виза 10 дней или 10 суток (а это весьма важно). В-третьих, в Бушире было весьма жарко, и я не хотел проводить долгое время в этой местности в синтетических оранжевых штанах, которые всё время были мокры.
Олег и Влад хотели задержаться в Бушире по такой причине: недалеко от города, как мы узнали ещё в Москве, находится атомная электростанция, которую строят русские строители. Где находится объект, было приблизительно известно. Поэтому они решили посетить атомную станцию, а в Тегеран прибыть позднее.
Как обнаружилось, прямые автобусы Бушир—Тегеран ходят очень редко (раз в неделю), и для достижения Тегерана нужно ехать «на перекладных». Автостопом дорога до Тегерана могла занять ещё более долгое время.
Поэтому я решил применить буржуйство — полететь в Тегеран на самолёте. Предвкушая путешествие на какой-нибудь доисторической летающей стрекозе, я одолжил у Влада 50.000 риалов денег и отправился в аэропорт, а Олег и Влад — на Буширскую атомную станцию. Резко стемнело — был уже вечер.
Договорились встречаться через двое суток, 4 сентября, в Тегеране напротив российского посольства.
Я нарисовал на бумаге самолётики и вертолётик, и, приговаривая «Аэропорт», искал автобус туда. Автобус нашёлся без труда: водитель сам зазвал меня. Когда автобус завершил свой маршрут и все пассажиры вышли, водитель показал мне, что выходить рано, и довёз меня до аэропорта. Когда же я стал выходить, водитель потребовал 1000 риалов. Это выглядело так:
(Я:) — Мерси, — даю 200 риалов и собираюсь выходить.
(Водитель:) —!!! — достаёт бумажку в 1000 риалов и показывает на неё. Показывает на меня, на себя и на аэропорт: я ведь специально для вас поехал в аэропорт!
— ?!! — показываю на кучу металлической мелочи, лежащую в кассе: мол, стоимость проезда 50 риалов!
— !!! — показывает на аэропорт, на меня, на себя, затем достаёт какой-то официальный бланк с текстом на фарси и тычет мне этот бланк. Там, как я понял, было написано: 1) в аэропорт ни в коем случае не заезжать; 2) если всё-таки заехал в аэропорт, цена заезда 1000 риалов.
Удивлённый неопровержимым аргументом, я расплачиваюсь и выхожу из автобуса. Водитель доволен.
В воздухе, сыром и тёплом, как кисель, высвечивается надпись:
«BUSHEIR INTERNATIONAL AIRPORT»
Солдаты на входе в «International Airport» понять меня не могли. Я достал картинку с самолётиками и надписью «TEHRAN».
— Я! (показываю на себя!) хочу лететь! (показываю на самолётики!) хочу билет! (Билет на фарси так и будет: «билет».)
Не понимают.
Пришли и другие сотрудники аэропорта. Но понять они меня не могли.
Наконец, восьмой или десятый человек, заинтересованный моим поведением, подошёл поближе. Ура! говорит по-английски!
— Я хочу сейчас улететь в Тегеран, где я могу купить билет?
— Заходите, рейс в 22:55, если будут свободные места, тут же и купите билет.
Ух! наконец-то объяснились. Оказалось, никто не покупает билеты в аэропорту — это обычно делают в билетных агентствах в городе.
Но, в принципе, можно и тут.
Меня тщательно обыскали и просканировали, и вот я внутри, ожидаю рейса на Тегеран.
В это время Влад и Олег как раз прибыли на местную «Стройку века» — Буширскую атомную. Влад описал этот эпизод так:
«Вечером второго сентября мы с Олегом отправились на Буширскую атомную станцию. На КПП служба охраны в лице двух весёлых парней высадила нас из автобуса и начала предлагать умыться, поесть и рассказать о России, одновременно звоня на станцию Мистеру Сергею. Минут через 30 со станции приехало в срочном порядке трое русских:
— Кто вы такие?
— Мы студенты из Университета. Приехали из Москвы посмотреть на Буширскую атомную станцию…
— …!? Ну а в Москве где живете?
— Я — на Юго-Западной.
— А я на Щёлковской.
Наши посовещались и звонят на станцию: «Слушай, Петрович (отчества конечно не помню), к нам тут ребята из Москвы приехали… Ну да, один со Щелковской, другой с Юго-Западной…»
Потом к нам опять:
— Ну хорошо, а как вы это себе представляете, здесь ведь охрана, внутрь всё равно не пропустят. Где ночевать будете?
— Да ладно, отойдём метров на десять и поставим палатку под ближайшим кустом.
— Да что вы, ребята. Наш главный вас уже пускает, а если иранские кагэбэшники не пропустят, мы вам самую большую дырку в заборе покажем. Конечно проедете, всё сделаем.
Порадовались мы тому, какие наши замечательные: пять минут поговорили, а уже чем-то родным, близким повеяло, — и поехали на станцию."
Буширскую атомную станцию строят уже лет двадцать. Сначала договорились, что построят её немцы. Их было целых 5000 человек — целый городок европейцев, всё своё, даже пивзавод у них был свой. Обещали построить за три года. Но недостроили: где-то сверху правительства разругались, и немцы, обиженные, уехали со всем своим барахлом, с пивзаводом и чертежами. Тогда пригласили русских (тогда ещё советских) специалистов. Их значительно меньше — всего 50 человек инженеров, а строители иранцы. Но как строить, никто не знал, чертежей буржуи не оставили.
А ещё строители-иранцы, как сообщили, народ непонятливый, трудно с ними управляться. Русские специалисты заключают контракт на год, потом его можно продлевать, а всего стройка уже идёт, в лучших российских традициях, 15 лет. А западная общественность беспокоится: не атомные ли бомбы для Ирана там готовят?
Буширская атомная — секретный, закрытый, охраняемый объект, и строители не могут вольно гулять по Ирану, как мудрецы-путешественники. Зарплату платят невысокую, но в Иране (в пересчёте на риалы) жить можно. Олег с Владом переночевали у атомщиков, а на другой день поехали на перекладных автобусах в Тегеран.
В зале ожидания аэропорта было холодно — мощные кондиционеры. На рейс самолёта было что-то много ожидающих — триста человек. «Что же это за аппарат такой? Как они все поместятся?» — недоумевал я.
Но вот объявили посадку. Билет для перелёта через всю страну стоит 73.000 риалов (почти 15 долларов). Говорят, в некоторые дни, когда действует дотация, цена снижается до 20.000 риалов (4 доллара). Самолёт, неожиданно цивилизованный и огромный аэробус, легко вместил в себя три сотни пассажиров.
В Иране есть две авиакомпании — Iran Air и Iran Asseman. Как мы прочли в путеводителе, Iran Air имеет современные самолёты, в другом случае вы попадаете в «летучий музей». Из Бушира в Тегеран летает два рейса в сутки (разных авиакомпаний); если бы я летел днём, мог бы увидеть нечто интересное, архаическое, летающее.
За бортом было совершенно темно. Самолёт взлетел так мягко, что я даже не заметил этого. Проснулся только тогда, когда стюардесса пошла раздавать пассажирам чай, газеты и конфеты. Чай был вкусным, а в газете — сплошной официоз: портрет Хомейни, речи Хомейни; карикатура на Израиль: стоит президент США Клинтон в длинном пиджаке, который волочится по земле, а по этому пиджаку идёт бородатый очкастый старик со звездой Давида на шляпе и с клюкой. В общем, можно и не читать газету — всё равно по-персидски.
Вскоре я опять уснул, а когда проснулся, пассажиры собирались уже к выходу.
«Тоже мне удовольствие, семьдесят три тысячи риалов и никаких ощущений!» — подумал я и вышел в прохладу ночного Тегерана. Летели не больше полутора часов.
В огромном зале прилёта пятнадцать портретов аятоллы Хомейни смотрели на пассажиров со всех стен. Пассажиры столпились вокруг конвейера, ожидая появления багажа. Вскоре конвейер ожил, и по нему поползли всякие вещи — начиная от цивильных сундучков и кончая мокрыми картонными коробками, сочащимися финиками и виноградом. Вытянув свой нечистый рюкзак, я вышел из аэропорта в поисках ночлега.
На лужайке, в свете прожекторов, всего в тридцати метрах от главного входа, на коротко стриженом газоне опочивали, подстелив под себя газеты, несколько десятков транзитных пассажиров. Уподобившись им, я лёг и уснул там же. Приближалось утро, 3 сентября.
…Утром я уже сидел на скамейке в Park-e-Lale, ожидая, когда откроется посольство Пакистана. Больше половины скамеек в этот ранний час были заполнены спящими людьми. В одном парке их было не меньше сотни. Они, наверное, тоже ожидали открытия какого-нибудь посольства.
Настало нужное время — и вот, информация для всего прогрессивного человечества: чтобы получить в Тегеране пакистанскую транзитную визу, нужна пара фотографий, 170.000 риалов (примерно 35 долларов) и «рекомендательное письмо» от нашего посольства к их посольству. Виза, неполучаемая в Москве, делается здесь всего 1 день!
Что это означает? То, что дорога на Индию открыта. Реально можно получить иранскую визу, реально можно получить (в Тегеране) пакистанскую визу, ну а индийская виза выдаётся всем желающим даже в Москве без каких-либо особых проблем. От Москвы до индийской границы — чуть больше 6000 километров, и это расстояние может, как обнаружилось, проехать любой человек.
Обрадовавшись полезным сведениям, я пошёл искать другое посольство — Ирака. По адресу, указанному в путеводителе, никакого посольства не было. Местные жители, желая помочь мне в поисках «Ирак сафарат», столпились вокруг меня в большом количестве, что-то крича, но понять их было трудно. Мне написали (на фарси) новый адрес посольства, но показать на моей карте это место никто не мог, на все мои вопросы они отвечали «такси-такси». Так и не выявив, как получить иракскую визу, я прекратил поиски.
Если вы оказались в одном из иранских городов и желаете пообщаться, попить чай, поесть, переночевать или получить какие-либо другие услуги — метод очень прост. Вы садитесь в любом месте (например, на скамейке в городском парке) и ждёте. Вскоре любопытные иранцы обнаружат вас и будут пытаться общаться с вами. Те из них, кому это удастся (например, знающие английские слова), в процессе общения с вами, рано или поздно, предложат вам чай, еду, вписку и другие блага, которых вы и ожидаете.